Читать книгу: «Инсомния», страница 8

Лили

Грудь сотрясалась от мощных рыданий. Я вскочила с кровати, судорожно прижимая к себе одеяло. Кошмар сна еще не рассеялся, и я часто дышала, пытаясь прийти в себя.

Я соскользнула с простыней и взяла платок, чтобы промокнуть слезы. Судорожно вздохнула, когда картинка из сна встала перед глазами. Это был Джеймс, но не тот, которого я знала. Этот был с налитыми кровью глазами, с перекошенным от ярости лицом и крепкими кулаками, разбивающими мое лицо. Я вздрогнула и коснулась лица, убеждаясь, что со мной все в порядке. Кожу кололи отголоски кошмара. Я смахнула прилипшие к мокрому лицу волосы.

Почему я не ушла от Итана, когда он первый раз ударил меня? Этот вопрос я задавала себе тысячи раз. Да, я была совсем молодой девчонкой, напуганной и разбитой жизнью. Я потеряла Сьюзен – единственного человека, который дарил мне заботу и любовь. Но я знала уже тогда, что Итан может позволить себе ударить меня, когда не в настроении. Когда это произошло в первый раз, он так сильно извинялся, сожалел и даже плакал о содеянном, что мое сердце разрывалось от жалости. После таких моментов я получала над ним власть, а он вел себя как ангел и был лучшим бойфрендом на свете: покупал все, о чем я мечтала и хотела; окутывал заботой; буквально носил на руках. Ублюдок был богатым сукиным сыном и мог позволить мне любую прихоть. А служба в департаменте внутренней безопасности США наделила его властью и чувством вседозволенности.

Потом все повторялось по ужасно предсказуемому сценарию: чем сильнее он меня избивал, тем больше сожалел; а я получала большую передышку до следующего раза. Доходило до того, что его выводила из себя какая-то мелочь, но я нарочно добавляла масла в огонь и ухудшала ситуацию, чтобы он избил меня сильнее, чем изначально планировал – все это для того, чтобы сейчас не пострадать напрасно? Чтобы отсрочить следующий срыв?

Итан говорил, что я испортила ему жизнь; что я ничтожество, которое никому не нужно; что я отравляю окружающим жизнь; что Сьюзен умерла только из-за меня; и в смерти моих родителей тоже виновата я. Мне пришлось потратить год терапии, чтобы понять, что это не так и мне нужно бежать из этих отношений. И все равно до конца эти мысли не вытравлены из моей головы. Итан бы обезумел, если бы узнал, что я обращалась к психологу. Я делала это анонимно и заметала все следы, но у меня до сих пор тряслись руки от мысли о том, что я могла навлечь беду на ни в чем не повинного человека. С Итана станется: с его связями и ресурсами он может по щелчку пальцев установить личность и наведаться к нему. Я лишь надеялась на то, что его больше интересует моя личность и отвлечет мой побег.

Полная смена имени, частичная смена внешности – надеюсь этого достаточно для того, чтобы скрыться от него. Я тщательно следила за своими социальными сетями и не позволяла себе оставлять цифровой след. Конечно, одна часть меня убеждала в том, что я гиперболизирую проблему: он издевался надо мной просто потому что я была рядом. Я надеялась на то, что моего побега достаточно и он просто забьет на меня.

Психолог также советовала обратиться в полицию, но я не доверяла системе, где работали такие люди как Итан. Я знала: он следит – следит и ждет моего заявления для того чтобы обратить это против меня. Он не был идиотом и мог умело воспользоваться своими связями для того чтобы дело замяли. Он не выпускал меня из дома, когда на моем теле были следы побоев; мой телефон мониторился так же тщательно – чтобы я не делала фотографий; ничего такого чтобы подтверждало мои слова. А без улик это всего лишь мое слово против его – а он легко мог повернуть это в свою пользу.

От всех этих мыслей сон ушел. Я заварила себе чай, включила ноутбук, закуталась в плед и вбила в поисковой строке браузера «Харпер Смит». Результаты выдали старые статьи с заметками полицейских отчетов о смерти родителей и статьями в желтой прессе с кричащими заголовками.

«Муж избил жену до смерти на глазах дочери-подростка и покончил жизнь самоубийством до приезда наряда полиции. Шестнадцатилетнюю Харпер Смит с нервным срывом доставили в медицинский центр Маккензи-Уилламетт после того, как на ее глазах…»

Я не стала читать дальше. Там все равно не было написано про то, как отец, напившись, в очередной раз схватил маму за волосы и начал давать пощечины по лицу. Она задержалась на работе дольше обычного, что для него было поводом и прямым доказательством ее измены. Я сбежала вниз ровно в тот момент, когда она умоляла его отпустить и позвонить на работу, чтобы коллеги подтвердили ее слова. Я повисла на руке отца, когда он замахнулся, чтобы ударить. Моих сил не хватило; он отшвырнул меня, как котенка, и я упала на кафельный пол кухни, отбив задницу.

– Не трогай Харпер! – закричала мама.

– Заткнись!

Заревел отец и ударил маму по лицу. Она не удержалась на ногах и с глухим стуком ударилась головой об угол стола, рухнула на пол и больше не шевелилась. В комнате воцарилась оглушительная тишина. Казалось, мир остановился, и из меня выкачали весь воздух. Я не могла подняться и так оставалась сидеть на холодном полу. Казалось, что если не сдвигаться, то ничего не произошло и еще можно отмотать время назад. Вот сейчас она поднимется, откинет свои рыжие волосы и накинется на отца. Но этого не произошло. Она оставалась лежать, а ее рука была вывернута под неестественным углом.

Чудовище ничего не заметило. Он продолжал орать:

– Встань! Хватит притворяться! Встань, сука, и скажи, где ты была!

Он подошел ближе и пнул ботинком ее ногу. Когда не последовало никакой реакции, он наконец склонился над ней. Убрал волосы с лица и повернул голову.

– Твою мать…

Из небольшой раны на виске сочилась кровь, заливая половину лица и скапливаясь на полу, окрашивая рыжие волосы мамы в багряно-вишневый цвет. Лицо было бледным, почти синим на фоне огненных волос.

– Софи, дорогая, я не хотел… прости меня… Пожалуйста, встань, хватит меня пугать. Ты ведь не серьезно?

На фоне этих причитаний послышались глубокие, раздирающие рыдания, переходящие в вой.

Голова чудовища метнулась в мою сторону. Он положил тело обратно на пол.

– Не плачь, Харпер. Я все исправлю.

Время замерло и потеряло все ориентиры. Не знаю, сколько прошло времени, когда до меня донесся звук выстрела и вой полицейских сирен.

Как я узнала позже, когда пришла в себя, отец позвонил в полицию, рассказал, что сделал, закрылся в своей комнате и выстрелил себе в голову.

Я равнодушно смотрела на его фотографию, приложенную в статье, сделанной почти сразу после свадьбы родителей.

Урод.

Прошла по другой ссылке и посмотрела статью с выдержкой из заседания зала суда. Там уже была моя фотография. Папарацци, которые освещали дело, щелкнули кадр, когда я вместе со Сьюзен покидала зал суда. На фотографии не очень хорошего качества сразу бросались в глаза мои ярко-рыжие кудрявые волосы. Тетя обнимала меня за плечо и закрывала лицо от камер.

С волосами было расставаться труднее всего. Я рыдала, когда перекрашивала их в номере мотеля и наносила состав для выпрямления кудрей. Это была та вещь, что еще связывала меня с мамой. Но я не могла оставаться в таком виде. Моя внешность привлекала внимание.

Самая свежая информация с именем Харпер Смит была из моего университета в Юджине. Это был приказ об отчислении по собственному желанию. Более никаких статей не было. Не было заявлений о пропаже или подобного. Да и кто бы стал меня искать?

Я набрала в поиске «Лили Миллер». По этому запросу информации, касающейся меня, не было. Я выдохнула от облегчения и по привычке почистила историю браузера, хотя к моему ноутбуку никто не имел доступа.

Выключила ноутбук и легла в кровать. До подъема еще было около пяти часов, и я надеялась поспать. Но кровать после кошмара выглядела темным пятном, простыни были холодными, и сколько бы я ни закутывалась в плотное одеяло, оно не могло меня согреть. Было ощущение, что я лежу в гробу. Сама не знаю, чем были продиктованы следующие действия, но я взяла телефон и написала сообщение.

Лили: Ты можешь приехать?

Я думала, он уже спит и не прочитает мое сообщение, но через пару минут появились две зеленые галочки. Ответа не последовало ни через пять, ни через десять минут.

На что я надеялась?

Психанув и устав от холода, который уже пробрался в каждую клеточку моего тела и ломал кости, я встала и пошла в душ в надежде согреться под горячими струями. Душ ненадолго помог, и я, надев самую теплую пижаму, устроилась на диване в гостиной, когда в дверь постучали.

Сердце забилось где-то в горле. Я метнулась к телефону. Новых сообщений не было. Посмотрев в глазок, я резко выдохнула и, собравшись с силами, открыла дверь.

Джеймс без лишних слов зашел в квартиру. Несмотря на позднее время он был бодрым, но лицо выражало крайнюю степень озабоченности и тревоги.

– Ты в порядке? Что случилось?

Он взял меня за руки и начал осматривать, пытаясь найти какие-то повреждения.

– Ты пришел.

– Ты позвала,– он пожал плечами, словно другого варианта и быть не могло.

Я убрала его руки и обхватила себя. Сейчас мне было стыдно за свой порыв: вытащить человека, с которым меня ничего не связывает, посреди ночи из-за того, что приснился страшный сон.

Джеймс терпеливо ждал ответа.

– Не знаю… – Я прошла в гостиную и села на диван. – Мне приснился кошмар, и он был очень реальным. Я не смогла уснуть, и мне было страшно оставаться одной. Понимаю, как это глупо звучит… Прости, что вытащила тебя из дома.

– Это не глупо.

Он внимательно слушал мои бестолковые объяснения. Сел рядом, раскрыл свои руки, и я прильнула к его теплому боку. Одна рука рисовала узоры на моей талии, а другая гладила по волосам. В голове стало так тихо и спокойно, что я шумно выдохнула и закрыла глаза. Но еще один вопрос вертелся на языке, мешая полностью отключиться.

– Насчет сегодняшнего разговора… Ты не сердишься на меня? – Я подняла голову и посмотрела в его лицо. – Я наговорила много лишнего.

– Детка, – он легко улыбнулся и закатил глаза. – Все нормально. Ты была абсолютно права: я повел себя как мудак. Я хотел дать тебе время и поговорить.

Я выдохнула, полностью расслабилась, и нас окутала уютная тишина.

– Не хочешь рассказать, что тебе снилось? Может, тебе так станет легче?

– Не сегодня.

Он явно заметил, как я напряглась в его руках, и не произнеся больше ни слова, подхватил меня на руки, будто я ничего не весила, и отнес в спальню.

Я устроилась на простынях, пока Джеймс стягивал серую толстовку и снимал джинсы. Только сейчас я обратила внимание на то, что он изменил своему классическому стилю. Ему это очень шло: он выглядел более молодо и расслаблено. Точнее говоря, он выглядел на свой возраст.

– Сколько тебе лет?

Голова Джеймса показалась из-за футболки, которую он не успел стянуть.

– Тридцать два,– ответил он, и мне показалось, что в голосе звучало недовольство.– А что?

– Да так… Прикидываю, сколько времени осталось до тех пор, пока не придется тебе менять утки.

Он хмыкнул, и от этого тихого, но уверенного звука низ живота кольнуло. Он устроился позади меня и притянул к своей груди.

Утренние переживания и ночные кошмары ушли; теперь я четко понимала: чтобы наши отношения – даже чисто физические – могли существовать, мне нужно рассказать ему об Итане. Возможно, не все детали, но он должен понимать мои триггеры и почему я могу в определенных обстоятельствах повести себя не совсем нормально. Иначе это будет нечестно по отношению к нему. Он имеет право знать. Возможно, он не захочет связываться со мной из-за всего этого; я уверена: он может найти девушку для секса без такого груза прошлого.

Я убедила себя в том, что обязательно это сделаю… но не сегодня.