Читать книгу: «Три Закона. Закон третий – Воспроизводство. Часть 2»

Глава 1

…Вода, льющая с деревьев, казалась мне ледяной. Хотя температура воздуха должна быть достаточно высокой.

– Малышка, ну-ка стой, – проговорил Мичлав.

Мы остановились. Он припал на колено, я опустилась рядом. По лицу его было видно, что он терпит серьёзную боль, возможно, и в голове у него мутится из-за потерянной крови. Но его мрачная и даже злая решимость старалась подавить эти ощущения.

– Надо прислушиваться, – пояснил он, кивая на окружающий лес.

Мы оба замерли, стараясь расслышать в шелесте дождя посторонние звуки. Но в таком густом подлеске это было трудно. Свежие и благоухающие листья всех оттенков зелёного отзывались на капли как упругие барабаны. Плюс Мичлав тяжело и хрипло дышал. Я посмотрела на него и тут поняла, что это не его, а моё дыхание! Постаралась сдержать, но воздуха просто не хватало. Лёгкие, усиленно его качая, будто вздулись. Охотник заметил это и, внимательно оглядев моё лицо, кажется, хотел что-то сказать, но решил этого не делать.

– Мы уже недалеко, – шепнула я.

– Давай-ка поторопимся.

Чтобы подняться, ему всё же пришлось на меня опереться, хоть он и пытался без этого обойтись. Он был жутко тяжёлый, и по габаритам мы явно друг другу не подходили. Но держа его руку на плечах и приняв верную позу, как при силовых упражнениях, я коленями отпружинила тот момент, когда он рывком поднимался.

– Не жалей меня, Мичлав, – сказала, поудобнее подбираясь к нему подмышку, чтобы боком дать ему дополнительную опору. – Я для того здесь и нахожусь.

– Учить меня будешь… – пробормотал он, глядя вперёд глазами человека, пытающегося отвлечься от дурноты.

Ему было плохо, и так мы шкандыбали уже несколько часов под усилившимся дождём. Покончить с квазиантропами не составило труда, они сразу подставляли себя под выстрелы, появляясь на краю оврага, в который Мичлав скатился не случайно. И он приказал сразу выдвигаться, пока был ещё в состоянии идти. Первую помощь он уже оказал себе сам, насколько это было возможно с содержимым поясной аптечки…

До лагеря добрались уже к сумеркам. Мы вывалились из-за маскировочной сети на поляну, мокрые насквозь, перемазанные жидкой грязью и мичлавской кровью. Едва мы рухнули на вязкую, перемешанную с палой хвоей, землю, я быстро скинула с себя оружие и принялась стаскивать все тяжести с Мичлава. Но тут он начал заваливаться на бок, мне пришлось поймать его за жилет, чтобы он не упал. Повернув к себе его запрокинувшуюся голову, я увидела, что он почти без сознания.

– Господи! – донеслось из-за дождя. – Смотри, это они!

Оба наших гостя выскочили из жилого модуля и, оскальзываясь, побежали к нам. А подбежав, они остановились, как идиоты, не зная, что делать.

– Боже, я уже собирался посылать сигнал бедствия! – сообщил Тоно.

– Держите его с другой стороны, у него дыра в боку! – крикнула я, опять подныривая под огромную руку напарника, – надо отнести его вон туда, в рабочий модуль!

Ксандрий сориентировался быстрее – он толкнул журналиста в сторону свободной мичлавской руки, а сам попытался освободить меня. Но в этот момент охотник продрал глаза.

– Ну дава-ай… – прошипел он едва слышно, и стало ясно, что он всеми силами старается остаться в сознании.

Наконец, они его подняли и поволокли куда было сказано. Я схватила что-то из вещей и похромала за ними следом.

Из моего модуля надо было достать экстренную аптечку. Пока я лезла наверх, раненого уже затащили в рабочий модуль, и Рем выбежал мне помочь.

– Леокади, вы как себя чувствуете? – спросил он, когда мы бежали обратно с тяжёлым ящиком наперевес. – Вы просто пылаете!

– Я не знаю, как я себя чувствую! Мне не до того, знаете ли!

Мичлава уложили прямо на пол. Журналист, пристроив ему что-то под голову, осторожно помогал снять одежду.

– Как эта девушка вас одна дотащила? – изумлялся он. – Господин Мичлав, вы весите килограммов полтораста, если не больше!

– Понятно теперь, почему мой напарник – она, а не ты? – был ему ответ.

– Неправда, он сам шёл всё время, – упав рядом с ними на колени, я склонилась над раной, которая успела немного запечься, и Лео теперь аккуратно проверял можно ли отклеить от неё остатки мокрой и грязной майки.

Мичлав поймал ладонью моё лицо и повернул к себе. Огладив меня по щекам и лбу, он нахмурился.

– У вас руки просто ледяные!

– Нет, малышка, это у тебя температура под сорок.

– Кажется, кровь не идёт! – возвестил парень, показывая окровавленную тряпку, бывшую когда-то футболкой.

– Тогда спокойно промоем и наложим синтезированную кожу, – отнимая руку охотника от своего горящего лица, указала я. – Рем, вон там найдите пакеты с физраствором, там же всё для капельницы…

– Так, а ну замолчали все! – вдруг прохрипел Мичлав.

И все действительно замолчали, даже сжавшись от неожиданности. Охотник с некоторым трудом сел, я его придержала.

– Я полностью в своём уме и поэтому возвращаю себе право приказывать, – довольно жёстко припечатал он, обводя глазами наши лица. – Ты! (он кивнул фотографу) Ты вроде поадекватнее. Берёшь её (кивнул на меня) под свою ответственность. Ведёшь в жилой модуль, отмываешь, меряешь ей температуру и даёшь жаропонижающее. Инъекции делать можешь? Отлично. За температурой следишь каждые пятнадцать минут. Если не собьётся после первого раза, придёшь за антибиотиком и дальнейшими инструкциями. Ясно всё? Тогда пошли вон!

– Мичлав, я ничего не чувствую, сначала вас надо перевязать! – попыталась я возразить.

– Приказано! – отчеканил он, но добавил мягче: – Ничего не чувствуешь, потому что на адреналине. Перевяжет меня вот этот парень, я ему продиктую.

Фотограф осторожно потянул меня за локти.

– Леокади, вы действительно вся горите, идёмте.

– Не волнуйтесь, всё, что тут нужно сделать, я умею! – заверил меня Лео с обычной бодрой улыбкой.

Охотник, которому явно было трудно сидеть, показал мне вслед сжатый кулак, что означало и угрозу, и указание держаться.

– Надень маску! – сказал он уводящему меня фотографу напоследок. – Кто знает, что это…

Через пару часов я уже лежала в своей койке, заботливо укутанная двумя одеялами. Мне казалось, что я вся пылающий уголь. Жар исходил от меня едва ли не видимыми волнами. Когда исполнительный Рем принёс воду, и я стала смывать с себя грязь, тогда наконец и ощутила всё, до этого прикрытое возбуждением. Но, подспудно думая, что выполняю мичлавский приказ, нашла в себе силы высушиться и облачиться почти без посторонней помощи.

Его план уже был полностью выполнен. Температура после первой инъекции не сбилась. Она составляла тридцать девять с половиной градусов. Сейчас я лежала, уже накачанная дозой антибиотика и вновь жаропонижающим. Лихорадочный озноб, открывшийся только во время умывания, прекратился, тело стало отдавать жар.

Выполнив задачу, я расслабилась настолько, что даже почти потеряла голос. И чувствуя себя плохо, всё же искренне наслаждалась чистотой и сухостью вокруг себя и тем, что не свалилась раньше, в лесу.

Внимательный Рем был рядом со мной. Он мне очень нравится – негромкий и вообще без лишних слов. Когда он ходил за инъекциями, я спрашивала о своём напарнике. И получала ответ, что всё благополучно, рану обработали, она оказалась не такой пугающей, как казалась по количеству крови. Сознания охотник больше не терял.

В тишине, под шум непрекращающегося дождя, я дремала, а мой помощник сидел на соседней койке, время от времени проверяя моё состояние. Горела одна единственная лампа, а за окном царила лесная тьма.

Вдруг послышался шум. Кто-то вошёл. Фотограф встревоженно вскочил, уже не ожидая сегодня ничего хорошего. Это был Мичлав. Он передвигался сам, причём без особого труда. Под курткой он был по пояс обнажён и перевязан свежим бинтом.

– Вы… ты… почему не лежишь? – просипела я в неприятном изумлении.

– Не волнуйся, малыш, – проговорил он, заходя под свет лампы и подкатывая к моей койке табуретку. – Там у меня ничего страшного. Да и лягу я здесь, пожалуй.

Он сел, а из-за его спины выглянул журналист.

– Леокади, как вы?

– Да так…

– Мы о вас страшно беспокоились! С того момента, как вы ушли одна! – говоря как всегда восторженно, он начал пристраивать рядом подставку под капельницу. – Ваша фигура, нагруженная оружием, исчезает за пологом дикого леса… Не предполагал, что всё здесь может быть настолько сурово, если уж охотники занимаются этим поодиночке.

– Напомню тебе о причине, по которой у нас всё стало настолько сурово, – в голосе Мичлава блеснул металл, и парень благоразумно умолк.

Охотник отёр мой лоб от испарины, убрал с лица мокрые волосы. Пока ему вкалывали катетер, свободной рукой измерил мне пульс, проверил лимфоузлы на шее.

– Лягте… – шепнула я, глядя на него воспалёнными глазами.

– Надеюсь, малыш, это не какая-нибудь лихорадка.

– Я же говорила, что нам не везёт…

– Я же говорил, что надо для везения сделать, – негромко передразнил он меня.

По тонкому проводку капельницы побежала жидкость.

– Ну вот сейчас будет порядок, – мужчина подвинул стойку ногой и положил руку себе на колено. – Кровищи из меня натекло много, но ничего не задето.

Ксандрий потянул Лео за собой. Тот немного удивился, но позволил себя отодвинуть. Они не ушли, а просто встали подальше, у открытой двери, в которую затекал влажный прохладный воздух. Заметив это, я сперва разозлилась, но тут же остыла, поняв, что человека под капельницей лучше не оставлять со мной наедине.

С трудом повернувшись набок, в сторону своего собеседника, я улыбнулась.

– А может, нам наоборот везёт, как всегда?.. Ведь могло бы быть гораздо хуже… Но что же, у вас теперь всё-таки будет второй шрам? Два за шестнадцать лет охоты – это всё равно немного…

Мичлав облокотился о свободное колено и устало положил большую кудрявую голову на ладонь.

– Нет, на мне всё заживает начисто, – он ответил так же негромко, но тут улыбнулся: – Если хочешь, через пару дней сниму заплатку, тогда будет тебе шрам, ещё один.

– Ну нет, мне и одного хватает, – посмеялась я. И подумав, выудила руку из-под одеяла и постучала себя пальцем по виску, кое в чём признаваясь под властью момента.

Мужчина ничего не ответил, лишь усмехнулся. Кажется, его начало клонить в сон, как и меня.