Читать книгу: «Амнезия. Параллельные», страница 6

Глава 15. Первые шаги

Я проснулся от стука. Открыв глаза, я понял, что стучат в дверь.

– Заходи, Лиза, – крикнул я, и дверь открылась.

– Милый, извини, что стучала, но я нервничала. У тебя все в порядке?

– Конечно, – удивился я, – а почему ты спрашиваешь?

– Потому что, за все время, сколько я тебя знаю, ты никогда так долго не спал. Уже полдень, Джон, поэтому я и стучала.

– Полдень?! – я протер глаза. – Не может быть. Милая, не стой на пороге, зайди. Ты же не будешь меня стесняться?

– Может тебе что-нибудь снилось? – она зашла, и даже села на кромку моей огромной кровати.

– Не припоминаю, – задумался я, – мне кажется, это первый раз, когда мне ничего не снилось, хотя…

– Что?

– Лиза, я себя хорошо чувствую. Мой мозг начинает вспоминать о вчерашнем, а сердце улыбается, и так хорошо на душе…

– Ты думаешь, у тебя упал камень с души?

– Точно, именно так я бы и сказал. Но сколько их еще осталось.

– Ты уверен, что хочешь с этим продолжать? Ведь, насколько я тебя поняла, твой сосед не простил тебя.

– Ну и что? Зато я попросил у него прощения. Лично и чистосердечно. Знаешь, сколько это для меня стоит? Да, я хочу продолжать, до последнего. И будем делать, по-твоему. Ты – моя умница.

– Ну, нет, Джон, – задумалась Лиза, – вчера у тебя был эмоциональный срыв. И это – естественно. Помнишь, еще тогда, в клинике, наш профессор говорил давать тебе всего по чуть-чуть. А ты, как я вижу, рвешься в бой. Отдых! – заключила она.

– Лизонька, милая, ну пожалуйста. Я не смогу просидеть день дома. Давай хоть в мой банк съездим тогда, я хоть узнаю, что и как.

– У тебя все нормально, милый.

– А сколько у меня денег, ты знаешь?

– Да. Из твоего дела. Почти три миллиона.

У меня волосы встали дыбом.

– Но откуда?!

– Джон, тебе же говорили, твой бизнес процветает. Твоя мастерская существует уже много лет, и пользуется огромной популярностью. Ты – талант в технике. – Она посмотрела на мою реакцию. – Если хочешь, в виде исключения, можем съездить в полицейский участок за документами. Они тебе не помешают, а мне их не выдадут.

– Три миллиона, – не укладывалось у меня в голове, – теперь я понимаю, откуда у меня такой домище, и классная тачка. А в полицию съездим, спасибо тебе за разрешение.

– Только на моей машине, и я буду за рулем. – Выпалила она.

– Хорошо, милая, а можно я тебя обниму? Просто так? У меня действительно прекрасное настроение, и я тебе жутко благодарен за все.

– Джон, я и так сижу в твоей спальне, на твоей кровати, и ты уже не мой пациент. Ты действительно этого хочешь?

– Извини, дорогая, ты права, я не хотел тебя обидеть, просто у меня так вырвалось.

Но она прилегла рядом, и обвила мою шею. Наверное, со стороны, эта картина выглядела однозначно, не хватало поцелуя, а может и того больше. Но у меня ничего такого не возникало. Я просто наслаждался такою близостью, наслаждался чувствами, душевным комфортом, и исходящей от себя же благодарностью. И, мне казалось, что Лиза это почувствовала.

– Спасибо тебе, милый, – тихо сказала она. – Я и не сомневалась.

Мы понимали друг друга, и она мне становилась еще дороже. Единственный человек в этом мире, который мне доверял безгранично. Я просто не мог ответить иначе.

Вскоре мы уже выехали на голубой Тойоте, и двигались к центру. Я как всегда крутил головой по сторонам. Напротив полицейского участка был маленький, но приятный парк. Деревья давали изумительную тень, а в центре был даже маленький фонтанчик, хоть и без воды. Я вышел, пока Лиза парковала машину. Совсем недалеко, пацан лет десяти, пытался обломать ветку прекрасного куста, с ярко-желтыми цветами. Ему это уже почти удалось, но тут появился я.

– Дорогой ты мой, ему же больно, – я присел на корточки. – Зачем ты ломаешь такую красоту?

– А не пошел бы ты? – услышал я в ответ. – Вон идет мой батя, смывайся быстрее, пока не получил.

Я повернулся и увидел подходящего к нам громадного верзилу.

– Эй, – обратился он ко мне, – это – мой сын. Что тебе от него надо?

Я поднялся, и посмотрел ему в лицо. – Я просто попросил, чтобы он не ломал куст.

– А тебе какое дело? Ты что, садовник?

– Нет, но ему же больно.

– Кому? – не понял тот.

– Кусту, конечно. Если бы вам ломали руку или ногу, как бы вы себя чувствовали?

Верзила удивленно посмотрел сначала мне в лицо, потом по сторонам, и взял меня за грудки.

– Руку сломаю тебе я, а ты мне скажешь, что ты почувствуешь, – нагло сказал он.

– Вы не правы. – Я без страха смотрел ему в лицо, не отводя глаз. – К тому же, ваш сын смотрит на вас.

Я почувствовал удар, и из одного глаза посыпались искры. – Джон! – услышал я голос Лизы, и перед тем, как упасть, заметил бегущих к нам полицейских. Верзила бы успел сбежать, но он был с сыном. Его скрутили и повели в участок. Лиза прикладывала мне что-то холодное к глазу, он пульсировал, и раздувался. – Что ты сделал?

– Ничего, милая, просто попросил пацана не ломать ту красивую бедную ветку.

– Боже, Джон, тебя нельзя оставить ни на секунду.

– Разве я был не прав? Ей же больно.

– Прав, Джон, прав, но теперь больно уже тебе.

– Зато я ее спас. Он не успел сломать ее. Мой глаз стоит этого.

Рядом стоял полицейский и наблюдал. – Нужна скорая, мисс?

– Нет, что вы! – ответил я за Лизу, – из-за таких пустяков поднимать людей? На дорогах пробки, причем стоит такая жара.

– Не обращайте на него внимания, – вступила Лиза, – сейчас мы придем в отделение.

– Ничего, я подожду.

Я встал на ноги. Голова немного кружилась, но глаз перестал пухнуть.

– Будет синяк, – просто сказал я. – Идемте. Я уже в порядке.

Лиза взяла меня под руку, и мы пошли в отделение. Не знаю, когда она успела, и сколько времени прошло, но ее знакомый адвокат уже был внутри. Нас провели в отдельную комнату, и попросили меня написать заявление.

– Какое заявление? – не понял я.

– На того жлоба, – пояснил адвокат. – К сожалению, на его сынка не получится.

– А зачем? – удивился я.

– Его накажут, – просто пояснил адвокат. – Причем неплохо накажут. С вас снимут побои, есть свидетели. Дело простое.

– Но я не хочу, что бы его наказывали, – запротестовал я, – его могут посадить, и сын на время останется без отца.

У адвоката отвалилась челюсть. Он встал, вышел и вернулся с Лизой.

– Лиза, – попросил я, – пусть меня отпустят. И того тоже. Я не буду ничего писать.

Она была уже в курсе дела, адвокат успел объяснить ситуацию.

– Гарри, наверное, ты не поймешь, но лучше закрыть это все. Просто я его знаю. Не обижайся, я так тебе благодарна за приезд.

– Но ведь это простейшее дело, – удивленно пожал плечами тот, – если не наказывать таких, то к чему мы придем?

– Ты прав, ты полностью прав. Только тут особый случай, поверь мне.

Адвокат опять пожал плечами.

– Лиза, я тебя знаю столько лет. Тебе не кажется, что твоему подопечному место в другом отделении, не в полицейском?

– Все нормально, Гарри, положись на меня. И еще раз спасибо.

– Ладно, мне то что. Раз вы так решили, пойду, скажу, чтобы его выпустили.

– Передайте ему, что я не обижаюсь, – добавил я, – только попросите, чтобы его сын больше не ломал растения. – Адвокат вышел, хлопнув дверью немного сильнее обычного.

Полиция была не на моей стороне. На меня все косились, но документы я все-таки получил. Лиза сделала все, чтобы мы быстрее уехали.

– Джон, я прикую тебя к себе наручниками, – сказала она уже в машине.

– Дорогая, разве ты бы не вмешалась, если на твоих глазах от нечего делать ломают живой, да еще такой прекрасный куст?

– А заявление?

– Он сам себя накажет, поверь мне. Я это уже понял и ты это видишь. За все, что я кому-то сделал, я теперь расплачиваюсь. Извиняюсь, прошу прощения. Так будет и с ним. А если его посадят, у него появится злоба, сын останется на время без отца, что в этом хорошего? – Не навреди, – сказала мне Марта.

– Но навредили ведь тебе?

– Пустяки, синяк за неделю пройдет. Зато куст спасен, а сын не останется без отца.

– Я не знаю Марту, хотя слова она тебе сказала хорошие, но… как тебе объяснить, в этом случае я больше на стороне Гарри, чем на твоей. Хотя, твою логику я уже научилась пытаться понимать, но так до конца и не поняла. Ты что, хочешь быть вторым Христом?

– Нет, милая. Я хочу быть самим собой. Не волнуйся и будь на стороне Гарри, я же тебе говорил, мнение каждого по-своему ценно. Я все равно тебя люблю.

Глава 16. Нирвана

Лиза резко затормозила, и уткнулась головой в руль.

– Джон, я могу все понять, но не так быстро. Я поняла тебя сегодня утром, то есть уже днем. Ты мне можешь объяснить твою последнюю фразу?

– А что я такого сказал? – удивился я. – То, что я тебя люблю? А что, я разве тебе этого никогда не говорил?

– Джон…

– Я тебя не просто люблю, а очень. Я люблю Стива, за то, что он хороший, и помогал мне от чистого сердца. Тот спасенный куст я тоже люблю. Как его можно не любить, ведь он такой хороший, и дарит нам всем бесплатно свою красоту. Люблю нашего профессора,…

– А кого ты не любишь, Джон? – с ноткой ехидства спросила Лиза.

– Наверное, только себя. – Подумав, ответил я. – Но когда все кончится, я и себя полюблю.

– Джон, – она вздохнула и вытерла пот со лба, – я женщина, а ты мужчина. Только что ты сказал, что ты меня любишь. Как прикажешь мне это понимать, а?

– А причем здесь пол? – удивился я. – Просто, я сказал, что я тебя очень люблю. Странно, что я не говорил тебе этого раньше, хотя я любил тебя при каждом твоем посещении моей палаты, то есть меня. А с каждым днем я люблю тебя все больше и больше.

– Боже, – взмолилась она, – дай мне силы понять его логику. Дай ему силы, понять мою, нашу, человеческую логику. Поехали.

Мы тронулись дальше и благополучно въехали в ворота моего дома. Я считал его уже нашим, ведь мы жили в нем на одинаковых правах.

Наверное, когда я спал сегодня утром, Лиза сходила или съездила в магазин. Сейчас она накрывала стол, и я восхищался ею. Все блюда были исключительно из овощей, мяса и в помине не было. В бутылках была только минеральная вода, даже без вкусовых добавок. Я подошел к ней и мягко поцеловал ее в щеку.

– Джон, – она вдруг заплакала, – прекрати, я не могу так. Я не успеваю разобраться с одним, как ты… прости меня, я вижу, что я слабая женщина. Умственно слабая. Мне приятно на сердце, когда ты меня обнимаешь, говоришь слова любви, и даже уже целуешь. Но мой разум просто не успевает объяснить мне происходящее. Например, зачем ты меня сейчас поцеловал.

– Милая, успокойся. – Мне стало грустно за ее слезы. – Я больше не буду, я не хочу, чтобы ты плакала. У меня просто все вырывается из сердца, или из души. Я не знал, как можно тебя отблагодарить за такое ко мне внимание. Вот у меня и появился импульс, такой же чистоты как эта вода в бутылке, и я поцеловал тебя, думая, что хоть этим смогу как-то выразить свою благодарность. Разве ты этого не почувствовала?

Лиза взяла меня за руку, подвела к дивану и усадила.

– Джон, было время, когда я тебе помогала. Причем от чистого сердца. Сейчас мне нужна твоя помощь, понимаешь?

– Милая, да что ты такое говоришь? – удивился я. – Чтобы я тебе не помог?

– Нет, мне нужна особая помощь. – Она собиралась с мыслями. – Мы можем с тобой поговорить откровенно, начистоту, как взрослый с взрослым…

– А что, разве мы так не разговариваем? – удивился я.

– Я хочу попросить тебя об особом для меня разговоре. Чтобы ты не думал о моих вопросах, а только отвечал как всегда: честно и от сердца. И просто отвечал, словами, не вопросом на вопрос.

– Лиза, задавай мне любые вопросы. Я немного чего-то не понимаю, но обещаю, что мои ответы будут чистосердечными.

– Ладно, – она задумалась. – Что ты чувствовал, когда сегодня утром меня обнял, вернее, обняла тебя я?

– Теплоту, покой, благодарность, нежность….

– А как мужчина? – Она спрятала глаза.

– Как мужчина, конечно же. Я ведь не женщина.

Лиза вздохнула.

– У тебя появилось какое-нибудь мужское чувство… типа физического желания, … ну, ты же понимаешь.

– Даже не знаю. Я как-то об этом не думал.

– У тебя не появилась эрекция? – выпалила она.

– Убей меня, но я не помню. Хотя начинаю понимать, куда ты ведешь. Физически, мне хотелось обнять тебя еще крепче…. Вот, наверное, и все.

– А поцелуй? Тебе никогда не хотелось поцеловать меня в губы?

– А какая разница куда? Ой, извини за вопрос, – вспомнил я. – Мне просто хотелось через поцелуй выразить свои чувства. А куда целовать, для меня не было так важно.

– А ты, случайно, не импотент? – извини за такие вопросы, и не обижайся, милый.

– Не думаю, – честно сказал я. – Я не обижаюсь, и понимаю, куда ты клонишь. Только у меня на первом месте всегда стоят чувства, они управляют мной, и я благодарен своему сердцу, и душе тоже. Сознание немного отстает, но оно не решает, а просто дает советы. Мне кажется, что тебе каким-то образом надо меня понять. Тогда все твои вопросы отпадут сами собой.

– Ну а если бы мы спали вместе, тебя бы не потянуло ко мне?

– Конечно да. Еще как. Я бы обнял тебя крепко-крепко, и проспал бы, наверное, сутки.

– А секс?

– А разве это важно? – Ой, прости меня за вопрос. – Я даже не знаю, что тебе ответить. Честно не знаю. Для меня секс, это как заключительное излияние души. Если душа довольна, блаженствует, находится в полном покое, то для усиления можно иметь и секс.

– То есть, можно его и не иметь?

– Конечно. Разве он может дать что-либо сильнее, чем то, что ты получаешь в душе?

– Значит, если ты будешь спать в постели с женщиной, у тебя не будет секса? Тебе его не захочется?

– Во-первых, смотря с какой женщиной, и как сильно ее воспринимает мое сердце. Это – главная база. А во-вторых, если она попросит, или я почувствую, что ей хочется удовлетвориться, я ей помогу.

– Попросит?! А ты не попросишь?

– А зачем, если первого уже вполне для меня достаточно. Ну, пойми, ты вышла в сад, чтобы нарвать красивый букет роз. Ты их срезала, ты довольна и счастлива такой красотой, таким букетом, твое желание исполнилось. И вдруг, ты замечаешь, что не заметила одну розу. Срежешь ли ты ее или нет? Извини, но тут я не могу без вопроса. Когда ты сама себе на него ответишь, ты ответишь и за меня. Наши ответы совпадут, не сомневайся.

Лиза глубоко задумалась. Прошло минут пять, но я тоже молчал.

– Джон, я всегда тебе верила. И всегда была честна с тобой. Я буду такой же и до конца. Мне кажется, что в данный момент я тебе не верю. И я хочу, чтобы ты об этом знал. Об этом моем сомнении. Да, я вижу, что ты из другого мира, что мне часто трудно угнаться за твоей логикой. Но сейчас я просто не вижу, как в этом вопросе эту твою логику можно понять. Убей меня, но я не знаю. Хочется тебе верить, но не могу. Извини, милый.

Мне стало грустно. Это был единственный раз, когда она честно заявила, что не верит мне.

– Лиза, это, вот все это про секс, поцелуи, и… ну ты меня понимаешь, так важны для тебя?

– В настоящий момент да, Джон. Может быть, придет время, когда я буду понимать тебя сразу, а может даже и думать и жить твоим мышлением, но не сейчас. Мне важны не сами поцелуи или секс, а истинный исток, где они рождаются у тебя и для чего. У тебя есть тело, и у меня. Все органы несут свою функцию, если они не больны. В твоем случае, ты вообще считаешь тело, и его органы, каким-то довеском. Но если бы его не было, тела, то и тебя бы здесь не было тоже. И мы бы просто с тобой сейчас не сидели вместе. Даже, если бы отказал хоть один твой какой-нибудь важный орган. В это я верю.

– Лиза, а я вот сам думаю над своим же вопросом. Если бы я добавил в букет ту, последнюю, не срезанную розу, букет действительно был бы красивее, только это бы не бросалось в глаза, ведь основной букет уже сформирован. Но эта роза, незаметно, но украсила бы его. Да, я в этом уверен.

Наступило молчание. Каждый думал о своем.

– Как мне понять Марту? Она говорила, что у меня в тот момент не было тела. Но я чувствовал, что это не имеет для нее значения. Однако, в своих заповедях, она же сказала, что надо любить и заботиться о своем теле. Как ее понимать? Да, я люблю и забочусь о своем теле, я принял эту ее заповедь на веру, и следую ей. Но тогда, даже без тела, я чувствовал такой покой, такую эйфорию, безмятежность и… не знаю, как назвать, что вспоминая это, меня пронзает маленькая, но изумительно приятная дрожь. Хочешь, будем спать вместе?

Я сказал это безрассудно. И этим добил Лизу, наповал. У нее открылся рот, и не закрывался несколько минут. Я видел, как участилось ее дыхание, и чувствовал, что она не знает, что сказать.

– Извини милая, я пошутил. – Попытался я исправить свою ошибку. – Давай к столу, он прекрасен. Только ты могла создать такое чудо.

Лиза следила за мной взглядом, не закрывая рта.

– Гарри был прав, – наконец вымолвила она, – насчет психушки. Но я не уверена, для кого бы она была нужнее. Извини милый, пока я еще не сошла с ума, я поднимусь и поговорю с нашим психиатром.

Она поднялась наверх, и скрылась в своей комнате.

– Лиза, ты мой ангел-хранитель, – подумал я про себя, – какая удача встретить тебя на пути. Я бы не отпустил тебя никогда. Ты хороша, нет, ты прекрасна.

Ели мы молча. Лиза, конечно, не упомянула ничего, что ей сказал профессор. Но я чувствовал, что наступившая тишина – это результат нашего внутреннего дисбаланса. Именно нашего, а не ее или моего. Как это исправить я не знал. Видимо и она это чувствовала, а может даже думала о том же.

Мне ничего не оставалось, как пожелать ей после ужина спокойной ночи, и не подняться к себе в спальню. Может там, я получу хоть какой-то совет. Я лег, но спать не хотелось. Я ворочался час, но так и не уснул. Я представлял Марту, но она мне ничего не говорила, как и мое сердце, и моя душа. Это был первый мой серьезный тупик. Я стоял перед стеной, упершись в нее головой, и не имея понятия, как мне очутиться на той стороне.

Внезапно моя дверь открылась и кто-то включил свет. Передо мной стояла Лиза в прозрачном пеньюаре. Она была прекрасна, просто не из мира сего. Я понял, что это сон. Лиза скинула все и юркнула ко мне под одеяло. Я обнимал ее, боясь задушить. Не знаю, чувствовал ли я ее тело, но, кажется да. Мое сердце выскакивало, но не просто из тела. Оно рвалось к ее сердцу, которое я чувствовал совсем рядом, ближе некуда. Мои глаза просили меня утопить их в ее зрачках. Мозг, даже сам мозг, переваливался в лобовую часть, которой я упирался в ее же голову. Он хотел к ней. Все, что я имел и чувствовал, рвалось к ней. Я понял, что не смогу это все удержать, расслабился и отпустил. То, что на меня хлынуло, нельзя было описать. Назвать это просто нирваной, или блаженством, было бы сухо и оскорбительно. Я никогда такого не испытывал, даже в парке на том свете. Я перестал что-либо понимать и тонул. В страсти, в любви, в покое и блаженстве. Мой разум отключался, а я просил его подождать хоть еще пару минут…

Проснулся я от того, что Лиза встала. Она надевала пеньюар. Я протер глаза, но это был не сон. Даже свет не был выключен.

– Джон, – улыбнулась она мне ангельской улыбкой, – ты хоть помнишь, что было?

Я задумался.

– Какая разница, – улыбнулся я тоже, – я знаю только одно, что такого я не испытывал никогда в моей жизни.

– Знаешь, милый, мне казалось, что в кровати было что-то одно, не знаю, тело или нет, но одно. Оно состояло из нас. Мы слились воедино, и прекрасней этого ничего быть просто не может. Боже, если бы это было нескончаемым. Все равно где. В этой кровати, в психушке или тюрьме, на том или этом свете, но только вдвоем. Я чувствовала себя твоей частью, себя в тебе, и тебя в себе. Все чувства слились воедино. Я не знаю, как ты смог это сделать, но это было.

– Я тебе верю, – прошептал я, – я чувствовал то же самое. Слово в слово, как ты только что сказала. Я ничего с тобой не делал. Все оно произошло само, я просто не мог этого представить, что такое может быть.

– Мой дорогой, я все поняла, и нашла ответ. Вернее, я ничего не поняла, но все почувствовала. Извини меня, ты был прав вчера, и я тебе верю. Я себя сейчас странно чувствую, видя, что ты там, а я – здесь. Ночью было все иначе. Не надо было ничего говорить. Я сяду, у меня все дрожит, но как приятна эта дрожь! – Она опустилась на кровать.

Я закрыл глаза, и сразу почувствовал точно такую же дрожь.

– Лиза, – прошептал я, – может мы сейчас не рядом, но мы продолжаем быть одним целым. – Мы даже дрожим одновременно и одинаково сладко.

– Я тоже это чувствую, – услышал я ее отдаленный голос, и провалился в какой-то сон.

Глава 17. Мастерская

Я очнулся, или проснулся, но Лизы рядом не было. Спустившись вниз, я застал ее за приготовление завтрака. Увидев меня, у нее из рук упала чашка и разбилась.

– К счастью! – улыбнулся я. – Я подошел к ней и обнял. Она нежно меня поцеловала.

– Джон, мы только что поблагодарили друг друга за прошедшую ночь. Какая прекрасная форма!

– А у нас что-то было? – с усмешкой спросил я.

– Не издевайся, – ее голос прозвучал с легкой укоризной, – я уже извинилась за вчерашнее. Какая разница, ведь букет ты мне подарил, и прекраснее его нет на белом свете. А сколько в нем роз – пусть это останется нашей тайной.

– Тебе не кажется, что наши отношения перешли на какую-то новую и прекрасную стадию?

– Кажется? Мне просто стало так легко, не надо ничего понимать, ни в чем разбираться. Надо жить сердцем, а оно неисчерпаемо и прекрасно.

– Я рад за нас, – улыбнулся я и мягко поцеловал ее в лоб.

Позавтракав, мы разговаривали о планах.

– Лиза, – вспомнил я, – а как же твоя работа, диссертация? Ведь ты все время со мной.

– Забудь, милый. У меня отпуск, пока на два месяца, хотя один из них без содержания.

– Можно я буду тебя содержать все месяцы или года твоего отпуска?

– Не надо о материальном, – попросила она, но улыбнулась. – Кстати, Джон, я рассказала тебе все о себе, но не услышала ни одного комментария. Например, по возрасту.

– И не услышишь. Твои данные меня просто не интересуют. Меня интересуешь лично ты, как человек с душой и сердцем. Хотя ты выглядишь лет на десять моложе.

– Спасибо, дорогой, комплименты для женщины были и остаются приятными в любых отношениях.

– А комплименты в мою сторону мне портят настроение, – заявил я.

– Буду знать. Будешь просить, но не добьешься, – опять улыбнулась она.

– Так что ты нам сегодня разрешишь?

– Только не семья. Ее мы оставим на потом, – уже серьезно сказала Лиза. – Хочешь съездить в мастерскую?

– Давай. Только заедем в банк, надо снять хоть немного наличных.

– Только я все время буду держать тебя за руку, как маленького ребенка.

Я улыбнулся. – Я немного волнуюсь, ведь я не смогу поговорить только с одним работником, надо разговаривать с каждым.

– Милый, я бы посоветовала тебе собрать всех, и поговорить. К сожалению, никто не поверит ни в твою искренность, ни в твои слова. Сразу. Поэтому нет смысла растягивать. Как ты думаешь?

Я согласился. Моя умница ею была и оставалась.

Мы заехали в банк, причем Лиза действительно ухватила мою руку, как только я вылез из машины. И отпустила ее лишь, когда мы вернулись. Не знаю, как это выглядело со стороны, но мне было все равно. К мастерской мы подъехали уже к обеду, но встали метров за двадцать. Она была огромна и занимала почти весь квартал. Тут же находился и ангар, куда складывали всякую рухлядь. Слышались веселые разговоры, и даже смех.

Мое появление с Лизой сразу же привело к гробовому молчанию. Это был как удар молнии. Я сразу же заметил, что все подъемники были заняты, значит, работы хватало всем. Механики стояли, молча, повернувшись к нам. Я подошел к каждому и пожал руку. Некоторые стеснялись мне ее подавать, ведь они были в масле и грязи. Но я терпеливо ждал, а потом все-таки пожимал. Откуда-то появился менеджер, это был единственный человек, которого я не выгнал за много лет. Во-первых, он был отличным специалистом, и доказал это. Потом, мне надо было кого-то оставлять, когда я отлучался, и я оставлял его. В конце концов, я перевел его на бумажную работу. Он составлял счета, оформлял заказы и следил за их своевременным исполнением. Нет, я не делал ему исключений, относился, как и ко всем, но он выдерживал. Джимми, мой менеджер подал мне чистое полотенце, и я вытер руки. Кого я не видел, так это бухгалтера, но тот всегда сидел в своей конуре.

– Здравствуйте, дорогие мои! – сказал я открытым, и действительно радостным голосом.

Все произнесли ответное приветствие, но лица оставались такими же хмурыми.

– Я попрошу вас всех, до единого, пройти в мой кабинет, и прихватите стулья, я не хочу, чтобы кто-нибудь стоял.

Все тронулись с места, а я увидел на одном подъемнике новенький Лексус, а на другом – Феррари. Это значило, что дела идут как нельзя лучше. Тем временем Лиза рассматривала мастерскую. Все было идеально чисто, все инструменты, до единого, находились на своих местах, ни одного брошенного.

– Ну и дисциплина у тебя! – восхитилась она.

Мы прошли в мой кабинет. По дороге я поприветствовал бухгалтера, и отметил, что в кабинете стоял еще один стул, для Лизы. Все уже были там, и о чем-то перешептывались.

Я занял свое кресло и сказал:

– Мои дорогие, я действительно очень рад вас всех видеть. – Я встал. – Первое, чтобы я хотел сделать, это принести свои искренние извинения каждому из вас, за то, как я к вам относился. – Мой голос дрогнул, но я заметил, что все смотрели на меня с тем же страхом.

– Хочу попросить вас, каждого из вас, поверить мне, или просто попытаться это сделать. Я полностью изменился, и очень сожалею за то, каким я был.

Никто не отреагировал. Я так и знал.

– Джимми, как идут дела?

– Отлично сэр. Не справляемся с заказами. А выполненными, – все клиенты остались довольны.

– Проблемы?

– Никаких. Кроме…. У Феррари что-то с задним приводом. Не можем понять. Вы сами знаете, что Феррари нам еще не отдавали.

– Кто работает с ней?

– Я, – поднялся Сэм, пожилой механик с большим опытом.

– Потом мы с тобой посмотрим, – сказал я. – А теперь для всех. Я буду редко здесь появляться, если только не буду вам нужен, … – Я вдруг почувствовал, или услышал облегченный вдох всех присутствующих. – Оставляю Джимми на моем месте, он справится. И еще. Поднимаю всем зарплату на тридцать процентов. Джимми, тебе и бухгалтеру тоже. Ник, – я обратился к бухгалтеру, повышение зарплаты всем с момента моего отсутствия.

Все загудели, но сразу стихли.

– Джимми, освободишь ангар с рухлядью, и откроешь еще один цех. Купишь новые подъемники. Цех должен работать не позднее, чем через две недели. И еще. – Я взял список у Лизы, и передал его бухгалтеру.

– Ник, тебе особое поручение. Это – список уволенных за последний год. Знаю, он большой. Вместе с Джимми просмотрите его. Ошибочно уволенных мною, а это почти все, объедете, пожалуйста, лично. Прошу вас, принесите от моего имени мои личные извинения, и пригласите вернуться. Да, на новую зарплату. И скажите, что если они появятся, я перед каждым извинюсь лично. Я наделал дел, мне и отвечать. И я отвечу. Только оставьте мне Ринго, я сам к нему съезжу.

Гул появился опять и сразу стих.

– Есть вопросы?

Поднялся Сэм, который ремонтировал Феррари.

– Сэр, есть надежда, что мы будем продолжать работать? – робко спросил он. – То есть, что над каждым не висит меч увольнения?

– Ребята, – просто попросил я, – ну поверьте мне, пожалуйста. Я уже не тот, я изменился, и никаких угроз от меня не будет. Я даже попросил у вас прощение, и, надеюсь, что хоть со временем кто-то меня сможет простить. Конечно, работайте спокойно. Увольнение может быть только за плохую работу или дисциплину. По-честному, не так, как раньше. – Мне казалось, что выражения лиц стало мягче. – Сэм, пошли, посмотрим Феррари и я уезжаю. Джимми, держи меня в курсе, телефон мой ты знаешь. Ник, деньги на счету есть, хватит на все. Не экономь, ну и конечно не трать впустую. Остальным я желаю всего самого лучшего, от души. Спасибо за вашу хорошую работу, надеюсь, что так и будет продолжаться. И последнее. Я не обижаюсь ни на одного из вас, что никто не позвонил в больницу, чтобы опознать меня. Я простил всех, и хочу, чтобы и вы хоть немного простили меня.

Чувствуя, что подходит слеза, я встал и первым вышел из кабинета. – Ты просто молодец, Джон. – Услышал я Лизин голос. – Молодец. Они не могут не простить тебя. Не сразу, но простят.

Меня нагонял Сэм. Мы подошли к Феррари, и он объяснил, в чем проблема. Не знаю как, но автоматически я объяснил ему как ее решить, причем терминами, которые вспоминались по ходу. Тот остался стоять с открытым ртом, а мы с Лизой уже садились в машину.

– Джон, ты все сказал от души. Но я почувствовала и твой талант организатора, то есть лидера. И то, что ты разбираешься в своем деле тоже.

– Спасибо, милая, – вздохнул я, – у меня не то, что камень, а груда свалилась с души. Надеюсь, ты мне позволишь съездить к Ринго? Ну, прошу тебя. Тогда день будет закрыт. У меня с ним свои счеты. И мне не надо твое предварительное с ним собеседование. Он живет на улице, и у него нет двери, чтобы захлопнуть ее перед моим носом.

Мы ехали на окраину города. Кварталы беднели на глазах. Наконец, мы остановились у кучки стоящих парней. Вид у них был еще тот. Я открыл свое окно.

– Ребята, помогите найти Ринго, такой белобрысый парень, пожалуйста.

– Копы? – К окну подошел тучный негр с золотой цепочкой на шее.

– Нет, просто старый знакомый, – искренне сказал я.

Он внимательно посмотрел на меня, и, согнувшись, оглядел и Лизу.

– На следующем квартале, на середине, по этой же стороне, – сказал он и отошел.

Мы доехали до начала следующего квартала и Лиза остановилась.

– Милая, я буду в пределах видимости, только не ходи со мной, – попросил я, – закройся, это – еще тот район.

– Ты уверен, Джон? – в ее глазах резко выделялся страх. Страх за меня.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – успокоил я, хотя самому было немного не по себе.

– Ладно, но если что, я сразу вызываю полицию.

Я вышел и пошел пешком. Я сразу узнал Ринго, он просто сидел на асфальте, опершись на стену. Я присел рядом.

– Джон, сволочь, что ты здесь делаешь? – процедил он сквозь зубы, даже не глядя на меня.

– Приехал извиниться, Ринго. От самого сердца. Извиниться за все, что я тебе сделал. Знаю, ты не простишь мне этого никогда, но я хочу, чтобы ты знал, я стал совсем другим.

– Джон, тебе не надо было ко мне приезжать. Те парни не выпустят тебя, а я буду их первым помощником.

– Я не боюсь, никого и ничего. Просто прости, если сможешь.

– Простить? – тут он с ненавистью посмотрел на меня. Что по твоей вине у меня нет жилья, семьи, даже на еду не хватает, воровать приходится. Это можно простить? Я взял тогда десять тысяч и план на жилье. Мы даже уже заселились. Что тебе говорить, ты был последней тварью, и такой же и останешься. Простить, – усмехнулся он.