Читать книгу: «Ворожей Горин – Фолиант Силы», страница 3

– Твое покровительство? – усмехнулась Марта. – Да кем ты себя возомнила?

– Сейчас я действительно лишь пешка на этой шахматной доске. Но поверь, доберись я до искомого, получи я силу своей прабабки – и все изменится. Я могу выбиться в ферзи. И тогда мы с тобой сможем перекроить этот мир так, как нам вздумается. Осуществи я задуманное, и мы сами будем писать правила этой игры. Я знаю о твоих честолюбивых планах, знаю, что ты претендуешь на верховенство в Курии. Знаю и то, что твои побратимы спят и видят, как угробить тебя и не дать твоим мечтам реализоваться. Мне же ваша мышиная, прости, вурдалачья возня побоку. Мне действительно плевать, кто из вас будет руководить всеми вурдалаками страны. Я отдам тебе эту власть, и на своем уровне ты станешь несокрушима. Ты на своем, а я на своем.

Марта колебалась. Было видно, что пылкая речь ворожеи заставила ее крепко задуматься. Перспективы, нарисованные Пелагеей, действительно были умопомрачительными, но где гарантия, что подлая ворожея не держит за спиной камень?

– Ну же, решайся! – подтолкнула вурдалачку ворожея. – Другого шанса не будет.

Она вдруг встала, подошла к Марте и выхватила из ее рук бокал. В следующую секунду тонкий хрусталь разлетелся в ее руке. Острые осколки впились в ладонь, на белоснежный ковер закапали крупные капли крови. Пелагея стряхнула осколки и протянула окровавленную руку вурдалачке.

– Договор?

Поколебавшись с минуту, Марта все же взяла окровавленную руку Пелагеи, развернула ладонь кверху и медленно, не без наслаждения слизала ее кровь.

– Договор.

Глава 4

«Ты, Гришенька, носик-то не задирай…» – часто говорила мне в детстве мама, особенно когда я зазнавался. Слова эти непременно подкреплялись легким щелчком по носу. Для меня это одно из самых теплых воспоминаний детства.

И действительно, была у меня такая привычка – гордиться своими достижениями и выставлять их как нечто уникальное. К примеру, получил пятерку за контрольную по математике – молодец. Удалось из говна и палок смастерить себе крутую игрушку – да я умничка! Крутанул во дворе перед ребятами сальтуху в прелые листья, заботливо уложенные в аккуратную горку местным дворником – герой! Ходишь такой, нос задрал, гордишься собой. Думаешь, никто и никогда до тебя подобного не совершал, не мастерил, не достигал… А главное, хочется, чтобы не только ты за себя радовался – сам ты и так в курсе, какой ты весь из себя замечательный. Хочется, чтобы непременно все вокруг увидели, какой же ты отпадный чувак. Чтобы все тобой восторгались и гордились одним лишь фактом знакомства с тобой.

Время шло, а привычка делать все так, чтобы восторгались окружающие, не исчезала. И ведь каждый раз, как только я начинал думать о своей уникальности или исключительности, мир щелкал меня по задранному носу. Больно так щелкал, совсем не так, как это делала мама. Бывало, только подумаешь: «Как же я классно вожу машину…», причем даже не озвучишь еще эту мысль вслух, а только в уме прокрутишь, как тут же попадаешь в какую-нибудь дрянную ситуацию на дороге. Бампер себе помнешь или вообще притрешь кого-нибудь на парковке, а может, и подрежешь кого ненароком, выезжая на главную дорогу.

Вот и сейчас меня вселенная уму-разуму учила, в очередной раз давая понять, что гордыня – грех.

Итак, расклад: я заперт в каком-то сарае – подвешен кверху ногами за ржавый крюк в потолке. Руки крепко-накрепко связаны за спиной, а во рту кляп, стянутый грязной тряпкой, завязанной на затылке тугим узлом. Голова раскалывается, в ушах долбит собственный пульс, да так, что не слышно всех остальных звуков. Лишь тихий голос матери в голове: «Ты, Гришенька, носик не задирал бы, глядишь, и не скрутили бы тебя ведьмы…»

Так, стоп, такого мама не сказала бы. Открыл глаза, а передо мной Василий сидит. Только сидит он почему-то на потолке. Ах да, это же я вниз головой болтаюсь, Василий же мой сидит на полу, как и положено домашнему питомцу. Сидит, сволочь, и деловито вылизывается. Еще и учит, скотина, как жить. Причем учит мамиными словами. Лучше бы выбраться помог, зараза. Именно это я и попытался ему сказать, но из-за кляпа во рту получилось неважно, только невнятное мычание.

– Ты, хозяин, как я попытайся, – подначивал меня Василий, – мыслью одной. Я же с тобой не мяукаю, а разговариваю. Так чего же ты по-коровьему со мной? По-коровьему я не понимаю…

И ведь коготь о коготь не ударит, пока своего не добьется, зараза. Учит он меня, видите ли…

Кот у меня и раньше покладистостью не отличался, а в последнее время так и вовсе разошелся. Как только с него заклятье рун забвения сняли, так его и понесло. Вспомнил мой слуга посмертный наказ своей прежней хозяйки Варвары учить меня уму-разуму и принял это поручение слишком буквально.

Правда, пользы от его воскресшей из небытия памяти все же было больше, чем вреда. Одно то, что он вспомнил, где Варвара хранила все свои секреты – информация на вес золота.

Как оказалось, Пелагея, завораживая моего кота редким парным артефактом рун забвения, купленным у мага, которого они натравили на свою бабку Варвару, преследовала тем самым лишь одну цель – не дать мне подготовиться к нашей с ней дуэли. И в целом ей это удалось. К дуэли я действительно не подготовился, вследствие чего пришлось погибнуть и воскреснуть. Причем сделать это мне пришлось дважды. Как мне это удалось – история, достойная отдельного рассказа, и к текущему положению вещей уже не относится. Скажу лишь, что в стычке с ворожеями мне крепко помог Геворг при непосредственном участии отца Евгения. Их временный союз породил поистине гениальный план, реализация которого позволила мне выжить в заведомо проигрышной ситуации и даже не потерять при этом силу. Кроме того, сразу после моих символических похорон объявился и Василий, в хитрой лохматой голове которого оказалось превеликое множество полезной для меня информации. Самой важной, разумеется, была информация о некоем древнем Фолианте, где Варвара хранила свои заклинания и рецепты.

Признаться, после дуэли с Пелагеей я так сильно был рад тому, что выжил, что на какое-то время превратился в форменного идиота. Назвал зачем-то реликвию, которую ворожеи рода Семеновых передавали друг другу чуть ли не целую тысячу лет, семейной книгой рецептов.

– То не просто «поваренная книга»! – возмутился тогда Василий. – То древние знания, помноженные на опыт сотен ворожей! Сила твоя хоть и огромна, хозяин, да только без этой «поваренной книги», как ты выразился, грош ей цена. Не ты ли давеча Пелагее жизнь свою отдал?

– Технически не я это был, – попытался отмазаться я, но все же признал свою неправоту. Нет у меня привычки бодаться там, где я действительно не прав.

– А ведь ее сила перед твоей меркнет. А что толку? Размазала Пелагея тебя, как таракана. Одним лишь опытом раздавила.

– Да понял я уже! – постарался уйти я тогда от неприятного разговора. – Опыт в нашем деле – всё. Сила есть – ума не надо, это не про меня, ну и все в таком духе. Вась, хватит уже мозг делать, я только воскрес, дай привыкнуть к этой мысли.

Душнила кот меня тогда действительно сильно раздражал. Я буквально из мёртвых восстал, а он заладил: «Фолиант то, Фолиант сё…» В общем, так и не дал как следует отпраздновать мое расчудесное спасение. Правда, умом-то я понимал, почему не хочу ввязываться в новую авантюру с поиском Фолианта Варвары, но внятно объяснить свою позицию коту мне не удавалось.

Да, друзья, вы все верно рассудили – сильно меня тогда угнетала ситуация с моей сестренкой Верой. Мозг отказывался принимать как данность ее новый облик и новый, так скажем, образ жизни. Мне попросту требовалось время, алкопауза, если угодно, для того чтобы «перезагрузиться», настрадаться как следует и уже через классический абстинентный синдром выйти на путь света. Опять же, я не так давно заделался матерым убийцей, крошившим налево да направо упырей. И хоть формально я таковым не был (убить мертвое нельзя, можно только упокоить), но пойди еще осознай это, свыкнись с новым своим ремеслом…

Даже не знаю, как описать свои эмоции в тот период. Навалилось все тогда, сил никаких терпеть не было. А кот на пару с отцом Евгением не давали решить свои морально-этические дилеммы так, как я привык их решать. Дали отлежаться пару деньков, а после с удвоенной силой насели: мол, стоит уже озаботиться поиском реликвии клана Семеновых, пока кто другой этим вопросом не занялся.

К слову, именно охота за этим Фолиантом и привела меня к столь неоднозначной ситуации – я о своем временном заточении, если что. Голова моя сейчас крайне туго соображала – судя по всему, я тут уже несколько часов ею вниз болтаюсь. Плюс сейчас я начал ощущать еще и острую боль в голенях. Попытался извернуться, чтобы увидеть причину столь острого болевого синдрома, и тут же получил обжигающий ожог. Какая-то красная нитка, свисавшая со спицы, вонзенной мне в большеберцовую кость, жгла так, словно не из шерсти была сплетена, а отлита из металла и только вытянута из прокатного станка. Я рефлекторно дернулся в сторону от этой нитки и получил такой же ожог с другой стороны. Очевидно, обе мои голени был проткнуты спицами, а нитки, свисавшие с них, ограничивали мои действия. То была своеобразная клетка и одновременно с этим пытка.

«Вот же зараза… – мысленно ругнулся я. – И как выпутываться?»

– Что-что? – промяукал в моей голове кот. – Повтори-ка, хозяин. Я почти расслышал тебя.

Ясно: я, кажется, научился говорить с котом невербально. Ладно, хоть что-то хорошее. А ведь как все здорово начиналось…

***

Благодаря связям и аналитическим способностям отца Евгения нам удалось выяснить, где именно ворожея Варвара Семенова хранила столь важную для меня книгу. Оказалось, что никакого великого секрета в том не было – Фолиант до недавнего времени хранился у нее дома в Алтайском крае. Сам я, по понятным причинам, наведаться туда не мог. Почему не мог? Тут все просто – до поры до времени мне нужно было залечь на дно. Нельзя было допустить моего повторного столкновения с одураченными нами ворожеями Пелагеей и Радмилой. Да, нам удалось вывести меня из уравнения. По факту на дуэли свершилось то, что должно было свершиться – ворожея требовала от меня сатисфакции в связи с моим незаконным и нежданным вступлением в ее наследство. Я эту сатисфакцию ей предоставил и честно помер, как она того и желала. Формально требования Пелагеи были удовлетворены, и тому были свидетели, так что в мире Ночи и перед ее обитателями я представал чистым, аки агнец божий. Ну а то, что при мне в тот момент не оказалось никакой силы, так в условия нашей с Пелагеей дуэли этот пункт и не входил. Она вызвала меня на дуэль, и я на нее явился. Всё. Остальное уже никого не касается. Ну и что, что вместо меня в моем теле в тот момент находился Геворг? Кому до того какое дело? Во-первых, доказать этот факт – задача если и возможная, то, безусловно, крайне сложная. А во-вторых, бюрократию никто не отменял, даже в мире Ночи она всем заправляет. Дуэль состоялась. Я погиб. С меня взятки гладки. Второй раз за такое на дуэль уже не вызовут – никто не поймет. Ну а то, что я все же после воскрес при помощи все того же Геворга, так это уже мои трудности.

И да, за такую услугу и я, и Совет остались должны Геворгу по одному желанию. Таким было его условие. Знаю, что вы скажете: мол, не лучшая идея ходить в должниках у столь могущественной сущности, как бессмертный. Но думаю, понять меня можно. Мне во что бы то ни стало нужно было выжить. Подготовиться как следует к запланированной дуэли мне не дали, а хоть бы и дали – далеко не факт, что я успел бы совладать с мощью силы, во мне обретающейся.

Так что выбора у меня особо и не было. И что-то мне подсказывает, что Геворг в своей игре это учел изначально. Скорее всего, он с самого начала знал, чем завершится вся эта мышиная возня с вурдалаками в Москве. Знал и умело воспользовался ситуацией. Но тут, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Повторюсь, на тот момент я преследовал лишь одну цель – выжить. Только так я смог бы продолжить свои поиски лекарства для Веры.

Да-да, помнил я и слова Пелагеи о том, что обратить вурдалака обратно в человека невозможно, и к увещеваниям отца Евгения прислушивался, но все же сдаваться не собирался. То ли мое природное упрямство тому виной, то ли еще что, да только я никак не мог отделаться от мысли, что это возможно. Нутром чуял, что должна быть какая-то лазейка, пусть хоть призрачная, но надежда.

Мой же временный выход из игры освободил для меня пространство для маневра. Очень кстати разблокированная память Василия дала мне цель – найти этот долбаный Фолиант Варвары и освоить-таки ее силу. Да, существовала вероятность того, что в полной мере я ею не овладею. Как минимум потому, что не являюсь природной ворожеей, да и факт наличия у меня между ног первичного полового признака, относящего меня к мужскому гендеру, должен был сыграть свою роль. Да только был один неоспоримый факт, который позволял мне оптимистично смотреть на вещи – сила меня не угробила изначально. Она меня приняла и даже на том уровне условной «песочницы», на котором я сейчас находился, давала мне с собой работать. Кто знает, может, доберись я до заветного Фолианта, и тайны, тысячелетиями копившиеся в нем, помогут мне обуздать эту колоссальную энергию.

Так, что-то я отвлекся. О чем это я? Ах да! Отец Евгений меня укрыл от посторонних глаз, так что второе свое рождение я встретил в каком-то малоизвестном монастыре под Рязанью. Из тех, что не на слуху у верующих и не пользуются спросом. Пока между мной и Геворгом происходил обратный обмен телами (дело это, как оказалось, не минутное) отец Евгений тоже сложа руки не сидел. Ему удалось разыскать дом Варвары и даже наведаться туда со своими оперативниками. Правда, выяснилось, что там никакого Фолианта нет. Сам я в поисках не участвовал, поскольку священник был уверен, что наша хитрость надолго Пелагею не одурачит. Разумеется, она догадалась, кто нам помог. Правда, ей от того ни тепло было, ни холодно – предъявить бессмертному она так и так ничего не сможет, не того она полета птица.

Поняла она и то, что я выжил. Это уже наводило на мысль, что перво-наперво она будет подстерегать меня там, где я и должен был, по логике, появиться в первую очередь – в доме ворожеи Варвары. В общем, пришлось в этом деле положиться на людей Совета, а они в доме Варвары, как я уже сказал, ничего не нашли. Правда, и без нужных нам зацепок сотрудники Совета малую родину ворожеи Варвары не покинули. Выяснилось, что сразу после кончины ворожеи Семеновой ее дом, на тот момент уже не представлявший для родственничков опасности, был разграблен. Кем разграблен? Ясное дело – «Пелагея и Ко» туда наведались. Вынесли буквально все, что представляло для них хоть какую-нибудь ценность. Однако главным было то, что Фолианта Варвары среди награбленного не было. Умельцы из Совета с уверенностью отмечали, что древний артефакт действительно длительное время хранился именно там, в этом доме, но незадолго до визита ворожей был кем-то изъят. Оказалось, что артефакты такой силы оставляют в подлунном мире четкий след, который со временем ослабевает, если его перенести в другое место. Это как с запахами – пока предмет лежит на своем месте, есть и его запах, как только предмет исчезает, его запах постепенно выветривается.

Если сказать проще – ворожей кто-то опередил. Кто-то, для кого эта книга была не менее важна. Кто-то, кто понимал ценность сведений, хранящихся на ее древних страницах. Кто-то, кто мог воспользоваться этой информацией. Понятно, что этот «кто-то» должен быть представителем мира Ночи. Ясно было и то, что это не вурдалаки с оборотнями – не далась бы им книга. Они ее попросту не смогли бы использовать по прямому назначению, разве что как разменную монету при торге.

А теперь вопрос на миллион: кто мог почувствовать и обнаружить Фолиант Силы? Кто обладал схожими с ворожеями, если так можно выразиться, техническими характеристиками, для того чтобы воспользоваться этим артефактом? Кто, помимо вурдалаков, был заклятым врагом ворожеям? Ну? Варианты? Пятьдесят на пятьдесят? Помощь зала? Правильно – Фолианту ноги приделали ведьмы. И не абы какие, а те, что знали о планах Пелагеи и ее вражде с прабабкой Варварой. Те, кто с ними в контрах не один век находились. Враг, который когда-то уже сталкивался с ними и потерпел сокрушительное поражение, а затем уполз зализывать раны и терпеливо ждать удобного случая поквитаться. Проиграл битву, так сказать, но не войну.

Как вы понимаете, информацию о такой «Игре престолов» утаить было бы сложно. И хранилась она в секретном архиве Совета – того самого надзорного органа, призванного регулировать и ограничивать деятельность детей Ночи на Земле. Выяснилось, что род Семеновых только тем и занимался последнюю четверть тысячелетия, что кошмарил один славный ведьмовской ковен из Новгородской области. Разумеется, представительницы рода природных ведьм Зуевых (именно под такой фамилией жили последние триста лет те самые ведьмы) для нас стали главными подозреваемыми. Дознаватели из Совета потрясли местные Алтайские ковены (благо ведьмы между собой тоже не уживались и всегда были готовы друг другу подгадить) и выяснили, что не так давно в тех краях произошла стычка местных ведьм с какими-то залетными. Уж не знаю, на метлах ли те залетели или на ступах, но прозвучало именно это слово – «залетные». Да и не суть важно – для нас в этом деле имело значение только одно: стычка эта произошла аккурат в окрестностях той деревни, где до недавнего времени жила ворожея Варвара. Время стычки выпало на период обретения мною силы, то есть в короткий промежуток между смертью Варвары и визитом в ее дом Пелагеи. Совпадение? Не думаю. Ведьмы были прекрасно осведомлены и все рассчитали таким образом, чтобы не нарваться ни на законных родственников, ни на защитные заклинания Варвары.

В общем, после всех оперативно-розыскных мероприятий стало ясно, что след ведьм, похитивших искомый нами Фолиант, ведет в Новгородскую область, а конкретно в окрестности городка Сольцы. А поскольку разыскать небольшую вещь на такой большой агломерации было задачей непростой, отец Евгений предложил нам с Василием присоединиться к поискам. Была маленькая надежда на то, что я каким-то образом почувствую древний артефакт – в конце концов, заряжен он был именно той силой, которая во мне обитала. Мне и карты в руки, как говорится.

Глава 5

Приехали мы, значит, в тот самый городок Сольцы на трех машинах и в первую очередь наведались по адресу регистрации искомого ковена. Такому надзорному органу, как Священный Совет Синода, такая информация была, разумеется, известна. В мире Ночи официальная регистрация была столь же важна, как и в нашем, подлунном мире. И речь тут не о шарлатанках-ведуньях и прочих «потомственных» колдуньях, пачками рекламирующих свои сомнительные услуги на просторах интернета. Я о настоящих, серьезных ведьмовских семьях, имеющих вес и собственные интересы в мире Ночи. О семьях, способных влиять на мир людей реальными методами, а не занимающихся банальным отъемом денег у доверчивых граждан. Конечно, всех не зарегистрируешь и на учет не поставишь. Страна у нас огромная и в разных ее уголках по деревням да весям рассредоточено бессчетное множество граждан, сведущих в темных искусствах. Контролировать такую толпу невозможно физически, никакой Совет не справится. Но и волю им давать – не вариант. Слава Ночи, любая система стремится к самоорганизации, равно как и любая разрозненная общность людей. Ведьмы – не исключение. Да, по отдельности их в стране тьма-тьмущая, но все они так или иначе прибиваются к более крупным сообществам, вступают в союзы, создают семьи и, в конечном итоге, организуются в большие ковены. Именно поэтому служители Совета стараются брать под контроль самые крупные из них, дабы иметь возможность хоть как-то контролировать эту толпу обладательниц силы.

Штаб квартира Новгородского ковена находилась в центре городка в отдельном двухэтажном здании постройки середины двадцатого века. Первый этаж здания занимал ресторан русской кухни с «неброским» таким названием – «У Солохи». Совсем не палятся ведьмы. Второй же этаж был отведен под одноименный мини-отель на пять номеров. Стоило ли говорить, что погостить в этом отеле мало у кого получалось?

Местные ведьмы встретили нас прохладно, но на контакт все же пошли. Принимали нас с отцом Евгением в ресторане две не самые любезные ведьмы средней руки. Обе работали здесь же – одна распорядителем, вторая простой официанткой. О визите ведьм в дом Варвары они, понятное дело, ничего не знали, равно как и не были в курсе о похищенной ворожейской реликвии.

Быстро смекнув, что от этих барышень ничего путного не добиться, отец Евгений вежливо отказался от предложенного обеда и попросил пригласить на разговор главу ковена. Разумеется, свою старшую мать ведьмы никуда вызывать не стали. Вместо этого нам был указан адрес, где почтенная Ясна Фроловна Зуева (так звали главу Новгородского ковена) проживает.

– Вам надо, вы и идите, – фыркнула ведьма-распорядитель, и на том разговор был окончен.

А что мы? Мы не гордые, можем и сходить, коли для дела нужно. Тем более что до места ехать было всего ничего – главная ведьма Новгородской области, как оказалось, статусом не кичилась и жила в скромном одноэтажном доме белого кирпича на самой окраине Сольцов, разумеется, близ старенького погоста. Бабушка – божий одуванчик (как мне сперва показалось) лично вышла к нам во двор, но на порог своего старенького, но весьма ухоженного дома так и не пустила.

– А в чем, собственно, дело? – перешла в контрнаступление глава Новгородского ковена, выслушав отца Евгения. – С чего такой интерес к моим девочкам?

– Видали мы таких «девочек», – буркнул себе под нос наш водитель Валерий, что стоял чуть позади меня. Немолодой уже чуть полноватый мужчина всю дорогу от Москвы до Великого Новгорода развлекавший нас различными байками из своей, вне всякого сомнения, увлекательной и долгой жизни, при виде ведьм как-то подобрался и посерьезнел. – Самой молодой лет сто с гаком, – продолжал бубнить мне на ухо он, – они уже при Сталине далеко не девочками были.

Было чувство, что у батюшки Валерия с ведьмами были какие-то свои счеты, уж слишком тон его изменился в их присутствии. Да и в целом наш отряд при виде старшей ведьмы как-то подобрался, лица у бойцов посерьезнели, взгляды засверкали недобрым огнем. Мне рассказывали о способностях ведьм, но чтобы целая группа бойцов так сильно напряглась при виде всего лишь одной из них – такого я, признаться, не ожидал. Не съест же она нас, в конце-то концов.

Отец Евгений обернулся и шикнул на нас, давая понять, что сейчас не лучшее время для шуток. Затем он вновь повернулся к бабушке Ясне и постарался донести до нее суть дела:

– Да вещицу мы тут одну разыскиваем. Поговаривают, тут она, в вашей губернии.

Перед этим диалогом он, разумеется, честь по чести представился и заверил главу ковена, что явились мы с миром. Что, дескать, никаких неприятностей наш визит никому не сулит – ну, если только никто из ведьм ничего не утаит от следствия.

– А кто поговаривает? – изобразила удивление бабушка Ясна. Причем сделала она это таким тоном, что всем, включая меня, стало ясно – темнит старуха.

Отец Евгений в долгу не остался и в тон ведьме начал напускать на свои слова туману. И делал он этот столь виртуозно, что даже я, медик, привыкший пачками писать отписки от жалоб, не сразу уловил суть сказанного. Со стороны беседа выглядела вполне себе миролюбиво, однако уже потом, ретроспективно оценивая эту словесную дуэль, я понял, что священник практически в лоб сыпал угрозами, на что старая ведьма отвечала тем же.

Старушка на расспросы реагировала живо, без конца уводя разговор в сторону репликами о том, как в их краях чтят Канон и Совет, его оберегающий, но по сути вопроса так ничего нам и не открыла. Уперлась, ведьма старая, в свое «никуда никого не посылала» да «никто ничего не брал».

– …а коли сами найдете искомую вещь, так мы только рады будем, – завершила свою речь Ясна Фроловна, вполне себе дружелюбно улыбаясь. – Нам чужого добра не надобно. Мы своим добром богаты.

– Я вас понял, Ясна Фроловна, – натянув притворную улыбку на лицо, завершил бесполезную полемику священник. – Всего доброго.

Казалось бы, разговор окончен, и ничего мы толком не добились. Бойцы Совета даже успели рассесться по машинам. Но отец Евгений вдруг остановился, обернулся к ведьме в пол-оборота и все с той же притворной улыбкой бросил напоследок:

– Только учти, ведьма старая: если я этот Фолиант сам найду и окажется он у кого-то из твоих прислужниц, вам тут всем туго придется.

На эту неприкрытую угрозу старуха ничего не ответила, словно и не услышала она этих слов вовсе. Знай себе стоит на своем ухоженном крылечке да улыбается, разве что платочком не машет нам в след. Более того, она даже в лице не изменилась, провожая нас добродушным взглядом. Только не было в том взгляде на самом деле ничего доброго. Мы с Василием, сидя в самой последней машине, заколебались от бытовых проклятий отмахиваться. Эта карга ими как из автомата нас поливала. И ведь не предъявишь – кроме искренней злости, в этих проклятьях ничего не было. Силу свою ведьма к ним не прилагала, следовательно, и предъявить ей было нечего. Такими бытовыми проклятьями люди друг друга каждый день в могилы сводят, даже не догадываясь, как сильно бьет дурное слово и дурная мысль по человеку, особенно по родному. А самое интересное, что такие вещи к ним же бумерангом возвращаются. Сидит в итоге такой «доброжелатель» у разбитого корыта своей жизни и не поймет никак, что с его миром творится. Почему все из рук валится, откуда болезни берутся и что за финансовое проклятье вечно его преследует?

– Врет она, как пить дать! – прокомментировал ситуацию наш водитель Валера, выруливая на выщербленную дорогу.

– Да, – коротко ответил отец Евгений, уставившись в лобовое стекло. – Однако смелости этой Ясне Фроловне не занимать. Не слабее своей матери вышла ведьма.

– И не говорите, – подтвердил Валерий, выруливая на трассу. – Я ее мамашку, кстати, помню. Был случай в семьдесят девятом году, аккурат перед олимпиадой…

Байка отца Евгения интересовала мало, а потому очередной искрометный рассказ батюшки Валерия он прервал коротким взмахом руки. Дважды просить не пришлось – батюшка, судя по всему, службу свою знал назубок и понимал, когда имеет смысл балагурить, а когда следует попридержать язык за зубами. К примеру, сейчас действительно следовало помолчать – Чапай думал.

– Теперь куда? – спросил я, когда наш маленький кортеж остановился на заправке, а сами мы вышли подышать свежим воздухом. Ох, как же хотелось закурить сейчас… И чего это я удумал бросать? Сила-то ворожейская меня теперь в два счета от всех хворей излечивала, уж рака легких точно можно было не опасаться. Ан нет, и Василий настоял, и самому что-то подсказывало, что не хорошо искушать свою силу в этом вопросе.

– В доме достопочтенной Ясны Фроловны Фолианта твоего точно нет, – задумчиво произнес отец Евгений. – Нет и не было его там никогда. Мои бойцы ничего не почувствовали, да и вы с Василием, как я понял, тоже ничего не услышали. Стало быть, знают ведьмы, что к ним в руки попало. Знают и умело оберегают свою находку.

– Так, может, и нет Фолианта здесь вовсе? – предположил я. – В смысле, с чего вы взяли, что ведьмы будут держать столь важную и компрометирующую вещь подле себя? Что им стоило оставить книгу Варвары, скажем, в банковской ячейке где-нибудь в Саратове или Казани? Да хоть бы и в камере хранения любого мало-мальски приличного железнодорожного вокзала?

– Нет, Фолиант они далеко от себя не отпустят, – задумчиво проговорил отец Евгений. – Ворожеи сейчас уязвимы, как никогда, иначе Пелагея не пошла бы на поклон к Марте.

О как… Этого я не знал, кстати. Интересно, а священник сейчас просто проболтался или намеренно мне информацию слил? В любом случае, нужно принять к сведению – Марта и Пелагея теперь, вероятно, вместе под меня копать примутся. Что до Пелагеи – тут все мне ясно, у нее действительно сейчас положение в мире Ночи шаткое. Призвала забугорного колдуна, которого после сама и порешила. Слила дуэль со мной, заморышем неоперившимся, да еще и Фолиант своей прабабки Варвары просрала. Ей, понятное дело, союзник сейчас нужен. Только на кой хрен Марте такая дружба?

Отец Евгений тем временем продолжал размышлять над нашей проблемой:

– У ведьм Зуевых впервые за триста лет появился реальный шанс поквитаться с кланом ворожей Семеновых. Да они сейчас этот Фолиант под микроскопом изучать должны. Тут он где-то, в области.

– И где же та лаборатория, где они его изучать могут?

– Вопрос не в том, где, – призадумался священник, – вопрос в том, кто из ведьм может расшифровать древние письмена ворожейской реликвии.

– Думаешь, нужно искать самых ученых среди них? – удивился я.

– Да, и в первую очередь лингвистов. Ведьмы – не ворожеи, их сила не в них самих, а в природных артефактах, в травках, в заряженных вещах… Ведьмы, по сути, те же люди, только склонные к работе с силой. Даже самые древние ведьмы больше люди, нежели ворожеи.

– Спасибо, – скептически протянул я.

– Это не в твой огород камень, Григорий, – миролюбиво улыбнулся отец Евгений. – Просто вы, ворожеи, сами являетесь вместилищем силы. Вы с ней в симбиозе и можете ею напрямую на сознание людей воздействовать. Ты так и вовсе пошел дальше всех – ты и на физический мир воздействуешь силой.

– Что есть, то есть, – улыбнулся я и поводил рукой перед лобовым стеклом нашего внедорожника. На мой жест тут же откликнулись дворники, скрипнув твердой резиной по грязному лобовому стеклу.

– То-то и оно, – кивнул мне священник, оценив степень роста моих сил. – Ведьмам же до такого уровня далеко, напрямую силой они пользоваться не умеют. В этом их слабость. Зато они ловко орудуют заклятиями и не гнушаются пользоваться помощью потусторонних сущностей.

– Я в курсе, чем ведьмы от ворожей отличаются, – обиделся за такой ликбез я. – Делать-то мы теперь что будем?

Священник помолчал с минуту, разглядывая лысые верхушки тополей, росших рядком вдоль дороги, и выдал свое решение:

– Отряжу пеших бойцов по храмам города пройтись, пусть с местными батюшками пообщаются, по дворам походят, гадалок да знахарок потрясут. Может, чего и разузнают. Подключим местное отделение Совета. Еще две машины с чувствительными к силе братьями по округе пустим, пусть катаются да слушают, авось, где и наткнутся на след Фолианта.