Читать книгу: «Ворожей Горин – Фолиант Силы», страница 5

И оно, средство это, не преминуло найтись. Скудная обстановка комнаты отдыха подразумевала не только здоровый сон на старенькой тахте. Была тут и табуретка грубо обтесанная, и столик мебельный, еще совдеповский. На столике стояла пустая (не по заветам предков-гусаров) бутылка из-под водки. Столичная, как сейчас помню. То ли сама ведьма-кассирша в свободное от работы время прикладывалась, то ли к ней захаживал какой ухажер. Ничто человеческое ведьмам, судя по всему, чуждо не было. Пара дешевых презервативов все на том же столике красноречиво о том свидетельствовали.

В общем, тянуть резину было глупо, а потому я попросту взял со стола эту бутылку, осторожно облетел ведьму так, чтобы оказаться у нее за спиной, и осторожно так носком своей астральной ноги пнул ближайший ко мне клубок ниток. Клубок, звякнув воткнутой в него спицей, отлетел куда-то в сторону. Энергетическая связь пентаграммы тут же оборвалась, и ведьма рухнула на пол с полуметровой высоты. Я же, не мешкая, в ту же секунду разбил бутылку о стену и образовавшуюся «розочку» аккуратно под горло ведьме поднес.

– Ну, что, тварь, поговорим? Где мой Фолиант?

Глава 7

Представляю, что сказал бы сейчас мне мой кот, будь он рядом. Должно быть, обматерил бы меня последними словами. Нет, план однозначно был отличным во всех смыслах, кроме одной маленькой детали – я сейчас был в посмертии, а ведьма, сколь бы сильной она ни была, находилась в реальном мире. И да, стоявшая на коленях женщина прекрасно поняла угрозу в виде острого стекла, зависшего возле ее горла. А что толку-то? Меня она не видела и не слышала, а стало быть, ни на один мой вопрос ответить не могла. Разве что поймет, зараза, кто к ней пожаловал, да со страху сама все выложит. На этот вариант я, признаться, не рассчитывал – по всему, ведьма была не из последних, а, стало быть, калач она тертый. Судя по навыкам, она из боевой группы Новгородского ковена, если вообще не правая рука дражайшей Ясны Фроловны. Такую, поди, возьми за рубль за двадцать.

Да, лоханулся я знатно, ничего не скажешь. Не дай бог, Василий узнает об этом – до конца жизни будет потешаться. Еще и другим рассказывать будет, как ворожей Горин, будучи духом бесплотным, пытался вербально допросить живую ведьму. Всем же известно, что сами ведьмы в посмертие не ходят, а значит, и пообщаться с ними на той стороне невозможно никак.

Впрочем, был и еще один вариант – я мог попытаться проникнуть в голову ведьмы и выведать всю необходимую информацию непосредственно из ее памяти – не раз такое проделывал с живыми людьми и вурдалаками. Проблема крылась в другом – все природные ведьмы от таких проникновений защищены, что Форт Нокс от грабителей. Своего рода предустановленный самой природой (или же силой) файрвол, не позволяющий нанести ведьме сколь бы то ни было значимый урон из посмертия. Это вам не колдуны или вурдалаки – тут свои особенности и заморочки. В физическом плане ведьмы уязвимы, как и все люди. Хочешь – башку им проломи, хочешь – задуши, хочешь – сожги. Все одно умрет. С вурдалаком, к примеру, такое не прокатит, они сами из кого хочешь котлету сделают. Но что касается ментальной защиты, тут ведьмы впереди планеты всей.

Кроме того, отец Евгений предупреждал меня и о том, что проникать в сознание ведьмы – все одно что головой о чугунную батарею биться. Покалечиться можно, а сколь бы то ни было значимого результата все равно не получишь.

Так и стояли мы в патовой ситуации – ведьма на коленях с приставленной к горлу бутылочной розочкой, а я позади нее – бесплотный дух, ни на что, кроме банального убийства, не способный.

– Значит, понял? – прохрипела наконец ведьма. – Только тебе это не поможет, ворожей.

«Понял что?» – свирепел я в бессильной злобе.

Ситуация меня реально раздражала. Долго я так не протяну – не так уж я и крут в вопросах воздействия на материю из посмертия. Да, за последние месяцы я этот навык, бесспорно, прокачал, и в любой другой ситуации того отрезка времени, в течение которого я мог манипулировать предметами, будучи вне тела, мне хватило бы. В бою, к примеру, достаточно одного-двух точных ударов даже вурдалаку, было бы чем бить. Но вот так стоять в нерешительности и тянуть время – это было уже выше моих сил.

Одним словом, я понимал, что в скором времени не удержу свое импровизированное оружие и свершится одно из двух – либо я его выроню, и тогда ведьма уйдет, либо я ее попросту грохну. Оба варианта меня не устраивали, поскольку, улизни от меня ведьма, я не смогу ее допросить. Не смогу я этого сделать и в случае, если ее прикончу. Во втором случае ко всем прочим проблемам прибавится еще и юридическая ответственность. Ведьмы предъявят мне за это, как пить дать. Я напал первым, причем напал вероломно, исподтишка. Доказательств того, что именно эти ведьмы украли мой Фолиант, у меня нет и не может быть. А хоть бы и были – на убийство такой проступок явно не тянет, а больше мне ведьме и предъявить-то нечего. Ну и что с того, что она в свободное от работы время парит в воздухе и проклятьями сыплет? У каждого свое хобби.

Выбора у меня особо не было. Раз уж я начал свою партию с игры в «плохого полицейского», нужно было доводить ее до конца, иначе можно было и репутацию подмочить. Угроза должна быть чем-то подкреплена, в противном случае она так и останется пустой угрозой, и в следующий раз противник уже на нее не поведется. Убивать я ведьму, разумеется, не буду, но вот припугнуть как следует вполне могу.

Решив эту моральную дилемму, я напряг свои последние силы, взял шею ведьмы в удушающий захват, а свое орудие поднес к ее глазу. Пугать так пугать. Почувствовав удушье, ведьма начала сопротивляться, но как-то вяло – она явно не хотела лишиться глаза. Кроме того, сопротивляться мне, действующему из посмертия, для простого смертного было бессмысленно. В посмертии моя сила возрастала на порядок, так что даже не каждый вурдалак мог противостоять. А если уж у меня в руках еще и оружие холодное имелось, то тут к гадалке не ходи – быть противнику трупом. Единственное ограничение – время, которое я мог потратить на такое воздействие. Чем больше материального я затрагивал, тем меньше времени мог находиться в посмертии. Навскидку, сейчас я продержался бы еще минуту, может, две. Оставалось уповать на то, что ведьма окажется более сговорчивой и не захочет расставаться с жизнью из чистого упорства.

Почувствовав, что сопротивление ведьмы ослабло и она вот-вот потеряет сознание, я сбавил хватку. В теории это должно было послужить моей сопернице намеком на то, что мне нужен ответ на главный вопрос – где моя собственность. Ну не дура же она, в самом деле, должна понимать, чего ради я приперся.

На удивление, моя тактика сработала. Как только ведьма жадно схватила ртом воздух и сделала пару вдохов, сознание к ней вернулось, а за ним вернулась и способность говорить.

– Ты все одно до него не доберешься, ворожей! – прохрипела она не своим голосом. – Он уже разбужен! Тебе с ним не совладать!

Сперва мне показалось, что моя визави бредит, даже закралась мысль, что я все же перестарался с удушьем и пора бы уже прекращать это упражнение. Кто разбужен? Что она несет? Но ведьма на том не успокоилась и продолжила сыпать угрозами, ставя меня тем самым в неловкое положение. Вполне возможно, она уже поняла, что я не планирую ее убивать. Во всяком случае, ее храбрость с каждой секундой росла.

– Будь ты проклят, ворожей! Ты и все твое племя! – перешла на визг ведьма. – Думаешь, помешал мне? Как бы не так! Ты уже мертвец, слышишь?! Он настигнет тебя! Он придет за тобой! Где бы ты ни был!

Силы мои таяли на глазах, и ведьма наверняка уже почувствовала это. О своем противнике, то есть о ворожеях и их способностях, они знают практически все. И уж точно знают, на что конкретно способен я лично. Информация обо мне в мире Ночи распространялась со скоростью молнии, слишком уж значимой фигурой я являлся. Об этом я знал наверняка, и дело даже не в том, что я зазнался – тут уж не до ложной скромности. Моя стычка со своими же «сестрами» по ворожейской крови оказалась слишком уж значимым событием для многих обитателей мира Ночи. Одно участие в этом спектакле бессмертного Геворга говорило о том, что за данным событием следует пристально следить, так что все, кто был заинтересован, разумеется, следили. Большинство, конечно, отстраненно, как в кинотеатре – с попкорном и в 3D-очках. Но были и те, кто жаждал половить и свою рыбку в этом омуте и лишь ждал удобного случая. Судя по всему, этот ведьмовской ковен был как раз из вторых.

И тут до меня дошло – ведьма не собирается мне рассказывать, где Фолиант. Напротив, она сейчас пытается меня запугать кем-то, кто разбужен. Но тут-то и крылась разгадка. Коли она начала угрожать, стало быть, я имею все шансы найти искомое. Выходит, тут оно, наследство Варвары. И раз уж я разрушил заговор кассирши, то и услышать его зов смогу. Главное, не дать ей заново воспарить над пентаграммой и заблокировать зов.

Поистине правду говорят знающие люди – безвыходных ситуаций не бывает. Патовое положение на глазах превращалось в выигрышную позицию, нужно лишь правильно все разыграть. Как и планировал изначально, убивать ведьму я не стал – на излете своих сил я лишь оглушил ее неслабым таким ударом по затылку. Ведьма, будучи хоть и крупной барышней, все же воздействию поддалась и без сознания завалилась на спину. Оставшиеся секунды я потратил на то, чтобы перевернуть ее расслабленное тело на бок. Я все же медик – вдруг она от сотряса, мною организованного, блевать начнет да собственными рвотными массами аспирнет.

Вернувшись в свое тело, я понял, что не прогадал – Фолиант вновь ко мне взывал.

– Ну что там? – тут же затараторил мой кот. – Ты нашел карту?

– Нет, – спокойно ответил я, проворачивая ключ в замке зажигания. – Я нашел кое-что получше.

– Рисунок карты? – скептически протянул кот, вспомнив забавный диалог из своего любимого фильма про пиратов.

– Да нет же! Фолиант я нашел, Фолиант!

На сто его вопросов времени не было. Я чувствовал, что цель где-то неподалеку. Нужно было спешить, пока кассирша не очухалась и не предупредила своих коллег по ремеслу. Не факт, разумеется, что действовала она не в одиночку, но ухо все равно нужно было держать востро. Кого она там пробудила? Местного сторожа с берданкой? Ничего, с такого рода угрозами я справляться уже могу на раз.

Ехали мы недолго, ориентировался я на зов артефакта. Для этого даже окно открывать не нужно было, я слышал его так, словно он мне прямо на ухо пел. Дорога вильнула зигзагом, и мы оказались на окраине села, прилегавшего к железнодорожной станции.

– Здесь он, – уверенно кивнул я на неказистое одноэтажное здание в стороне от дороги.

– Уверен? – с сомнением в голосе уточнил Василий. – Это что? Клуб местный или фельдшерский пункт?

– «БИБЛИОТЕКА», – прочитал я вслух, медленно подходя к крыльцу деревянной постройки годов эдак семидесятых.

Ну а где, собственно, прятать книгу, если не среди других книг? Все логично.

– Сиди тут, – велел я коту, – и обстановку блюди. Мне на ушко шепнули, что Фолиант стеречь кто-то будет. Не хочу получить дробью в задницу.

– Понял, хозяин, – чуть ли не козырнул мне Василий, – все в ажуре будет.

Я поднялся на крыльцо и вошел внутрь, благо дверь была не заперта. В тот же миг звон в голове усилился – Фолиант однозначно был где-то рядом.

В уютном тамбуре пахло книжной пылью, подвалом, котами и недавно растопленной печью. Со стены на меня заинтересованно глядел Антон Павлович Чехов. Портрет был выцветшим, но стекляшки пенсне патриарха русской классики все же поблескивали задорным блеском.

– День добрый, – довольно громко произнес я, обращаясь не то портрету, не то к тем, кто мог здесь работать.

В дверном проеме показалось лицо женщины.

– Добрый день, – оглядев меня строгим взглядом поверх очков, поздоровалась она, – вы чей-то папа? А мы уже час как всех отпустили.

Вопрос застал меня врасплох.

– Насколько я знаю, нет, – улыбнулся я и проследовал в библиотеку.

Женщина прошла мимо стеллажей с полочными разделителями, на которых краской были написаны буквы А-Г, и встала за стойку регистратуры. На вид ей было от тридцати до сорока – точнее сказать невозможно. Она вроде и не старая, но вот одежда, очки эти старомодные, волосы не первой свежести, затянутые в хвост на затылке, ни грамма косметики на лице. По всему было ясно, мужчин в этой дыре нет и не было никогда, стало быть, наряжаться и краситься не для кого.

– Ой, – зарделась библиотекарь, – думала, вы за ребенком пришли. У нас сегодня шахматный кружок до четырех, вот я и подумала… Впрочем, – она кокетливо тряхнула жидким хвостиком и, поправив очки на носу, продолжила, – не важно. Я вас слушаю.

– А вы, простите, кто будете?

– Библиотекарь, – улыбнулась женщина, – Наталья Павловна. Можно просто Наташа, – и девушка опять покраснела. Видать, не каждый день сюда молодые да симпатичные ворожеи заглядывают. – А вас как звать-величать?

Интересно, Наташа тоже ведьма? Так с ходу и не скажешь. Впрочем, кто их знает, как они должны выглядеть, современные ведьмы? В кассирше я тоже ведьму не признал сперва, а она таковой еще как являлась. В том-то и проблема была – пока ведьма себя не проявит, хрен поймешь, что да как. Это из ворожей да колдунов сила прет, как из рога изобилия – они из посмертия аж светятся. Вурдалаков, к примеру, тоже легко вычислить. Этих даже на просвет разглядывать не нужно, они и в своем земном обличии выглядят, как покойники. Бледные, анемичные, худые, как правило, и по уши в косметике. Кожу от света берегут. А из посмертия на них вообще смотреть больно – все, как один, демоны на вид. С оборотнями и магами-перевертышами не встречался, но что-то подсказывало, что и они выглядят своеобразно. А ведьмы собственной силой не обладают, они свою силу извне черпают. Заряжают или усиливают ею артефакты и только потом ими оперируют. Причем чем сильнее ведьма, тем больший объем силы она может изъять из окружающего мира и запихать в артефакт. Природные, или, по-другому, стихийные ведьмы буквально из воздуха эту силу могут тянуть, равно как и из воды, огня или земли. Чаще такие ведьмы специализируются на какой-то одной стихии, но бывают и такие, кто их миксует. Тут главное не смешивать несмешиваемое. Очевидно же, что в одной ведьме вряд ли уживутся силы, добытые из огня и воды, они априори противоположны. А вот сочетать воду, скажем, с землей – это самое то. Огонь и воздух так вообще друг друга усиливают. Так что чаще попадаются именно такие ведьмы, которые оперируют силами нескольких стихий. К слову, колдуны и колдуньи классифицируются приблизительно так же, с той лишь разницей, что могут управлять непосредственно стихией, а не силой, ею рожденной. Но о них как-нибудь в другой раз поговорим.

Наследственным же ведьмам, или самоучкам, для работы ритуалы нужно всякие проводить. Силу они из стихий извлекать не могут, им для этого ее заимствовать требуется. Причем заимствуют они эту силу у кого-нибудь живого. Как правило, они пользуются силой того, кто заказывает ворожбу. И тем ворожба сильнее будет, чем больше заказчик отдаст. Таких ведьм, кстати, большинство. Сами толком ничего не могут, но зато знают, как именно пользоваться чужим. Знают, то есть ведают. От того и название пошло – ведьма. Эти могут и нечисть всякую на службу призвать, был бы артефакт под рукой достаточной силы. Тут вообще тяжело – накосячит такой дух или нежить, а связать его появление с кем-то конкретным возможности практически никакой нет. Даже не представляю, как отец Евгений сотоварищи с такими справляются. В общем, с классификацией ведьм у меня было все сложно, а с идентификацией так еще сложнее. Так что кто именно передо мной сейчас хвостом крутит – ведьма или же просто одинокая бабенка неопределенного возраста – я не знал. Но планировал выяснить в ближайшее время.

– Алексей, – уверенно соврал я, протягивая руку и улыбаясь во все свои тридцать два.

Нечего ей мое имя знать. Это вообще основа основ колдовского искусства. Не знаешь, кто перед тобой, нечего и откровенничать. Это, в принципе, и в обычном бытовом смысле полезная привычка – не стоит перед незнакомыми людьми душу нараспашку выворачивать. Либо плюнут, либо позавидуют, либо сглазят.

Натягивать на себя личину красавца писаного я тоже не стал – любая ведьма такое на раз-два считает. Тут расчет был простой – если передо мной простая женщина, я и без ворожейской силы разберусь, а если ведьма, то ей обо мне и так все известно, в том числе и мое настоящее имя. Назвавшись чужим именем, я постарался прочесть в глазах собеседницы хоть что-то, чем она могла себя выдать, но та была либо опытной ведьмой, либо все-таки простым человеком. В общем, библиотекарша даже глазом не моргнула. Опять заулыбалась и руку мне пожала своими тоненькими холодными пальчиками.

– Очень приятно. Я могу вам чем-то помочь?

– Да, – кивнул я. – Недавно переехали с супругой, – о, мимолетная тень сожаления в глазах. Неужели и правда простая девушка? – Вот решил абонемент открыть. Сами знаете, дома книг уже никто не держит, а ребенка учить нужно.

– А у вас кто? – не без интереса поинтересовалась девушка. – Сколько лет?

– Мальчик. Семь лет.

– Ой, так вы у нас в школу будете ходить?! – довольно натурально обрадовалась девушка. – Я там русский и литературу преподаю. Вы еще не оформлялись? Не помню, чтобы новенькие в классе были.

– Он еще в городе ходит, – я тоже врал вполне правдоподобно, во всяком случае, мне так казалось. Если она не в курсе, кто я такой на самом деле, то комар и носа не подточит, а если играет со мной, то рано или поздно себя выдаст. – Я заранее, так сказать, зашел. Пока строиться будем, сам буду захаживать.

– А на какой улице участок приобрели? Может, соседями будем… – девушка кокетливо стрельнула глазами поверх очков и тут же уткнулась в какие-то карточки.

Вопрос и вопрос, кто предъявит, а поди ж на него ответь правильно! Откуда я знаю, какие тут у них улицы имеются? Маловероятно, что счастливый обладатель земельного участка не помнит, на какой конкретно улице он его приобрел. Я же к такому допросу подготовился, откровенно говоря, хреново. Признаться, я даже не удосужился запомнить название этой деревни, так был увлечен зовом Фолианта. Слава богу, девушка тут же уточнила:

– Я на Садовой живу. В конце поселка.

– Ой, так и мы там же взяли. У этого… – я пощелкал пальцами – мол, забыл имя хозяина, с которым сделку совершал.

– У Степаныча, что ли?

– Вот-вот, – ухватился я за подсказку, – у него. Хороший дед.

Ну а как мне еще было реагировать? Конечно, дед, кто еще в этой дыре жить станет?

– Так он же молодой.

– Ну да, молодой, – подобрался я. Изворачиваться становилось все труднее. – В смысле, основательный он мужик, капитальный. Все мне тут показал, все рассказал, словно старожил.

– Да? А как по мне – пьянь пьянью… – с тоской в глазах ответила девушка. – Мало тут у нас молодых. И свободных, – добавила она, вновь окинув меня завистливым взглядом.

– Да и бог с ним, со Степанычем! – махнул я рукой. – Так как насчет абонемента?

– А, это? Да запросто. Паспорт с регистрацией, и я вам выпишу. Если есть при себе свидетельство о рождении сына, так я и ему сразу сделаю.

– Ой, а я документы дома забыл.

– Так вы же еще не построились, – прищурилась девушка.

– Ну да. Дома, в городе.

– Тогда права водительские сойдут.

Вот сдались ей мои документы! Хотя, с другой стороны, права она – в нашей стране без бумажки ты какашка, сколь бы избитой эта фраза ни была.

– А, это я могу. Только в машину сбегать нужно, – я даже сделал пару шагов в сторону выхода, но после притормозил и вернулся обратно к стойке регистратуры. – А могу я для начала на ассортимент посмотреть?

– Какой? – опешила девушка.

– На книги, – через силу улыбнулся я. – Просто впервые в сельской библиотеке нахожусь. Признаться, даже не знал, что такие бывают.

– Вы, должно быть, всю жизнь в городе прожили, – с каким-то странным сочувствием в голосе предположила девушка.

– Ну да, виновен, – все с той же улыбкой ответил я, но сдерживаться было уже невмоготу, если честно. Звон в голове уже переходил все мыслимые границы и больше походил на нестерпимый зуд. Я ощущал присутствие Фолианта всеми фибрами души.

– Хорошо, – легко согласилась библиотекарша, потеряв, кажется, всякий ко мне интерес. – Конечно, можете посмотреть на нашу библиотеку. Вас что-то конкретное интересует?

– Нет, просто живой интерес. У вас тут так много стареньких изданий.

– Почти все издания еще советские, но вполне себе сохранные. За исключением периодики, ее нам частенько присылают. Да вы пройдите, посмотрите сами. Только не долго, Андрей. Мне скоро закрывать библиотеку.

– Да я быстро, – заверил я девушку, не заметив в ее словах ловушку. Это потом я понял, что она меня не тем именем, которым я назвался, вдруг величать начала.

Библиотекарша принялась перебирать какие-то карточки, а я пошел туда, откуда, как мне казалось, доносился зов Фолианта. Я медленно проходил по рядам между стеллажами. Зов постоянно нарастал, у меня по коже даже мурашки пробежали. Вот оно, неужели я сейчас его увижу?

Я добрался до самого конца просторного помещения и остановился на буквах «Э-Ю-Я». В ушах стоял такой звон, что я уже ничего другого вокруг себя не слышал. В самом углу комнаты, между последними стеллажами, стоял простой письменный стол. А на нем под кипой старых газет светился – нет, даже не так – сиял он, Фолиант ворожеи Варвары. Я осторожно разгреб завалы и выудил из-под них огромную увесистую книгу в кожаной обложке с каким-то замысловатым символом, вытесненным в центре. Именно этот знак и был источником восхитительного свечения. Не знаю, видел ли кто этот свет, помимо меня, но выглядело это просто волшебно. Без преувеличения – как в сказках.

С трепетом и благоговением я взял в руки ворожейскую реликвию. Навскидку Фолиант весил никак не меньше трех-четырех килограммов. Увесистая такая книжечка. Корешок был чуть потертый, обрез пожелтел, должно быть, от времени. Все кричало о том, что у меня в руках как минимум памятник полиграфического ремесла.

Не сдержавшись, я приоткрыл Фолиант на первой странице и увидел там огромную непонятную надпись по центру. К великому сожалению, прочесть ее я не смог. Судя по всему, это был язык наших предков. Нет, даже не кириллица, скорее, это была глаголица. Что-то о древней письменности славян я еще на парах по культурологии в институте проходил. Если там весь текст в таком виде представлен, долго же я буду корпеть над переводом, и не факт, что хоть что-то пойму. Но это уже дело техники – современные технологии позволяют расшифровать что угодно. На худой конец, отца Евгения подключу к расшифровке информации, уж Совет-то точно не пройдет мимо такого источника мудрости.

Кстати, как только я прикоснулся к книге, пропали и звон, и свечение. Было ощущение, что Фолиант меня принял. Что он успокоился, попав, наконец, в родные ворожейские руки. Сам же я испытывал неописуемый восторг. Знаете чувство, когда неожиданно встречаешь очень старого и доброго друга детства? Вот нечто похожее я испытывал сейчас. Я встретил друга. Нет, даже не так – я вернул друга. Как будто и не расставались мы с ним никогда, словно я вырос на этой книге. Вот что генетическая память делает с рядовым ворожеем!

– Андрей, вы нашли то, что искали? – раздался голос у меня за спиной. – Или вас все-таки Алексеем звать?

От неожиданности я чуть не выронил из рук Фолиант. Обернувшись, увидел перед собой библиотекаршу, в ее руках почему-то был клубок ниток с воткнутыми в него вязальными спицами.

– А мы все думали, как же укротить этого строптивца? – с какой-то ехидцей в голосе сказала девушка. – Знали бы, что без вас, Григорий, его не открыть, не стали бы его похищать.

– Что ж, – миролюбиво улыбнувшись, ответил я. – Маски сброшены, я полагаю. Тогда поступим так. Вы сейчас отходите в сторону, а я поклянусь Луной и Богами, что не буду иметь к ковену Ясны Фроловны никаких претензий.

– Как скажешь, ворожей, – легко сдалась ведьма и действительно отошла в сторону. Но отошла она, как оказалось, совсем не для того, чтобы я спокойно покинул чертову библиотеку, а чтобы дать дорогу тому, о ком, судя по всему, и говорила ее коллега на станции.

На ее место медленно вышло и перегородило мне дорогу нечто странное. Признаться, даже мне, видавшему виды ворожею, имевшему опыт сражения с упырями и вурдалаками, внезапно поплохело. Рассказывал мне отец Евгений об этих мифических персонажах, но, если откровенно, я был уверен, что на своем веку никогда с подобным чудищем не встречусь. Однозначно, это был он – дорогу мне преградил премерзкий гуль.

В тот же миг библиотека погрузилась в полумрак. Света из окон катастрофически не хватало – была уже вторая половина дня, и, пока я трепался с ведьмой, на улице уже наступили сумерки. Единственным источником света для меня остался одинокий уличный фонарь.

Первое, что я ощутил (помимо животного страха, разумеется) был тошнотворный, чуть сладковатый гнилостный запах, исходящий от гуля. В неясном свете фонаря, светившего в окно за моей спиной, я смог выхватить и несколько деталей его внешности. Землистого цвета кожа, если ее еще можно было назвать кожей, свисала с его лица и груди клочьями, обнажая гниющие мышцы и кости, покрытые зловонной зеленой слизью. Благодаря своему «особенному» зрению я смог различить часть костей лицевого черепа и несколько сломанных в области грудины ребер. Губ у Гуля почти не было, так, одно обозначение того, что раньше было ртом. Лицо было искажено гримасой боли и вечного голода. Одна щека провалилась внутрь, обнажив желтые кариозные зубы, покрытые частично могильной землей, а частично налетом гнили. Один глаз у существа отсутствовал, на меня таращилась пустая черная глазница, в которой что-то копошилось – есть у меня подозрение, что это были черви. Другой же глаз, мутный и белесый, выкатился из орбиты и просто болтался сейчас на тоненькой нити непонятно как уцелевшего зрительного нерва. Его волосы, некогда густые, теперь свисали редкими безобразными патлами, слипшимися от запекшейся крови и грязи. Каждый шаг гуля сопровождался неприятным хлюпающим звуком, словно его тело было наполнено жидкостью, которая вот-вот прорвется наружу. Из-под его почерневших ногтевых пластин, частично уцелевших на искореженных узловатых пальцах, сочилось что-то склизкое. Рваная его одежда, когда-то, возможно, богатая, теперь представляла собой лохмотья, пропитанные все той же могильной грязью и продуктами разложения плоти. Но самым отвратительным было его дыхание. Оно вырывалось из его разлагающейся глотки и легких с хриплым свистом, неся с собой запах смерти и тлена. И зачем этим порождениям ада вообще дышать? Портят только воздух почем зря. Его рот, растянутый в вечной голодной ухмылке, источал то ли слюну, то ли еще какую посмертную мерзкую жидкость. Капли постоянно срывались с разорванных уголков губ, оставляя на полу библиотеки скользкие лужицы.

Гуль сделал несколько небольших шагов в мою сторону и остановился. То, что раньше было носом, а теперь зияло пустотой, обрамленной маленькими носовыми косточками, втянуло воздух. Его голова неестественно дернулась в сторону, словно он учуял добычу, а его длинный, покрытый язвами язык вывалился изо рта. Гуль был готов к охоте. К охоте на меня, разумеется.