Читать книгу: «Там, где гаснет выстрел», страница 3

Глава 5

Проснувшись с ощущением, будто ночь проскользнула мимо, оставив после себя только усталость. Солнечные лучи едва пробивались сквозь плотные шторы, создавая на полу причудливые узоры. Я медленно поднялась с кровати, чувствуя, как каждый мускул моего тела протестует против утренней лени. Подойдя к зеркалу в ванной комнате, и увидела своё отражение: белые короткие волосы растрёпаны, кожа бледнее обычного, под глазами залегли тёмные круги.

Включив холодную воду, я подставила лицо под ледяные струи. Только так смогла открыть глаза и вдохнуть свежий утренний воздух. Накинув на себя чёрную рубашку с мягким воротом, заправила её в узкие брюки, а сверху надела длинное пальто, которое скрывало мою фигуру, но придавало уверенности.

Коробка, оставленная на тумбочке, снова привлекла моё внимание. Она лежала там же, вместе с запиской, сложенной пополам. Я взяла её в руки и развернула, внутри были слова, написанные чужим почерком, и почувствовала, как по спине пробежал холодок. В этих словах было что-то странное, что-то, что заставляло меня задуматься о том, кто мог оставить это послание от Рафаэля.

Машина встретила резким запахом бензина и холодным рулём. Повернув ключ в замке зажигания, и двигатель ожил, наполнив салон низким урчанием. Внутри салона было темно и тихо, только гул двигателя нарушал эту безмолвную тишину, но холод руля не отпускал, заставляя меня сжаться на сиденье и крепче вцепиться в руль.

Дорога к прежнему месту работы тянулась бесконечно. Казалось, что каждый перекрёсток это новая возможность развернуться и уехать. Но что-то удерживало меня. Может быть, это было чувство, что я должна дойти до конца, до этого места, где всё началось или, может быть, это был страх перед неизвестностью.

Я смотрела на дорогу, которая уходила вдаль, теряясь в утреннем свете. Фары освещали лишь небольшой участок перед машиной.

Наконец, увидела клуб «Грех». Его фасад был тем же, что и всегда закрытый, мрачный, будто всё это место никогда и не принадлежало живым. Тёмные окна, тускло освещённые солнцем, которое ушло под тучи, создавали атмосферу таинственности и угрозы. У входа стояла охрана – два высоких мужчины в чёрных костюмах, с безразличными лицами. Их взгляды скользнули по мне, не задерживаясь, и я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось.

Дверь открылась почти мгновенно, и передо мной появился мужчина в тёмном костюме. Приглушённые лампы едва освещали стены, создавая ощущение, что я нахожусь в каком-то подземном лабиринте. Гул голосов за дверями смешивался с запахом сигаретного дыма, который, казалось, пропитал каждую стену этого места.

Шагая по коридору, чувствуя, как напряжение внутри меня нарастает. Не зная, что меня ждёт впереди, но я была готова к любому испытанию. Кабинет был в конце, за матовой перегородкой. Наверное, Лора сидела за столом, по-прежнему с тонкой сигаретой в пальцах, которую не зажигала. Тонкие черты лица, чуть раскосые глаза, в которых всегда пряталась насмешка. В её красоте было что-то холодное, как у фарфоровой куклы, только с возрастной твёрдостью, которая делала её опаснее любых слов.

Останавливаясь у одной из дверей и, постучала. Через несколько секунд дверь открылась, и увидела Лору, которая стоял передо мной. Её глаза были холодными и безразличными, но в них я заметила что-то ещё, что заставило меня вздрогнуть.

– Ты пришла рано, – заметила она, прищурившись. – Обычно появляешься, когда всё уже пылает.

Я положила записку на стол.

– Ты знаешь, что это? – спросила, стараясь скрыть волнение.

Она развернула листок, её глаза пробежались по строчкам. Угол губ едва дрогнул, но в глазах мелькнуло что-то похожее на радость.

– Хм… Записка и извинение, и скорее просьба поговорить, – медленно произнесла она, откладывая листок.

– Ты думаешь, это правда? – я не могла отвести от неё взгляд.

Лора задумчиво покрутила в пальцах сигарету, постучала фильтром по столу.

– Похоже на его почерк, – наконец сказала она. – И, если Ферран сам передаёт записки, значит, дело серьёзное.

– Но как она оказалась у меня?

– Хороший вопрос, – она чуть склонила голову, внимательно глядя на меня. – Кто-то из близких, кому он доверяет. Ты ведь понимаешь, что подобные вещи не оставляют просто так.

– Значит, кто-то играет на два фронта, – задумчиво произнесла я.

– Может быть, – сказала она спокойно, но в её голосе прозвучала лёгкая настороженность. – Но будь осторожна. Если это действительно от него, то слишком личное, чтобы оставлять на виду.

Убрав записку обратно в карман пальто, в груди неприятно сжалось раздражало всё: её холодное спокойствие, чужая игра, сам факт, что меня снова втягивают туда, где я не хочу быть. Но выбора не было.

Рафаэль извинился и просил о встрече. Слова были мягкие, непривычно доверительные, будто написаны только для меня и именно это тревожило больше всего. Такие вещи не приходят случайно их кто-то приносит. А значит, есть след, и мне нужно его найти.

Пока вокруг меня выстраивались новые правила, я решила использовать время. Понять главное: кто в клубе играет на стороне Феррана.

Сначала я задавала вопросы осторожно, будто между делом. В коридорах, мимоходом. Никто не ожидал, что я вдруг начну интересоваться мелочами.

– Кто передавал бумаги вчера вечером? – спросила у девушки на ресепшене, делая вид, что речь идёт о рабочих документах. Она лишь пожала плечами:

– У нас всё через канцелярию, как всегда.

Спустившись ниже, туда, где за столами сидели работники. Листы шуршали, телефоны звонили, печати хлопали по бумагам. Повседневность, за которой прятались самые нужные вещи. Я знала именно здесь проходят все поручения, все послания, все «случайные» находки.

Стараясь не вызывать лишнего внимания, я вглядывалась в лица. Кто-то писал, кто-то листал бумаги, кто-то разговаривал в полголоса. Обычные жесты, обычные движения, но именно среди этой обыденности должен был быть человек, который принёс мне его слова.

– А как вы регистрируете письма без подписи? – задала вопрос стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

Парень за столом нахмурился, будто мой интерес показался ему лишним.

– Обычно такие письма сразу отправляют на проверку. Кто-то из руководства должен их одобрить.

– А кто именно? – я чуть склонила голову, будто вопрос был случайным.

– Старший, – ответил он неохотно, кивнув в сторону угла. Там за отдельным столом сидел пожилой мужчина, сосредоточенно выводил строчки в блокноте, не поднимая глаз.

Я поблагодарила и направилась к нему. С каждым шагом напряжение росло – именно такие люди редко говорят больше, чем считают нужным.

Кивнув и переведя взгляд на старшего менеджера, заметила, как он выглядел серьёзным и сосредоточенным, что-то быстро писал в своём блокноте. Я решила, что это именно тот человек, с которым мне нужно поговорить.

– Извините, – остановившись рядом, продолжила. – Меня зовут Эвелин. Думаю, вы знаете, кто я. Мне нужно уточнить пару моментов по срочным запискам.

Мужчина поднял взгляд и чуть прищурился. На лице мелькнула усмешка, в которой не было дружелюбия, скорее любопытство.

– Чем могу помочь?

– В день сбоя в системе мне передали бумагу без подписи. Кто проверял такие сообщения? – я старалась говорить ровно, но внутри дрогнуло слишком прямой вопрос.

Я соврала, на самом деле меня интересовал не день сбоя, а то, кто пустил записку Рафаэля ко мне в руки. Но признаться в этом было бы слишком опасно.

Его лицо стало серьёзнее.

– Это конфиденциальная информация. Зачем вам это?

– Просто хочу понять, как могло произойти, – ответила я, выдерживая его взгляд и делая вид, что речь о пустяке.

Он какое-то время молчал, будто решал, стоит ли вообще продолжать разговор, затем медленно кивнул и протянул мне папку.

– Здесь все записи за тот вечер. Смотрите сами, но учтите: большая часть шла через пейджер и техников.

Я листала папку, пока не наткнулась на нужную строчку: письмо от Рафаэля было зарегистрировано именно старшим менеджером. Подтверждение того, что оно прошло через официальные руки. Зацепка, но слишком хрупкая, лишь начало пути.

Техники всегда стояли ближе к источнику и если кто-то мог знать, как это письмо оказалось у меня, то именно они.

Я нашла Лиса в одной из подсобных комнат. Он сидел за столом, уткнувшись в экран, быстро перебирая строки кода, будто весь мир для него сводился к этим мигающим символам. На стук он не сразу отреагировал, потом поднял голову. Его взгляд был настороженным, слишком внимательным для случайной встречи.

– Эв, что ты здесь делаешь? – голос звучал тихо, как будто он заранее был готов к неприятным вопросам.

– Мне нужно поговорить, – переступая порог, зашла внутрь. – Это касается документов.

Он нахмурился, но не прогнал, лишь отодвинул стул, жестом пригласив сесть напротив. Я сделала вид, что держусь спокойно, хотя чувствовала, как его взгляд оценивает каждое моё движение.

– В тот вечер прошли бумаги без подписи, – начала говорить первая. – Я хочу понять, кто их проверяет.

Лис чуть усмехнулся, больше нервно, чем с иронией.

– Это не для посторонних. Ты же знаешь.

– Я не посторонняя, и ты понимаешь, что мне нужно это знать.

Молчание затянулось, он откинулся на спинку стула, разглядывал меня долго, словно решал, стоит ли впускать. Потом выдохнул и покачал головой, будто сдаваясь.

– Ладно. Только между нами. – Его голос стал ниже. – У каждого документа есть цепочка. Подпись, регистрация, проверка. Если подписи нет проверяем мы. Но последнее слово всегда остаётся за теми, кто выше.

Он говорил медленно, не раскрывая лишнего, но в его тоне слышалось больше, осторожное доверие, хрупкое, как будто он впервые позволял себе разорвать тишину ради меня.

Когда разговор закончился, Лис быстро вернулся к экрану, словно обрубил тему. А я вышла с ощущением, что теперь держу в руках тонкую ниточку, которая может привести гораздо дальше, чем он сам предполагал.

Если Рафаэль действительно хотел, чтобы я прочитала его слова, он бы не доверил это случайному человеку из клуба. Значит, он передал их через тех, кто отвечает за все потоки информации. Через тех, кто каждый день остаётся незаметным, но держит в руках ключи от системы.

Секретариат.

Я почувствовала, как в груди поднимается знакомое напряжение: я почти дошла до того, кто именно доставил эту бумагу. И если я найду его то, возможно, впервые услышу правду о Рафаэле не из чужих уст, а напрямую.

К девяти вечера я уже ехала в новое место, которое называли клубом лишь условно, не блеск и азарт, арена, сырость и тени. Совсем другой мир.

Меня провели вниз, туда, где воздух был густым от металла и влаги. Коридор был узкий, стены серые, местами облупившиеся. Под ногами скрипел бетон, пахло железом и сыростью. С каждым шагом воздух становился тяжелее, холоднее, словно мы спускались не в подвал, а глубже туда, где людей уже перестают считать людьми.

Мужчина, вошедший в комнату, сразу привлек мое внимание. Я узнала в нем директора, с которым общалась вчера. Вспоминая, что узнала его имя у Лоры – Саймон.

Он выглядел так, будто сошёл с чужого портрета: высокий, сухощавый, с выправкой военного или человека, который всю жизнь держал чужие судьбы в руках. Волосы с проседью убраны назад, лицо резкое, с чёткими скулами и узким ртом. Очки в тонкой оправе делали взгляд ещё более холодным, будто он смотрел сквозь тебя.

Когда он говорил, в голосе не было ни капли лишней эмоции, только отточенная деловая интонация. И от этого каждое его слово звучало как приговор.

– Пойдём, – сказал он. – Я покажу, чем тебе придётся заниматься.

Мужчина шагнул первым, и я пошла за ним.

Осмотрев его спину, заметила, что костюм сидел идеально, движения были точными, экономными, лишёнными спешки. В нём не чувствовалось ни тени сомнения, человек, который привык подчинять пространство себе и других тоже.

И чем дальше мы шли, тем яснее становилось: он не ведёт меня знакомиться с «работой». Он испытывает, вытягивает из меня реакцию, ловит каждый мой шаг, каждый вдох. Мы остановились у тяжёлой железной двери. Саймон толкнул её, и запах сырости ударил сильнее. Внутри, посреди комнаты, стоял стул. На нём мужчина, руки связаны за спиной, голова чуть опущена. На лице напряжение и усталость, глаза метались в сторону двери. Он ждал.

И именно тогда директор заговорил:

– Эмоции не врут. Ты должна уметь читать их быстрее, чем они успевают спрятаться. Сегодня у тебя всегда будет не один человек. Два игрока, два подозреваемых, две жизни. Ты выбираешь, кто нам нужнее. Второй, можно сказать, исчезает.

Я слушала его и думала: передо мной не просто начальник. Передо мной человек, который всю жизнь обрезает чужие судьбы так же спокойно, как бумаги на столе. И мне предлагали встать рядом с ним.

И именно в этот момент я почувствовала чужой взгляд. Он был слишком настойчивым, чтобы спутать его с чем-то другим. Я подняла глаза и заметила фигуру в углу.

Высока фигура в тёмном костюме, будто вырезанная из той же тени, что и стены подвала. Он не прятался и не делал попыток скрыться, но и не приближался. Просто стоял, наблюдая за нами.

– Вы всё это время здесь? – спросила я прямо.

Он не отвёл глаз. Лишь едва заметно склонил голову, будто признаваясь в том, что видел больше, чем должен.

Холод прокатился по позвоночнику.

Таинственный мужчина следил за мной.

Глава 6

В течение семи дней, затем ещё пяти, временные рамки утратили чёткость, растворяясь в череде восходов и закатов. Утренние часы ознаменовывались пребыванием в клубе, вечерние – возвращением туда же. Жизнь снова трансформировалась в монотонный ритм, напоминающий шаги по пустому коридору без выхода.

В новом клубе тренировочный процесс не связан со стрельбой или повышению точности, а представлял собой психологическое насилие. Участников помещали в кресла, связывали и подвергали допросам. Эти «процедуры» проводились не только с целью получения информации, но и для удовлетворения садистских наклонностей зрителей. Зал с зеркальными стенами создавал иллюзию сцены, где желающие могли наблюдать за страданиями других людей, приобретая своеобразные «билеты» на чужую боль. Всё это преподносилось под эгидой игры, что для меня стало прикрытием для морального падения.

Мне предписывалось применять пытки, психологическое давление и поиск уязвимостей в жертвах. Казалось, что задача проста: выбрать одного из двух человек, руководствуясь логикой и страхом. Однако вместе с этим обучали жестокости, требуя использования угроз и давления, которые разрушали изнутри сильнее, чем любой огнестрельный выстрел.

На первых порах я сохраняла эмоциональную отстранённость, ощущая внутри леденящий холод. Однако с течением времени слова перерастали в крики, и границы между чужими и моими эмоциями начали стираться. Лицо игрока, искажённое страданиями, слилось с моим отражением в зеркале, что стало воплощением моего внутреннего разложения.

Я проснулась в полной темноте, ощущая мучительную боль внутри, которая, казалось, проникала в каждую часть моего тела. Этот сон всегда приходил ко мне, звал меня, будто стоял рядом, готовый к моему неизбежному разговору.

В этом сновидении я увидела отца на солнечной лужайке. Ему было немного больше тридцати, его волосы светились золотом в лучах солнца, а в его глазах застыло глубокое спокойствие. Он протянул ко мне руку, приглашая подойти.

Маленькая девочка с длинными светлыми волосами, инстинктивно бросилась к нему, ища защиты и утешения. Но первой рядом с ним оказалась взрослая Эвелин. Я будто видела себя со стороны. Две части моей личности – одна уязвимая, другая изломанная, тянулись к его руке, словно к символу спасения и прощения.

Но, как всегда, я проснулась. Вместо солнечной лужайки я увидела спальню, мою реальность. Холод стекла заменил тепло отцовской руки, напоминая о безнадежности моих надежд. Я поняла, что эти видения лишь призраки прошлого, и спасение, которое так отчаянно ищу, никогда не придет.

С глухим стуком сердца найдя старую тетрадь, которую отец оставил в шкафу в своем кабинете. Пожелтевшие страницы, исписанные карандашом, номера без имён, наугад набрала первый. Долгое молчание повисло в трубке, затем ответил низкий мужской голос.

– Алло? – голос был хриплый.

– Добрый день. Меня зовут Эвелин. Я… дочь Артура.

Тяжёлое, гнетущее молчание повисло в воздухе, словно трубка тянула меня вниз.

– Артур… – наконец произнёс мужчина. – Давненько я не слышал это имя.

– Вы были его другом? – слова срывались быстрее, чем хотела. – Я должна узнать, что с ним происходило в последнее время? Почему он ушёл от нас и исчез?

Он кашлянул.

– Никто толком ничего не знает, – сказал он. – Артур много работал. Слишком много. Он был… непростым человеком.

– Что значит «непростым»? – перебила я. – Он был в чём-то замешан? С ним что-то случилось на работе?

– Эвелин… – голос стал мягче, но в то же время и холоднее. – Не копай там, где давно зарыли. Твой отец делал то, что считал нужным. Остальное тебе не поможет.

– Но я имею право знать! – слова сорвались криком. – Он был моим отцом. Я должна понимать, куда он пропал!

В ответ снова наступила тишина, а потом – сухое:

– Прости. Возраст, память… я почти ничего не помню. Береги себя.

Линия оборвалась.

Я ещё долго держала телефон у уха, хотя там была лишь тишина. Папа уходил, унося с собой тайны. А его знакомые оказался глухой стеной. В этот критический момент я поняла: если Рафаэль действительно владеет нужной информацией, нужно принять его условия.

Я снова взяла телефон и набрала номер из записки.

– Секретариат семьи Ферран, – ответил вежливый, но слишком официальный голос.

– Это Эвелин. Мне нужно поговорить с Рафаэлем. С ним, а не с вами.

– Господин Ферран сейчас занят…

– Передайте ему, – мой голос стал жестким. – Если он хочет, чтобы я согласилась на его условия, пусть сам мне ответит.

После паузы, во время которой, показалось, трубку сменили, я услышала низкий, спокойный голос Рафаэля, он звучал так, словно был в моей голове все эти дни.

– Эвелин, – сказал он успокаивающе.

Его присутствие показалось слишком реальным.

– Наконец-то решили говорить? – произнесла, стараясь скрыть раздражение и облегчение.

– Я знал, что ты работаешь слишком усердно, – ответил он спокойно.

Я стиснула зубы, чтобы не выдать эмоции.

– Хорошо. Если единственный способ узнать правду – это принять ваши условия… Я согласна.

В трубке повисла тишина, но я чувствовала за ней улыбку.

– Тогда игра только начинается, – предупредил он, оставляя меня в напряжении и ожидании.

Ближе к вечеру на телефон пришло сообщение.

«Завтра в 19:00 – личная встреча. Место узнаешь утром».

Подпись была лаконичной – R.

Перечитывала его слова снова и снова, и каждый раз моё сердце билось чуть быстрее. Это была наша первая настоящая встреча, не через посредников, не через записки он сам прийдёт. Впервые за долгое время мои мысли были не о работе, не о подвалах, а о мужчине.

Утро принесло хаос, я стояла перед зеркалом, разглядывая вещи в гардеробе, и меня охватывало лёгкое беспокойство. Хотела ли я, чтобы он увидел меня такой, какой видят все остальные? Или лучше, чтобы он увидел меня другой?

За годы тренировок моё тело стало сильным и гибким. У меня узкие бёдра, плоский живот и крепкие руки и ноги, моё тело не казалось мягким и нежным, оно скорее твёрдое и угловатое. Я провела рукой по животу и почувствовала свои рёбра. В такие моменты чувствую себя как хищник. Но сегодня я хотела быть другой, хотела почувствовать себя привлекающий внимание. Девушкой, которой можно восхищаться.

Мой взгляд упал на строгий, но в то же время соблазнительный образ. Верх – чёрный топ на тонких бретелях, обтягивающий и подчеркивающий каждый изгиб, он казался почти невесомым, но при этом дерзким. Сверху бомбер, тоже чёрный, с едва заметной надписью "Paris", добавляющий образу лёгкой небрежности.

Юбка из плотного материала, струилась вниз, обволакивая бёдра и плавно расширяясь к самому полу, создавая элегантный и удлинённый силуэт. На ногах сапоги Givenchy на каблуке, высокие, обтягивающие щиколотки, с пряжками, похожими на замки. Мой взгляд упал на сумку со строгой геометрической формы, с металлическим декором, напоминающим клавиатуру или шифр.

Никаких случайных деталей. Всё продуманное, из коллекций, купленных на те деньги, которые я получала в клубе. Да, я не была «бедной девочкой в старой машине». Та машина память. Но знала цену себе и тому, что зарабатывала.

Локация встречи оказалась не изысканным рестораном, не роскошным поместьем, а уютным кафе. Тёмный зал с винтажной мебелью создавал интимную атмосферу, в воздухе витал аромат свежесваренного кофе и древесины, добавляя месту особый шарм. Удивительно, но именно здесь возникло чувство, как могу дышать полной грудью, словно это место освобождало меня от суеты и стресса.

Я заметила его сразу. Рафаэль поднялся из-за стола, будто всё это время ждал только меня. В движении было что-то сдержанное, но в глазах спокойствие, почти мягкость, непривычная для человека его положения.

Высокий и широкоплечий, с небрежно уложенными тёмными волосами и едва заметной тенью щетины, выглядел человеком, привыкшим к комфорту и элегантности. Его образ был тщательно продуман: простая рубашка с расстёгнутым воротом, чёрный пиджак, небрежно накинутый на плечи, классические брюки, туфли и стильные часы. Всё это выглядело не вычурно, но явно указывало на его принадлежность к высшему социальному кругу.

– Добрый вечер, Эвелин, – произнёс он с лёгкой улыбкой, в его голосе звучала теплота, что свидетельствовало о попытке создать доверительную атмосферу.

Я села напротив, чувствуя, как напряжение сковывает мои пальцы.

– Наконец-то, – выдохнула с едва уловимым упрёком, хотя и не собиралась его выражать.

Его взгляд был внимательным, в нём читалось нечто большее, чем простое любопытство.

– Признаю, я ошибся, – наконец сказал он. – Когда передали записку в машине… Я должен был сам ответить. Но решил, что не стоит отвлекать тебя от обязанностей. Это было не лучшее решение.

Я смотрела ему прямо в глаза, не желая выдавать больше, чем нужно.

– Что вы хотите? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри всё бурлило.

Он чуть наклонился вперёд, словно готовясь к главному. Официант поставил передо мной чашку кофе, хотя я ничего не заказывала.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он серьёзно. – Не как стрелка в чужом клубе и не как участница чьей-то игры, нужен профессионализм.

Слова прозвучали весомо, из-за чего почувствовала, как подозрение закрадывается в мою душу. За стеной кто-то тихо рассмеялся, звук чужой радости больно прорезал тишину, в которой мы сидели.

– Твоя помощь… это охрана? Вам нужна защита? – уточнила я.

Рафаэль усмехнулся.

– Ты права, – подтвердил он. – Твоя стойкость, хладнокровие и умение замечать то, что ускользает от других, очень ценны. Эти качества не должны быть растрачены на второстепенные задачи.

Я не отводила глаз, чувствуя, что он ведёт какую-то игру, правила которой мне неизвестны.

– Что будет, если соглашусь? – спросила я, стараясь сохранять невозмутимость.

Рафаэль ответил спокойно:

– Тогда у тебя появится выбор. Ты сможешь действовать не как инструмент в чужих руках, а как самостоятельная личность, принимающая решения.

Я прищурилась, чувствуя, что его слова слишком хороши, чтобы быть правдой.

– Значит, под вашим руководством я получу больше свободы?

На его лице промелькнуло что-то похожее на улыбку – быстро, почти незаметно.

– Столько свободы, сколько ты сама решишь.