Читать книгу: «Бухта дельфинов», страница 2

Глава 3. Море

От нашей гостиницы до моря идти, если одной или с Машкой, то минут десять. А если с детьми, коляской и бабушкой, ну, то есть моей мамой, то все – двадцать пять. Вначале вниз мимо «Александрии», «У Александра», «Александры» – одинаковых четырехэтажных пансионатов, обнесенными бетонными заборами, рядом с которыми высажены до головокружения благоухающие жасмины, розы и кактусы. Потом перейти шоссе. Водители здесь не любят уступать, а наоборот, прибавляют газу, как только видят ногу пешехода на их территории. А после дороги тянется аквапарк, и напротив него, в зарослях дачки с табличками на воротах «сдается» или «мест нет».

В первый раз после приезда мы с моей подругой Машей пошли на море ранним утром одни, пока дети и мама ещё отсыпались.

Сразу за дорогой Машка устремилась в заросли.

– Ты посмотри, что здесь растет. Грецкий орех!

Да он же зелёный!

Зелёный и вяжущий, и черешня тоже ещё кислая. Но это же вкус детства. И с этим вкусом во рту мы проскочили дальше мимо закрытых ещё магазинов, тандыра, где двое красавцев-армян, молодой и старый, уже разжигали печь, торговых рядов.

И вот, наконец, море, серовато-темное, дышит, галечный пляж, лежаки сложены, чайки.

Маша видела море в первый раз после очень долгой с ним разлуки. Я много раз видела море… И три океана, Атлантический в нашем первом с мужем автопутешествии в Европу. И Индийский – на Бали, куда мы уехали на год, чтобы исполнить нашу совместную мечту – научиться чистому сёрфингу. И Тихий – в Мексике, где родился Ваня. Двое из трех наших детей были рождены у океанов.

Маша плещется, купается, кричит. А я лежу на солнышке, и мне почему-то не тепло. Я вспоминаю наш разговор с мужем перед отъездом сюда.

В последнее время я понимаю, что меня вообще нет. У меня нет своих мыслей. Нет своих желаний! Я вообще не знаю, чего я хочу. Потому что я все время исполнял твои желания.

– Но, Олег, почему же ты молчал все это время? Почему не говорил мне, что делаешь что-то только из-за меня?

– Разве это не было очевидно?

– Не было. Откуда же было, если ты молчал.

Олег покачал своими черными волосами, посмотрел на меня сбоку.

Но вот я уеду сейчас проводить лагерь, и ты сможешь пожить сам с собой. Услышать себя, хорошо?

А потом у моего компьютера с большим экраном (тоже подарок мужа) смотрим билеты.

– На месяц, наверно, достаточно? Две недели на море и две – у мамы с папой?

– Смысл ехать на море всего на две недели? Больше на билеты потратишь. Езжай уж на полтора!

– Настя, айда уже купаться! Ты идёшь?

Оторвавшись от своих мыслей, врываюсь в море с брызгами и, вдохнув, ныряю в прохладное и такое родное пространство. Выдыхаю, выныриваю и, сделав глубокий вдох, ложусь на спину, лицом к небу… расслабляюсь. Внезапно приходит картинка… Серое, свинцовое море и я с папой, тогда ещё таким молодым и красивым, иду за руку по берегу мимо вытащенных и перевернутых вверх днищем рыбацких лодок.

Да, впервые я увидела море, когда мне было три года. Тогда вместе с родителями я полетела в Сирию. СССР помогал Сирии строить ГЭС, и мой папа работал на ней геодезистом. Что я помню от этих счастливых двух лет (советский корпус, три девятиэтажки, выстроен прямо у моря)? Помню гроздья очень близких и очень ярких звёзд в небе ночью. И как ловили лягушек и жаб в водосточных канавах, когда зимой ливень шёл с утра до ночи три месяца подряд, и вода поднималась выше уровня наших детских коленок и часто затекала к нам в резиновые сапоги, но мы не шли домой, мы просто этого не замечали.

– Не берите жаб в руки, бородавки будут, – кричали нам взрослые.

– Настя, домой, – взывала мама из окна.

Но мы их не слушали. Мы бродили под струями тёплого тропического дождя, и в потоках воды мы брали жаб, лягушек и ящериц в руки, катались на огромных черепахах, мы сами были этими жабами, лягушками, черепахами, этими потоками воды в небе и на земле. А море в это время било тяжело прямо за стенами домов, становилось свинцовым и хмурым.

И именно в сезон дождей папа не пахал с утра до ночи на ГЭС, а работал дома, чертил планы и изредка брал меня на прогулки вдоль моря. В дождевике, в резиновых сапогах мы гуляли вдоль моря с папой за руку. Ветер дул в лицо, струи дождя барабанили по капюшону, а мне было тепло и уютно, а ещё можно было спрятаться под днище рыбацкой лодки, пока папа делает зарядку или устраивает заплыв в море.

А летом, когда море стихало и становилось ярко-голубым, папа цеплял меня за плечи, и мы уплывали с ним на два-три километра в открытое море. Папа был великолепным пловцом. И лучше всех играл в волейбол. Тогда у него только-только начинался полиартрит, и его фигура ещё оставалась такой красивой. Сухощавый, чуть выше среднего роста, но с широкими плечами и рельефной, отлично развитой грудной клеткой, и кубиками пресса. Именно таким красивым загорелым атлетом с выгоревшими, русыми волосами он и запомнился мне на всю жизнь.

Но как же так произошло? Как же я загнала мужа под каблук? Я так всегда не любила в маме то, что она помыкает и командует папой, всегда в их ссорах занимала сторону отца. Всегда мечтала, что в моей семье у нас с мужем будет полное равноправие. И вот повторяю тот же сценарий. Но ведь дело в том, что мой муж сам хотел исполнять мои желания. И вообще, вначале мои мечты были нашими мечтами – общими – кататься на сноуборде, путешествовать, уехать на Бали, чтобы научиться чистому сёрфингу, а потом… в какой-то момент желания уже больше стали моими – переехать из Москвы в Хакасию, родить третьего ребёнка. Желаний стало слишком много, а работал над их исполнением больше муж, потому что я сама в этот момент работала над тем, чтобы изменить мир к лучшему или над другими глобальными целями. Я нарушила где-то баланс, тот самый баланс, который я учу находить в жизни других.

А к чёрту всё эти мысли! Хватит! Я наконец-то снова на море! Ура! А с мужем я всё решу! Хватит уже об этом! Жизнь так хороша!

И, глубоко вздохнув, я открываю глаза. Надо мной яркое крымское небо без облачка. А к морской соли примешивается запах жареных в тандыре лепёшек.

Глава 4. Разговор

Мы уже третий день в Коктебеле, и второй день, как идёт мой лагерь, а муж мне всё не звонит. У мамы с папой я сама ему звонила через день. Но сейчас после прилёта решила, пусть сам мне позвонит. И вот уже третий день, а он всё не звонит. А ведь у меня такой стресс от лагеря. Хотя разве не я сама ему говорила перед отъездом, что уезжаю, чтобы дать ему отдохнуть от нас? Вот он и отдыхает. Но неужели ему настолько вообще наплевать на то, как мы долетели, всё ли у нас в порядке?

И вечером после возвращения с моря, в свободное время, не выдерживаю и язвительно пишу мужу в скайп:

– Ты в порядке?

Олег мне тут же перезванивает, а я, конечно, устраиваю скандал.

– А почему я тебе должен звонить? Почему ты мне не позвонишь, раз тебе это нужно?

– Я тебе звонила из Москвы, а теперь не хочу! У меня лагерь, стресс, трое детей, да еще и мама на руках.

– Но ты же сама хотела провести этот лагерь!

– Да хотела! Ну и что!

Мы смотрим по скайпу друг на друга и молчим. Я рассматриваю упрямый изгиб губ мужа. У него такое красивое мальчишеское лицо. Он мягкий, но может быть упрямым. Я всегда влюблялась в светловолосых, как мой отец. Удивительно, что рядом со мной оказался черноволосый азиат. Да, мой муж не похож на моего отца внешне, но зато похож на моего отца по духу и характеру. Он такой же честный, щедрый, трудолюбивый, мягкий и любящий, каким был мой папа. Когда я рядом с ним, он купает меня в своей любви и нежности. Но когда мы на расстоянии, я прекращаю чувствовать его любовь. Олег не умеет любить на расстоянии. Не умеет писать красивых писем, не умеет выражать своих чувств. А может быть, не хочет этого делать, когда я требую от него. И всё-таки хотя он сейчас упрямо молчит, я чувствую его любовь, которая столько раз подтверждалась делами, и в сердце разливается теплота.

– Ну, что ты молчишь? – нарушаю я молчание уже с улыбкой.

– Смотрю, какая ты красивая, когда не сердишься.

Я улыбаюсь ещё шире и ещё больше краснею.

– А ты – отвратительный! Я тебя терпеть не могу!

– Ну, конечно, я отвратительный и всегда во всем виноват.

– Да, отвратительный, всегда во всем виноват, и я тебя люблю!

Тут прибегает Алиса, запрыгивает ко мне на колени, кричит:

– Папа, папа!

Тут же прибегает Максим, тормозит об меня, чуть не снеся и стол, и ноутбук.

– Папа, – орет мне на ухо.

– Что? – Олег видит, как я морщусь, – дети, не кричите маме на ухо.

– Папа, я только что самку богомола нашел (интересно, откуда он знает, что это самка, голову самцу она что ли откусила у него на глазах?)

– Папа, – это уже Алиска, – а вы с мамой не ругались?

– Не ругались, – усмехается Олег. И мы ещё немного смотрим друг на друга в молчании.

Но тут же дети нарушают это молчание и наперебой рассказывают папе про свои дела. А он их внимательно слушает.

– Ну ладно, – наконец, говорит мягко Олег, – мне пора. До свиданья.

– До свиданья, – говорю я, – и на душе становится легко-легко.

Глава 5. Встреча…

Я сижу за столом в беседке нашей гостиницы в самый знойный и тихий час, когда почти все дети, и даже мои спят, и только сын Елены Николаевны, Вася, бродит по двору так же неустанно, как жужжит шмель в венчике огромного желтого цветка. Я ощущаю беспредельно своё одиночество и смакую его вкус. В одиночестве есть ущербность, есть желание слиться со своей половинкой, и именно поэтому одиночество так прекрасно. Так прекрасен месяц. Ведь ему есть куда расти.

Передо мной на столе лежит новый ежедневник. Я смотрю на его белые, ещё ничем не заполненные страницы… Однажды в детстве, кажется, лет в одиннадцать, я поняла, что родилась, чтобы быть счастливой. Я вдруг ощутила это настолько ясно, так же как было ясно летнее небо надо мной. И одновременно осознала, что счастье для меня – это прожить жизнями разных людей, почувствовать их, соединить в себе, и через любовь к каждому человеку расти самой и расширяться бесконечно.

Это было очень сильное, пронзительное ощущение присутствия меня во всём. Удивительное ощущение. И иногда, когда я вижу нового человека с особой энергией, или попадаю в новое место или держу перед собой новый ежедневник, я снова и снова ощущаю то самое чувство, прожитое мной тогда в детстве. Наверно, это можно назвать расширением или просветлением. Или радостью, что ты начинаешь нечто абсолютно с белой, чистой, новой страницы. На ней еще нет помарок, замечаний, ошибок, двоек, перечёркиваний и, одновременно с этим, на ней есть целая вселенная, целый мир того, что ты можешь создать сейчас.

И тут вдруг что-то начинает открываться внутри меня… Высвобождаться, расширяться, и этому чему-то требуется именно сейчас дать форму. Стихи начинают ложиться на бумагу, нестройные, но это стихи, а ведь последний раз я писала стихи лет пятнадцать назад. Мне тогда было восемнадцать. Первый курс МГУ, первый любовник, первая своя комната на Чистых прудах, первая работа. И в этот самый миг, когда я подбирала слова, огромные кованые черные ворота нашей гостиницы раскрылись, и через двор ко второму корпусу полился поток семей. Ага, приехал второй заезд Косатки. Папы тащили сумки и чехлы с ластами. Мамы несли детей в слингах или вели их за руку. Рядом с Косаткой шёл невысокий, худощавый, чуть выше среднего роста, но с широкими плечами, и длинными, выгоревшими на солнце русыми волосами и бородой мужчина с рюкзаком, ластами, сумкой. Почему-то он показался мне знакомым и как будто ярче других.

О, а вон Андрей с Таней идут, ничего себе, у них уже трое детей, а тогда была только одна дочка в Дахабе, ну надо же какая земля круглая!

Привет, привет!

Андрей задерживается возле меня – высокий, с тёмной бородой и светлыми, выгоревшими на солнце волосами мужчина. Улыбается. И я мгновенно вспоминаю, как мы познакомились с ним и его семьёй в Дахабе в семейном лагере Касатки четыре с половиной года назад. Он приехал собранным, подстриженным менеджером высшего звена с белым воротничком, а уехал растрепанным, загорелым фридайвером с блеском свободы в глазах. За две недели пронырялся до шестнадцати метров, научился продуваться, страховать. И вот идет сейчас, волосы длинные, загорелый, на ноге и руке появились татуировки, на запястье специальные подводные часы Суунто. Я такие же своему мужу дарила на Бали.

А вот и Ольга Ковалевская. Еще одна знакомая и тоже с семейных лагерей Косатки. Фотограф, блоггер. Боже, как же она поправилась. Тащит жирного, в складочках, младенца в слинге, ещё один из её мальчишек цепляется за руку, а самый старший, я только его до этого и видела, впереди, тащит большой рюкзак. Бегу к ней:

– Не ожидала тебя здесь увидеть.

–Да, – Ольга, прищурясь, смотрит на меня, по-московски цедя слова сквозь зубы, будто совсем не рада видеть. – Я уже две недели в Крыму. До этого жила у Яны в палатке на йоговском семинаре, сейчас – сюда, к дельфинам, потом снова к Яне, буду вести малышовскую йогу во время твоей сказочной смены у неё.

– Да уж, весело, – подражая Ольге, я тоже почти не разжимаю губ. – И все это время одна? А твой муж где? С тобой?

– Нет, он в Москве, – говоря со мной, Ольга начинает распелёнывать своего толстого, как маленький Будда, младенца. Старшие её мальчишки давно разбежались, один вон собаку тискает, другой пытается открыть минивэн, только что загнанный на парковку, – нет, он на работе. Ты знаешь, и хорошо! Он на своём месте, я на своём. Тут бы он вытирал попу младенцу, пока я на йоге, нервничал, злился бы, а это дело мамы – вытирать попу младенцам. А дело папы – зарабатывать деньги.

«Наверное, она права, – думаю я, – надо отпускать, но я не понимаю, не понимаю, как это постоянно уезжать на два-три месяца без мужа. Ведь это значит, он становится тебе чужим за время разлуки. А я бы точно уже в кого-то влюбилась. Нет, не понимаю, я люблю путешествовать с мужем, делиться с ним этой радостью, открывать его и себя заново. А как это – она путешествует, а он деньги зарабатывает?»

– А как у Яны?

– Как может быть у Яны! – засмеялась Ольга, – подъем в 4.30 утра, обливание на ледяном ветру, потом йога три часа, готовишь сам, стираешь в тазиках. Обычно думаешь во время её ретрита: больше к ней ни ногой, но через пару месяцев дома вспоминаешь об этом, как о большом приключении. У нас там случился ветер, ураган настоящий, чуть не унесло нафиг все палатки. И ты думаешь, Яна отменила йогу? Как бы не так!

Глава 6. Знакомство

Спустя несколько дней, пока все спали, я снова встала рано утром, чтобы написать дневники за несколько дней. У меня на сердце было смутно. Ночью мне приснился странный сон: будто сижу в огромной машине, а ехать не могу, потом на кухне вижу много техники, но она вся не подключена, и, наконец, что на старт в скачках вышли лошади без ног. Я проснулась с сильным физическим желанием. Посмотрела в окно, а там раздуло так, деревца гнулись, крыша шумела, будто её сейчас сорвёт! Я пошла к Александре, сказала, что нужно отменить йогу. Прошлась по всем номерам и сообщила об отмене. А потом сварила себе кофе в турке в столовой и с наслаждением засела в беседке с ежедневником. Здорово писать рано утром: другие ещё валяются, и весь мир будто заодно только с тобой одной. Столько всего происходит в лагере каждый день! Каждый день как маленькая жизнь! Мы взошли на гору Волошина со всеми детьми. А ещё мама Васи рассказала нам про аутизм, чтобы все, взрослые и дети, были в курсе, что это такое. Моему старшему сыну особенно запомнился аутист-художник, который по памяти рисует панорамы городов с тысячами деталей. Он даже сам начал сразу рисовать такую картину на большом куске ватмана. Но, конечно, не по памяти, а срисовывает с интернета.

А вчера вечером у детей на моём занятии было задание придумать права морских рыб, животных и птиц для книги.

Вот что они придумали:

1 . Каждое животное имеет право на чистое море и чистый океан.

2 . Дельфин и кит имеют право на то, чтобы их не убивали!

3 . …Хорошую жизнь без нефти.

4 . …На лучшую жизнь.

5 . …На чистый воздух, на чистое море и свободную жизнь!

6 . Чтобы люди не кидали пластик в море.

7 . Каждое животное имеет право на жизнь без клеток.

8 . Право на спокойствие.

9 . Имеет право на любовь со стороны людей.

А ещё они написали Декларацию по защите океана.

1 . Меньше использовать пластика. Заменить пластик на стеклянные бутылки и бумажные пакеты, съедобные тарелки и тарелки из листьев.

2 . Ремонтировать корабли и не допускать корабли с утечками в море.

3 . Сделать морские заповедники и запретить заезжать туда на бензиновых лодках. Только на парусных яхтах.

4 . Запретить рыбную ловлю с использованием огромных и больших сетей, которые не дают вырасти рыбам. Ловить рыбу только маленькими и средними сетями.

5 . Запретить в океанах и по всей земле бензиновые моторы. Заменить их на биотопливо и электрические моторы.

6 . Запретить дельфинарии!

7 . Собрать пластик из океана и переработать на нужные вещи.

А ещё мы рисовали флаги с названиями нашего сообщества животных по защите океана! Ох, какие же крутые получились рисунки и названия.

1 . «Морские бесклеточники!»

2 . «Спасатели моря!»

3 . «Свободные животные!»

4 . «Нет – мусору, да – свободе!»

Мы завалили весь пол с детьми в столовой ватманом, красками и карандашами. А когда все было готово, заклеили своими рисунками все стены столовой. Я так гордилась своими детьми, всеми своими «лагерными» детьми, что аж слезы на глаза наворачивались! Да, включенные в свободное творчество «Ши по пути к себе» дети «творили» сказки на раз-два. Проходя, например, мимо комнаты соседей и видя там раскордаж, они тут же рассказывали: «У морского котика Даши в доме был такой бардак, что невозможно было найти детенышей.»

Я так всем этим вдохновилась, что, когда с тренировки вернулась Косатка и её смена, впервые не ощутила ревности. У них своя программа, у нас своя. Да, у них больше движения и культуры тела – а у нас больше творчества и больше культуры души. И почему меня вообще так влечёт этот фридайвинг? Я ведь и серфила, и на сноуборде каталась, и виндсерфингом занималась, и восходила, и маунтинбайк, и верховая езда, и скейт, почему же сейчас я так запала на фридайвинг? А потому что меня влечёт всё, чего я еще не умею. Всё новое! Я люблю начинать с чистого листа. Люди, которые умеют делать то, чего не умею делать, кажутся мне особенными. А вообще, что мне мешает в следующем году провести свой семейный лагерь с фридайвингом? Ну, конечно! Наверняка, есть какие-то инструктора, кроме высокомерной Косатки, которые работают с детьми во фридайвинге!

Весь день я ходила с этой мыслью. И вечером после ужина спросила у Андрея. Они с Таней и ещё пара человек, единственные, кто питались в столовой. Все остальные сыроедили.

– Андрей, а ты знаешь кроме Таисии каких-то хороших инструкторов, с кем можно провести семейный лагерь?

Андрей нахмурил лоб, выслушивая задачу.

Да, вот здесь же вместе с Авдеевой ведет лагерь один из компетентнейших, на мой взгляд, инструкторов по фридайвингу! Давай я вас познакомлю!

Я побежала за ним на улицу до беседки, побежала – потому что шаги-то у Андрея широкие. В беседке за ноутбуком сидел тот самый светловолосый мужчина, что шёл рядом с Косаткой в день заезда второй смены.

– Это – Саша Сирин. Саша, хочу тебя познакомить. Это – Настя, она тут ведет свой лагерь. У неё вопросы по поводу фридайвинга.

Саша тут же поднялся из-за стола, приветствуя меня. И внезапно наши глаза встретились. Это получилось случайно. Я хотела отвести глаза, но… не отвела. В глубине Сашиных глаз я увидела любовь, и эта любовь была так красива, что я забыла про обычные преграды, рамки, стыд, защиту. Я улыбнулась, позволяя этой любви проникать всё глубже и глубже в мою Вселенную, в мой мир. Внешность ли Саши, он чем-то похож на моего отца, или эта его мягкая воздушно-водная энергетика и тишина, или наша раскрытость в данный момент, но время замедлилось. Мы почти не обратили внимание на Андрея, который с удивлением наблюдал за нами, потом что-то сказал и ушёл. А мы с Сашей наконец-то сели и начали о чём-то говорить. И всё это время волшебство, какая-то химия, продолжались.

Я почти не слышала, о чём он говорит. Все мои мысли исчезли. Я всё забыла. Забыла, что у меня сегодня вечером занятия, что я организую и веду лагерь. Я просто сидела за столом рядом с ним, смотрела ему в глаза и слушала его. И чувствовала его энергетику. В чём-то он был очень схож с моим мужем. Спокойный, скромный. И осанка такая же ровная и прямая, как была у мужа, когда я только его встретила. И голос такой же негромкий. И такой же доброжелательный и вежливый. И так же наполнен уважением к другому человеку, что говорит об уважении к себе. А в чём-то совершенно другой. Мой муж – подавленный в последнее время. А этот Саша, в нём столько радости и свободы. Свободы и радости.

Узнав мой запрос, что я интересуюсь фридайвингом, мечтаю сама ему научиться, хочу вести лагеря по фридайвингу, Саша начал рассказывать про Наталью Молчанову, про то, что ему очень повезло учиться и работать с таким удивительным учителем, как она. Конечно, я знала, кто такая Наталья Молчанова. Это русская женщина в свои пятьдесят один год выигрывает все мировые соревнования и бьёт все рекорды по фридайвингу. Андрей по дороге сюда сказал мне, что Саша участвовал вместе с Натальей в создании федерации фридайвинга. Поэтому его скромность на меня произвела большое впечатление. Он говорил только о ней, не о себе. Когда же я рассказывала, Саша слушал меня с вниманием. Да-да, так же было с моим мужем, когда мы с ним только познакомились. Всё вокруг исчезло. Мне хотелось говорить с Сашей ещё и ещё.

И тут к нам подошла Косатка и обратилась к Александру, это она-то – обычно повелительная, суровая, резкая – с большим уважением и вежливостью и даже со мной поздоровалась неожиданно вежливо.

Затем подбежал с ревом Ваня. Я его обняла, побубукала с ним, этакая красавица мама, как забавно, что мы представляем, как нас видят со стороны, и начинаем вести себя так, ну будто перед камерой, да, да именно так, как будто о тебе сейчас снимают фильм. Краем глаза я уловила, что Саша улыбается, глядя на меня. Покраснела. Когда мы прощались, посмотрели снова друг другу в глаза.

А вечером того же дня мы заговорили с Ольгой Ковалевской про дельфинов.

– Да, они телепаты, – замахала она руками на меня, будто я убеждаю её в обратном, – я их фотографирую в бассейне, и у меня, ну как у фотографа, мысленно картинка в голове составляется, в какой бы позе их было круто снять. И представляешь, они тут же принимают именно эту самую позу! А Сирин (я ощутила, что краснею и сердце застучало сильнее), он с ними, вообще, как будто они его семья. Он же не, как мы, которые, как буйки, торчат на поверхности. Он к ним ныряет, зависает под водой минуты по три-четыре. И дельфины вокруг него такие финты устраивают: вьются, играют, обнимают, покусывают. Они с ним на равных. А когда он ведет йогу в дельфинарии и поднимает руки, они выпрыгивают из воды, представляешь!