Люди

Нюта волновалась. Да какой там волновалась – места себе не находила.

– Ничего, доча, – успокаивала мать. – Стерпится – слюбится. Он, Митька-то, не кривой какой, да убогий. Парень видный. Слюбится. Я вон батьку твоего до венчания, почитай, два раза всего видела, а вона как – душа в душу живём.

А Нюта слушала оханья матушки и силилась унять дрожь в руках. Митька и впрямь парень завидный, и уж никак не гадала девка, что сваты в её хату постучатся. Сама-то она вроде ладная, да не считала себя первой красой на хуторе. Оттого и в дрожь бросало. Люб Митька ей, а только в счастье с трудом верилось, аж сердце заходиться.

Венчались на улице у старой покосившейся часовни. Порадоваться собрался весь хутор. Митька и Нюта стояли, взявшись за края платка, скромно склонив головы. Митяй причёсанный, в новой вышитой рубахе, тоже трясся не меньше своей невесты. Чего нашло – даже голову повернуть в её сторону боялся.

Не заладилась с утра погода. Серые брюхатые тучи висели над самым лесом, того и гляди, норовя напороться на высокие ели. То и дело срывалась морось.

– Ничего, – растерянно бормотал отец Нюты. – Повенчаетесь, а там, в хате и отпразднуем. Пущай льёт.

– Это примета добрая, – услыхала невеста перешёптывания бабулек. – Небушко радуется, слезу роняет от счастия. Добрая примета.

Дьяк кашлянул и, послюнявив палец, перелистнул страницу Евангелия. И только собрался зачинать обряд, как сухо треснул гром. Дьяк спешно перекрестился, и открыл было рот, но вновь замолчал. Раздался протяжный свист и недалёкие крики. Люди загалдели, а Митяй, как проснувшись, завертел головой, выискивая нарушителей покоя.

К часовне из леса выехали дюжины три конников. Бабки недовольно загалдели и расступились, когда к алтарю, прямо на коне подъехал человек при оружии. Остальные кольцом окружили хуторян и спешились. Вид был у пришлых грозный, ни дать, ни взять – разбойники. Человек у алтаря грозно посмотрел на Нюту из-под кустистых смоляных бровей, почесал всклоченную бороду, и сдвинул черкеску на затылок.

– А што, люди добрые, не опоздали мы к праздничку? А?

У Нюты всё похолодело внутри. Ей и так рожа разбойничья знакомой показалась, а как голос услыхала, так и обмерла. Недели две назад с девками она на реке бельё полоскала. Болтали о пустом, да о свадьбе будущей. Вдруг из леса человек вышел и прямиком к Нюте. Страшный, борода в репьях, глаза сверкают, а в руках – цветков букетик. Неуклюже, как медведь ворчал, да сопел человек и цветы тянул.

– Люба ты мне, дивчина. Слышь? – А у самого щёки пылают под бородой. – Я ить это, сватов зашлю. Не думай чего. Я богатый. Как царица будешь жить…. Слышь?

Девки-то сразу убежали. А Нюте нет бы с ними, так застыла столбом. Что за напасть? И не страшно, а как-то смешно даже стало. Не так давно одни сваты отметились, так теперь ещё и этот лесовик грозит прислать. Нарасхват прямо!

Тут у опушки конники незнакомые мелькнули и, завидев их, косматый жених в лес побежал, а те следом поскакали. А неделю назад отец из станицы приехал, новости привёз. Оказалось – разбойник это был. Васька Колокол. Они со своим братом единоутробным Степаном всю округу в страхе держали. Говорят, людей погубили – тьма. Вот так лесовик! Так в тот раз его изловили. Говорят, чудно, что один был. Не бывало ране такого. Так за его злодеяния суд скорый был. Повесили – и делов. Так и висит на окраине станицы. Стращает, чтоб другим неповадно разбойничать было.