Читать книгу: «Уличный свет»

Глава 1: Осколки

Холод. Он пробирал сквозь тонкую куртку, купленную на деньги сестры перед самой выпиской. Денис Николаев стоял на пороге своего дома – вернее, дома, где была его квартира. Серый, пятиэтажный, с облупившейся штукатуркой и зарешеченными окнами первого этажа. Он помнил его другим. Ярче. Теплее. Сейчас он напоминал гигантскую надгробную плиту.

Ключ в замке скрипел, будто протестуя. Дверь открылась с глухим стоном, выпустив наружу запах пыли, затхлости и чего-то еще – лекарственного, больничного, что въелось в стены за месяцы его отсутствия. Въелось, как в него самого въелся диагноз: Диссоциативное расстройство идентичности. Или проще – раздвоение личности. Его личность. Его Тень.

Он шагнул внутрь. Крошечная прихожая, узкий коридор, дверь направо – ванная, дверь налево – кухня, прямо – комната. Его царство. Его клетка. Пыль серебрилась на полу в лучах света, пробивавшихся сквозь грязное окно в комнате. Мебель стояла так же, как и тогда, когда его забрали: диван, стол, шкаф, телевизор. Но все было чужим. Как будто он смотрел на декорации из чужого сна.

"Ну вот мы и дома, слабак."

Голос. Низкий, скрипучий, как тот ключ в замке. Он прозвучал не снаружи, а изнутри черепа. Где-то за правым виском. Денис вздрогнул, судорожно сглотнув комок в горле.

– Заткнись, – прошептал он, сжимая кулаки. – Я здесь один.

"Один? – Голос усмехнулся. "Как же. Мы всегда вместе. Ты – ненужный багаж. Я – тот, кто выживет."

Денис резко тряхнул головой, как будто пытаясь вытряхнуть навязчивого пассажира. Врач говорил: "Принимай таблетки, веди дневник, отмечай триггеры". Триггеры. Что его триггерит? Страх. Одиночество. Этот проклятый двор за окном.

Он подошел к окну. Двор. Асфальт, потрескавшийся, как старая керамика. Детская горка, ржавая и покосившаяся. И посредине – он. Фонарь. Старый, чугунный, когда-то, наверное, красивый. Сейчас – покосившийся, с трещиной на грязном стекле плафона. Лампочка внутри тускло мерцала, хотя до вечера было еще далеко. Денис почувствовал, как подкатывает тошнота. Именно под ним… нет, он не мог думать об этом сейчас. Не мог позволить Ей вспомнить.

Он отвернулся от окна, упираясь взглядом в голую стену. Надо разбирать сумку. Надо принять таблетку. Белые, круглые, горькие. Сдерживающие. Сдерживающие Ее. Он нашел бутылку с водой, достал блистер. Одна таблетка. Утром уже принимал в клинике. Врач строго-настрого велел не пропускать.

"Выбрось их, Денис. Зачем тебе эта химия? Она делает тебя еще более жалким овощем."

– Она помогает, – сквозь зубы процедил Денис, запивая таблетку большим глотком воды. – Помогает мне.

"Тебе? – Голос закатился внутренним смехом. "Тебя почти нет. Скоро не станет совсем. А я… я стану сильнее. Фонарь ждет."

– Заткнись! – Денис швырнул пластиковую бутылку. Она глухо стукнулась о стену и покатилась по полу. В комнате повисла тишина, нарушаемая только его собственным прерывистым дыханием и навязчивым жужжанием лампочки в коридоре.

Он опустился на диван, закрыв лицо руками. Пыль щекотала ноздри. "Дыши. Просто дыши. Ты дома. Ты в безопасности". Но безопасности не было. Она была внутри. Она всегда была внутри, с того самого… фонаря. Он сжал веки, пытаясь вытеснить образ: мерцающий свет, холодный металл под ладонью, крик… чей крик?

Внезапно его тело дернулось. Как будто кто-то дернул за ниточку. Голова закружилась, мир поплыл. Он почувствовал, как что-то сдвигается внутри его сознания. Как тяжелая, маслянистая волна накатывает из глубин, вытесняя его собственные мысли. Паника, острая и леденящая, сжала горло.

"Мое время, Денис. Отдохни."

– Нет! – хрипло выдохнул он, впиваясь пальцами в обивку дивана. – Не сейчас! Я не…

Но сопротивление было тщетным. Оно было похоже на попытку удержать руками падающую скалу. Сознание Дениса начало гаснуть, как тот самый тусклый свет в плафоне. Края зрения потемнели, звуки приглушились. Последнее, что он почувствовал – это холодная, чужая ухмылка, растягивающая его собственное лицо изнутри.

Провал.

Он очнулся стоя. Не на диване. Он стоял посреди комнаты, лицом к окну. За окном уже стемнело. Фонарь во дворе горел, его тусклый, желтоватый свет пробивался сквозь трещину в плафоне, отбрасывая на потолок комнаты длинную, зловещую тень, похожую на искаженную фигуру. Сколько времени прошло? Час? Два? Часы на стене показывали восемь вечера.

Денис почувствовал себя разбитым, опустошенным, как после тяжелой болезни. Во рту был привкус меди и чего-то чужого. Он сделал шаг и споткнулся. На полу, рядом с ногой, валялся листок бумаги. Он не помнил, чтобы брал бумагу.

Сердце бешено заколотилось. Денис медленно наклонился и поднял листок. Это был клочок из его же блокнота, который лежал на столе. На нем было написано крупными, угловатыми, незнакомыми буквами, с сильным нажимом, почти прорывавшим бумагу:

"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДЕНИС. НЕ РАССЧИТЫВАЙ НАДОЛГО ЗАДЕРЖАТЬСЯ. ЭТО МОЕ МЕСТО ТЕПЕРЬ. ФОНАРЬ СВЕТИТ ДЛЯ МЕНЯ. – Т.С."

Твоя Тень.

Денис уронил записку, как обожженный. Он отшатнулся к стене, спиной прижавшись к холодным обоям. Его взгляд в ужасе метнулся к окну, к тому самому фонарю, чей свет теперь казался не просто тусклым, а злорадным. Мерцающий желтый глаз во тьме.

"Видишь?" – прошелестел внутри знакомый скрипучий голос, полный ледяного торжества. "Я уже здесь. И я не уйду."

Холод, уже не осенний, а идущий из самой глубины его существа, сковал Дениса. Он был дома. Но домом теперь правила Тень. А уличный свет во дворе был ее маяком. И ее предвестником.

Глава 2: Чужие Ритмы

Солнечный свет, бьющий в глаза, казался насмешкой. Денис проснулся на полу, уткнувшись лицом в пыльный ковер. Его тело ныло, голова раскалывалась от тупой, пульсирующей боли за правым виском. Он лежал неподвижно, пытаясь собрать обломки воспоминаний. Вечер. Записка. Фонарь… и провал.

Сколько? Сколько времени она была у руля?

Он встал, пошатываясь. Одежда на нем была та же, но помятая, будто он в ней спал на улице. Во рту все тот же металлический привкус. На столе, рядом с блокнотом и ручкой, стоял стакан с мутной водой. Он не помнил, чтобы наливал.

"Утро, слабак. Пора начинать день. Наш день."

Голос "Тени" звучал отчетливее, увереннее. Как будто за ночь она укрепила свои позиции. Денис проигнорировал его, направившись в ванную. Лицо в зеркале было бледным, с синевой под глазами, которые смотрели на него с немым ужасом и… чужим холодком в глубине зрачков. Он умылся ледяной водой, пытаясь смыть липкое ощущение присутствия кого-то другого под кожей.

"Надо принять таблетку", – подумал он панически, вытираясь. "Сейчас же."

Он бросился в комнату, к сумке, где лежал блистер с белыми кружочками спасения. Руки дрожали, когда он отрывал ячейку. Одна таблетка. Он сунул ее в рот, залпом запивая водой из вчерашней бутылки, поднятой с пола.

"Бесполезная трата времени", – прокомментировала "Тень" с ледяным равнодушием. "Ты только оттягиваешь неизбежное."

– Заткнись, – хрипло прошептал Денис, прижимая ладони к вискам. Боль немного отступила, уступая место туману, но чувство потери контроля не исчезло. Оно висело тяжелым плащом на его плечах.

Его спасением должен был стать визит Иры. Сестра. Единственный человек, который еще верил, что он – Денис – может вернуться. Она обещала прийти днем, привезти продуктов. Эта мысль была якорем. Он должен продержаться. Должен показать ей, что старается. Что он здесь.

Он попытался прибраться, но движения были вялыми, мысли путались. Вместо уборки он оказался у окна. Фонарь стоял безмолвно в сером дневном свете, невзрачный и безобидный. Но Денис знал его истинное лицо. Знакомый холодок пробежал по спине.

"Ждет", – прошептала "Тень". "Всегда ждет."

Резкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Сердце екнуло – то ли от страха, то ли от надежды. Ира.

– Денис? Ты дома? Это я!

Голос сестры, живой, теплый, пробился сквозь дверь, сквозь толщу его страха. Денис глубоко вдохнул, пытаясь стряхнуть с лица маску паники.

– Иду! – крикнул он, голос звучал хрипло.

Он открыл дверь. Ира стояла на пороге, улыбающаяся, с двумя тяжелыми пакетами. В ее глазах – облегчение и та самая надежда, которая так давила на Дениса.

– Привет! Как ты? – Она шагнула внутрь, оглядываясь. – Ох, пыльно тут. Держи. – Она протянула один пакет.

Денис взял его, пытаясь улыбнуться в ответ. Улыбка вышла натянутой.

– Нормально. Тяжело… привыкнуть. Спасибо, что пришла.

Они прошли на кухню. Ира начала выгружать продукты: хлеб, молоко, консервы, пачка его любимого печенья. Простые, земные вещи. Они казались такими нереальными в его искаженном мире.

– Как сон? – спросила Ира, ставя молоко в холодильник. – Врач говорил, что сон важен.

– Сон? – Денис замер. Он не помнил, как заснул. Помнил только падение на пол после… провала. – Да… нормально.

"Врешь ей", – усмехнулась "Тень" внутри. "Как всегда врешь."

– Хорошо, – Ира обернулась, ее взгляд стал внимательнее. – А таблетки? Принимаешь?

– Да! Да, конечно, – поспешно ответил Денис, показывая на пустую ячейку в блистере, лежащем на столе. – Вот, только что.

Ира кивнула, но в ее глазах мелькнула тень сомнения. Она подошла к столу, взяла блокнот.

– А дневник? Врач просил вести. Чтобы отслеживать…

– Я начал! – перебил ее Денис, чувствуя, как ледяная рука сжимает его горло. Записка. Он забыл про записку! Она же была на листке из этого блокнота! – То есть… я… – Он протянул руку, чтобы отобрать блокнот, но Ира уже открыла его.

Она замерла. На первой странице, крупно, угловато, с сильным нажимом, было написано:

"ИРА, ПРИБЕРИСЬ У СЕБЯ ДОМА, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЛЕЗЬ С СОВЕТАМИ СЮДА. ТВОЙ СЛАБАК БРАТ ЕЛЕ НОГИ ВОЛОЧИТ. НЕ НАДО ЕМУ ТВОЕГО ПЕЧЕНЬЯ – ОН СКОРО СОВСЕМ СДОХНЕТ. ПОДАЙ ЛУЧШЕ МНЕ. – Т.С."

Тишина повисла в крошечной кухне, густая и ледяная. Лицо Иры побелело. Она подняла глаза на Дениса, полные шока, боли и… страха. Настоящего, животного страха.

– Денис… – прошептала она. – Это… что это? Ты это написал?

Он стоял, парализованный ужасом. Сердце колотилось так, что, казалось, вырвется из груди. Туман в голове сгущался, боль за виском вспыхнула с новой силой.

– Нет… – выдавил он. – Это не я… это Она… Тень…

"Ага, свали на меня", – зашипел внутренний голос, но теперь он звучал громче, почти физически ощутимо. "Она все равно тебе не поверит. Посмотри на ее лицо!"

Ира отступила на шаг, прижимая блокнот к груди, как щит.

– Денис, ты… ты принимаешь таблетки? Ты уверен? Может, позвонить врачу? – Голос ее дрожал.

– Я принимаю! – закричал он отчаянно, чувствуя, как почва уходит из-под ног. – Я не писал этого! Она это сделала, когда я… когда я не контролировал! Поверь мне, Ира! Пожалуйста!

Но в ее глазах он видел только нарастающую панику и недоверие. Она видела его – дерганого, бледного, с безумным блеском в глазах – и эти чудовищные слова на бумаге. Логика была на стороне "Тени".

– Я… я, наверное, пойду, – быстро сказала Ира, кладя блокнот на стол, будто он был раскаленным. – Тебе… тебе надо отдохнуть. Полежать. Я позвоню позже.

– Ира, нет! Подожди! – Денис шагнул к ней, но она резко отпрянула, как от опасного зверя. Этот жест пронзил его острее ножа.

– Пожалуйста, просто… прими таблетки, Денис, – ее голос сорвался. – Позвони, если что… – Она почти выбежала из кухни, хлопнула входной дверью.

Денис остался стоять посреди опустевшей кухни. Звук захлопнувшейся двери отозвался в нем оглушительным грохотом. Он слышал, как ее быстрые шаги затихают в подъезде. Его последняя связь… последняя ниточка к нормальности… оборвана. "Тень" добилась своего.

"Видишь?" – голос "Тени" звучал торжествующе, заполняя пустоту в его голове. "Она боится тебя. Она видит в тебе урода. И она права. Ты – ошибка. Я – исправление."

Волна отчаяния и ярости захлестнула Дениса. Он схватился за голову, завывая от бессилия. Боль за виском превратилась в раскаленный штырь, вонзающийся в мозг. Мир закачался, поплыл. Края зрения начали темнеть, звук его собственного крика стал удаляться, как будто его уносило течением.

"Моя очередь, Денис. Ты устал. Очень устал…"

– Нет! – заорал он в пустоту, но его голос был уже слабым, чужим. Он почувствовал, как его собственное сознание сжимается, отступает в какой-то крошечный, темный уголок. Его тело перестало подчиняться. Мышцы лица начали двигаться сами по себе, складываясь в холодную, безэмоциональную маску. Рука сама потянулась к столу, к пачке печенья, которую принесла Ира.

Он – вернее, то, что еще секунду назад было Денисом – наблюдал из глубины себя, как его собственная рука берет печенье, подносит ко рту. Челюсть двигается, жует. Вкус – песок и пепел. Но на лице, его лице, играет чужая, довольная ухмылка.

"Вкусно", – проговорили его собственные губы, но голос был чужим – низким, скрипучим, полным ледяного презрения. "Спасибо, сестренка. За последнее угощение."

Денис внутри закричал. Кричал беззвучно, яростно, отчаянно. Но крик тонул в наступающей тьме. Его тело, управляемое "Тенью", спокойно доедало печенье, глядя в окно. На улице сгущались сумерки. И посреди двора, как страж ада, зажигал свой тусклый, желтый глаз старый уличный фонарь. Его свет, проникая в комнату, падал на лицо Дениса, освещая чуждую, торжествующую улыбку "Тени". Фонарь светил для Нее. И Она была дома.