Еда должна приносить удовольствие – твердит реклама. Удовольствие обещается порционное: в каждой ложечке, каждом глотке, каждом кусочке спрятан невероятный по силе и остроте спектр вкусовых блаженств. Заманивание начинается с цвета, ослепительно броского, непозволительно яркого. Затем испытываются на стойкость обонятельные рецепторы, проще говоря, нас одурманивает запах, специально и созданный для того, чтобы мы хотели или думали, что хотим, поглотить очередной продукт сомнительного качества, но того самого цвета, формы и аромата.

Ходить с мамой по магазинам было сущей пыткой. Она скользила взглядом по нескончаемо длинным полкам, обустроенным по всем правилам немудреной маркетологической науки, стараясь не ошибиться в выборе и балансируя между ценой и качеством, наполняла тележку, которую я осторожно катила за ней. Мой потребительский выбор был всегда скромен и неприхотлив и из-за того, что большая часть содержимого полок была для меня несъедобной, я равнодушно следовала за ней, размышляя о всяких посторонних вещах. Что бы произошло, если бы исчезли все ценники и разрешили брать, сколько унесешь? Что бы тогда делала я? Как бы выглядел магазин после этого разгрома?

Интересно наблюдать за лицами снующих по залу людей. Как они сосредоточены, как напряжены, как серьезны! Как долго они изучают витрины. Как неуверенно берут что-то с полки, держат, вертят в руках – то ли срок годности ищут, то ли пытаюсь разглядеть состав – вернут на место и снова тянутся… Вот и моя мать застыла у холодильника с полуфабрикатами, уже полчаса раздумывая, из какого убитого животного приготовить сегодня ужин. Я отстраненно помалкиваю, дабы не напоминать о своих пищевых предпочтениях, с которыми моя заботливая родительница никак не может смириться.