Цитаты из книги «Идиот (адаптированный текст)», страница 98

... ум есть, но без своих идей...

Трус тот, кто боится и бежит; а кто боится и не бежит, тот ещё не трус

Мой либерализм дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть ли не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что от не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм( О, вы часто встретите у нас либерала, которому аплодируют остальные и который, в сущности, самый нелепый, самый тупой и опасный консерватор, и сам не знает этого!) Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть ли не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других в чём она должна состоять, но теперь уже стали откровеннее и даже слова "любовь к отечеству" стали стыдится, даже понятие устранили, как вредное и ничтожное

Нигилистка, чудачка, безумная, злая, злая, злая! О, господи, как она будет несчастна!

А вот, говорит, точно так, как бывает материна радость, когда она первую от своего младенца улыбку заметит такая же точно бывает и бога радость, всякий раз, когда он с неба видит, что грешник пред ним от всего своего сердца на молитву становится

— Если вы не бросите сейчас же этих мерзких людей, то я всю жизнь, всю жизнь буду вас одного ненавидеть! — прошептала Аглая; она была как бы в исступлении, но она отвернулась, прежде чем князь успел на нее взглянуть.

Что же это за пир, что ж это за всегдашний великий праздник, которому нет конца и к которому тянет его давно, всегда, с самого детства, и к которому он никак не может пристать.

на свете гораздо больше воров, чем не-воров, и что нет даже такого самого честного человека, который бы хоть раз в жизни чего-нибудь не украл.

Ему хотелось быть одному и отдаться всему этому страдательному напряжению совершенно пассивно, не ища ни малейшего выхода. Он с отвращением не хотел разрешать нахлынувших в его душу и сердце вопросов. “Что же, разве я виноват во всем этом?” бормотал он про себя, почти не сознавая своих слов.

всё было впереди, время терпело, время всё терпело, и всё должно было придти со временем и своим чередом.