Читать книгу: «Нажми на кнопку. Сборник рассказов», страница 2

* * *

Она очнулась от холодного прикосновения иглы к сгибу руки. Глаза слепило белое сияние. Металлический потолок находился всего в полуметре от глаз. В висках противно гудело. Незнакомый человек убрал шприц и сделал шаг назад, позволяя Насте осмотреться.

Димка находился неподалеку. Он спал, вытянувшись на узкой подставке, напоминавшей одновременно кушетку и стол. На такой же точно подставке находилась сама Настя.

Человек со шприцем оказался худ, высок и обрит наголо. Когда-то он носил очки, это до сих пор было видно по близорукому прищуру. Вместо нормальной одежды тело незнакомца покрывал тусклый бесшовный, вроде пластикового кожуха балахон до пят. Кроме Насти, Димки, незнакомца и двух подставок в комнате не было никого и ничего.

– А, я знаю, кто ты, – сказала она, окончательно очнувшись. – Ты предатель.

– Лучше называй меня Валентин.

Валентин озабоченно повозился рядом с Димкой, готовя еще один укол.

– Где все остальные?

– Выжившие, полагаю, в «Сириусе».

– Разве это не «Сириус»?

– Нет. Кстати, если хочешь, девочка, то можешь встать, только не упади.

Она поднялась, потолок и стены колыхались, будто море.

– Если все в «Сириусе», то почему я и Дима здесь?

– Вам нет двадцати пяти, вы не переживете транспортировку. Так что оба – бесполезный биоматериал. Я попросил вас… на опыты. Но не пугайся. Это я так… На самом деле ты уйдешь отсюда, как только будет можно.

– А Дима?

– Если очнется и будет адекватным, уйдет и он. Просто твоему другу больше досталось.

Валентин отошел в сторону и присел у стены на пол. Его бритую макушку пересекал странный, дугообразный шрам.

– Осуждаешь? – помолчав, спросил он.

– Ага, – ответила Настя. – Ну а ты чего ожидал?

– А ты не торопись, девочка, – нервно заговорил Валентин. – Да ты вообще хоть что-нибудь понимаешь?

– А что тут понимать? Пошел нафиг. Если сунешься, я тебе всю рожу исцарапаю и еще кое-что оторву.

– Тьфу, хулиганка! Ты бы хоть дослушала. Знаешь, где я был два года назад?

– А зачем мне знать?

– Я работал в Калифорнии по контракту… Там первый раз и услышал про этот проект. Как вы их называете – чувырлы, говнюки? Для кого «чувырлы», а для кого ксеносы, кремниево-органическая форма разумной жизни.

– Ты изменником стать уже тогда задумал?

– Ничего я не задумал, – раздраженно ответил Валентин. – Если быть точным, меня тогда и не спросили. Был большой драйв, большие деньги и большие амбиции. Считалось, что это продвинет исследования, потом проект засекретили, я оказался среди посвященных… Когда все случилось, остался среди живых. Я лично видал, как ксеносы штаты утюжили. Американцы с ними… пытались договориться, да. Потом пытались воевать. Но не получилось. Знаешь, почему?

– Почему?

– Наша цивилизация создает человека, который хочет побеждать, но не готов умирать за это.

– Ты бы за всех не расписывался.

– Я видел разгром. Этот разгром, он интересен сам по себе… Для ксеносов среди людей ни правых, ни виноватых нет. Мы даже не скот, только материал.

Валентин иронически хмыкнул.

– Да, я выжил один. Потом они меня через океан сюда привезли, на историческую родину. Мне что – надо было головой об стенку убиться?

– А что – лучше от души ксено-задницы лизать?

– Тьфу! Ну зачем так грубо! Я ведь просто жду… Всегда ждал. Чего-нибудь, удачи, случая, может быть, ждал вашего прихода. Сейчас в «Сириусе» профессор Желтков, мой прежний оппонент-коллега. Если его вытащить и снабдить тем, что я накопил за два года, можно многое изменить.

– Он в «Сириусе»! Оттуда уже не выйти.

– Ну, это как сказать… – быстро забормотал Валентин.

В эту минуту он казался Насте сумасшедшим.

– Думаешь, я про «Смерч» не знаю? – шепотом добавил он. – Знаю давно, но молчу. Один только выстрел, и все изменится.

– Ну так сходи и выстрели… Они тебе доверяют. Вот освободишь всех пленников из «Сириуса» – тогда люди поверят, что ты не козел.

– Сходить… Ты в это всерьез веришь, или ничего не поняла? На вот, посмотри…

Он дернул и распахнул балахон, только на секунду и тут же закутался опять, но Настю едва не скрутила судорога рвоты.

…Нижней части тела у Валентина не было. Ее заменяла конструкция из металла, трубок и чего-то неопределенно шевелящегося.

– Это они тебя так? – спросила она, подавив тошноту и отдышавшись.

– Они… Как только подстанция вырубится, я тоже умру. Не возражаю, кстати, давно пора, устал.

– Ты не выстрелишь, я сама выстрелю.

– Девочка моя, да это не так просто. Ты хоть навести эту штуку сумеешь? Ладно, я тебе инструкцию дам в распечатке, чтобы с электроникой там не светиться. Но ты хоть знаешь, что машина та не заправлена, да и вообще не на ходу? Выстрелить – можно. Уехать потом – нельзя.

– Мы с Димкой топливо добудем.

– А что толку? Двигатель неисправен, колеса пробиты.

– Выстрелим и уйдем пешком.

– И далеко вы, мои милые, так уйдете? Вас ответным залпом в минуту накроют…

Димка вдруг шевельнулся и застонал. Он приподнялся, попробовал вскочить и рухнул на пол, опрокинутый приступом головокружения.

– Вот еще один герой очну… – начал было Валентин и тут же получил удар в челюсть.

Он упал, балахон задрался, обнажая двигательную конструкцию симбиота…

– Тьфу, – сказал Димка, отдышавшись.

– Не бери в голову, Димыч, он говорит, что нас тут не держит.

– Попробовал бы не отпустить.

– Вот такова людская благодарность, – тут же заворчал Валентин.

Он уже принял правильное положение и, отвернувшись, повозился, пытаясь выправить погнутую деталь.

– Ты распечатку обещал. И материалы для Желткова.

– Я передумал.

– Ничего ты не передумал, просто обиделся.

– Вообще-то, вас же от смерти берегу. Я же сказал – там смерть. Впрочем, если хотите – берите. Можете забирать инструкции, карту и поиграть в героев. Только когда дойдет до выбора – жить или умереть, природа свое возьмет. Ни ты, ни он, на кнопку не нажать не сможете, ерунда все это. Я, когда умирать собирался, тоже погорячился, кстати.

– Лучше так, в полном дерьме?

– Лучше в дерьме, чем в могиле, вы просто такие же нецивилизованные, как вся эта страна. Цивилизованные люди сдаются превосходящему противнику.

– Ага, вижу, – сказал Димка, – сдаются и позволяют себя поиметь в особо извращенной форме. Ладно, мы с Настей уходим. Если ты, конечно, не донесешь.

– Не донесу, да и бумаги забирайте – не жалко. Но только зря вы так говорите… Мне, вообще-то, обидно.

У Валентина, видимо, уже не осталось воли. Он проковылял на поврежденной механической части и, повозившись возле казавшейся цельной стены, открыл небольшую дверь.

– Тут настоящих ксеносов нет, есть только охрана из роботов, я их перепрограммировал на полчаса, чтобы уйти, хватит. В город под зачистку не возвращайтесь. Лучше в глушь, на север, может, подольше проживете…

Снаружи диск выглядел непроницаемым, металлическим, совершенно бесшовным, как всегда. Дверь, пропустив беглецов, тут же бесследно исчезла.

– Пошли, что ли, – сказал Димка.

На дорогу они потратили несколько часов и под конец брели, едва переставляя ноги. Бессильная ненависть, которая мучила Димку, в эти последние сутки выветрилась, сменившись упрямством особого рода.

– Ты, Настя, до самого конца не ходи, – твердо и решительно сказал он, – Проводишь немного, а потом останешься. Я один.

– Ты не сможешь ее запустить.

– Смогу, мне дядя Сережа много чего рассказывал.

– Если выстрелишь – они тебя убьют.

– Не успеют, я шустрый.

– Может быть, Валентин и прав – не надо туда соваться.

– Валентин – псих. А соваться надо. В «Сириусе» тот самый Желтков, который всех спасет, наверное, и Полянов, может быть, даже дядя Сережа…

Пришла следующая ночь, и небо над ночным лесом стояло темно-темно синее, на грани черноты. Болотина сначала чавкала под ногами, потом сменилась толстым слоем мха, потом – короткой жесткой травой.

– Ну, все. Дальше за мной не ходи. Давай. Пока. Я вернусь, ты не сомневайся. Если сейчас тебя не найду – потом найду. Прогоним говнюков – все изменится.

Димка ушел навсегда, забрав карту и компас. Настя долго сидела возле еще одного большого и безжизненного муравейника. Она пыталась вспомнить все, что знала про Димку, но оказалось, что почти ничего. Она хотела пойти следом, но сразу потеряла направление.

Димке было семнадцать лет.

«Жить семнадцать лет – и все ради одного выстрела»

Она хотела заплакать и тем самым сбросить мучительное напряжение, но не смогла – глаза все равно оставались сухими. Ракетный залп она не столько увидела, сколько услышала и даже ощутила по дрогнувшей земле. Где-то там, в тридцати километрах к западу, сыпались ракеты, крошился бетон и плавился металл уничтоженного энергетического центра. Еще дальше, на северо-западе, из открывшихся капсул выходили, наверное, освободившиеся люди.

Настя затаила дыхание и отметила время по святящимся стрелкам часов. Три минуты прошли в молчании. Она уже почти поверила, что ответного удара не будет, когда в той стороне, в которую ушел Димка, всколыхнулась и дрогнула земля.

Дул горячий ветер, тряслась земля, несколько сломанных деревьев рухнуло поблизости.

…К тому месту, где навсегда исчез Димка, она пробиралась через завалы переломанных и искрошившихся в щепки стволов. От них остро и очень по-живому пахло смолой. В эпицентре ответного удара не оказалось ни крови, ни искореженного металла. Там не оказалось вообще ничего. Настя уже собиралась уходить, когда заметила димкин брелок в виде кристалла и подобрала его на память.

Утро она встретила за лесом, возле шоссе. Среди брошенных на обочине машин всего одна оказалась на ходу, бензин нашелся в багажнике, в канистре. Настя гнала машину на север до тех пор, пока сутулая фигура на обочине не вскинула руку, голосуя.

Через минуту изможденный человек в серой куртке плюхнулся на заднее сиденье.

– Вы не поверите, девушка, откуда я этой ночью ушел, – задыхаясь, сказал он.

– Почему же…

– Кстати, меня зовут Желтков.

– Правда? У меня для вас бумаги от Валентина.

– Плохо помню, кто это… А-а-а… Да, был такой. Бумаги, откуда? Впрочем, давайте, почитаю, но не сейчас. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти…

Он замолчал.

Настя гнала машину по шоссе, до тех пор, пока не нашла поворот на грунтовую дорогу.

– Нас было много, все беспомощные, это такая обреченность, – снова заговорил Желтков. – И вдруг все отключается, ты приходишь в себя и понимаешь, что будешь жить. Не на коленях, как шлак, а как нормальный человек. Я не знаю, кто это сделал, но не сделалось же оно само по себе… Наверное, это чудо, девушка, а чудеса так просто не приходят, их придется отработать. Я найду лабораторию, если не найду – сделаю с нуля. Данные от Валентина бесценны… Черт возьми, мы еще покажем этим… как вы их называете?

– Чувырлам.

– Да, хорошее название…

Настя слушала Желткова, но почти не понимала его – мешала странная смесь боли и восторга, оставшаяся после ухода Димы. Она еще верила, что это временный уход, а не смерть.

Дорога становилась все уже, пока не затерялась среди лесов, уводя беглецов от преследования.

Стальные триады

1. Ловец

Вечеров в состоянии полного спокойствия поднялся на борт транспортно-пассажирского корабля «Фаэтон» в шесть часов пополудни.

Стояла жара, но зал космопорта насквозь продували ледяные сквозняки кондиционеров. Черная сумка исчезла, унесенная лентой транспортера, экран сканера, скрытый от непосвященных, отразил имя, идентификатор и общий контур тела человека.

После погрузки восемь пассажиров разбрелись по разгрузочным капсулам, и корабль стартовал, выбросив в и так раскаленную землю прощальную струю огня.

В этом и заключался первый, пока едва заметный, шаг к катастрофе.

Ужинали все вместе в кают-компании. Квази-гравитация, хрусталь и белая скатерть создавали иллюзию земного праздника. Вечеров не воспользовался компьютером, он и без того помнил досье каждого пассажира, слева направо, в том порядке, в котором они уселись за столом. Мужчины и женщины принадлежали к «золотому миллиарду» Земли. Они были счастливы в той мере, в какой счастьем может считаться гарантированный комфорт больших городов. Одни – молоды и привлекательны, другие опытны и успешны. Один человек уже приближался к финалу (такому же безболезненному, как и вся остальная жизнь). Пассажиров проверяли заранее и никто из них, конечно, не носил оружия.

Тем не менее, среди них прятался враг.

Всего один. Сэт. Фигура без лица. Организатор терактов и убийца тысяч.

Вечеров незаметно для других вглядывался в спокойные, благополучные профили.

– Черт, как это сложно – три дня не курить, – ворчал бульварный журналист, который сидел от Вечерова по левую руку.

Он был насмешлив и довольно популярен. У него была открытая манера держаться, но этот человек тоже мог оказаться Сэтом.

– Зато для здоровья полезно, – отозвался пожилой банкир, который совсем не стремился к известности.

Блондинка в маленьком платье для коктейля тут же сверкнула в его сторону взглядом. Тем временем еще один мужчина, русоволосый, без особых примет, искоса уставился на ее грудь.

– Правила безопасности пишутся кровью, – ернически добавил юноша, который работал программистом в «Фобос инкорпорейтед»

– Мне все равно, я только сопровождаю груз, – тихо отозвался курьер.

С точки зрения Вечерова Сэтом мог оказаться даже он.

Альда промолчала.

Эта девушка со странным именем, отдаленно знакомая Вечерову по жизни, не связанной с работой, устроилась поодаль, потягивая через соломинку «Мохито». У нее были длинные ресницы и идеальный овал лица.

«Итак, Сэт. Мы не знаем о нем ничего, что не могло бы оказаться ложью, не знаем даже, мужчина это или женщина, в этом смысле даже Альда может оказаться Сэтом. Одно известно наверняка – этот всегда уходит живым»

Вечеров хорошо помнил свою последнюю, заочную встречу с самым удачливым террористом мира. Тогда горела трава (короткая и густая трава городского газона, вовсе не подходящая для пожара), высотка информационно-аналитического центра Койпера сложилась, будто карточный домик. Вечерову почти сразу попалась оторванная рука с печаткой на среднем пальце, прочие мертвецы оставались под завалами, бетон и стекло спеклись и перемешались, лифты рухнули с верхних этажей, и удушливый дым поднимался над местом.

Смертника так и не нашли, даже если он существовал. Остатки взрывного устройства исчезли бесследно. Технология преступления осталась неясной.

Подобные случаи повторялись время от времени, и все они имели одинаковый почерк.

Объектами становились высокие технологии, число жертв, огромное или малое, очевидно, не играло для Сэта него особой роли. Взрыв на коллайдере тоже приписывали ему, но никогда, ни единого раза этот человек не поддался тщеславию, не сделал публичного заявления и не показал лица.

«Просто загадка какая-то, преступник без примет и слабостей»

Вечеров допил мартини и ушел к себе в каюту. Через два часа он связался по внутренней связи с другим пассажиром, после короткого разговора дождался его появления, впустил гостя и наглухо запер дверь. Собеседник Вечерова, тот самый, русоволосый, без особых примет, устало опустился в кресло.

– Вымотался я, извини.

– Есть что-нибудь?

– Пока почти ничего. Мысли всех шестерых прочитал, но в основном там шелуха. Секс, деньги, интриги, жадность. Банкир чего-то боится, но напрямую с насилием это не связано. Курьер живет на таблетках, но это не по вашей части. Девушки, как я понимаю, не в счет?

– В счет.

– С ними все чисто. Брюнетке нравишься ты.

– Не густо, Миш.

– Да, не густо, не густо… У меня к тебе встречный вопрос. Есть ли вероятность, что этот тип не на борту?

Вечеров задумался только на секунду.

– Сэт на борту, – мягко сказал он.

– Откуда информация?

– Другому бы не сказал, но от тебя скрывать бесполезно. Информация от американцев.

– Как они ее добыли?

– Не знаю, но думаю, жестко на кого-то надавили.

– Черт! Так и подумал.

– Миша, это не твое дело. Ты сенс, твое дело поймать мысли Сэта, мое дело – его взять, до того, как пассажиров выгрузят на Марсе, сам знаешь, оттуда нам его не выдадут.

– Надо было снять их с рейса еще на Земле, всех шестерых.

– Нельзя. Юридически против них ничего нет, через сутки пришлось бы выпустить с извинениями. Скандал гарантирован, и толку ноль.

– Все так. Но вот только этот Сэт сейчас на борту, и он меня не слабее.

– Знаю. Поэтому и ношу вот эту штуку.

Вечеров дотронулся до браслета ментальной защиты на левой руке.

– А мне-то эта побрякушка читать тебя не мешает, Саша.

– Знаю. Но лучшего пока нет. Да и не сбежит этот человек с «Фаэтона», потому что некуда…

…Вечеров проснулся под утро, будто разбуженный толчком, выбрался из каюты, ориентируясь по световой линии, дошел о конца коридора. Стояла тишина, нарушаемая только шумом вентиляции. Силуэт Альды Замер возле панорамного окна, девушка не отрываясь и не мигая, в неестественной неподвижности рассматривала пустоту.

– Ты напугал меня, Саша, – обернувшись, почти сурово сказала она.

– Разве?

– Да.

– Почему?

– Так, не знаю.

– Это синдром космоса, ты боишься пространства, а вовсе не меня.

– Да, говорят, бывает у многих.

– Кстати, не ожидал встретить тебя на «Фаэтоне».

– Всегда думала, что нами вертит случай.

Девушка была красива и яркой природной красотой, пахла цветочным лугом и тоже могла оказаться Сэтом. Вечеров промолчал, теперь они стояли, чуть касаясь друг друга краем одежды.

«Вот черт», – подумал он, прежде чем уйти.

Экстрасенс Миша Маевский, несмотря на ранний час, уже был на ногах, и выглядел он еще более хмурым и утомленным, чем накануне.

– Я поработал, пока они спали, и выяснил кое-что. Кем бы ни был наш объект, он не блондинка и не банкир.

– Почему?

– Судя по мыслям, старик вложил большие деньги в хайтек. Он не из тех, кто будет оплачивать уничтожение материальной культуры, С блондинкой ситуация еще пикантнее…

– Что?

– Она совершенно точно замаскированный телохранитель старика.

– Больше похожа на любовницу.

– Это только видимость. Я бы из списка подозрительных исключил не только блондинку, но и журналиста.

– Почему?

– Мысли, сны… В общем, боязлив. Боится крови. Трус, хотя и честный.

– Миша, мне нужен один, конкретный человек. У тебя два дня на поиски. И это все.

– Вот я так и знал, что ты мне эту грубость скажешь вместо «спасибо».

Маевский, похоже, обиделся, а Вечеров, попрощавшись с ним, ушел. Альды в коридоре не было, и время до завтрака он скоротал, в мельчайших подробностях вспоминая еще одну свою встречу с Сэтом, такую же безличную, как и все остальные.

…В тот день долго выли сирена. Возможно, ее просто забыли отключить. У подножия холма валялась сбитая «вертушка», ее пилот матерился, придерживая раненую руку. Завод горел и прикрывал горизонт клубами ядовито-желтого дыма. Небо, лица и техника уже окрасились в этот цвет. Пожар не тушили, потому что единственный проход к нему по эстакаде уже час удерживала вооруженная группа людей Сета. Маевский находился неподалеку от Вечерова, тщетно пытаясь разглядеть лица в бинокль. «Я не могу работать, если совсем не вижу лиц. Это уже не диверсия, это какая-то война». Маевский тоже ругался, беззвучно шевелил губами. «Не высовывайся, Миша – безо всяких эмоций попросил его Вечеров, – у них тут снайпер, да и не только». Людей Сэта пересчитали при помощи биодетектора, их оказалось всего семнадцать, но заложников – втрое больше.

Штурм начался через час и оказался таким тяжелым и кровавым, что Вечеров старался о нем не вспоминать. Трупы в черных мешках унесли. Из группы Сэта не сдался никто, но этих тел насчитали только шестнадцать. Завод биопрепаратов догорел сам собой и превратился в покрытые копотью развалины. Мертвых заложников пересчитали отдельно – их легко было опознать по униформе компании. Особенно запомнились двое. Старый мужчина лежал ничком, защищая собой мертвую девушку лет двадцати. В него стреляли с близкого расстояния, пуля вошла в затылок старика и разворотила лицо. Девушка задохнулась в дыму. Возможно, в момент убийства старика она уже была мертва. «Внучка», – осмотрев нашивки с именами, пробормотал Маевский.

«Не имеет значения, чего добивается преступник – сказал Вечеров через день или два, когда напряжение спало. – Понимаешь, Миша, никакие причины, даже те, которые у некоторых вызывают сочувствие, не могут оправдать террориста»

Возразить было нечего.

Сейчас, на «Фаэтоне», Вечеров вернулся к тому, что ему не требовалось возле руин догоравшего завода, к логике. Стремление Сэта выехать в марсианскую конфедерацию объяснялось лишь одной причиной – кто-то сильный и опасный подошел слишком близко. Такие поездки называются бегством и не предполагают обратной дороги, по крайней мере, в течение месяцев или лет. Журналист, банкир и его охранница отпадали. Программист «Фобос инкорпорейтед», имел алиби, о котором не догадывался Миша – он провел последние месяцы вне Земли. Оставались только Альда и курьер.

Вечеров попытался вспомнить все, что он знал об Альде, но понял, что не знает почти ничего. Он не сомневался, что в возрасте семи-восьми лет они часто играли вместе. Чуть позже начинался провал в событиях, он не мог припомнить ничего, отрывочных разговоров, происходивших раз в несколько лет. Девушка уже давно не жила на его улице, точнее, это сам Вечеров много раз менял адреса. Оставалась возможность задержать ее и курьера за пару часов до высадки на территории Марсианской конфедерации. Суток, которые давал в таких случаях закон, хватило бы на уход «Фаэтона» в обратный рейс. План выглядел ясным, четким и выполнимым, он обеспечивал дополнительное время, а ярость и отчаяние Сэта могли выдать его Маевскому.

«Если Миша не найдет решения, я так и поступлю»

Вечеров вытащил, осмотрел и проверил пистолет, хотел убрать его в кобуру, скрытую под пиджаком, но не успел. В дверь глухо и мягко ударило.

– Кто?

Ответа не было. Лампы на короткое мгновение погасли, но потом включились, хотя свет потускнел, разом превратив в сероватые потемки искусственное утро корабля. По корпусу «Фаэтона» пробежала дрожь, она почти заглушила повторный стук в двери со стороны коридора.

– Альда, ты, что ли?

…В коридоре стояла темнота, чуть окрашенная блеклой световой линией на полу. Миша Маевский, перечеркнув собою эту линию, замер ничком, уткнувшись лицом в согнутые руки. Экстрасенс был мертв, нож по рукоять вошел в спину, удар нанесли только что, и кровь еще не запеклась. Вечеров успел уловить звук быстро удалявшихся шагов, и в этот момент удар заставил качнуться корпус корабля, сильный толчок бросил людей на пол, раздался скрежет и треск, вздыбившийся пол ударил в висок, тьма стала абсолютной и через секунду поглотила все.