Читать книгу: «Земля Эль. Глотатель ядов», страница 2

Глава третья

Когда Крэм наконец отпустил его, Дерри поспешил вернуться в Большой зал, по пути прихватив одно из своих одеял. Отпирать двери Крэма до того, как подадут завтрак, строго запрещалось, но надо же избавиться от кота. Это был тощий зверь, с противной, злобной мордой, но, по крайней мере, он был живой, а это очень быстро изменится, если его заметит Крэм.

Дерри удалось поймать в одеяло плюющееся и шипящее животное и вынести его в крытую галерею. Как только он осторожно откинул одеяло, кот пулей бросился прочь и исчез за огромным грохочущим Котлом. Затем, как Дерри делал всякий раз, когда у него появлялась возможность, он тихонько подошёл к низкой каменной балюстраде, окаймлявшей галерею, и глянул вниз.

Далеко внизу корабль Крэма «Ястреб» покачивался на заполнявшей центр Скалы воде. Рабы, которых называли вратниками, заполонили ворота. Они убирали водоросли, коряги и мусор, которые за ночь засорили сетку ворот и тяжёлые цепи, поднимавшие и опускавшие их.

Все рабы были молодыми. Крэм предпочитал, чтобы на Скале трудились дети-рабы. Он говорил, что ими легче управлять, после того как их «выдрессируют», по его словам, – то есть будут избивать и морить голодом до тех пор, пока их дух не будет сломлен.

Система «дрессировки» срабатывала не со всеми. Одна девочка-подросток, чей дух казался несокрушимым, находилась сейчас на воротах, карабкаясь по железным перекладинам, словно паук, с острым лицом и жёлтыми волосами, по которым её легко было узнать. Девочку звали Соломинка. Дерри знал это, потому что часто слышал, как её имя выкрикивали надсмотрщики. Она славилась тем, что пререкалась со всеми и стойко сносила любые наказания. Когда Дерри впервые появился на Скале, она была уборщицей, потом обслуживала Котёл, а теперь стала вратником.

Если тебя отправляли на ворота, то это считалось страшным наказанием, равноценным смертному приговору. Работа на скользких перекладинах и болтающихся цепях в любую погоду была так опасна, что вратники частенько погибали.

Соломинка каким-то образом выжила. Издали её ноги и руки казались тонкими, словно проволока, но они, похоже, были очень цепкими, потому что, хотя она частенько рисковала, она ещё ни разу не упала.

А может, дело не в руках, а в силе воли, – подумал Дерри. В историях, которые больше всего нравились Крэму, главные герои обладали железной волей, которая помогала им побеждать врагов. Дерри завидовал им. У него был лишь один инстинкт – скрывать свою внутреннюю жизнь, ничем не выдавать себя врагу.

Вздрогнув, он заметил, что отсутствовал слишком долго. Крэм наверняка уже встал, ворча и отплёвываясь, и опорожнял мочевой пузырь в ночной горшок, который Дерри потом вынесет. Повар, приготовивший Крэму завтрак, вероятно, уже поднимается по лестнице.

Дерри вернулся в Большой зал, тихонько затворив за собой дверь. Одеяло всё ещё висело у него на руке, и он слышал, как Крэм запирает сокровищницу.

Дерри бросился к книжным полкам и сунул одеяло в угол, где его тускло-красный цвет сливался с тенью. Если повезёт, Крэм не заметит одеяло и не станет спрашивать, как оно тут оказалось.

В дверь постучал повар. Крэм крикнул, и Дерри бросился отпирать.

Через несколько минут он сидел за обеденным столом, помешивая рыбное рагу, а налитые кровью глаза Крэма следили за каждым его движением. Когда Крэм кивнул, удовлетворённый тем, что рагу хорошо перемешано, Дерри зачерпнул полную ложку, затем ещё одну и ещё.

На вкус и запах рагу было превосходным, но, как обычно, Дерри задумался: а что, если это его последняя трапеза? Если он отравится, то повар, который приготовил и принёс это блюдо, тоже умрёт – таковы правила Крэма. Однако иногда ненависть повара была сильнее, чем страх смерти.

Однажды, в первый год пребывания Дерри на Скале, на завтрак подали рагу, очень странное на вкус, и Дерри выплюнул его. Оказалось, что маленькая рыжеволосая кухарка, которая готовила в тот день, просто добавила в кастрюлю слишком много специй, но её всё равно приговорили к смерти. Дерри до сих пор иногда вспоминал об этом.

Теперь он стал опытнее. Он больше никогда не обвинял повара по ошибке, но трижды ему удавалось избежать настоящего отравления. Зрение и обоняние предупреждали его, что еда опасна. Как будто у него обострился нюх на яд. Но он знал, что не может полагаться только на свои инстинкты.

Крэм отложил в сторону топор, который держал под рукой, пока Дерри пробовал блюдо, и откинулся на спинку стула. В то утро, похоже, всё было в порядке, или яд действовал слишком медленно.

– Ну? – прорычал он. – Чего ждёшь?

Дерри встал и подошёл к окну, где можно было почитать при свете дня. В последнее время всё реже попадались корабли для грабежа, и запасы масла для ламп были на исходе.

Он взял книгу, которую оставил на подоконнике. Теперь он будет читать вслух, пока Крэм наблюдает, не появятся ли признаки отравления, а рагу остывает. Ощутив злорадство при мысли о том, что на Скале Крэм никогда не ест горячую пищу, Дерри перешёл к первой повести.

– «Эль и королева воинов», – прочитал он.

В комнате внезапно повисло напряжение. Дерри поднял глаза. Тяжёлое лицо Крэма застыло. Его руки вцепились в края столешницы. Словно он испугался.

Крэм заметил, что Дерри смотрит на него, и провёл толстым языком по губам.

– Продолжай! – рявкнул он.

Дерри тут же снова склонил голову над книгой, но успел заметить, как Крэм украдкой коснулся лба скрещёнными пальцами.

– Давным-давно, – начал Дерри, – когда мир был юн, жила на свете королева воинов по имени Октавия, которая устала от жизни. Её царство не знало конца и края, и у неё был любящий муж и пятеро детей, и всё же целые дни она проводила в унынье, а по ночам не могла уснуть. Вести армию в бой было для неё самым большим счастьем, но, увы, не осталось земель для завоевания.

Видя горе своей матери, первенец Октавии пришёл к ней однажды поздней ночью, когда она пребывала в тяжёлых раздумьях в одиночестве в своём тронном зале. «Я слышал о земле далеко на востоке, которая не входит в состав нашей империи, – сказал он. – Это земля таинственного народа под названием Эль, людей невиданной силы, таинственными узами связанных с морем, умеющих плавать, словно рыбы, и живущих вечно».

«Это всего лишь легенда», – сказала королева и отвернулась, пожав плечами.

«Возможно, – лукаво ответил молодой человек. – Но что, если никто ещё просто не осмелился отправиться на её поиски»?

Он знал, что его мать не сможет устоять перед таким вызовом. Хотел ли он помочь ей или отправить на верную гибель, чтобы править вместо неё, – об этом знал только он.

«В легендах говорится, что земля Эль имеет форму цифры восемь и маленький остров к северу от неё окаймлён золотом, – добавил он, чтобы окончательно убедить королеву. – Интересно… а что, если это предзнаменование?»

«Верно! Ведь моё имя означает «восьмая»! – воскликнула Октавия в изумлении. – И я родилась в восьмой час восьмого дня восьмого месяца! И я ношу золотую корону! Конечно, это предзнаменование! Иначе и быть не может!»

И ей показалось, будто в её жилах забурлила свежая кровь. Она скинула свои золотые туфли и поднялась с трона. Её глаза сияли.

«К оружию! – крикнула она. – Вперёд, на Эль!»

Крэм одобрительно хмыкнул. Он слепо верил в пророчества и предзнаменования и обожал рассказы о войне. Несмотря на его сомнения в начале, история явно увлекла его. Дерри облегчённо вздохнул и стал читать дальше.

– Октавия и её армия отплыли на восток на восьми кораблях, подняв флаги на каждой мачте. Они сражались с невиданными штормами и чудовищами из глубин. Морской туман сомкнулся вокруг них, удушая и ослепляя их.

– Морской туман? – фыркнул Крэм. – Автор этой истории – болван! Туман Эль! Вот что это было!

Похоже, ответа он не ждал, так что Дерри продолжил читать.

– Войска умоляли Октавию повернуть назад, но она не слушала их. И после долгого, утомительного пути морской туман расступился, словно поднялся занавес, и открылась зелёная земля, сияющая в лучахутреннего солнца. Октавия издала победоносный крик. Она была уверена, что они достигли земли Эль.

Вооружённые до зубов, войска запрудили берег и устремились вглубь материка во главе со своей королевой. Они увидели природу небывалой красоты, но ни домов, ни дворцов, ни каких-либо построек не было. Как и людей – ни один человек не встретился им на пути.

«Сбежали, трусы! – прошипела Октавия, разъярённая тем, что ей не удастся устроить резню, которой так жаждало её сердце. – Но мы найдём их, и тогда мы убьём всех до единого, никого не пожалеем!»

– Её ждёт большой сюрприз, – пробормотал Крэм.

Дерри поднял взгляд. Крэм наклонился вперёд, злобно ухмыляясь. Он сделал нетерпеливое движение, и Дерри тут же снова опустил взгляд.

– Они шли, а позади них садилось солнце. По-прежнему они не видели ни одной живой души. Но в тот тихий сумеречный час, когда день уже прошёл, а ночь ещё не наступила, они вышли в долину, окружённую холмами, и увидели одинокую фигуру, движущуюся к ним в полумраке. Воины замедлили шаг.

«Вперёд!» – крикнула Октавия.

Но воины стояли неподвижно, словно вросли в землю. Октавия попыталась поднять копьё и обнаружила, что её рука отяжелела, будто камень.

Фигура всё приближалась, и вскоре они увидели, что это высокая худая женщина, одетая во всё серое. Её волосы развевались вокруг головы, подобно водорослям, покачивающимся на морских волнах, хотя воздух был неподвижен.

«Мы ждали тебя, юная душа, – произнесла женщина, обращаясь к королеве воинов. – Ты проделала долгий путь. Чего же ты желаешь?»

Октавия не могла выговорить ни слова. Впервые за всю свою сознательную жизнь она чувствовала силу, превосходящую её собственную. Она снова попыталась поднять копьё, и снова у неё ничего не получилось.

«Ах да, понимаю», – сказала женщина. Она подняла голову, и королева повторила её движение. И увидела королева, что холмы, окружавшие долину, где стояла её зачарованная армия, покрыты сотнями призрачных фигур. В порыве горькой ярости ей стало ясно, что Эль следили за её ордой весь день, дожидаясь этого момента. Она попала в ловушку.

«Не тревожься, – сказала женщина в сером. – Мы не сражаемся с молодыми душами. Ты преодолела множество испытаний, чтобы попасть сюда, упорно продолжая путь, в то время как многие на твоём месте давно бы уже отступили. Если ты так жаждешь получить эту землю, бери её».

От изумления к Октавии вернулся дар речи. «Вы… вы отдадите вашу землю мне?» – проговорила она, запинаясь.

«Это не наша земля, и не нам её отдавать, – ответила женщина в сером. – Земля принадлежит только самой себе. Мы можем позаимствовать её лишь на время, и в течение этого времени она будет рада нам, если мы будем обращаться с ней хорошо. Эль ищут общества друг друга, как и смертные, и эта земля по соседству с Перекрёстком времён стала местом наших мирных собраний. Но теперь, когда вы нашли её, наше время истекло, а ваше только начинается».

«Но где будете жить вы?» – спросила королева, уверенная, что её обманывают.

Женщина раскинула тонкие руки. «Мы будем жить где захотим, как и всегда. Временных линий, которые сходятся на Перекрёстке, много, и моря, которые питают нас, также служат нам путями. Мы всегда жили среди смертных».

«Только не в моих землях!» – воскликнула королева. Даже для её собственных ушей её голос прозвучал резким и по-детски капризным.

Женщина лишь улыбнулась, казалось, с жалостью. «Ты ничего не заметишь, – сказала она. – Богатые и бедные, знаменитые и неизвестные, любимые и одинокие, Эль живут повсюду, неузнанные никем, кроме сказителей, которые называют нас сотней разных имён. У нас только два закона, и первый из них гласит, что мы не должны раскрывать свою истинную природу смертным. По воле Пятисот этот закон был отменён на сегодняшний день, чтобы я могла приветствовать тебя, но он служит защитой – для нас и для вас».

«Каков же второй закон?» – спросила Октавия со жгучим нетерпением.

Женщина перестала улыбаться. «Это останется нашей тайной. А теперь спи, юная душа».

Она сделала едва заметный жест. Глаза Октавии закрылись. Она опустилась на землю. Позади себя она услышала звук, похожий на шелест дождя, – её великая армия последовала примеру своей королевы, и боевое оружие упало на сочную траву в долине. Октавия погрузилась в сон.

Когда Октавия проснулась, ночь уже прошла. В долине ещё стоял утренний туман, но окружающие холмы уже заливал солнечный свет, и они были пустынны».

К этому времени Дерри забыл обо всём, кроме слов, которые он читал, и картин, которые они вызывали в его воображении. Однако, когда он остановился, чтобы перевести дух, он заметил, что стул Крэма скрипит. Крэм беспокойно ёрзал. Он больше не наслаждался рассказом.

Дерри рискнул ещё раз поднять взгляд. Бешеные красные глаза Крэма встретились с его глазами.

– Эта история – сплошная ложь! – рявкнул Крэм. – Любой Эль убил бы эту женщину в мгновение ока вместе со всей её армией. Но разве я велел тебе остановиться?! Читай дальше!

Низкие облака сгущались, и небо за окном потемнело. Повернувшись ближе к окну, чтобы на книгу падало больше света, Дерри заметил, как в море блеснуло что-то белое. Сделав вид, что прочищает горло, он посмотрел вниз. Маленькая лодка с белым парусом скользила по мутной воде, приближаясь к Скале. Кажется, в ней находится всего один человек.

Пятнышко, которое он видел вдалеке, всё-таки оказалось лодкой. Поверни назад! – в отчаянии подумал Дерри. – Здесь тебя ждёт лишь смерть или рабство!

Но лодка упрямо скользила по направлению к воротам.

Глава четвёртая

Крэм зловеще зарычал. Стараясь вытеснить из головы мысли об обречённом моряке, Дерри заставил себя вернуться к книге.

– Королева воинов и её войска вели поиски в течение многих недель, но не нашли никаких следов Эль – даже отпечатков ног на песке. И когда Октавия достигла северного побережья и взглянула на море, то не обнаружила вдали острова, окаймлённого золотом. Корона, венчавшая эту землю, исчезла.

«Откуда мне знать, что она вообще существовала?» – подумала королева и никому ничего не сказала об этом.

Она назвала зелёную землю Октавией, чтобы утешить свою уязвлённую гордость. И сразу же покинула свои новые владения.

Её с радостью встретили дома её подданные, супруг и дети (по крайней мере, четверо младших). Она заявила, что одержала очередную славную победу, но в глубине души она знала, что солгала. Возможно, последний великий триумф в её жизни был отнят у неё. Не пролилось ни капли крови. Ни одна рука не поднялась против неё. Она чувствовала себя намного более ничтожной и незначительной, чем раньше. Разве это победа?!

Шли годы, и на зелёную землю стекались поселенцы, чтобы возделать её и построить себе жилища; принцесса была послана править ими, а королева воинов состарилась.

Со временем она убедилась в том, что любые поиски окаймлённого золотом острова на севере зелёной страны обречены на неудачу. Со временем она стала верить в сказки о чудовищах, обитавших в затянутом туманом северном море. Со временем при взгляде на обширную карту своей империи ей стало казаться, что земля Октавия больше похожа на песочные часы, чем на цифру восемь.

И со временем она стала замечать, что само название земли – Октавия – постепенно выходит из употребления. Его по-прежнему использовали на официальных мероприятиях, но простые жители называли свою землю по её гораздо более древнему названию – Земля Эль, Land of the El, которое с годами исказили и сократили до Ландовела.

И часто, махая толпам, выстроившимся вдоль дороги, чтобы приветствовать её, когда она проезжала верхом, королева воинов замечала фигуры, которые выглядели точь-в-точь как остальные и в то же время отличались от всех. И тогда она вспоминала полную жалости улыбку женщины в сером и содрогалась в своих золотых одеяниях.

Дерри закрыл книгу, чтобы показать, что история закончилась. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Крэм снова стучит по вспотевшему лбу скрещёнными пальцами.

Возможно, – подумал Дерри, – Крэму не нравится, когда ему напоминают, что даже самый могущественный смертный не может остановить пески времени.

– Эта сказка – полная чушь! – пробурчал Крэм, пододвинул к себе едва тёплое рагу и с жадностью набросился на него. – Клянусь кровью Эль, найди что-нибудь повеселее!

Дерри бросился к книжным полкам. Добравшись до них, он услышал дребезжащий, скрежещущий звук, от которого кровь застыла в жилах. Ворота поднимались.

Крэм выругался, отодвинул стул и вышел в галерею. Он перегнулся через балюстраду и громовым голосом позвал Харкера.

Ворота снова опустились, и Крэм рвал и метал в ярости, когда Харкер, задыхаясь, наконец поднялся к нему. Прячась за книжными полками, Дерри наблюдал за ними через открытую дверь.

– С какой стати ты открываешь ворота без моего приказа? – прогремел Крэм.

– Она попросила впустить её, Крэм, и я подумал… я подумал… – Харкер осёкся, и на его лице появилось растерянное выражение, как будто он сам не знал, что же он такое подумал.

– Она? – взревел Крэм.

Харкер вытер вспотевший лоб.

– Женщина. Хочет купить раба. Я разберусь с ней.

– Нет! Отправьте её наверх! – Крэм развернулся и, громыхая сапогами, зашагал обратно в Большой зал. Его лицо исказила злобная ухмылка, и Дерри вздрогнул от страха.

Не успел Крэм сесть, как в дверях уже появилась женщина. Возможно, она поднялась по лестнице вслед за Харкером.

– Спасибо, что приняли меня, – сказала она, проходя в комнату. Крэм удивлённо обернулся, но она уже захлопнула за собой дверь, оставив остолбеневшего Харкера в галерее.

Женщина была немолодая, но спину она держала очень прямо. Её седые волосы, блестящие, словно сталь, были подняты в хвост, как у воина. Её одежда – брюки, сапоги, выцветшая рубаха и куртка – была грубой и поношенной, но так ей шла, что трудно было представить её в другом одеянии.

Дерри, словно заворожённый, не мог оторвать от неё глаз. Её худое смуглое лицо казалось измождённым. Тёмные круги под глазами походили на синяки. По левой щеке тянулся уродливый выпуклый шрам. Но всё это будто не имело значения. Она излучала силу и внутреннюю красоту. И хотя она выглядела до смерти уставшей, она наполнила комнату кипучей энергией.

Она совсем не походила на картинки взрослых женщин, которые Дерри видел в книгах. Очевидно, для Крэма она тоже стала полной неожиданностью. Всё ещё сидя в пол-оборота в своём кресле, он беспомощно смотрел на неё.

– Мне нужен раб, – сказала женщина. – Молодой. Лучше мальчик. Мне сказали, что у тебя есть рабы на продажу. Я заплачу золотом, если договоримся.

Неподвижно стоя в тени книжных полок, Дерри вдруг осознал, что под внешним спокойствием женщины скрывается напряжение. Она знала, в какой опасности находится. Топор Крэма лежал на столе, рядом с его рукой. Он легко мог убить её. Или взять в плен и продать в рабство. И в том, и в другом случае он получил бы её золото, не дав ничего взамен.

Но что бы он ни планировал до того, как она появилась в Большом зале, сейчас Крэм выглядел просто-напросто озадаченным.

– Раб, – медленно повторил он. – Молодой. Мальчик.

– Да. Чтобы грести. Ветер постоянно стихает, а я тороплюсь завершить своё путешествие. – Она сделала паузу, затем добавила: – Я направляюсь в Алый город.

Крэм вытаращился на неё, разинув рот. Дерри затрепетал от восторга и страха. Алый город был единственным городом в Истинном Ландовеле. Он читал о нём в награбленных книгах по истории, которые Крэм хранил ради их великолепных переплётов.

Алый город был построен на самой северной оконечности Истинного Ландовела взамен старого города, который поглотило море после падения Кометы. Его название всегда отзывалось в душе Дерри, и он догадывался, что когда-то там был его дом.

В Алом городе стоял громадный дворец короля Гревилла, глядящий на туман Эль, окутывающий Северное море. В Алом городе, в самом центре дворца, возвышалась колокольня, которая была частью Пророчества Эль, провозгласившего бессмертие Гревилла.

– Я направляюсь в Алый город, – повторила женщина с ноткой нетерпения.

Крэм наконец зашевелился и постучал себя по лбу скрещёнными пальцами.

– Какие у тебя могут быть дела в этом забытом Эль месте? – пробормотал он.

Женщина пожала плечами.

– Это тебя не касается. Но не беспокойся. Если мы быстро столкуемся, никто и не узнает, что ты мне помог.

В её словах прозвучала завуалированная угроза, и Крэм понял это. Он снова постучал себя по лбу. Женщина огляделась по сторонам и, казалось, только сейчас заметила Дерри.

– Вот! Этот мальчишка подойдёт. Сколько ты хочешь за него? Поторопись! Я и так задержалась.

Дерри внезапно почувствовал резкую боль в груди, когда встретился с неистовым взглядом её тёмных глаз, в глубине которых, казалось, затаилась безграничная печаль. Затем её глаза расширились, словно она увидела что-то позади него. Он оглянулся и с изумлением обнаружил, что мальчик-призрак стоит там, всё ещё держа в руках палку с головой куклы.

Крэм прищурился, вглядываясь в тень, но, похоже, не увидел мальчика-призрака.

– Только не Дерри, – сказал он глухо. – Выбери раба на воротах.

– Этот мальчишка вполне подойдёт, – повторила женщина, словно не слышала его. Она достала несколько золотых монет из набедренного кармана, бросила их на стол и поманила к себе Дерри.

Дерри не двинулся с места. В голове у него гудело.

– Идём! – велела женщина. – Дерри, да? Тебе предстоит грести на моей лодке, и нам пора в путь.

Крэм тряхнул тяжёлой головой, словно прогонял наваждение. Он встал, неуклюже шаркая ногами, подошёл к книжным полкам и вытащил Дерри на свет.

– Он тебе не подходит, видишь? – прорычал он, схватив повреждённую руку Дерри и тряся ею перед лицом женщины. – Не сможет грести. Ни на что не годен!

Он оттолкнул Дерри. Прижимая к себе ноющую руку, Дерри попятился к книжным полкам. От боли и стыда на глаза навернулись горячие слёзы, но он прикусил губу и сдержал их.

Женщина поморщилась то ли от досады, то ли от жалости, то ли от отвращения, Дерри не знал. В следующее же мгновение это выражение исчезло с её лица, и она повернулась к двери. Звук, донёсшийся снизу, заставил её вздрогнуть. Возможно, она всё это время прислушивалась, с ужасом ожидая его. Теперь Крэм и Дерри тоже его услышали.

Ворота снова поднимались. На этот раз крики смешались со скрежетом металла и дребезжанием цепей.

– Стоять! – орал Харкер с галереи. – Стоять, мерзавцы, или это будет ваш последний день на земле!

Крэм схватил топор, бросился мимо женщины и рывком распахнул дверь.

Харкер свесился через балюстраду.

– Вратники сошли с ума! – крикнул он, когда Крэм присоединился к нему. – Они снова подняли ворота! Впускают другой корабль! Вон – видишь? Двое на борту!

– Шол! Маллок! Грабб! – прорычал Крэм. – Убейте их! Да что с вами такое? Убейте их!

Снизу доносились испуганные крики и причитания.

– Они поднимаются! – прорычал Крэм, вытянув шею, чтобы посмотреть. – Явились за сокровищами, будь они прокляты! Но их только двое! Куда подевались надсмотрщики? А команда? Почему они отступают? Клянусь кровью Эль, это заговор, Харкер! Это мятеж!

Проклиная всё на свете, Харкер бросился к лестнице. Крэм последовал было за ним, но потом повернулся и ринулся в другую сторону, к Котлу.

– Они нашли меня, – прошептала женщина.

Крики и громогласные приказы оборвались. Были слышны только шаги двух пар ног на лестнице. Они приближались, размеренные, неумолимые и зловещие, словно стук чёрно-золотых часов.

Женщина бросила взгляд на окно, затем на Дерри, но когда он отпрянул от неё, она лишь вздохнула.

И вот она, похоже, приняла решение. Не отрывая взгляда от распахнутой двери, она достала из внутреннего кармана куртки маленькую хлипкую чёрную книжку. Она бросилась к ближайшей библиотечной полке и сунула книжку между другими томами. Она заметила, что Дерри наблюдает за ней, и прижала палец к губам.

Никому не говори.

Дерри услышал эти слова так же отчётливо, как если бы женщина произнесла их вслух. Широко раскрыв глаза, он кивнул. Он быстро оглянулся. Мальчик-призрак всё ещё стоял позади него.

В дверях показались две фигуры. Их было трудно разглядеть против света. Когда они вошли, вместе с ними в комнату ворвался поток ледяного воздуха, и их одежда показалась серой. Их костлявые лица были безжалостны. Женщина отступила к окну.

Одна из серых фигур улыбнулась тонкими губами. Она взмахнула рукой, в которой, похоже, держала какое-то оружие. Зелёное пламя пронеслось по комнате, и женщина пошатнулась, в её груди задымилась чёрная рваная рана.

Скрежеща зубами от боли, она вскарабкалась на подоконник и сумела подняться на ноги. Она стояла там, покачиваясь, дерзкая и воинственная, прижимая руку к груди, и кровь текла по её руке. Её глаза походили на тёмные колодца на исхудалом загорелом лице. Дерри вдруг осознал, что только сила воли удерживает её на ногах, и сердце его переполнилось восхищением.

Он заметил, что она пытается говорить. Изо всех сил он постарался расслышать её слова.

– Ландовел! – выдохнула она. – Хан не забудет! Хан вернётся!

Затем она повернулась лицом к ужасающей бездне и прыгнула.

Дерри вскрикнул. Он не смог сдержаться. Вторая серая фигура медленно повернулась к нему, поднимая своё смертоносное оружие.

И вдруг… вдруг, когда Дерри замер на месте, ожидая смерти, в дверном проёме, словно гигантский рычащий медведь, появился Крэм, обеими руками сжимающий серебряную рукоять топора. Издав дикий рёв, Крэм прыгнул вперёд, с невообразимой силой взмахнув топором, и одним ударом сбил обоих незваных гостей с ног.

– Сокровищ моих захотели? – орал он, когда чужаки со стоном упали. – Будете знать! Что моё – то моё!

Он снова поднял топор, с которого капала кровь, и безумными глазами оглядел комнату.

– Где эта лживая ведьма? Она одна из них!

– Нет, – сказал Дерри. – Они пришли, чтобы убить её.

И он перевёл взгляд на окно, где на подоконнике остались кровавые следы.

Крэм напрягся. С пола у его ног донёсся резкий, хриплый звук. Медленно Крэм посмотрел вниз.

Серые фигуры лежали бездыханные, их кровь растекалась по полу, а тела странным образом сморщивались. Ослепительный голубой свет с шипением вырывался из их ртов и ноздрей, яркий, словно светящиеся крабы и лобстеры, обитавшие на Скале.

Крэм выпучил глаза. Его опухшее лицо побледнело, будто выцветшая бумага. Он попятился от тел и крови.

– Эль, – прохрипел он, и топор выпал из его рук.