Читать книгу: «Выход. Как превратить проблемы в возможности», страница 3

Наступила осень, вопрос с армией надо было решать. Но я не спешил. Для большей надежности пришел в военкомат в конце сентября, но еще до начала призыва. Какие только оскорбления и угрозы не летели мне в лицо от раскрасневшегося военкома.

– Да ты теперь не служить, а сидеть будешь! – кричал он.

– Повторяю еще раз: вот справка, – спокойно отвечал я.

– Убирайся! Вон отсюда пошел! Чтобы мы тебя больше не видели!

Я говорил ранее, что мне претит приказной тон. А уж если кто-то решит, что в праве распоряжаться моей жизнью, даже не спросив меня, столкнется с жестким сопротивлением с моей стороны. И эта напористость еще не раз выручала меня уже во взрослой жизни. Порой в таких ситуациях, что история с военкоматом казалась нелепым недоразумением. Но уже тогда, в молодости, я четко решил для себя: не стану плыть по течению, повинуясь обстоятельствам. Я решил, что я и только я буду управлять своей судьбой.

Глава 3. Опытным путем

Мечта, как ничто другое, мотивирует тебя что-то делать. Это тот самый момент, когда ты осознаешь, что счастье – это не исключительно достижение конечной цели, а весь путь. Если получаешь удовольствие от самого процесса – значит, поставил себе настоящую цель и обязательно достигнешь желаемого.

Следующую страницу своей жизни я начал с того, что стал изучать все варианты, связанные с дальнейшим воплощением мечты стать юристом. Профильного образования у меня не было, зато было высшее. Мой выбор в итоге пал на службу судебных приставов. К тому же, работая там, мне начислялся стаж юриста. Плюс ко всему туда можно было устроиться и не имея диплома юрфака. Однако еще у меня была справка, которая помогла не пойти в армию. Дали мне ее не просто так, поэтому каждую пятницу я ехал в колыванскую сельскую школу и преподавал историю.

До Пестравки было далеко, но я часто вспоминал ее и понимал: вернись я сюда сразу после окончания института, был бы вскорости уважаемым человеком. С домом, гаражом, семьей и работой. Не раз об этом говорили мне и коллеги по школе, и знакомые сельчане. Однако столько лет прожив в большом городе, я понимал, что неторопливый сельский уклад для меня окажется не счастьем, а огромным шагом назад. К тому времени у меня уже сложилось жизненное кредо – не бояться трудностей и неопределенности. Для меня было важно жить именно своим умом. Не стереотипами в духе «где родился, там и пригодился» или про синицу в руках.

Я часто задумывался над тем, почему люди порой навязывают тебе свой уклад жизни, и понял, что в них говорят опасения. Когда-то они добровольно отказались от своей мечты и выбрали спокойствие и стабильность. Я никогда не мог понять этой фразы «не жили богато, нечего и начинать». Так и напрашивается вопрос: так, может, потому и не жили, что ни разу не попробовали?

Чужой опыт – это опора в жизни. Родившись на свет, ты не знал и не умел ничего. Сперва ты учился у родителей. Взрослея, и у других людей. Не только преподавателей в школе и университете, но и у писателей, музыкантов, художников и режиссеров. И, конечно же, тебя учат твои друзья, а порой и враги, коллеги на работе и любимый человек дома. Однако во всем нужно знать меру. Перенимая чужие знания и опыт, ты не должен жить чужими идеалами и представлениями о счастье. Твоя судьба – только в твоих руках. Не бойся следовать хорошим советам, но живи своим умом.

Меня без проблем приняли на работу в службу судебных приставов. В те годы она была еще не столь отягощена бюрократией. За мной закрепили участок, и я стал собирать долги, штрафы, алименты. Вскоре выяснилось, что через год нас ждет реорганизация. Кому-то надо будет заниматься юридическими лицами, кому-то физическими. Кому? Конечно же, мне! Если моих коллег обязывали работать, то я везде и всегда рвался вперед сам. Помните, как в «Операции Ы»? «Цементный завод? – Я! – Погрузка угля? – Я! – Уборка конюшен? – Я! – Кроме того… – Я! – Да подождите вы, гражданин! Для вас персональный наряд».

Параллельно с работой в службе судебных приставов я поступил на вечернее отделение заветного юридического факультета, с которым изначально не сложилось. И правильно, что не сложилось. Моя мечта изначально была верной. Загвоздка была в другом: я сам тогда еще не созрел для нее. Когда я получал свое первое образование, у меня не было особой тяги к учебе. Случись тогда с первого захода поступить на юрфак – велика вероятность, что и это образование пролетело бы мимо меня. Карусель бесшабашной студенческой жизни вертелась слишком быстро. И потому в ее круговороте сложно было расставить для себя верные, долгосрочные приоритеты.

К учебе на юридическом я подошел крайне осознанно. Запоем читал не только кодексы и разъяснения по вопросам судебной практики, но и всю профессиональную литературу, которую мог достать. С жадностью впитывал новые знания. Во многом помогал и опыт судебного пристава: вся теоретическая информация в голове органично сочеталась с реальной. Абсолютно все работы были написаны мной самостоятельно: рефераты, курсовые, диплом.

Год спустя произошла реорганизация, и я перешел в районное подразделение, которое занималось взысканиями с юридических лиц и предпринимателей. Еще через год я перешел во вновь созданное областное подразделение по особым исполнительным производствам, где сумма взыскания начиналась от десяти миллионов рублей. В 2002 году – огромные деньги. Понятно, что работа по таким делам была куда сложнее. Я же был в полном восторге от этого: много драйва и энергии. Дела у меня подолгу не залеживались – закончил одно и сразу хватался за другое.

Я был еще совсем зелёный парень – 24 года – когда мне поручили взыскивать задолженности с крупных стратегических предприятий. Это была колоссальная профессиональная школа. Конечно, сперва я чувствовал себя не в своей тарелке, но быстро освоился. Первое, что я для себя решил – мне нужно было научиться на равных говорить с людьми, за которыми стояли сотни, а то и тысячи сотрудников и большие производства. К тому времени я уже успел поработать с многими торговыми организациями и у меня уже выработалась своя стратегия общения и тактика взаимодействия с должниками.

В нашей группе я был самой настоящей белой вороной. Из-за моих методов работы с должниками – стремления всегда найти компромисс. Не скрою, многие коллеги считали это проявлением мягкотелости. А кто-то и вовсе шептался за спиной: «Руднев служит и вашим, и нашим». Такой вариант своего среди чужих, чужого среди своих. Однако дело было в другом. Те, кто хоть раз владел красной корочкой, выданной государством, поймут: она мгновенно дает ощущение власти. Может быть и не большой, но власти. И не поддаться этому соблазну трудно. Я не раз видел, как мои другие приставы открыто «прессовали» должников. Упиваясь зачастую иллюзорным могуществом: «Ты виноват, а я тот, кто тебя накажет!» Это еще могло пройти с физическими лицами, и без того придавленными тяжелой ситуацией. Но в случае с крупными компаниями мои коллеги почти всегда натыкались на ощетинившуюся когорту юристов. И начинался затяжной бюрократический пинг-понг с должником. Зачастую безрезультатный. Но для руководства при этом создавалась видимость непростой и кипучей работы.

Мне же эта демонстрация силы всегда казалась лишенной смысла. Ведь требуемый результат не достигался. Еще в школьные годы, играя в футбол то со сверстниками, то с ребятами постарше, я учился гибкости. Своего рода экзамен на нее я сдал, живя в семье тети в Усинске. И это умение вовремя реагировать и подстраиваться под обстоятельства весьма пригодились мне на службе. Да, мое удостоверение пристава всегда было при мне, в нагрудном кармане. Оно и без лишних демонстраций помогало мне вести на равных разговор с руководителями крупных предприятий. Я олицетворял закон. Значит, обязан был действовать только в его рамках и настаивать на его соблюдении. А для этого не обязательно скалить клыки. Да, у меня есть служебный долг и судебное предписание на исполнение. Но должный результат я мог достигнуть лишь с теми, кто был готов сотрудничать и не видел во мне угрозы. А значит, сперва стоит проявить определенную гибкость и понять положение визави. Только так мне начнут доверять, и совместно мы будем искать компромисс. Таким образом, я без лишних тяжб и проволочек взыщу все имеющиеся долги. Именно такой доверительный подход в будущем позволил найти и привлечь первых клиентов моей компании.

Но тогда я еще служил судебным приставом. Когда одно большое предприятие должно было другому, я приходил и описывал задолженность, чтобы деньги перечислялись непосредственно в пользу нашей службы. Сам же и выставлял на торги арестованную «дебиторку». Хорошее понимание всех этапов этой процедуры очень помогло мне в бизнесе. Впоследствии я даже открыл коллекторское агентство и делал на нем приличные деньги. Тогда одним из крупнейших должников в моем перечне был тольяттинский «Автозаводстрой». Огромная территория, сотни единиц машин и оборудования, более тысячи сотрудников. На первых переговорах с гендиректором я был спокоен: не юлил, не заискивал, не угрожал. Понимал, что за ним стоит крупный завод, но и за мной – большая государственная структура. Мы были на равных. И это дало результат.

– Необходимо оплатить все долги в ближайшее время, – безапелляционно заявил я ему.

– Я бы с удовольствием, но у меня сейчас заблокированы все счета налоговой инспекцией. Если ты поможешь мне их разблокировать, то я без проблем рассчитаюсь, – ответил мне он.

Мне же нужен был результат. Тем более что директор готов к сотрудничеству, но связан по рукам и ногам внешними обстоятельствами. И мы могли помочь друг другу. Сегодня это одно из моих основополагающих убеждений. Если в твоих силах – помоги. Просто потому, что способен на это. Любое сделанное добро никогда не остается безрезультатным. К тому же позволяет расширять круг друзей и деловых партнеров.

У меня был знакомый, который работал в налоговой инспекции главным юристом. Мы часто пересекались по делам судебных приставов. И в этот раз он не отказал мне в помощи. В течение полугода нам удалось оспорить все требования налоговой и разблокировали счета завода, и это позволило оплатить большую часть задолженности по другим исполнительным производствам. Мало того, что за честно сделанную работу причиталось вознаграждение, у меня, ко всему прочему, сложились тёплые отношения с генеральным директором «Автозаводстроя». Позже, когда я ушел из приставов, они были одними из тех клиентов, с кем я начинал свою частную практику, помогая с налоговыми проверками.

Этот пример не был исключением, скорее, правилом. За время работы в службе судебных приставов я успел наладить множество деловых контактов. Однако, если закралась мысль, что к кому-то я был более лоялен – нет. Я и дальше арестовывал их денежные средства, движимое и недвижимое имущество, если на то были причины. Однако у нас уже были определенные договорённости. К примеру, я всегда старался действовать таким образом, чтобы не парализовать работу предприятия и оно, в итоге, не впало в кризис.

Благодаря моим методам у меня в группе была самая высокая результативность, мне платили самый большой исполнительский сбор. Я так был увлечен своей работой, что не сразу заметил изменения в обстановке. К худшему для меня. У нашей группы появился руководитель. Довольно скоро он пояснил, какая теперь будет «политика партии». А я уже привык работать независимо и не мог переформатироваться. В отличие от своих коллег. Никто не оспаривал новые правила – «группировка» была сформирована. И вот теперь мне стали заметны многочисленные коррупционные моменты. Я пытался работать автономно так долго, как только мог. Но в один день меня вызвал человек из команды заместителя главного судебного пристава:

– Знаешь, Илья, ты способный парень. У тебя очень хорошие показатели. И весьма перспективная карьера в том случае, если будешь делать, как мы скажем.

– У меня есть личное мнение, – ответил я.

– Ладно, но мы тебя предупредили, – недвусмысленно мне дали понять, что проблемы не за горами.

– Знаете, если со мной что-то произойдет, обо всех ваших схемах узнает главный судебный пристав!

Это высказывание очень не понравилось ему. В любой госслужбе есть свои кланы. Тогда расклад сил был таким: к нам недавно пришел новый главный судебный пристав по Самарской области со своей командой, но заместитель главного судебного пристава и его команда – это был совсем другой клан. Эти кланы очень серьезно между собой конкурировали. Я же не входил ни в одну из этих групп, я был независим. Тогда я успокаивал себя тем, что все хорошо – с работой справляюсь, в сомнительных делах не участвую. Что может пойти не так?

В мае 2003 года я взял больничный и уехал с семьей на выходные. Ненадолго, буквально на неделю. Но как только вышел с больничного, был сразу вызван к главному судебному приставу. Как я понимал, он был не в курсе реально существовавших коррупционных моментов в нашей структуре. Однако мне он сообщил следующее:

– По всем делам, которые ты вел или ведешь, прошли проверки.

– На основании чего? – удивился я.

Тогда он показал акт проверки, где мне по ряду исполнительных производств вменили затягивание судебных исполнений. Оказалось, что пока я болел, мои «коллеги» не теряли времени даром. На меня был написан липовый рапорт, после которого быстро организовали молниеносную служебную проверку всей моей деятельности. Меня о ней даже не уведомили. А вот сейчас вручили папку с ее результатами.

– Ты коррупционер и преступник, – с горечью в голосе констатировал главный судебный пристав. – Мы должны уволить тебя, с особым позором!

До сих пор помню, как обидно было такое слышать. Какой гнев я тогда испытал внутри. Приводить доводы в свою защиту, просить о возможности написать опровержение на этот фиктивный отчет – всё это было бесполезно. Я своей принципиальной неготовностью плясать под чужую дудку не только раздражал коллег, но и мог оказаться неудобным для их «полулегальных схем работы». Идти один против их группировки я не мог и не хотел. Кабинет начальника я покинул молча.

Я не испытывал к себе жалости. Но душу жгла нестерпимая обида за подлость коллег, которым не нравилось, что я выпадал из их схем. Всё это произошло при их молчаливом согласии. Я был лишним звеном и очень неудобным для них человеком, потому что мои глаза видели очень многое. Тогда я понял, какой бездушной может быть система, на которую я работал. Ты старался быть лучше и эффективнее всех. А система тебя просто пережевала и выплюнула. И всё же было принято решение не выгонять меня со службы. Но разжаловать и отправить в самые «низы», вновь заниматься штрафами и алиментами. И чтобы еще больше меня унизить – перевели в район. Конечно, после прошлых достижений и выслуги по службе это был сильный удар по самолюбию. Но я его смог выдержать, не поддавшись отчаянию.

В моем новом районном «офисе» работали три пожилые женщины. Ни о каком драйве тут не могло быть и речи. Однако уже в первую неделю мне удалось найти общий язык с моими новыми коллегами. Бабушки полюбили меня за дружелюбие. Постоянно старались накормить домашней выпечкой, поили чаем. При этом всю работу я успевал завершить уже к обеду, и у меня оставалась масса свободного времени.

Тунеядничать и прохлаждаться я не любил. К тому же столь сильное понижение по службе не могло не сказаться на моей зарплате. Я начал искать варианты дополнительного дохода. И стал консультировать. В том числе и по работе с судебными приставами. Постепенно я осознал: вся эта история с проверкой и разжалованием оказались для меня куда полезнее, чем новое, более высокое звание. Я рисковал плотно застрять в системе, оказавшейся к тому же не очень чистоплотной. И вряд ли тогда бы смог найти время на собственное развитие. Так я еще раз убедился, что все происходит к лучшему. Несмотря на повешенный на меня ярлык «коррупционера», свою теперь не столь значимую работу я по-прежнему продолжал выполнять эффективно. И уже через полгода мне предложили перейти в арбитражную группу и работать теперь исключительно с предприятиями. Своей реабилитацией я очень обязан старшему судебному приставу Валерию Аркадьевичу Чайникову, который был очень ко мне расположен. Очень важно, что это очень справедливый и профессиональный человек, и мы с ним до сих пор очень близко дружим. Сегодня он является вице-губернатором Свердловской области, и я искренне рад, когда такие люди находятся у власти.

Мне удалось простить всех тех, кто зачинил и вел против меня «расследование», после которого меня так чудовищно отбросило вниз по карьерной лестнице. Нашел в себе силы и понимание продолжать общаться с ними так, будто бы вообще ничего не произошло. Полагаю, большинство из них такое поведение ошарашило. Ведь, по логике, я должен был испытывать к каждому из них жгучую ненависть. По их логике – я же жил по своей. Сегодня я даже испытываю к ним большую благодарность. Ведь впоследствии вся эта неприятная история обернулась для меня неожиданным подарком. Постепенно и для них та ситуация была позабыта. Многие из них до сих пор многие обращаются ко мне за консультациями, услугами, экспертизой.

После этого кризиса я сделал один глобальный вывод: за всё, что происходит в жизни, стоит винить только себя. Конечно, можно искать причины своих проблем в обстоятельствах или дурных поступках людей. Однако увлекаться самообвинением тоже плохо. Не стоит брать на себя роль Бога. Просто делай, что должен, и спокойно принимай результаты, какими бы они ни были.

Это был мой осознанный выбор. Я мог прогнуться или уволиться, но я этого не сделал. Было очевидно тогда, что меня «подсидели». Что я был для них белой вороной, бельмом в глазу. Но какая бы обида меня ни мучила в этот момент, я понимал: обвинения – лишь моя иллюзия. И позиция жертвы не работает на наше развитие, какой бы оправданной и аргументированной она ни была. С таким пониманием живется гораздо легче. Ты не тратишь время, силы и нервы на бесплодные обвинения, на бесконечные обличительные диалоги, в которых ты всегда побеждаешь. Но только в своей голове, а не в реальной жизни. Вместо того, чтобы обвинять людей или судьбу, я сразу заставляю себя думать: что я могу сделать сейчас, что я буду делать потом. В любом случае, одно действие всегда более результативно, чем сонмище пустых мыслей. Мне эта позиция очень помогает как в жизни, так и в бизнесе.

Меж тем наступил 2005-й. В начале года меня вновь вызвал старший судебный пристав. На сей раз, чтобы предложить мне такую же должность старшего судебного пристава Красноглинского района. Это означало мою полную реабилитацию как в его глазах, так и в структуре в целом. Казалось бы, мне дали «зеленый свет» и вновь полностью доверяют. Но я уже не спешил соглашаться, попросив время на раздумья. Я вновь оказался на развилке, делая выбор между ответственной должностью и собственным бизнесом. К тому моменту у меня была уже солидная клиентская база. Конечно, я мог работать на жестком аутсорсинге. И даже придумал, казалось, вполне надежную и эффективную схему, как совмещать госслужбу с частными консультациями.

Я точно понимал, что мне нравится то, что делаю. Но таким же отчетливым было и понимание, что я более не могу и не хочу работать в этой системе. Словно почувствовал себя в тесной комнате. Войдя в нее впервые, я был еще маленьким. Но я рос, а комната вокруг меня – нет. И вот уже голова уперлась в потолок. Потолок компетентности. Графически эта мысль выглядит как ступеньки карьерной лестницы. Успех – повышение – успех – повышение – успех – повышение – провал – стагнация. За несколько лет напряженной и самоотверженной работы я успел пройти не одну ступень. И был скинут с занятой вершины. И чтобы доказать, в первую очередь, себе, что мой успех был не случайным, а закономерным – я еще раз, теперь уже за меньший срок, повторил путь к вершине. Остановившись на последнем шаге. Что ждало меня за ним? Высокий пост. А дальше? Еще один. Но от повышения в должности я бы рос в чине, но не в профессионализме. Внутри системы я бы постепенно закостенел. А мне хотелось движения и личностного роста. Уже тогда я понимал, что способен на большее. Значит, пришла пора покинуть комнату, ставшую тесной.

Сказать, что я благодарен службе судебных приставов, – это как не сказать ничего. Мою благодарность трудно выразить словами. Это был бесценный опыт и хорошая школа для профессионального роста. Все люди, которые мне встречались на этом пути, оказались очень полезными для меня. Я до сих пор с распростертыми объятиями принимаю к нам в компанию людей, которые прошли этот путь. В юридическом направлении почти все люди, которые прошли госслужбу. Они прошли через многие несправедливости, и они очень ценят демократичные условия труда.

Однажды Чарльз Дарвин сказал: «Человек имеет тенденцию к росту в большей степени, чем его средства к существованию». Мой выбор вновь был непонятен большинству коллег: променять престижную и вновь высокооплачиваемую госслужбу на неизвестность. Однако я не один год наблюдал, как система изменяет людей, искажает их. Кого-то она ломает, других развращает. Некоторые, ощущая ее давление, привыкают быть жесткими не только на работе, но и за ее пределами. В простом общении с людьми, в том числе родными и близкими. За годы службы я видел столько несправедливости в отношении людей к другим людям. В порядке вещей был такой подход: хорошо работаешь – молодец; чуть оступился – и ножи уже летят со всех сторон. Дальше проверять себя на стойкость к воздействию этой системы я не хотел.

Теория эволюции Дарвина подразумевает: выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям. Эта фраза должна стать девизом всех людей, которые хотят развиваться и идти в ногу со временем, и всех компаний, которые хотят быть лидерами рынка. Это правило всегда будет актуальным.

С адаптивностью у меня был полный порядок. Поэтому службу я оставил с легкостью и благодарностью. Понимая, что она дала мне все карты в руки для осуществления наконец моей мечты стать юристом. Но и на жизнь нужно было зарабатывать. Незадолго до увольнения я познакомился с одним из известных в Самаре в то время юристов – Михаилом Владимировым. У него была своя собственная компания. Обо мне он уже был наслышан от моих друзей. Я часто консультировал его. Думаю, в его решении сыграла роль и моя богатая к тому времени клиентская база, и мои профессиональные навыки. На службе я видел столько кейсов, что прекрасно понимал, на чем можно заработать и как это сделать. И как только я покинул госслужбу, от него незамедлительно поступило предложение быть его партнером по частной практике. У нас были разные клиенты, но мы одинаково несли расходы по содержанию офиса и сотрудников.

После увольнения я первым делом прошелся по своим клиентам. В том числе и по тем, с кого еще недавно взыскивал деньги. Но на сей раз я предлагал им юридическое сопровождение уже в новом качестве. Признаюсь, не от всех я ждал согласия. Но тогда меня поразило, как много людей протянули мне руку. Еще раз повторю: это были те, кого я обязывал выплачивать деньги. Были и те, кто сомневался. Мне давали дела «на пробу». Обычно те, решить которые не удавалось уже длительное время. Со всеми «тестовыми» заданиями я справлялся чисто. После чего наши отношения только укреплялись. Сотрудничество с этими людьми в дальнейшем было долгим и плодотворным.

И все же переход с госслужбы дался тогда нелегко. Это целых пять лет жизни, определенные привычки. Начиная от стабильного заработка, заканчивая положением. Те, кто когда-то имел корочки, поймут меня: оказавшись без нее, первое время кажется, что ты потерял какой-то иммунитет. Думаю, еще и по этой причине многим бывает сложно «соскочить». Хочу отметить, что вообще изначально я видел себя чиновником. Я очень идеализировал систему. Но моя работа на госслужбе показала мне иные реалии. Мой уровень свободы не позволял мне более оставаться там. Конечно, на перестройку мышления и осознания своего нового статуса ушло какое-то время, но назвать этот период настоящим кризисом было нельзя. Ведь новая и интересная работа захватила меня уже с первых дней сотрудничества с Михаилом.

Мы заранее оговорили с партнером все нюансы. Я видел, как он работает, и многое в этом было для меня очень понятным. За первые полгода удалось заметно расширить перечень наших услуг: налоговый консалтинг, ликвидация, банкротство, регистрация фирм, взыскание долгов. Я отвечал тогда за внедрение тех направлений, с которыми сталкивался на госслужбе и в которых уже заметно преуспел. Азарт от новой работы не заставил себя долго ждать. Я набирал все больше и больше новых клиентов. Многие дела решались играючи. Я был готов работать в режиме 24/7. Без выходных, праздников, отпуска. Такое гоу-гоу нон-стоп. Просто потому, что я наконец-то чувствовал: вот она, моя мечта, и сбывается она прямо сейчас.

За это время мы очень сблизились с Михаилом, вместе праздновали какие-то важные даты. Казалось, ничто не предвещало разлада в нашей дружбе и партнерстве. В какой-то момент я заметил, что у меня стало гораздо больше клиентов. Но и тогда я не придал этому большого значения – каждый из нас работает в комфортном для него режиме, дело спорится, мы вместе идем в гору. В один из дней он пригласил меня пообедать. Без задней мысли я с радостью согласился.

– Слушай, Илья, я принял решение, – внезапно посерьезнев, сказал Михаил. – У меня есть к тебе два предложения, на выбор: либо ты становишься моим заместителем, либо мы расстаемся.

– Что случилось? – ошарашенно спросил я, судорожно пытаясь вспомнить, когда между нами была какая-то спорная ситуация или недопонимание. На ум ничего не приходило. Он молчал, стараясь не смотреть в глаза.

– Просто я так решил, – сухо отрезал он.

– Понял тебя. Тогда я ухожу.

С его стороны это было лукавство – он не предлагал мне два варианта. Мы оба довольно неплохо знали друг друга, и Михаил понимал: я не соглашусь быть наемным работником. Вот и выходит, что мне предлагали не работать дальше, но на новых условиях, а дипломатично указали на дверь. К тому же, как понимаю, он тогда очень хотел почувствовать свою силу: я взял тебя в партнеры, я же тебя из них исключу.

Наше расставание, конечно, не было фатальным, но осадок на душе все же остался. Михаил импонировал мне и профессионально, и по-человечески. Я еще не раз прокручивал в голове эту ситуацию, пытаясь докопаться до первопричины. Как я понимаю сейчас, мой партнер тогда испугался. Того, что он, имеющий репутацию одного из лучших юристов в Самаре, начинает отходить на второй план. Ведь объективно большинство клиентов шли ко мне. А потому и в общий котел мне удавалось положить больше. Мы оба понимали, что я продолжал расти как профессионал. И, возможно, в какой-то момент Михаил почувствовал, что я отбрасываю на него большую тень.

И все же я считаю, что, поведи он себя тогда иначе, вместе мы оказались бы гораздо сильнее. Я всегда готов к поиску взаимовыгодного компромисса, если к этому готов и мой партнер. Какую пользу извлёк я для себя из этой ситуации? Сегодня, когда я вижу, что в моей компании появился более компетентный и профессиональный в определенных вопросах человек, я создаю все необходимые условия для его дальнейшего роста и удержания его. Во-первых, он только усилит твою компанию и приведет ее к победе. Во-вторых, будет благодарен и не уйдет к конкуренту.

Думаю, сейчас мы оба с Михаилом понимаем, что тогда он выбрал неверный путь. Теперь у меня большая компания со множеством офисов по стране, огромная клиентская база, множество направлений деятельности, а Михаил остался на том же уровне, что и был, когда мы расставались. Несмотря на это, я очень благодарен ему, потому что он был моим наставником. Он помог мне мягко перейти с госслужбы в бизнес.

Когда рядом с собой оказывается сильный человек, ты можешь решить: я слабее него и на его фоне плохо выгляжу. А можешь принять тот факт, что вместе вы сильнее, чем порознь. Эффект синергии. Для меня партнёрство – это определённый уровень свободы. Когда можешь доверять и делегировать. Как в футболе или любой другой командной игре. Нужно быть уверенным в других: вот сейчас ты прикроешь его, потом – он тебя. Партнёрство – это про постоянную поддержку и доверие. Конечно, конфликты и противоречия будут возникать неизбежно. Бывают между вами точки трения, непонимание, слабость. Именно поэтому всегда нужно давать людям как право на ошибку, так и право оставаться собой. К себе я чрезвычайно строг и стараюсь быть всегда дисциплинирован. Но я научился не позволять себе такой же подход к другим. Именно потому, что они другие. Не мои умозрительные представления о них, а вполне реальные люди. Со своими проблемами, переживаниями, со своими привычками, ценностями и предрассудками. Со всем тем, что и делает нас не биоавтоматами, а личностями.

Мы расстались с Михаилом, и каждый пошел своей дорогой. Теперь уже я всерьез задумался о собственном бизнесе, в котором отвечать за все и принимать все решения буду я и только я. Тогда мне хотелось именно этого. Уходя, я забрал с собой всего лишь одного сотрудника. Молодую девушку, считай, вчерашнюю студентку, у которой практически не было никакого опыта. Но я был уверен, что сделаю из нее профи.

Мне предстояло стать полноценным самостоятельным юристом. Я знал, что работы будет много – независимо, где и с кем я работаю, мои клиенты остаются моими. И вот теперь, когда моя мечта осуществлялась, я позволил себе ее немного украсить. Еще в студенчестве у меня сложился некий идиллический образ того, как должен выглядеть настоящий юрист. Конечно, формировался он в основном на американских фильмах. Мой образ был далек от костюма-тройки, как у Пола Ньюмана в «Вердикте» или Аль Пачино в картине «Правосудие для всех». Но мне однозначно требовался строгий костюм, как своего рода профессиональная униформа.

Вспоминаются слова Кэри Гранта, блестящего актера, с образа которого Ян Флеминг списал внешний облик Джеймса Бонда, агента 007. «Мой отец обычно говорил: пусть они увидят тебя, а не твой костюм. Но твой костюм должен быть вторым, что они заметят». Говорят, что дикторы радио BBC когда-то читали новости, сидя в студии в смокингах и вечерних платьях. Казалось бы, слушатель их все равно не видит. Но я понимаю, зачем это было нужно: строгий и элегантный костюм в буквальном смысле мобилизует тебя, заставляет подтянуться. Чтобы твое поведение и манеры соответствовали тому образу, который видят окружающие.