Цитаты из книги «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов», страница 2

Наконец, бонобо смеется над интеллектуальными мучениями тех, кто пытается разделить «так есть» от «так должно быть»; эти попытки на корню губят всякое обсуждение морального развития. В философских кругах считается общепризнанным, что человек не может отказаться от человеческого или животного в себе и стать идеально нравственным. Первое — это то, как дела обстоят в действительности, говорят философы, второе — лишь директива. Серьезная проблема, и простого решения у нее нет, но в любом случае для начала полезно разобраться в собственных корнях. Если считать, что животные — всего лишь «звери», не умеющие сдерживать естественные порывы, данные им природой, то окажешься на неверном пути. Как и мы, животные предпочитают вполне предсказуемые последствия и отвечают страхом или жестокостью на всякое отклонение от нормы. Кто сказал, что бонобо может делать все что захочет? Даже в отношении секса, где у него намного меньше сдерживающих факторов, чем у нас, ему все же нужна самка, которая согласилась бы на соитие с ним; желательно также, чтобы поблизости не было доминантных самцов. Окружающие ждут от него вполне определенного поведения и не замедлят напомнить об этом, если он, к примеру, напугает малыша или утащит еду у какой-нибудь самки. Пусть бонобо ничего не знает о добре и зле, которое выходит за пределы его индивидуальных обстоятельств, его система ценностей не слишком отличается от той, что лежит в основе нашей, человеческой морали. Он тоже стремится приспособиться, подчиняется социальным нормам, сочувствует другим, налаживает испорченные отношения, протестует против несправедливости. Может быть, мы не назовем это моралью, но должны признать: его поведение так же, как и наше, несвободно от норм.

Во все времена новая информация обладала этой чудесной способностью -- хоронить теории.

Человек - иерархический примат, как бы мы ни старались закамуфлировать данный факт, и проявляется это в самом раннем детстве.

Наше хваленое воображение похоже на обоюдоострый клинок. С одной стороны, оно порождает отчаяние в ситуации, когда примат может оставаться невозмутимым, но с другой - дает надежду, потому что позволяет представить себе лучшее будущее.

Объяснения, которые мы даем своему поведению, слабо отражают его реальные мотивы.

Мы вообще предпочитаем тех, чьи эмоции можно прочитать по лицу, тем, кто никогда не демонстрирует ни малейшего намёка на стыд или вину.

Те, кто говорит, что "животные - не люди", как правило, забывают, что хотя это и правда, но в то же время люди - тоже животные.

Разговаривая с грустным человеком, мы тоже приобретаем печальное выражение лица, слегка обмякшую позу и можем даже поплакать за компанию. С другой стороны, разговор с энергичным, веселым человеком сподвигнет нас посмеяться и почувствовать себя счастливым.

"Странная вещь: большая часть чувства, которое мы именуем религиозным, большая часть мистических откровений - едва ли не самых ценимых, востребованных и желанных реакций нашего вида, - на самом деле представляют собой понимание и попытку объяснить другим, что человек в родстве со всем на свете, что он связан неразрывно со своей реальностью, и известной, и непознаваемой. Сказать просто, но глубокое понимание этой истины породило Иисуса, бл. Августина, св. Франциска, Роджера Бэкона, Чарльза Дарвина и Эйнштейна. Каждый из них в свое время и своим голосом заново открыл и подтвердил с изумлением знание о том, что все вещи суть одна вещь, а в одной вещи заключены все остальные - планктон, сияющее свечение моря, и вращающиеся планеты, и расширяющаяся вселенная, всё связывает воедино эластичная нить времени. Очень полезно переводить взгляд с приливной заводи на звезды, а затем вновь на приливную заводь".

Джон Стейнбек

Люди верят просто потому, что хотят верить. Это относится ко всем религиям без исключения. Вера развивается под влиянием конкретных личностей, историй, обрядов и ценностей. Она удовлетворяет эмоциональные нужды человека, такие как потребность в безопасности и моральном авторитете, а также желание принадлежать к какому-нибудь сообществу. Теология здесь вторична, а доказательства значат еще меньше. Я согласен с тем, что вещи, в которые адепты религии просят человека поверить, часто абсурдны, но атеистам ни за что не удастся уговорить людей отказаться от веры при помощи насмешек над достоверностью священных книг или сравнения Бога с Летающим макаронным монстром. Конкретное содержание верований едва ли имеет значение, если конечной целью является ощущение социальной и моральной общности.