Три подруги и таинственный жених

Глава XVI

Подругу я ждала недолго, но за это время успела основательно продрогнуть. До места встречи, туда, куда должна была подъехать Руся, мне пришлось идти пешком. И, хотя я торопилась со всей доступной мне скоростью на плохо слушающихся конечностях, даже движение никак не помогло согреться. Наоборот, с каждой минутой мне становилось только холоднее. Когда рядом затормозила серая иномарка, я с трудом могла членораздельно разговаривать.

Дверь со стороны пассажирского сидения распахнулась и выскочила Руся. В черном спортивном костюме, не накрашенная и с кое-как собранными на затылке в пучок волосами. Внешний вид подруги поразил меня куда больше, чем длинный зимний пуховик в её руках, который она накинула мне на плечи, укутала и подтолкнула к машине.

С трудом согнувшись, я забралась в автомобиль и кивком поприветствовала водителя. Молодой мужчина, сидевший за рулем, недоуменно покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Удивление парня было понятным, вряд ли ему часто приходилось забирать ранним утром с набережной босую девицу в мокрой одежде.

Как только Руся села рядом, машина резво тронулась с места.

– Где твоя обувь? – подруга воззрилась на мои грязные ступни.

– Вопрос не по адресу, – шмыгнула я носом. – Тебе следует спросить об этом того, кто помог мне принять водные процедуры.

Водитель, прислушивавшийся к нашему разговору, громко поперхнулся. Мы с подругой переглянулись и отвернулись каждая к своему окну. Разговор следовало отложить.

Всю дорогу мы ехали в молчании, нарушаемом лишь негромким бормотание радио.

– И к мировым новостям, – заявила ведущая. – Сегодня в Марселе пострадал участник Французского международного форума, на который съехались лидеры европейских стран. Утром, недалеко от пляжа, во время купания на мужчину, чья личность была не названа, напала голубая акула. Его доставили в больницу с рваными ранами ног и спины, и сильным кровотечением. Врачам удалось спасти и стабилизировать потерпевшего. Ещё несколько акул были замечены недалеко от берегов коммуны Буш-дю-Рон. Их увидели туристы, после чего к месту были отправлены специалисты для проверки. Голубая акула – один из самых распространенных видов, отличающийся крупными размерами. Появление акул у берегов Марселя нетипично для этого времени года, как и их чрезвычайная агрессивность. Полиция совместно с комитетом по защите морской среды и представителями городской администрации проводят проверку. Далее о погоде. Сегодня синоптики обещают…

– Надо же, – отстраненно проговорила муза. – И с чего это акулы взбесились?

Я молча отвернулась.

До моего дома добрались быстро, благо дороги в столь раннюю пору были восхитительно пустыми.

– Спасибо, – поблагодарила я и выскользнула из салона. Подруга быстро расплатилась, и мы понеслись в мою квартиру как две перепуганные ламы.

– Хочу в душ, – заныла я, забегая в подъезд и нажимая кнопку вызова лифта.

– Для начала тебе придется избавиться от пьяных захватчиков твоей ванной, – заявила Руся, когда мы вошли в кабину.

Едва только двери лифта закрылись, она сообщила:

– Твоя машина по-прежнему стоит возле моего дома. Вот только она закрыта, и сигнализация включена…

Я рассеянно слушала, притоптывая ступнями и беспокойно подпрыгивая на месте. Стояла поздняя весна, но земля ещё хранила зимний холод, особенно по ночам. Мои босые ноги буквально околели, превратившись в два малочувствительных столбика.

И присутствовало ощущение, будто в теле навечно поселился какой-то странный холод.

– …а ключи у меня в сумочке, – сотрясаясь мелкой дрожью добавила я.

– Кто-то очень сильно позаботился. Не только о нас с тобой, но и о твоем имуществе, – заметила муза, складывая руки на груди. Уловив мой многозначительный взгляд, она округлила глаза: – Что?

– Мы с тобой знакомы с десяток лет, а я впервые вижу тебя в спортивном костюме, – пояснила я между перестуком зубов. Куртка, заботливо врученная подругой, не помогала. Я как будто изнутри покрылась изморозью и никак не могла согреться.

– Ну, извини, – скривилась подруга. – Бальное платье Наташи Ростовой в химчистке.

– Извиняю, – кивнула я как раз в тот момент, когда лифт остановился на моём этаже.

Вынув ключи, я попыталась открыть дверь, но промахнулась мимо скважины. Попыталась ещё раз – и снова неудача. Руся молча отобрала у меня связку, быстро вставила ключ в отверстие, провернула и я влетела в собственную квартиру с таким энтузиазмом, которого эти стены ещё не видели.

Как по заказу распахнулась дверь ванны и на свет божий, вернее, на свет зажженного Русей плафона, в коридор выползла Ниса. Опухшая до состояния наполовину сдувшегося воздушного шарика и помятая сильнее, чем древнеегипетские папирусы.

– О! – прохрипела подруга голосом дяди Валеры из соседнего подъезда, любителя сандалий на носки и растянутых трико с пузырями на коленках. – А вы откуда в таком составе?

Протерев заплывшие глаза на отекшем лице, она повторно оглядела меня и добавила:

– Да ещё в таком виде?

– Себя-то видела? – рявкнула я, прямо в коридоре сдирая с себя мокрое платье. – У тебя вообще лицо козявочного цвета!

Оттеснив подругу в сторону, проковыляла в ванную и громко захлопнула за собой дверь, напоследок услышав вопрос Нисы:

– Она что, рыбачила?

Следующие несколько часов меня не существовало вообще ни для кого. Набрав полную ванну горячей воды, я отмокала, грелась и размышляла. Вернее, размышляла я потом, чуть позднее, когда разморозился мозг, пытаясь разложить все случившиеся за последние сутки неприятности по полочкам.

Но неприятности на то и неприятности, что отличались крайним упрямством и склонностью наваливаться одной плотной кучей. А потому делиться на составные части они упорно не желали, нагло демонстрируя мне кукиш. Кажется, в какой-то момент я задремала, потому что вдруг увидела отца. Сидя на своём высоком золотом троне, он громко читал мне нотации, основная суть которых сводилась к тезису “принцессы так себя не ведут”. Чуть поодаль выстроились в рядок все мои сестры и с угрюмыми лицами кивали в такт словам отца. Потом вдруг появился Григорий и начал рассказывать мне, как надо правильно забрасывать удочку.

Из сна меня вырвал стук в дверь.

– Эй, ты там ещё шевелишься? – послышался голос Нисы, уже не такой хриплый. Я вынула руку из воды, с которой хлопьями упала на пол пена и развернула к себе старенькие заводные часы, практически раритет, стоявшие на полке. Откуда они у меня взялись я и сама не знала, но выбросить было жалко. Судя по расположению стрелок, в воде я пролежала полтора часа.

– Подай какой-нибудь сигнал, что ты там живая! – продолжала надрываться за створкой Ниса.

– Какой тебе сигнал подать? Ракету из задницы запустить? – раздражённо заорала я в сторону двери. А после спокойнее добавила: – Выхожу я уже, выхожу.

Наскоро вытершись полотенцем, накинула на плечи халат, затянула пояс потуже. Протерев ладонью запотевшее зеркало оценила свой внешний вид. С лица исчез землисто-серый цвет, губы перестали отливать синевой, а на белках глаз больше не было пугающих полопавшихся капилляров.

Удовлетворительно кивнув своему отражению, я вышла из ванной. Подруги сидели на кухне, разом умолкнув при моем появлении. На столе стояли три кружки с горячим чаем, аромат которого успел распространиться по всей квартире.

– Рада, что ты с нами, – заметила Ниса, как только я схватилась за ближайшую ко мне кружку.

– Рада, что ты протрезвела, – в тон ей ответила я и сделала первый глоток обжигающего напитка.

– Я рассказала ей всё, что с нами случилось, пока она пребывала в состоянии проспиртованного безразличия, – сообщила мне Руся.

– Она и до того была в таком состоянии, – проронила я. – Только я бы это назвала искренней индифферентностью.

– Иногда у меня создается ощущение, что мне нужен словарь, чтобы с вами разговаривать, – отреагировала Ниса, насупившись.

– Только иногда? – холодно поинтересовалась я. – Черт, теряю навыки.

Мы все трое замолчали. Руся переводила взгляд с меня на Нису и обратно. Ниса прожигала взглядом мой лоб. Я равнодушно пила чай.

– Что ты хочешь от меня услышать?! – первой не выдержала банши. – Что мне жаль? Мне жаль! Я не хотела, чтобы так всё получилось!

– А еще, очевидно, ты не хотела напиваться, – спокойно продолжила я подружкину мысль. – Но почему-то всё равно налимонилась до зеленых соплей.

– Мне нужно было снять стресс, – бросила Ниса, демонстративно отворачиваясь.

Моё спокойствие дало трещину.

– Ты хоть понимаешь, что мы сегодня ночью могли погибнуть? – спросила я, отставляя кружку с чаем. – Я не знаю, кто нас спас, но если бы не он…

Раздался всхлип.

– Я знаю, – пробубнила подруга сквозь слезы, спрятав лицо в ладонях. – Я понимаю! И мне правда очень жаль! Я должна была быть с вами, а вместо этого валялась пьяной на полу!

– Ну, допустим, на полу ты не валялась, – попыталась разрядить напряженную обстановку Руся. – Ты валялась на унитазе.

– На унитазе? – переспросила Ниса, поднимая голову. Её лицо выглядело лучше, всё-таки метаболизм у банши был очень сильным, но и следы вчерашней попойки присутствовали, потому что и пила она лошадиными дозами.

– Жить на нем останешься, если у тебя такая глубокая эмоциональная привязанность к моей сантехнике! – пообещала я.

– А что я на нем делала? – заморгала Ниса.

– А что нормальные люди делают на унитазе? – ехидно поинтересовалась я.

– То, что там делают нормальные люди, она не делала, – попыталась восстановить справедливость Руся.

– Ага, потому что она ненормальная! – категорично высказалась я, допивая чай.

– Или потому, что большую часть времени пила в гордом одиночестве, – заявила Руся, протягивая подруге белый носовой платок.

– Хочешь сказать, что ей стало одиноко и поэтому она пошла искать себе друзей? В унитазе? Или ты тонко намекаешь, что нам с тобой надо было поучаствовать в организованном подружкой мероприятии и устроить в моей квартире коллективный запой? Мой унитаз не способен вместить сразу троих!

– Да хватить уже про унитазы! – взмолилась Ниса, но Руся её перебила, стремясь защитить:

– Я хочу сказать, что пока мы искали себе приключения на задницу, Ниса тихо спокойно бухала.

– Ну, про тихо и спокойно я бы поспорила. Я и мои банки с кремами, которые вы разбили. И потом, что значит, «мы искали приключения на задницу»? По-твоему, лучше было искать приключения на другое место? – огрызнулась я, настроение было паскудное.

– Лучше вообще не искать, – отрезала муза. – А сидеть дома, чай с баранками пить.

– От баранок попа растет, – вяло отмахнулась я.

– А от приключений, можно подумать, худеет, – взмахнула руками наша муза.

– Приключения помогают поддерживать попу в тонусе, – выдала я не очень искреннюю улыбку.

Фируса только открыла рот, чтобы парировать, но в диалог вмешалась Ниса:

– Вы долго собачиться будете?

– Она первая начала, – угрюмо ответила Руся, но передумала, ткнув пальцем в банши: – Нет, первая начала ты, когда приволокла сюда труп своего полюбовничка!

– Кстати, об этом, – нарушила Ниса повисшее молчание. – Надо бы скататься, проверить, а действительно ли мы труп похоронили?

– И как ты это узнаешь? – скривилась муза. – Вновь яму будешь раскапывать?

– Мы же его не глубоко закопали, – тихо произнесла Ниса, почесав нос. – Если он был жив на тот момент, то выбраться из-под земли оборотню не составит труда.

– Возможен и другой вариант, – подруги уставились на меня. – Он ещё был живой, но нашими совместными стараниями стал мертвым. Под слоем земли не так просто дышать.

– Мы же вроде в прошлый раз уже обсудили. Оборотни живучие и обычным ножом для колки льда их не побороть, – напомнила муза, постукивая ногой. – Я думаю, мужик выбрался и был очень удивлен, обнаружив себя на чужой даче.

– Да, обсудили, – согласилась я. – Но забыли про один момент – нож для колки льда был в руке банши. Думаю, это могло сыграть решающую роль. Так?

Я вопросительно повернулась к Нисе.

– Не знаю, – нехотя призналась она. – Я оборотней до этого никогда не убивала. И про сопоставимость наших возможностей в схватке друг против друга тоже почти ничего не знаю. А у своих спрашивать боюсь. Если ягуаретты донесли Совету о покушении на жизнь одного из своих, то в клане уже тоже в курсе. Мои вопросы будут выглядеть очень подозрительно. Папуле двух минут хватит, чтобы меня расколоть. И тогда – прощай свободная жизнь. Меня запрут в поселении и больше не выпустят.

– И это ещё самое удачное развитие событий, – вставила Руся.

– А что для нас лучше? – округлила глаза банши. – Чтобы Эмиль оказался живым или всё-таки мертвым?

– Если он жив, то это значит, что где-то гуляет один очень живучий оборотень, – Руся нервно заправила волосы за ухо. – А если он мертв, то мы ему уже ничем не поможем. Но и в первом, и во втором случае вероятность встретиться с его разозленными сородичами очень велика. И Совет, если установит, что мы действительно виноваты в смерти парня, только поможет ягуареттам отомстить. Поэтому я предлагаю сидеть тихо и не привлекать лишнего внимания.

– Мы его и так привлекли, – заметила я, вертя в руках пустую кружку с чайными листьями на дне. – На нас напал оборотень, Руся. И вряд ли это был случайный лохматый, который мимо проходил и решил избить двух первых попавшихся девушек. Сейчас даже не период Жатвы.

– Думаешь, Эмиль всё-таки выжил, выбрался из ямы и попытался вас убить? – Ниса побледнела.

– Кем бы ни был нападавший, это связано с твоим трупом, – муза ткнула Нису в плечо.

Последняя возмутилась.

– Эй, это не мой труп! Он свой собственный!

– Вот и держала бы свой собственный труп при себе! А то теперь из дома выйти страшно! Вдруг меня за очередным углом мужик с топором поджидает и не из-за того, что я ему в автобусе на белый кроссовок наступила!

– Ты не ездишь на автобусах, – фыркнула подруга.

– Тогда мы можем быть спокойны, – съехидничала я. И кое-что вспомнила: – Ниса, ты когда-нибудь бывала в баре «Белый кролик, Черный кролик»?

Ниса задумчиво почесала затылок.

– Да я много где бывала. А что?

– Напряги память, это важно, – попросила я.

– Это место ты точно должна была запомнить, – поддержала меня Руся. – Там антураж такой, словно ты оказалась внутри головы сумасшедшего профессора, который по совместительству является поклонником «Заводного апельсина».

– Не знаю, – через пару минут напряженных размышлений заявила подруга. – Может быть, если я схожу туда, то что-то вспомню, но пока ничего в голову не приходит.

– А в каких барах вы развлекались с этим Эмилем?

– Сначала вроде в «Сову» зашли, – начала рассказывать Ниса. – Потом в «Карамель», а потом… потом не помню, но помню, что мы куда-то ехали на такси. И потом опять пили. Вроде за барной стойкой сидели, потому что я помню, как бармен нам коктейли смешивал.

– Бармен? – в один голос воскликнули мы с Русей и переглянулись. – А у бармена случайно не было татуировки на шее?

– Ага, и крысиного хвостика на затылке?

– Не помню, – хватаясь за голову, простонала Ниса. – Вообще ничего не помню.

– Алкоголичка чертова! – выругалась я, не сдержавшись. – Родилась в лесу, молилась колесу. Бросай пить! А то скоро у тебя не только память откажет, но и печень. Отстегнется и пойдет гулять по своим делам!

– Лицо, кстати, уже отказало, – поддакнула мне Руся.

– Что, всё так плохо? – хватаясь за щеки, ужаснулась Ниса.

– А ты сползай к зеркалу, – предложила я, указывая рукой направление. – Увидишь там не молодую красивую девушку, а существо непонятной половой принадлежности, которое всю ночь на пасеке фестивалило и мёд у пчел тырило!

– Кошмар, – громче застонала Ниса, роняя голову на сложенные на столе руки.

– Ладно, хватит, – с сочувствием погладив банши по голове, произнесла Руся. – Ей и так паршиво.

– А знаешь, как мне было паршиво очнуться в воде? – рыкнула я.

– Это ведь твоя природная стихия, – пожала плечами муза. – Разве тебе не приятно было вернуться?

– Приятно, но только не в коматозном состоянии, – кивнула я. – И ты не знаешь, каково это. Я постоянно ощущаю зов моря. Каждый день, каждую минуту я чувствую его силу, его мощь. Меня тянет к нему, но я знаю, что не могу вернуться. Я столько лет сдерживала свою сущность, практически не использовала магию, чтобы не поддаваться искушению. А потом всё это вдруг обрушилось на меня в момент слабости, когда у меня было меньше всего возможностей удержаться. Море излечило меня от раны, да, но теперь оно с утроенной силой шумит вот здесь, – и я указала на свою голову.

Подруги выслушали меня молча, Ниса даже голову подняла.

– Кто ж знал, что так будет, – пробормотала муза. – Нас поджидали.

– Тебя, – проговорила я с нажимом. – Тебя, Руся, поджидали. Никто не знал, что я буду рядом. Никто не мог знать, что я повезу тебя домой.

– Значит, тебя тоже могли караулить, – начала соображать Ниса. – Здесь, под домом.

– Да, могли, – согласилась я. – И тогда всё закончилось бы ещё печальнее. Потому что район у меня новый, не обжитый, на окраине города. В доме занято меньше половины квартир. Малолюдность очень удобна для тех, кто хочет вырвать тебе сердце.

– Что будем делать? – глаза Руси испуганно расширились, а на шее мелко-мелко забилась жилка.

– Искать, – твердо решила я. – Искать тех, кто убивает девушек. Оборотни замешаны, теперь в этом нет сомнений.

– Ну, допустим, найдем, – решительно выпрямилась муза. – А потом что? В человеческую тюрьму убийцу или убийц не посадить, хотя бы потому, что всё это будет очень трудно объяснить суду. Да и обычные решетки оборотням не помеха.

– Сообщим в Совет, – предложила я. – А они вызовут Летучий Корпус.

– Связываться с корволантом то ещё удовольствие, – недовольно скривилась Руся. – Ты знаешь, кого туда набирают.

Я утвердительно кивнула. Летучим Корпусом именовался спецотряд, которым руководил Совет. И если в Совет набирали по одному представителю от каждой магической расы, то на службе в Летучем Корпусе состояли самые опасные, самые жестокие, самые изощренные убийцы. Головорезы в буквальном смысле этого слова. Совет нами правил, Летучий Корпус убивал тех из нас, кто нарушил закон. Законов было немного, но имелось два ключевых правила. Первое – убивать своих нельзя. Второе – убивать людей вне санкций Совета тоже нельзя.

– Знаю, но выбор у нас не большой. Или мы находим преступников и сдаём их Совету, или наблюдаем за тем, как количество трупов в городе растет, с перспективой к указанным трупам присоединиться.

– Думаешь, это продолжится? – встрепенулась Ниса.

И я подробно рассказала подруге об трех других убийствах, включая смерть управляющей бара.

– Лидия могла умереть от естественных причин, – сдержанно высказалась Руся. – Нет вообще никаких доказательств, что она причастна к этой истории.

– Доказательств нет, – вынуждена была признать я. – Но она умерла сразу после нашего появления. Надеюсь, в убийстве Ольги Егоровой никто не сомневается?

Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать на него никто не спешил.

Глава XVII

– Она могла перенервничать, – предположила Руся. – Я про Лидию. Сильный стресс способен спровоцировать всё, что угодно, плоть до остановки сердца.

– Не думаю, что здесь именно тот случай, – покачала я головой. – Она поговорила с нами, попросила подождать и пошла звонить кому-то по телефону. И в процессе разговора умерла. Даже если у неё вдруг остановилось сердце, что такого можно сказать человеку, чтобы его организм не выдержал нагрузки и сдался?

– Ты думаешь, она на самом деле что-то знала и прежде, чем рассказать это нам, хотела с кем-то посоветоваться? А дальше произошло что-то, из-за чего она умерла?

– Она определенно что-то знала! – стукнула я ладонью по столу. – Если не всю правду про убийство Егоровой, то какие-то подробности точно. И именно эти знания её и убили. А может быть, Лидия не только про бывшую официантку что-то знала, но и про Элли. Она была певицей и несколько раз выступала в «Кролике».

– Как ты сказала её имя? – встрепенулась Ниса, молчавшая до сего момента.

– Лидия, фамилию не знаю, – ответила я угрюмо.

– Григорьева, – подсказала Руся и на мой немой вопрос пояснила: – Видела бейджик у неё на столе с именем, фамилией и фото.

– Нет, – мотнула головой наша блондинка. – Не её, а другую погибшую девушку. Младшую сестру знакомой Макса.

– Фамилия – Ивановская, а по поводу имени, там путаница какая-то. Сестра называла её Элли, но в документах она как-то иначе записана. То ли Элизабет, то ли Елизавета.

– Да, точно! – подскочила Ниса с места. – Ивановская! Елизавета Ивановская!

В моей маленькой, светлой и с любовью обставленной кухне повисла могильная тишина.

– Я знаю её, – тихо промолвила Ниса, медленно села обратно и подняла на меня ошарашенный взгляд. – Я знаю Елизавету Ивановскую.

– Что? – выдохнула я, не моргая и не сводя глаз с подруги.

– Я сказала, что знаю её, – увереннее произнесла Ниса.

– Откуда?

– Мы ходили в один спортзал, – быстро выдала Ниса совсем не то, что я ожидала услышать.

– А ты раньше не могла сказать? – процедила я, ощущая, как внутри закипает злость.

– Я раньше и не знала! – беспомощно развела руками банши. – Откуда я могла знать, что тебе интересно с кем на беговой дорожке потею!

– Так, – придвинулась я к столу. – А теперь медленно, обстоятельно и по порядку.

– Ну, вы же знаете про наши традиции? Я имею ввиду мероприятие, которое у нас проходит осенью, – неуверенно начала рассказывать Ниса.

Мы с Русей синхронно кивнули, да, мы знали, что каждый год в первое воскресенье осени в клане, к которому принадлежала Ниса, проходили состязания.

По сути, это были бои, в которых был обязан принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен был подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши – страшный позор. Клан – это семья, а семья – это всё. Потребность в принадлежности к группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок. Именно поддержка и связь с кланом ставились во главу угла.

Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считался окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная – потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна была вступить в другой клан, доказав свою состоятельность победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив в своей личной серии сражений. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.

Усердные спортивные тренировки – обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависела её судьба. Да, она жила среди людей, но связь с кланом была неразрывной. Все мы знали – настанет день, и она вернется к своим.

– Так вот, я решила сменить спортзал, – продолжила Ниса с печальным вздохом. – Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время количество людей просто запредельное. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать. И помещения там маленькие. В общем, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое и место ещё не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.

– Так, и? – попыталась я вникнуть в рассказ.

– Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгода занятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась ещё до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула. Супруг у неё – человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну, и так получалось, что в зал добиралась за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя – её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два – два с половиной. А она там вообще как будто жила, но на рьяную культуристку была похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени – фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.

– Какая-то странная история, – с недоверием протянула я.

– Зачем мне врать? – надулась подруга.

– Как давно это было? И как долго продолжалось?

– Последний раз я эту Ивановскую видела недели три назад. Может чуть больше. А сколько продолжалось… Ну, в новый зал я хожу с марта. Получается, мы регулярно встречались около месяца.

– Элли, судя по рассказам сестры, вообще была заядлой тусовщицей. И по ночам она не только по клубам курсировала, но и работала, выводя рулады перед пьяными посетителями кабаков и не менее пьяными гостями свадеб. Мне кажется, ей беговые дорожки и орбитреки задаром были не нужны.

– Иногда… люди меняются, – негромко высказалась Руся.

– Люди не меняются, – отрезала я. – Хотели бы, мечтали бы, но нет. Мы остаемся такими же, какими и были. И либо снимаем прижившуюся маску, либо просто меняем её на другую.

– И какой же вариант наш? – проронила Руся.

– Может быть, никакой? – нерешительно предположила Ниса. – Может быть, сестра просто плохо её знала?

– Или она знала её с другой стороны, – я задумчиво уставилась в окно, постукивая пальцем по столешнице. – Может быть, Элли ходила в спортзал не заниматься, а в надежде кого-то встретить?

Девчонки мне думать не мешали, стараясь даже дышать чуть тише.

– Руся, – через пару минут позвала я. – А у тебя какие на сегодня планы?

– Не сдохнуть, – ворчливо отозвалась подружка.

– Отлично! – улыбнулась я самой лучезарной улыбкой. – У меня тоже! Наши планы совпадают. Кстати, Ниса, где список твоих врагов, который ты вчера пыталась составить, но в процессе составления напилась?

Ниса растерянно моргнула.

– Не знаю.

– Я же тебе его отдала, когда ты вернулась с работы, – припомнила муза.

Я с досадой поморщилась.

– Кажется, я оставила его в ванной. После того, как укрыла Нису пледом.

– С учетом того, в каком месте она провела эту ночь, я догадываюсь, куда делся тот листок, – хихикнула муза, намекая, что список давно затерялся на просторах городской канализации.

Ниса насупилась.

– Вот ты язва.

– Вся в тебя, – мило похлопав ресницами, отбила муза подачу.

– Так, хватит препираться! – прикрикнула на них я. – Мне надо позвонить, а вы собирайтесь.

– Куда? – насторожилась Ниса.

– Мы с тобой к подружке первой убитой девушки поедем, – рассказала я, доставая телефон и набирая номер Макса.

– А почему ты меня с вами не берешь? – почуяла неладное муза и начала вставать из-за стола. Но неудачно покачнулась и тяжело рухнула обратно.

– А для тебя у меня будет отдельное задание, раз уж ты решила сегодня не ходить на работу, – ответила я, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в длинные гудки.

– С чего ты так решила? – с горем пополам смогла выбраться из-за стола Руся. Мне не понравилось её вдруг начавшее сереть лицо, с которым очень быстро слились по цвету губы. Дополнили подозрительные перемены испарина на лбу и тремор рук.

– На тебе спортивный костюм, – произнесла я очевидное и сбросила оставшийся без ответа звонок. – Последний раз я видела тебя в таком наряде, когда тебе аппендицит удаляли четыре года назад. И даже тогда ты через день после операции попросила привести в больницу весь твой чемодан с косметикой. Я не знаю, чьё воображение ты тогда собралась поражать, но красная помада очень гармонично сочеталась с твоими синяками под глазами. Так что, кого-то ты точно впечатлила. Например, старичка из соседней палаты, который увидев тебя, костыли уронил.

– Ерунда, – слабо отмахнулась Руся и начала заваливаться. Я едва успела подхватить слабеющую подругу, как лежащий на столе телефон завибрировал.

– Помоги ей, – попросила я подскочившую к нам Нису, хватаясь за телефон.

– Как? – воскликнула Ниса, подставляя музе своё плечо.

– Уложи её, сними верхнюю одежду и дай попить воды, – распорядилась я, а в трубку крикнула: – Алло!

– Звонила? – раздался голос босса.

– Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, – я развернулась и направилась в соседнюю комнату.

– В семь утра? – удивился Макс. – Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?

– Я не нормальная, – сообщила, устало опускаясь в кресло и подбирая под себя ноги.

– Не новость! Я это поняла в день, когда мы познакомились, – громко зевнул начальник и благодушно разрешил: – Ну, раз нарисовался вопрос, так обрисовывай.

– Ты ведь хорошо знал сестру своей бывшей, да? – начала я издалека. – По твоему мнению, какой она была?

– Глупой, – без промедления ответил Макс.

– В смысле, тупой? – переспросила я.

– Нет, в смысле глупой, – категорично заявил босс. – Как и все женщины.

– Очень приятно, – хмуро отозвалась я. – По-твоему мнению, мы все дуры, что ли?

– А ты разве не согласна? – довольно хохотнул Макс.

– Не важно, с чем согласна или не согласна я, – оборвала я резвящегося босса. – Я знаю, во что верю. Меня интересует во что веришь ты.

– Ладно, если не размазывать сопли по носовому платку, а говорить кратко, то Элли ничем не отличалась от большинства женщин.