Три подруги и таинственный жених

– И какие же они, большинство женщин? – поинтересовалась я, понимая, что ещё чуть-чуть, и мы вступим в никому не нужную полемику, для которой семь утра – издевательски рано.

– Послушай, – вздохнул Макс, понимая, что встал на очень скользкую дорожку. – Я не хочу никого обидеть, но у большинства женщин в голове – рыбья требуха. Единственное, о чем они мечтают – выйти замуж и начать рожать. Вспомни хотя бы Кристину.

Кристину я вспомнила. И пожалела об этом.

Глава XVIII

Кристина – это бывшая Макса, если так можно было назвать барышню, с которой он пару раз сходил на свидание, а потом ещё год безуспешно пытался от неё отделаться. Через два часа после знакомства она заговорила о свадьбе, через сутки потребовала, чтобы Макс познакомился с её родителями, через неделю начала придумывать имена их будущим детям, а через месяц попыталась увезти его в деревню копать картошку.

Как следствие, друг начал вздрагивать от резких звуков, быстрых движений и от звучания некоторых песен. Нежно любимый Кристиной оранжевый цвет начал вызывать у него рвотные позывы, а высокие женские голоса – панические атаки.

Сказать о Кристине можно было многое, но говорить не хотелось вообще ничего. Если кратко, жизнь её на момент знакомства с Максом проходила в режиме ожидания. Ожидания принца. И то ли в неё молния ударила, то ли голову дверью вагона метро прищепило, но почему-то она вдруг решила, что Макс и есть тот самый принц из сказки, и ищет он именно её. На самом деле, Макс вообще никого не искал, а спокойно сидел в своем кабинете, когда в него ввалилась Кристина и со слезами на глазах потребовала найти её сына. Узнав дамочку поближе, я искренне посочувствовала девятнадцатилетнему пацану, вынужденному жить с такой родственницей. Кристина утверждала, что мальчик попал в плохую компанию и превратился в алкоголика, наркомана и бандита. Пацан, которого мы нашли в школьной библиотеке спокойно читающим Маркеса сообщил, что мамуля его – невыносимая истеричка и жить с ней всё равно, что обитать в клетке с психованными мартышками. Почему Макс решился сводить мадам, которая была старше его на восемь лет в ресторан, для меня так и осталось неразрешимым ребусом. Как итог, некоторое время я искренне верила, что босс закончит свою жизнь монахом. Но ничего, вроде оклемался.

– Давай оставим твоих бывших в покое, – вздохнула я и добавила: – Всех.

– Так, что ты хочешь, Ди? – понизив голос, проникновенно спросил Макс.

– Мари сказала, что её сестра работала певицей, выступая, где придется, – напомнила я.

– Ну, да. Правда «работала» – это слишком громко сказано, – подтвердил Макс. – У неё было что-то вроде своей группы. На самом деле, жалкая пародия. Элли имела красивый сильный голос, но слабый характер. В пьяном состоянии она с трудом брала несколько нот, из-за чего весь её репертуар сводился к простеньким песенкам по типу «два притопа – три прихлопа». А выступала она всегда пьяной. Остальные в этой, так называемой, группе были такими же балбесами, как и Элли. Барабанщик мог разве что ковры у себя во дворе выбивать. Предел возможностей клавишника – собачий вальс. А про гитариста вообще лучше промолчать, человек не мог даже правильно инструмент в руках держать. На самом деле, всё, в чем он был хорош, это в открывании пивных бутылок медиатором.

– Очень красочное описание, – протянула я.

– И очень точное, – уверенно заявил Макс. – Я был пару раз на выступлениях Элли, и поверь, в моих словах нет ни грамма преувеличения.

– Верю, – кивнула я, хоть друг этого и не увидел. – Тебе – верю. Поэтому следующий вопрос: могла ли Элли изменить своим привычкам по какой-либо причине?

– Очень расплывчатый вопрос, – с сомнением протянул босс. – Можешь конкретизировать?

– Могла ли Элли вдруг бросить пить, перестать просиживать все ночи в кабаках и записаться в спортзал?

Минутное молчание, а после Макс разразился смехом.

– Это вряд ли, – отсмеявшись, наконец, ответил друг. – Люди не меняются, Ди. Тебе ли этого не знать?

Действительно, уж кто-кто, а я прекрасно это знала. Но что, если…

– Женщины чаще всего меняют свое поведение в двух случаях: когда влюбляются и когда им разбивают сердце, – бормотала я, рассуждая вслух. – Она искала встречи с кем-то… Кого-то ждала. Может быть, любимого мужчину?

– Думаешь, Элли влюбилась? В кого? – пренебрежительно отреагировал Макс. – В своего патлатого гитариста, у которого лицо как у человека с пожизненным запором? Или в барабанщика, который наводит на подозрения, что Франкенштейн создал не одно, а два чудовища?

Я вспомнила.

– Мари говорила, что её сестра одно время испытывала чувства к какому-то парню, который то ли уехал, то ли наврал, что уехал. Вот только я не записала его имя…

– Лозовский, – процедил Макс не очень дружелюбно. – Димка.

– Вы знакомы? – удивилась я такой реакции.

– Встречались, – в том же тоне ответил друг.

– Он действительно уехал?

– Да, но недавно вернулся, – хмуро заметил друг.

Я воспрянула духом.

– Ты можешь меня с ним свести?

– Зачем? – зло рявкнул Макс. – Тебе что, тоже охота в кого-нибудь влюбиться?

– Нет, – скривилась я в трубку. – Я просто хочу с ним поговорить. И еще, мне нужны какие-нибудь контакты музыкантов, с которыми выступала Элли.

Макс недовольно засопел в трубку, и я решила подтолкнуть его к правильному решению убедительным аргументом:

– Ты же хочешь, чтобы мы нашли убийцу Элли? Мне нужны контакты.

– Я-то хочу, но при этом не желаю, чтобы ты втянула нас в неприятности, из которых потом будем долго выбираться.

Я едва не расхохоталась в голос.

– Максик, – нежно позвала я. – Мы в них вляпались в тот момент, когда ты приволок меня к своей бывшей. Не забыл? Ты это начал. Не я.

– Не думал, что всё так повернется. Ладно, – нехотя согласился босс. – Жди от меня сообщение.

И мы распрощались.

Отложив телефон, я закусила губу и задумалась, как лучше поступить. Но долго побыть в тишине мне не дали, в комнату заглянула Ниса.

– Ты закончила?

Я кивнула.

– Как Руся?

– Ты сказала её положить…

– И?

– И я не смогла этого сделать, потому что в твоей квартире лишь одна комната, где есть кровать, – проворчала Ниса, недовольно глянув в сторону той самой, обозначенной в единственном числе кровати. Кровать на претензии не ответила, её и так всё устраивало, а вот подругу, очевидно, нет. – Поэтому мне пришлось положить её на пол.

– Ну, тоже неплохо, – оценила я находчивость банши, вставая с кресла. – Ты, вон, на сантехнике смогла выспаться и ничего.

– Ну, я-то пьяная была, – произнесла Ниса, пока я доставала чистую одежду из шкафа, чтобы переодеться. – А у Руси дела похуже. Я не врач, но похоже на сотрясение.

– Чтобы получить сотрясение, надо сначала обладать чем-то, что можно сотрясти, – громко произнесла Руся. Голос подруги звучал так, словно Ниса уложила её отдыхать под раковину, между мусорным ведром и полкой с бытовой химией. – А у меня мозги отсутствуют.

Я отшвырнула вынутую из шкафа черную юбку в складку и рубашку персикового цвета, и пошла проверять, где у меня в квартире Ниса решила пособирать пыль подругой.

Всё оказалось не так плохо.

Едва войдя на кухню, я наткнулась на длинные ноги музы, которая уютно устроилась на мягком, расстеленном на полу пледе, том самом, в компании которого провела прошлую ночь Ниса.

Спиной муза упиралась в шкафчик, прикрывающий батарею, голова её была запрокинута, глаза бессмысленно разглядывали потолок. На потолке ничего интересного не имелось, а потому подруга, скорее всего, мысленно вопрошала высшие силы, как докатилась до жизни такой.

– Откуда такие выводы? – спросила я у Руси, чье эмоциональное состояние, кажется, шаталось ещё сильнее, чем сама муза.

– Какие выводы? – отозвалась подруга. Её лицо посуровело. То ли высшие силы не захотели вступать в контакт, то ли ответ дали не тот, который она ожидала.

– Про мозги, – из-за моей спины выглянула любопытная Ниса, которая так же, как и я пыталась понять, что такого интересного валяющаяся на полу муза углядела на потолке.

– Была бы умная, здесь бы не лежала, – сердито ответила Руся даже не моргая.

– Это ты сейчас пытаешься жизнь свою переосмыслить? – догадалась Ниса. – Зря, я вот тоже однажды попыталась.

– И? Чем дело кончилось? – хмыкнула я.

– Слишком глубоко копнула, – вздохнула подруга, разом погрустнев. – В запой ушла.

– Слушай, а было хоть одно событие, после которого ты не напивалась? – скривилась я.

– Было, – уверенно заявила Ниса. – Моё рождение!

– И то только потому, что в родильных домах обычно не наливают! – фыркнула я, разворачиваясь.

– А зря! – выдала с пола Руся.

Ниса раскрыла рот, чтобы достойно ответить, но я поспешила пресечь очередную перепалку на корню:

– Не зли меня. Собирайся!

– А Руся? – кивнула банши в сторону неподвижного тела, желающего именно в этом состоянии и оставаться как можно дольше.

– Здесь останется, – решила я и отправилась в ванную приводить себя в порядок.

Закрывая за собой дверь, объявила раздраженно:

– Такое ощущение, что у меня не квартира, а дом терпимости!

– Почему терпимости? – удивились по ту сторону створки голосом одной назойливой блондинки. – Так же, вроде, бордели называли.

– Потому что мне постоянно приходится всех вас терпеть! – крикнула я в ответ, да так, что вопросы больше не задавали.

Когда я вышла из ванной, приняв более-менее приемлемый вид и максимально скрыв следы ночных происшествий, Ниса уже была готова к выходу, стоя посередине коридора и нервно пошлепывая голой ножкой по линолеуму.

– Я помогла Русе дойти до кровати, – предупредила подруга, когда я доставала из обувного шкафа туфельки на низком ходу. – Ты не против?

– А разве у меня есть хоть один шанс быть против? – зевнула я, стоя к Нисе спиной.

– Может быть, вызвать ей врача? – встревоженно предложила банши.

– И что мы ему скажем? – скривилась я, не оценив предложение. – Что у нашей подруги сотрясение мозга, потому что ночью на нас напал оборотень?

– Скажем, что она упала, – пробормотала Ниса с легкой долей сомнения.

– У неё на затылке глубокие ссадины и шишка размером с моей кулак, – процедила я, всовывая ноги в обувь и поправляя юбку. – Это обо что так надо удариться, чтобы вторая голова начала расти? И потом, у неё, как и у нас с тобой быстрая заживляемость. Я не хочу, чтобы все повреждения начали пропадать прямо у доктора на глазах. Потому что ему самому после этого понадобится помощь.

– И что? Мы будем просто сидеть и ждать, пока она сама очухается? – возмутилась Ниса.

Я подхватила с полки сумку и развернулась к подруге, которая в этот момент была занята очень важным делом – пыталась натянуть на ногу кроссовок, не наклоняясь к нему. И выглядело это так – она просто возила обувью по полу, надеясь, что та волшебным образом подпрыгнет, а после сама наденется на её ступню.

– Долго будешь хороводы вокруг тапочка водить? – не выдержала я, сняла ключи с крючка у входа и открыла дверь.

И сразу же замерла, потому что у моего порога, протянув руку к дверному звонку стоял Григорий.

– Ой! – выдала я и попятилась.

Ойканье повторилась, потому что я наступила на Нису, которая недовольно выругалась мне в спину.

– Привет, – поздоровался Гриша и улыбнулся.

– Кто там? – поинтересовалась у моей спины Ниса, но ответа дожидаться не стала и высунулась вперед.

– Ой, здрасьте! – выдала она на радостном подъеме.

Я же в ответ нахмурилась и на всякий случай потянулась к зонту-трости, стоящему в углу. Зонт мне в прошлом году подарила Ниса. Хороший зонт, качественный. Им не только от незваных гостей, но и от внезапно возродившихся к жизни динозавров можно было отбиваться.

От внимательного взгляда Григория мой маневр не укрылся, но мужчина промолчал, лишь выразительные губы дрогнули, сдерживая улыбку.

Глава XIX

– А что ты здесь делаешь? – спросила я не самым приветливым тоном. Вообще, я успела позабыть переходили ли мы с ним на “ты”, но с человеком, который рано утром без приглашения заявляется в гости можно было пренебречь формальностями.

– У меня появились новые сведения по убийству, которое тебе так интересно, – проговорил Гриша и продемонстрировал планшет в своей руке.

– По какому убийству? – полюбопытствовала Ниса, окончательно выдвигаясь из-за моей спины и не сводя горящего взгляда с гостя.

Решив, что пора прекращать маячить на лестничной площадке, я подтолкнула подругу вперед, практически в объятия Гриши, который сориентировался ещё быстрее. И прежде, чем подружка успела к нему приблизиться, галантно отступил в сторону. Ниса по инерции полетела вперед, прямехонько к лифту, где недовольно засопела.

– Какие сведения? – спросила я, игнорируя гневный взгляд подружки, встретившейся со стенкой.

Выйдя из квартиры, я плечиком заставила Григория чуть потесниться, как бы намекая, что домой к себе не приглашу.

– Мне, наконец, прислали результаты токсикологии, – проговорил мужчина.

– Как-то медленно работают ваши специалисты, – прокомментировала я, подходя к Нисе, которая, несмотря на всё своё недовольство, всё же соизволила вызвать лифт.

Не успел Гриша ответить, как перед нами распахнулись створки подоспевшей кабины, мы все трое загрузились внутрь и поехали вниз.

– Правоохранительные структуры всегда испытывали кадровый голод, – нарушил тишину парень, замерев между мной и Нисой. – У нас один эксперт, да и тот перманентно на больничном.

– Алкоголизм? – меланхолично поинтересовалась я, следя за тем, как меняются цифры на примитивном табло.

– Хуже, жена, – пояснил Гриша и на мой удивленный взгляд ответил: – Жена у него мастер спорта по метанию ядра. Да к тому же очень ревнивая. А мужик не дурак свернуть налево.

– А-а-а, понятно, – протянула я с сочувствием. – Бедолага. У меня только один вопрос – она метает в него или метает им?

– Когда как, – рассмеялся Гриша.

Лифт остановился, и мы вышли.

Покинув подъезд, я направилась к своему привычному парковочному месту, но вспомнила, что машина моя осталась пылиться под домом Руси.

– Черт, – прошипела я. – Придется такси вызывать. Моя машина… ну, в общем не важно. Я временно бесколесная.

И полезла в сумочку за телефоном. Гриша протянул мне автомобильный брелок, на котором болтались ключи.

– Можешь воспользоваться моей, – щедро предложил он с милой улыбкой.

Я напряглась. В благотворительность верилось слабо, как и в добрые порывы людей.

– А как же ты? – не скрывая подозрения, спросила я.

– Мне машина сегодня не нужна, – легко отмахнулся Гриша. – Разве что, тебе придется подбросить меня на работу.

– А потом? – продолжала допытываться я, ожидая, что сейчас он скажет что-то вроде «а потом тебе надо будет съездить в химчистку за моим плащом, отвезти мою тетушку на прием к пульмонологу и смотаться в аэропорт за посылкой, нелегально ввезенной в страну из Малайзии».

– А потом мой четырехколесный друг в твоем полном распоряжении.

– И когда я должна буду тебе его вернуть? – я была настороже.

– Когда ты сможешь воспользоваться собственной, и моя тебе будет не нужна, – ответил Гриша.

Ну, просто Алладин из сказки!

– Ди! – взмолилась Ниса, до сих пор молча наблюдавшая за нашим диалогом. – Да бери ты уже эти ключи и поехали! Я устала торчать на парковке! И хочу кофе!

– Я бы от кофе тоже не отказался, – хитро глянул на меня Гриша.

Ну, как хитро? Вроде бы, в его взгляде не было ничего особенного, но я могла поклясться, что на дне зрачков выплясывали ламбаду черти, потрясая бубнами и маракасами.

– Хорошо, – сдалась я. – Здесь недалеко есть одна неплохая кофейня. Потом отвезу тебя на работу, а дальше мы поедем по своим делам.

– Кстати, было не плохо, если бы ты забрала меня и после работы, – как бы между делом проронил Гриша, когда я садилась на водительское сидение.

Тяжело вздохнув, покачала головой, но отступать было поздно.

До кофейни добрались быстро и в такое раннее время кроме двух девочек, маячивших за баром, заведение радовало пустотой. Мы заказали кофе, я и Гриша американо с молоком, Ниса латте, и устроились за столиком в ожидании заказа, болтая о всякой ерунде. Болтала в основном Ниса, Гриша периодически её поддерживал, я же пялилась в окно.

– В общем, так, – начал парень, когда перед нами поставили чашки с ароматными дымящимися напитками. – Наш эксперт вернулся после очередного внепланового отдыха на больничной койке, провел анализ крови и волос, последние мы сняли с расчески в квартире убитой, и сделал заключение. Девушка принимала какое-то вещество, предположительно наркотик. Но не очень долго, где-то пару месяцев.

Ниса ойкнула и закрыла рот ладошкой. Я же постаралась сохранить невозмутимое лицо.

– Какой именно наркотик удалось установить?

– Нет, – покачал головой следователь. – Во-первых, образцы крови старые, что затрудняет анализ, а в волосах концентрация слишком незначительная, чтобы установить точно. Во-вторых, оборудование у нас старенькое, да и оно барахлит. В-третьих, сам эксперт сказал, что более, чем за тридцатилетний стаж работы ничего подобного не видел. Он сказал, что у вещества какая-то странная структура.

– А можно поподробнее? – попросила я, отпивая горячий кофе.

– Пока нельзя, – хмыкнул Гриша. – Мы сами пока мало, что понимаем. Но Василич, это мы так нашего эксперта называем, попросил взглянуть на образцы какого-то своего заграничного знакомого, который по случайному совпадению сейчас как раз находится в городе. Приехал на какую-то там научную конференцию. На сегодня у них назначена встреча. Так что, как только я получу более конкретную информацию, сразу же тебе сообщу.

– Понятно. Кстати, – вспомнила я. – Ты мне в прошлый раз ничего не сказал об этом, а я забыла спросить. Отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире, проверили? Девчонку убили дома, значит, преступник должен был оставить какие-то следы.

– Следов действительно хватает, – со вздохом покачал головой Гриша. – Даже слишком. Отпечатков много, в той квартире кто только не побывал. Которые из них принадлежали убийце идентифицировать не удалось.

– Серьезно? Вы всё сняли и всё проверили? – прищурилась я с нехорошим предчувствием в душе.

– Да, – подтвердил Гриша. – Вот только толку от этого мало. Большинство отпечатков либо смазанные, либо частичные. Те места, к которым по идее должен был прикасаться убийца, а это дверные ручки, спинка кровати, пол – всё было заляпано кровью и человеческих отпечатков на них обнаружить не удалось.

– Что значит человеческих? – стараясь удерживать тон ровным, спросила я.

– То и значит, – пожал плечами Гриша. Жест, который всегда может означать и всё сразу, и одновременно абсолютно ничего. – Мы обнаружили мелкие частицы кожи, которая не была опознана, как человеческая, и… шерсть, которую тоже определить не удалось. Эксперт сказал, что она чем-то похожа на волчью, и при этом имеет некоторые сходства с человеческими волосами. Но не является ни тем, ни другим. Тебе это ни о чем не говорит?

– Даже не шепчет, – небрежно взмахнула я рукой. – А что с телефоном убитой? Проверили?

– Да, – покорно продолжил отвечать Гриша. – У неё был дешевый китайский смартфон. Самого устройства мы в квартире не нашли. Но сделали запрос оператору связи и получили распечатку звонков, которые совершались с номера девушки и поступали на него в день её смерти и в течении недели до этого.

– И?

– И ничего подозрительного. Она беседовала только с теми, с кем регулярно общалась – коллеги с работы, несколько студентов из её группы, соседка по комнате. Всё. А в день своей смерти она вообще разговаривала только с двумя – со своей сменщицей и с соседкой. Попробовали отследить телефон, но последний раз он засветился по адресу, где жила и умерла Егорова.

– То есть, убийца выключил телефон, а после унес его с собой и, скорее всего, уничтожил, – пробормотала я.

– К такому же выводу пришли и мы, – подтвердил Гриша.

– Слушай, а зачем ты мне это рассказываешь? – прорвало меня на неожиданные откровения.

Гриша удивленно выгнул брови.

– Ты следователь, у тебя дел – как у бомжа фантиков, – продолжила я свою мысль. – И всё же, тратишь свое время на то, чтобы посвятить меня в подробности расследования убийства. И это, кстати, является грубым нарушением должностных инструкций, за такое могут и с работы попереть. Так, зачем тебе всё это? Вариант «ради твоих прекрасных глаз» можешь даже не озвучивать.

– Почему? Может быть, именно в этом и кроется разгадка? – радостно усмехнулся Гриша.

– Потому что мои глаза хоть и безусловно прекрасные, но не настолько, чтобы я вдруг поверила в рыцарство. И мы живем не внутри рождественской романтической комедии, так что, прекращай её ломать.

– Ладно, – Гриша резко сел, отставляя в сторону чашку с кофе. – Но я хотел бы обсудить это с тобой наедине.

И мы оба покосились на Нису. Последняя от такого внимания поперхнулась и судорожно закашлялась, аж покраснев от натуги.

Я от души пару раз стукнула Нису по спине, чем скорее ухудшила ситуацию, а не улучшила её.

– У меня нет секретов от подруги. Либо говори при ней, либо вообще ничего не говори.

– Я поспрашивал о тебе, – заговорил Гриша, когда Ниса прекратила оглашать маленькое кафе кашлем бабули, всю жизнь курившей «Приму» без фильтра в суровый моряцкий затяг.

– Наводил справки, – кивнула я с пониманием.

А что? Сама бы так сделала.

– Оказывается, ты личность неординарная и довольно известная, – хмыкнул Гриша, добавив с глубокомысленным подтекстом: – В определенных кругах.

– И чем же я так знаменита? – иронично поинтересовалась, покачивая в руках чашку с остатками кофе. В отличие от моего собеседника, мне он действительно был нужен.

– Ты закончила престижное учебное заведение, – начал рассказывать Гриша то, что мне и без него было хорошо известно. – На третьем курсе тебе предлагали грант на обучение в Великобритании, но ты отказалась и осталась дома. Была лучшей студенткой не только на своем курсе, но и во всем университете пока там училась. Но всеми силами старалась не выделяться.

– Ага, – кивнула я с невозмутимым лицом. – И?

– Тебе прочили великолепную карьеру, многие были уверены, что ты станешь адвокатом, вторым Федором Плевако. И каково же было всеобщее удивление, когда лучшая студентка, гордость университета, вдруг после получения диплома взяла… и устроилась помощницей к не блистающему особыми талантами, но очень популярному у женщин Максиму Емельянову.

– У нас роман, – пропела я с самым невинным видом. – И работаю я на него, потому что хочу быть рядом.

Гриша рассматривал меня с минуту, а после громко рассмеялся, запрокинув голову назад.

– Так могла бы поступить впечатлительная барышня, которая росла на романах сестер Бронте. Но не расчетливая малышка, у которой всегда первым включается мозг.

– На самом деле, он у меня слабенький, – поделилась я сокровенным шепотом. – Я про мозг, если что.

– Знаешь, что о тебе говорят в нашем кругу?

– Расскажи, – предложила без особо энтузиазма. – Узнаю.

– Что ты умная, практичная, последовательная. Способна на длительную, монотонную работу. С огромной силой воли и способностью быстро мобилизоваться в экстренных условиях. И при всем этом ты очень часто, даже слишком часто, пытаешься создать о себе впечатление полной дуры.

– Люди преувеличивают мои достоинства, – список моих характеристик был весьма сомнительным.

– Возможно, – быстро согласился Гриша. – Но даже преувеличения строятся на конкретике.

– Никак не пойму, к чему ты ведешь? – вздохнула я, оглядываясь по сторонам и жалея, что согласилась разделить с ним свой утренний кофе.

– Зачем ты работаешь с Максом? – наконец, прямо спросил мужчина. – Он не самый выдающийся юрист, а детектив вообще посредственный.

– «Я испытываю нежность к калекам, бастардам и сломанным вещам», – процитировала я.

– А если серьезно? – не оценил моё познание современной литературы Гриша.

– А если серьезно, мне надо в туалет, – сообщила я, поднялась из-за столика. Глазами указала оставаться на месте приподнявшейся следом за мной Нисе, и направилась к туалетным комнатам.

На самом деле, мне туда не хотелось, но внезапное появление Григория и его слишком личные вопросы настораживали. Что-то во всем этом было не так, что-то не складывалось…

Быстро умывшись под краном, я вытерла лицо сухим одноразовым полотенцем, помыла руки, постояла у зеркала, рассматривая своё лицо и, не придумав ничего лучшего, направилась обратно за столик.

У порога, отделявшего зал от коридора, ведущего к дверям с табличками «М» и «Ж», притормозила. Не знаю, почему, возможно, сработала интуиция. Остановившись, я аккуратно выглянула из-за угла. Столик, за которым остались Ниса и Гриша, находился слева, а сам Григорий в этот момент сидел боком ко мне.

Я увидела, как зашевелились губы Нисы. С выжидающим взглядом она что-то спросила у нашего нового знакомца. В ответ Гриша отрицательно покачал головой, поднял руку и потер шею. Жест показался мне нервным, призванным сдержать сильные эмоции, но важнее было другое. Дотронувшись до шеи, Гриша отодвинул ворот рубашки, и я увидела тату. Очень характерное тату. Более того, точь-в-точь такое же я видела совсем недавно.

– Твою мать! – сквозь зубы выругалась я и поспешила к подруге.

Подлетев к столику, одним махом опрокинула в себя остатки кофе и протараторила:

– Извини, нам пора бежать. Мне только что позвонила бабушка, она у меня старенькая, знаешь ли, постоянно попадает в разные истории. Вот и сейчас, зашла в ванную, закрыла дверь, а открыть не может. Представляешь? Надо бежать, вызволять старушку. Так что, извини, но разговор нам придется отложить.

Выпалив всё это на одном дыхании, я подхватила под локоток впавшую в оторопь Нису и потащила на выход. По дороге подруга попыталась что-то спросить, но я на цыкнула на неё, показав исподтишка кулак. Ниса захлопнула рот, для верности сжала зубы покрепче, отчего её лицо стало выглядеть так, словно у подружки прихватил желудок.

Гриша не пытался что-либо спрашивать, как не пытался и остановить наш слаженный дуэт, бодро провальсировавший на выход в позе маленьких утят.