Читать книгу: «Амнезия. Мой не бывший», страница 2

Глава 5

Я почти не помню путь до больницы, он пролетает как в кошмарном сне, врачи скорой пытаются меня о чем-то спрашивать, прижимают повязкой правую руку, ставят какой-то укол. Больше всего их волнует, что я чувствую, болит ли у меня живот.

У меня болит душа и сердце! Илья остался там! На снегу! Они не вытащили его первым, хотя ему было намного хуже, чем мне!

Даже когда мы приезжаем в больницу и попадаем в водоворот людей, меня интересует только одно. Где Илья. Я вижу, что скорых прибыло несколько штук, они стоят в очереди перед приемным отделением. Он ведь может быть в одной из них!

Не выдерживаю я в очередной раз в смотровой, когда какой-то санитар заходит и зовет доктора, потому что привезли еще одного тяжелого с аварии. Тяжелый. Так, они сказали. Это Воронов!

– Пустите! Пустите, где он? – хочу встать и сама пойти его искать.

Два врача, что пытались меня осмотреть, укладывают меня обратно, совершенно не понимая, что я должна пойти туда, это вопрос жизни и смерти.

– Лина! Лина! Все хорошо! – внезапно успокаивает меня знакомый голос, но я не сразу понимаю, чей он, – успокойся, все хорошо, ты в безопасности!

– Где он?! Пустите меня к нему? Он живой?! – мне нужно его всего лишь увидеть, убедиться, что он…

– Кто? О ком ты? Полина? – не унимается голос. – Что с ней?

– Черепно-мозговая, вывих плеча, ушибы, шок… – перечисляет врач, и я вдруг осознаю, что это Глеб, друг Руслана, – и беременность под угрозой! На вопросы не отвечает, успокоительное выбила из рук!

– Чего?! Какая еще беременность? Поля! – этот кто-то разворачивает меня к себе, и я, наконец, фокусируюсь на нем. Это Руслан, мой старший брат! Боже, как я рада его видеть, он ведь мне поможет. – Ты беременна? – звучит от него самый ненужный сейчас вопрос. – Какой срок? Скажи, детка, врачи должны тебе помочь!

– Где он? Пожалуйста, отведите меня к нему! – да не могу я сейчас думать ни о какой беременности. Как? Когда он там! Быть может, умирает! А я здесь!

– Да к кому? – уже почти кричит на меня. Он ничего не понимает!

– К нему! – показываю мне руку, а на безымянном пальце кольцо.

Медсестра так не вовремя вкалывает мне что-то, боль утихает, но в то же время и мысли становятся более мутными и тягучими, словно в голове вата. Хочется прилечь.

– Теперь хоть осмотреть сможем, – выдыхает второй врач.

– Лина, – Руслан склоняется надо мной. – Кого ты ищешь?

– Его… – показываю колечко, ну неужели совсем непонятно. Мысль формируется с трудом, но кажется такой правильной. – Отца и… мужа, которого ты должен убить…

– Убить? – Руслан замирает, смотрит как на сумасшедшую, – о чем ты?

А в моей голове все так логично, ведь я именно это сказала Илье, как только он войдет на порог дома моего брата, тот его…накажет за все мои страдания.

– Руслан, – падаю без сил на смотровую кушетку, – я должна знать, где он.

– Ты попала в аварию, ты понимаешь, что происходит? Скорая привезла тебя в больницу, – разъясняет мне брат, видимо, считая, что я совсем не в себе и ничего не соображаю.

– Он был со мной в машине, – берусь за его руку и сильно сжимаю, – когда меня достали, он остался там лежать, весь в крови! – в конце мой голос срывается, перед глазами ужасные картины.

– Хорошо, – Руслан, смотрит на врачей, – ты ехала с ним в машине, он тоже пострадал.

– Да.

– Значит, его тоже должны привезти сюда.

– Да!

– Нам нужно отвезти ее на рентген и срочно вправить плечо, – влезает Глеб, – и УЗИ прямо сейчас! Если есть внутреннее кровотечение или отслоение плаценты мы должны обнаружить его как можно раньше!

– Хорошо, хорошо, – Руслан выпрямляется, всех успокаивает своим низким хриплым голосом. Его всегда все слушают, это очень помогает. – Сейчас вы заберете ее на рентген и все остальное. Полина, – ловит мой уплывающий взгляд, – ты сделаешь снимок и будешь слушаться Глеба, потом посмотрите все ли в порядке с ребенком. Хорошо? – киваю, моргаю пьяно, – а я пойду, разузнаю, где твой спутник. Привезли его уже или нет. Договорились? Как его зовут? Возраст, приметы?

– Он… – облизываю пересохшие губы, – Илья Воронов, ему тридцать четыре, высокий шатен, каре-зеленые… глаза, – на последнем слове я вспоминаю, как эти глаза закрывались, будто в последний раз. – Ему было очень плохо, весь в крови, тот… тот врач сказал, что он тяжелый! – хватаюсь за одежду Руса.

– Я понял, он может быть уже в реанимации, я все узнаю, – сжимает здоровую руку, наклоняется к моему лбу, прижимается на миг губами, и, мне кажется, я чувствую волну облегчения, исходящую от него. – Только никуда не убегай, будь с Глебом, он о тебе позаботится. Все будет хорошо, кнопка, – целует в макушку.

И уходит.

А меня будто размазывает по кушетке. Он назвал меня как в детстве, когда я падала или расстраивалась, мне было больно или страшно, а меня спасал мой большой и сильный старший брат.

Я для них маленькая и хрупкая, меня надо защищать и…

«Иди ко мне, детка!» – слышу в голове голос Ильи, когда он распахивал свои объятья, ловил меня и усаживал на свои бедра, чтобы я обняла его руками и ногами, а он целовал, целовал, целовал. Мой такой большой и сильный мужчина.

Закрываю глаза, чтобы слезы не катились по щекам, но они все равно выскальзывают.

Все рушится…

На рентгене меня обкладывают защитными пластинами и делают снимок, потом долго возятся с плечом, колют его шприцами, ходят кругами и предупреждают, что это будет больно. А потом сгибают руку, поворачивают и вправляют сустав.

Это больно, но не так, чтобы до звезд из глаз. В груди у меня намного больней.

На согнутую руку надевают плотный слинг, закрепляют его ремнями.

На кушетке в кабинете УЗИ я смотрю в потолок, вокруг мягкий полумрак, Глеб сидит рядом и зачем-то держит меня за руку, быть может, потому что я дрожу. Внезапно реальность моей беременности проявляется с резкостью контрастного фотоснимка. Выгорает в мозгу мыслью, что я могла потерять еще и ребенка.

У меня будет ребенок! Я мать!

Врач возит по моему животу скользким датчиком.

– Дышите ровней, расслабьтесь, – мне холодно от геля. Он так долго смотрит в экран и молчит, что становится еще страшней. Хмурится, – мхм, а вот и он. Срок восемь недель…

– Он жив? – срывается на хрип мой голос.

Кидает на меня короткий взгляд, что-то переключает и в тишине вдруг раздается глухой ритмичный стук.

– Слышите? Это его сердечко.

Меня окатывает волной невероятного облегчения, я расслабляюсь на кушетке, и голова кружится еще сильней от того, что я слышу. Это крошечное сердечко уже бьется! Боже мой!

Вижу, что в кабинет входит Руслан и тоже слышит этот звук, на лице его невероятная смесь эмоций, он и растерян, и внезапный восторг озаряет взгляд. Смотрит на меня и осторожно подходит, заглядывает через плечо врача на экран аппарата. Качает головой.

– Ваш малыш – настоящий боец. Но вам нужно беречь себя, – говорит врач за аппаратом. – Отслоения нет, но есть тонус матки. Потребуется поддерживающая терапия. Постельный режим, минимум стресса. Вам нельзя волноваться.

– Слава богу, – отвечает вместо меня Руслан, Глеб с чувством сжимает мою руку. Учитывая, что он с нами с самого детства, иногда мне кажется, что у меня два старших брата.

Звук сердца выключают, а я лежу и до сих пор не могу поверить, что внутри меня самая настоящая жизнь. Я не планировала, даже представить не могла. Мы с Ильей и не думали о чем-то подобном. Я не знала, как он отреагирует на эту новость, ведь это переворачивает всю нашу жизнь.

Но он отреагировал самым неожиданным образом. Он сразу же сделал предложение, да так, что отказаться было просто невозможно.

И казалось бы, вот оно счастье, хватай и беги.

Если бы не обстоятельства. И уже не столько дело в его предательстве, сколько в том, что я вообще не знаю где он. Есть ли у моего ребенка отец?

– Рус? – шепчу, пока врач вытирает гель с моего еще совсем плоского живота. – Ты нашел его?

И то, что он отвечает не сразу, мне не нравится.

– Рус! – тяну его за руку. – Ты сказал, что найдешь!

– Из доставленных нет никого с таким именем и приметами. Народу много, может, еще не довезли.

– Ему было очень плохо, он должен был быть первым! – меня снова начинает трясти.

– Полный покой и никакого стресса! – напоминает узист, – опасность еще не миновала. Глеб, я приглашу дежурного акушера, куда определяете девушку?

– В мое отделение, – сразу отвечает Горин, – будет под присмотром.

– Рус, ты обещал, – я не хочу говорить про меня, мне нужен мой… Илья!

– Пойдем, поселим тебя в палату, Рус поищет еще, – Глеб пытается успокоить нас, но я вижу, что брат отводит взгляд. – Лин, подумай о ребенке, когда его отец найдется, он будет намного больше рад тому, что вы оба в порядке. Поехали в отделение, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, сейчас поставим капельницы, поспишь.

– Я не хочу спать! – меня усаживают в кресло на колесах, – пока не найду его, я не буду спать!

– Хорошо, хорошо, капельницы это поставить не мешает, – катят меня по коридору.

– Я пойду узнаю, не привозили ли вещи с аварии, твоих документов тоже нет, – Рус исчезает быстрей, чем я снова прошу его выполнить обещанное. Неужели так сложно найти человека? Что это за больница такая? Бермудский треугольник?

Моя палата двухместная, но я там одна, Глеб закрывает жалюзи, взбивает мне подушку, помогает улечься, пока медсестра подкатывает стойку и готовит капельницу.

– Он обязательно найдется, вот увидишь, – успокаивает, когда сам прокалывает вену, – это магнезия и но-шпа, снимет спазм матки и успокоит, тебе нужно расслабиться. Ради малыша.

По моему телу идет горячая волна, я расслабляюсь только потому, что нет никаких сил бороться дальше. Я отжата и высушена, голова кружится все больше, очень сильно хочется закрыть глаза. Как бы сильно я ни хотела найти Илью, кажется, мои пределы близки.

Я прикрою глаза всего на минуточку, наберусь чуток сил и сразу пойду его искать. Если они не могут, я сама.

Потому что… я убью его, если найду, разве можно такое творить со мной? Темнота накатывает как прибойная волна, топит меня, затягивая в сон.

– Рус, есть что? – слышу голос Глеба, не поднимая век. Чуть всплываю из забытья.

– Как она? – брат шепотом.

– Под лекарствами, почти сразу отключилась. Ты не нашел его?

– В общем… – голос брата все тише, – по документам никого подходящего нет. Но есть трое без документов, личность пока не установлена.

– Может он среди них?

– Один подходит по описанию.

– Как проснется, пусть сама посмотрит.

– Глеб… – Руса едва слышно, – он в морге.

Глава 6

– Что ты сказал? – резко сажусь на кровати, и волна головокружения накатывает на меня, бросает в жар, перед глазами плывет, и я даже не знаю, от движения или от услышанного.

– Черт, Лина, – Руслан в мгновение ока рядом, – ты что? Приляг, белая как мел.

Пытается уложить меня обратно в кровать, но я упрямо моргаю.

– Ты сказал в морге, – свешиваю ноги с кровати, – я пойду туда, я должна убедиться.

Глеб тоже против, хоть и выглядит слегка виноватым.

– Стоп, стоп, стоп, никуда ты не пойдешь. Никаких моргов, тебе сказано не волноваться, ни в коем случае! Постельный режим!

– То есть лежа тут в кровати и зная, что там может быть он, я буду спокойней? – мой голос ломается в конце, словно опять накатывает истерика. Не всякий стресс так просто снять уколами,

– Полина, ляг в постель, я тебя никуда не пущу! – брат бескомпромиссен.

– Двое на одного, как по-мужски! Пустите! – мне уже все равно, какими способами придется искать Илью.

– Нет, погоди, давай сделаем иначе, дай мне минуту, – Глеб жестом останавливает меня, достает из кармана телефон. – Я позвоню в морг, подожди.

И, как назло, выходит из палаты, мои моральные и психические силы на исходе, я вот-вот выгорю дотла. Меня начинает трясти.

– Тихо, тихо, – Руслан садится рядом и втягивает меня в свои объятья, прижимает к груди, хотя мне сразу кажется, что это плен. Способ удержать меня. – Подумай хоть минуточку о себе.

– Не могу…

– Тогда о ребенке, ты же слышала? Как билось его сердечко, ему тоже будет плохо, если ты не успокоишься.

И это внезапно действует на меня, не совсем так, как хотел бы Руслан, но все же я передумываю бежать в морг, но теперь меня охватывает страх за ребенка. Я совсем не привыкла, что внутри есть еще одна жизнь, что приходится кому-то напоминать.

Боже, я мать.

А Илья должен был стать отцом.

– Да, спасибо, очень помог, – возвращается в палату Глеб с телефоном возле уха, мы синхронно поворачиваемся к нему. – Сейчас, – ждет что-то, уставившись на экран. Потом смотрит на меня, – в любом случае нужно это сделать. Здесь под нашим присмотром лучше, подходит ко мне ближе. – Я попросил дежурного санитара сделать фото этого мужчины в морге, ты можешь увидеть его лицо.

Я замираю, боясь вдохнуть. Это как с обрыва прыгнуть, когда за спиной лесной пожар. Смерть может поджидать и там, и там.

Руслан берет мою руку и крепко сжимает, напоминая о своей поддержке, что бы ни случилось. Глеб жмет что-то в телефоне и поворачивает его ко мне экраном.

Я смотрю на фото, черты лица, слипшиеся от крови темные волосы и синие губы, тошнота подкатывает к горлу, и я закрываю глаза, так и умереть недолго. На ощупь утыкаюсь лбом в плечо брата, и все шокировано молчат.

На мою спину ложится широкая ладонь.

– Это не он, – шепчу, больше у меня ни на что нет сил.

Слышу, как оба шумно выдыхают, Руслан начинает медленно гладить меня по спине.

– Это совсем не дело.

– Между прочим, это очень хорошая новость, потому что всех погибших везли к нам, – замечает Глеб, – если это не он, значит, он жив. Осталось найти, куда увезли. Пойду сам свяжусь с диспетчерской, у них должен быть эвакуационный список, кого и куда развозили с места ДТП.

Горин уходит, я Руслан отрывает меня от своего плеча, мгновение смотрит в лицо и гладит по голове как маленькую.

– Не так я хотел с тобой встретиться, – снова обнимает и теперь медленно покачивает, будто хочет убаюкать. Не понимаю, откуда в нем берется эта мягкость, когда в реальной жизни он суровый и жесткий, настоящий несгибаемый командир. Сначала отряда пожарных, теперь вот целого ресторана.

В моей жизни все мужчины почему-то такие. Что брат, что… Илья.

В памяти, как назло, расцветают воспоминания о том, как начинался наш с Ильей роман, этот напор Воронова, его нежелание слышать мои отказы, добивался своей цели, пока я не сдалась.

А теперь я так глубоко на крючке у этого мужчины, что с трудом представляю, как жить без него. Хотя когда садилась в поезд, мечтала, больше никогда его не увидеть.

– Как же так получилось?

– Мм? – тихо переспрашиваю, меня так убаюкивает это покачивание.

– Ты везла показать его мне? – шутливо, – кто он?

– Он… – я сглатываю, не могу найти подходящее слово, кроме как «муж», но оно не подходит. Он не муж. Я всего лишь ответила согласием на его предложение, когда думала, что он умирает на моих глазах. – Он мой босс, я на него работаю.

– Твой начальник? – в голосе Руслана нотки недовольства, вечно «воспитывал» меня нотациями о том, что служебные романы приводят к разрушению карьеры. Кто-то из двоих обязательно в итоге увольняется.

– Так получилось, он был очень настойчивым. Все так быстро закрутилось… – как же сложно объяснить это брату, не все могут понять подобные романы. Когда напрочь отключается мозг вне зависимости от должностей, статусов, регалий.

Раз! И мы уже жадно целуемся возле номера отеля после вечеринки в честь закрытия выставки, хотя еще вчера он обещал меня уволить. Утром, проснувшись со мной в одной постели, пообещал уволить еще раз и больше не отпускал.

До того утра, когда отпустила я его сама за мерзкую и грязную измену.

Хотя именно сейчас, в момент невыносимого одиночества, несмотря на объятья брата, я вдруг осознаю, что мы никогда и ничего друг другу не обещали.

Я даже не уверена, что это можно было назвать полноценными отношениями. Глажу большим пальцем кольцо на безымянном. Что же тогда значило вот это все?

– Примерно на восемь недель? ТАК быстро? – переспрашивает Руслан, а мне почти нечего ответить. Я и сама не знаю, как это вышло, мы точно не планировали заходить так далеко, и я отчасти могу понять шок Ильи, когда он узнал о беременности.

– Я сама… если честно в шоке, – смысл ему врать, если вокруг одна ложь, можно сойти с ума.

– А замуж ты когда успела выйти? – Руслан вновь меня отлепляет от себя и мягко укладывает на подушку, – даже не пригласила.

– Не успел он на мне жениться, только… – я поднимаю кисть правой руки, что все еще в слинге, кольцо красиво переливается даже в тусклом свете. Это что, настоящие бриллианты?!

– Что?

– Предложение сделал. Прямо перед аварией, за рулем. Но… из этого все равно ничего не выйдет.

– Потому что я должен его убить? – вспоминает мои слова, – за что?

– За то, что он…

– Я узнал, – в дверь врывается Глеб, – в диспетчерской проверили списки, с аварии всех развозили только в две больницы, нашу и областную. Самых тяжелых везли к нам, потому что ближе, но сейчас в больнице полная неразбериха из-за количества пострадавших, и есть вероятность, что кто-то еще не оформлен или не учтен. Особенно, если он миновал приемную скорой и сразу попал в реанимацию или операционную.

– Слышишь? Это хорошие новости, раз твой Воронов все еще среди живых, значит он где-то здесь. А уже не так много вариантов, где можно затеряться.

– Ложись и поспи, тебе нужно восстановить силы, угроза беременности все еще сохраняется, подумай о ребенке, – Горин не унимается со своим постельным режимом. – Как только мы примем всех пациентов, я пройдусь по отделениям и поищу мужчину, подходящего под твое описание. Утром я приду и расскажу все, что узнаю. Теперь мы точно найдем его.

Я поддаюсь уговорам и укладываюсь в постель, силы окончательно меня покидают. Или, может, это лекарства, наконец, полноценно подействовали. Глеб уходит по своим делам, а Руслан решает остаться со мной на ночь.

Я хотела бы возразить и отправить его домой, ведь там его ждет Таня, его невеста на празднование помолвки с которой я опоздала. Но мне намного спокойней даже спать, когда он рядом. Поэтому эгоистично смиряюсь.

Уже, когда почти уснула, Руслан вдруг тихо спрашивает:

– Так за что я должен был его убить?

– Он… – протяжно вздыхаю, уплываю в сон, – мне изменил.

– Он что?! И за него ты собралась замуж? Я его убью!

Глава 7

– Переезжай ко мне, – длинные, сильные пальцы Ильи вплетаются между моими, сжимаются. Моя ладонь такая маленькая в его, я чувствую себя хрупкой и уязвимой, но в то же время защищенной в его объятьях.

Прикрываю глаза и сползаю ниже в воду, затылок ложится на широкое плечо, я чувствую, как под моей спиной бьется его сердце. В большой ванной нам совсем не тесно, а очень удобно и приятно расслабляться вдвоем. Он опирается на спинку, я на него, устроившись, как в кресле между коленей.

– Ммм, отчего вдруг такое предложение? – мурлычу мягко. Не понимаю, что им движет. – Ты сам говорил, что так нам удобней, я уже привыкла, что у каждого свой дом.

– А теперь я хочу иначе, – это звучит как каприз, но все же это не он. От Воронова слова «хочу» почти нереально услышать. Он не говорит что хочет, он просто берет это или делает сам. – Я хочу повсюду видеть твои следы, – чуть поворачивает голову и его губы касаются моего уха. – Не только твою зубную щетку в стаканчике.

– А что еще? – мои губы растягивает улыбка. Эти слова почти как признание в любви. Мой немногословный ледяной король оттаивает?

– Всякие милые мелочи, – пожимает плечом, а сердце ускоряется, – трусики в ящике, – вторая ладонь скользит под воду на мой живот. – Духи у зеркала, – губы касаются шеи под самым ухом, я слышу, как он вдыхает. – Твою любимую кружку, которую ты постоянно касаешься губами.

Выдыхает, целует глубже, слаще, чуть впивается зубами в кожу.

– Кто ты, незнакомец, и куда дел Илью Воронова? – шучу, но голос дрожит, меня разрывает от чувств. Это удивление или ликование, смущение внезапной переменой желаний. Не только секс, но и… что-то большее.

И страх. Моя свобода такая хрупкая, я боюсь ее потерять. Подарить ЕМУ.

– Наследи в моем доме, Лина, – прижимает к себе крепче, – хочу тебя везде…

Обхватывает под грудью двумя руками и так крепко сжимает, что я не могу вдохнуть. Совсем! Опускаю машинально взгляд – вода красная. Густая, почти непрозрачная, ее потеки на наших коленях выглядят, как…

Резко сажусь и разворачиваюсь.

Илья лежит, откинув голову на бортик. Волосы слипшиеся и темные, дорожки крови из носа и ушей, губы синие и глаза…

Резко просыпаюсь, давя вскрик в зародыше, надо мной белый потолок, обрамленный зелеными стенами, дышу, словно пробежала по лестнице десяток этажей. Тошнота подкатывает к горлу, и я срываюсь в маленькую ванную комнату в палате.

Едва успеваю добежать до унитаза, как меня выворачивает. Тело скручивают спазмы, а перед зажмуренными глазами – невыносимый пустой взгляд мертвых глаз.

– Полина? – слышится голос Руслана из палаты, и я приподнимаю слипшиеся от слез ресницы.

– Я здесь, – хриплю, – сейчас.

Только бы не вошел проверять, хватит же ума и наглости узнать, не умираю ли я тут на полу. Умираю. Но совсем не так, как может представить себе брат.

Я корчусь и загибаюсь где-то внутри от собственных страхов.

От страха, что Илья умрет, и от того, что моя жизнь изменилась безвозвратно. Так же страшно, как это милое воспоминание, трансформировавшееся в кошмар.

Я словно в клетке, из которой нет выхода. Все так сложно.

Умываюсь, плещу водой из-под крана в лицо, прополаскиваю рот. Тошнота уходит, быть может, все дело в беременности, а не в ужасном образе мертвого Ильи.

Выхожу в палату, Руслан ждет меня под дверью, тут же подхватывает под локоть и ведет к кровати. Помогает прилечь. Он выглядит немного помятым, но довольно бодрым, судя по одежде, домой так и не ездил, иначе переоделся бы. Надо отправить его туда, а то выходит, что похитила у невесты.

– Тебе плохо? Позвать Горина? – брат, как всегда, весь в заботе.

– Нет, – качаю головой и на мгновение прикрываю глаза, видения красной воды отступили, я могу дышать. – Все хорошо. Долго я спала?

– Уже одиннадцать, тебе сейчас полезно спать. Пойду попрошу принести тебе поесть и попить что-то, кроме воды, – уже собирается уходить.

– Руслан! – окликаю его, чувствую, что он избегает отвечать на мои вопросы. А они у меня есть. – Глеб что-нибудь узнал об Илье?

Останавливается в дверях, оборачивается.

– Твой Воронов здесь, в реанимации, состояние тяжелое, но пока стабильное.

Смотрю на него секунду, две. Он на меня в ответ, серые глаза, словно сталь холодные.

– И все?

– Сейчас вернусь, – уходит, так и не ответив, громко щелкает дверью.

– Руслан! – сердце разгоняется, что происходит?

Возвращается минут через десять, когда мне становится невмоготу ждать. Заходит не один, санитарка в светлой униформе несет поднос с глубокой тарелкой, кружкой и бутылку с водой. Проходит деловито в палату, ставит на высокий подкатной столик еду, двигает его к кровати.

Руслан стоит чуть в стороне, сложив руки на груди, и смотрит на меня хмуро, губы сжаты. Я сажусь удобней, бросаю растерянный взгляд на свой поздний завтрак. Это овсянка и чай с молоком, на плоской тарелке хлеб с маслом.

Я даже не знаю, голодна ли я.

– Есть какие-то подробности, прогнозы? Мне что-то скажут? Он поправится? – закидываю брата вопросами, когда мы остаемся вдвоем. Молчит. – Реанимация же в новом корпусе, да? Я могу его навестить?

Руслан вдруг берет стул, стоящий у стены, разворачивает его и садится верхом, сложив руки на спинку.

– Сначала поешь, а потом я отвечу.

– У меня нет аппетита.

– Ты теперь отвечаешь за двоих, – железный аргумент, но почему-то звучит как наказание. – Вперед, – подгоняет, – а то возьму ложку и поиграем в самолетик.

– Не смешно.

– Зато эффективно, – он снова немногословный, совсем не такой, как вчера, когда был мягким, прижимал к себе. Что поменялось?

Вздыхаю на это поведение и принимаюсь за еду, аппетит слегка просыпается в процессе, но все осилить не могу, да и есть левой рукой неудобно, отодвигаю тарелки с половиной завтрака. Руслан не возражает, и то хорошо.

– Теперь можно чуть больше информации про Илью или мне самой придется ее добывать из Горина? Он-то точно не такой скрытный, как ты.

– Я позвонил Тане, она подготовит твою комнату, завтра тебя выпишут. Постельный режим сможешь соблюдать дома под нашим присмотром.

– Я взрослая, мне не нужен присмотр, но спасибо за заботу.

– Твои не взрослые решения говорят об обратном.

Это что еще за новости?

– Руслан, что происходит?

– Замуж ты за него не пойдешь.

Я чуть кружку с чаем не роняю из руки, отставляю ее в сторону.

– Что? – машинально накрываю обручальное кольцо ладонью. – При чем тут это? Я просто хотела узнать, в каком он состоянии, он чуть не умер у меня на глазах.

– Поэтому сейчас в кольцо вцепилась? – Хмурится сильней, не выдерживает, вздыхает глубоко, проводит пятерней по волосам.

– Это мне решать, – горло сводит, – за кого я пойду замуж.

– Мужчина, который предал один раз, сделает это еще. С легкостью. Что бы он тебе ни говорил и не обещал, следующая измена – это вопрос исключительно времени. И ты не будешь начинать отношений с таким человеком! – встает со стула.

– А может, я сама как-нибудь разберусь со своей личной жизнью? Это мои отношения, и только я решаю, что для меня лучше. Ты даже не знаешь его!

– Мне достаточно информации для выводов.

– У меня будет от него ребенок! – возмущаюсь.

– Вот именно! Он сделал тебе ребенка, не заботясь о защите, не имея серьезных намерений! При этом же спокойно ходил налево! Как это характеризует его? Ты хочешь такого отца своему ребенку? Такого мужа? Чтобы он бросил вас потом? Или сделает еще пару детей, а уже тогда? Что за будущее тебя ждет?

– Да что ты говоришь? О чем ты вообще думаешь? – не выдерживаю, – сейчас?

Руслан замирает, вижу, как борется с собой, а у меня тоже в душе пожар, потому что он озвучивает в точности те страхи, что так настойчиво стучались и в мои мысли. Я отбрасывала их, считая, что не время об этом думать. Не сейчас!

– Мы можем эти разборки оставить на тот момент, когда хотя бы будет понятно, что Илья поправится? Как можно что-то решать, если я даже поговорить с ним не могу? Я хочу сама во всем это разобраться!

– Сама ты можешь принять неправильное решение, потому что ты травмирована и на эмоциях, ты не мыслишь здраво!

– Ты не имеешь никакого права меня останавливать, я взрослый человек, а не девочка, за которую ты отвечаешь. Если он здесь, я хочу его увидеть! Он приходил в себя?

– Нет, пока не приходил. И не вздумай к нему самостоятельно отправиться, тебя все равно не пустят, дождись меня или Глеба! Он уехал домой поспать после ночного дежурства, но обещал позже вернуться.

– Хорошо, – опускаю глаза, мне становится немного стыдно за собственный срыв, но я так устала от неизвестности и бесконечных препятствий.

– Извини, – выдыхает Руслан и берет себя под контроль, гнев во взгляде сменяется усталостью и сожалением. – Ты права, сейчас не время говорить о ваших будущих отношениях, – подходит и наклонившись приобнимает меня за плечи, прислоняется губами к макушке, опять превращая меня в маленькую сестренку, которую надо защищать. – Отдохни пока, я уйду ненадолго, мне нужно съездить домой, принять душ и переодеться. Не волнуйся, все будет хорошо. Я обещаю.

Я обнимаю его в ответ, не могу долго сердиться. И прекрасно понимаю его чувства, я точно так же ненавидела его бывшую жену Лену, которая изменила ему с другим мужчиной и развалила их брак.

– Рус? – спрашиваю осторожно, – ты что-то не хочешь мне говорить про Илью? – я чувствую, что он старательно избегает этого, – все плохо?

Руслан на мгновение смотрит в сторону, цепляется взглядом за что-то, проводит нервно рукой по волосам.

– Он в коме. Из-за серьезного удара у него отек мозга. Глеб сказал, что пока сложно прогнозировать.

– Что именно?

– Очнется ли он.