Читать книгу: «Я не хочу, чтобы ты был счастлив», страница 2

– Это то, о чем я и говорила, такая же попытка манипуляции. Ну и надо принимать во внимание лоббирование интересов… как и запрет снюса, запрет абсента… Как соседи, которые ведут себя неадекватно, пристыжают других соседей за минимальные нарушения тишины и рекомендуют им съехать в частный дом.

– Или эти управляющие компании, которые просто не платят техничке и списывают грязь в подъездах на счет жильцов, типа начинать надо с себя, чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят…

– Ну это ведь не значит, что надо запретить, например, Чистомэна? Он хотя бы выходит в лес и собирает мусор там, это не трындеть о раздельном сборе мусора, сидя на диване. Это труд.

Разговор прервал прогнозируемый вплоть до секунды стук в дверь. Было настолько ожидаемо, кто это, – музыку из его наушников было слышно через дверь… этот тот парень из обеспеченной семьи, который ныл целый год после выписки из больницы.

– О, черт… ко мне пришли раньше… к сожалению, тебе пора, договорим в другой раз.

– Давай поужинаем в пятницу?

– Да, только закажем нормальный ресторан, а не ту реплику реплики другого ресторана, где все такое же, как везде, и диджей сводит белогривых лошадок с Мадонной, дрыгаясь в конвульсиях…

– О да, то место отвратительно, собственники застряли в девяностых и до сих пор считают, что писать на транслите – это круто.

Периодически он захаживает, состояние описать можно так – «вроде бы все хорошо, но дальше так нельзя». Мы с ним общаемся, конечно, реже, чем с ребятами из автосервиса, они меня уже на шашлыки зовут. Не покупайте отечественные машины.

– Заходите… о боже, что с вашим лицом?

– Это ветрянка.

– Да, но… когда мы обсуждали пандемию, вы мне явно обозначили свою позицию. Не думал, что вы антипрививочник.

– А я и не антиваксер, просто как-то так получилось.

– Можно подробнее… Но это же не заразно?

– Не заразно… иначе меня бы не выписали с больничного. Да ситуация опять какая-то идиотская, это я и хотел обсудить… Мой ребенок, который живет с бывшей женой, заболел ветрянкой. Я не был уверен, что я болел в детстве, – такое не забывается, с другой стороны, в те постсоветские времена про мнения относительно прививок никто не спрашивал – просто в школе ставили всем подряд и от всего сразу.

– Вот бы вернуть эти времена…

– Как добросовестный отец, я должен был забрать свою дочь к себе на выходные, но, естественно, я озадачился тем, болел ли я в детстве и есть ли у меня прививка – поднял детскую карту, но там этот врачебный почерк, – это просто трата времени. Решил позвонить матери, но она опять была не але, в запое, в общем. Не хочу, чтобы вы воспринимали это как обострение паранойи или еще чего-то, но я попросил бывшую позвонить моей матери. Просто подумал, что мать опять умышленно или случайно заблокировала мой номер. Или подумала, что я звоню опять из-за квартиры… Со слов жены, бывшей жены. Мы проработали развод, и он завершился.

– Я помню.

Боже, он нахватался этих слов… и в этом моя вина. Но он хотя бы имеет моральное и этическое право употреблять такую лексику, а не все эти дамочки, типа в «депрессии», не успевшие купить куртку на распродаже… Или такие – «посмотрите, у меня отдельный холодос для воды и отдельный – для еды. Я такая обцессивно-компульсивная».

Массовое внедрение психологической речи может отпугнуть людей с тяжелыми психическими заболеваниями, которым действительно нужна помощь. Разбрасываясь терминами «травма», «депрессия», которые означают так много страданий, – разве мы их не обесцениваем?

– В общем, моя мать сказала, что я однозначно болел ветрянкой. Я забрал ребенка, и… вуаля … ирония в том, что это опять мне все планы подпортило. Во-первых, накануне в баре я познакомился с девушкой, которая мне на самом деле понравилась, и я сделал это без алкоголя и копинговых карточек.

– Поздравляю.

– Но я заболел прямо на майские. Это было ужасно. В таком возрасте это переносится еще хуже, я раньше никогда не заказывал еду по идейным соображениям: они всегда подсовывают товары со сроком годности, который вот-вот истечет, и бывшая опять будет меня гнобить тем, что я кормлю ребенка чем-то плохим, она помешалась на этих нутрициологах. А второй момент – мы должны были встретиться с той девушкой из бара. Было то самое чувство. Она работает в ЗАГСе и говорит, что точно запомнила бы меня, если бы я приходил оформлять развод, тогда в баре я сказал ей правду, что судебного решения о разводе у меня еще действительно нет, и когда я приду в ЗАГС ставить штампик, то она даст мне свой номер.

– Все пошло по плану?

– Да. Я предварительно позвонил, чтобы попасть именно к ней как к регистратору. По телефону казалось, она была смущена, потому что, знаете, эти общие номера, и кто-то переключил на нее, и, возможно, кто-то слушал наш разговор. Я пришел и отдал свой паспорт, как в таких случаях часто бывает, – посетителей было много, но она не засмущалась и вернула паспорт с бумажкой, на которой был написан ее номер. Мы переписывались и накануне встречи я получил, мать ее, ветрянку. Пришлось скинуть фотку, чтобы она не подумала, что я сливаюсь и отказываюсь от встречи или, еще хуже, – остался с бывшей.

– Я вынужден признать, что это один из самых красивых разводов, который я видел за последний год, – обычно они начинают бить друг друга, снимать на камеру факт передачи ребенка, портить имущество друг друга… Ну а по ситуации – это опять ваши автоматические мысли. Вы приписываете другим людям свои мысли. «Он подумал», «она, наверное, подумала» и так далее… Мы уже обсуждали с вами каузальную атрибуцию.

– Да, но, согласитесь, ветрянка в таком возрасте выглядит как что-то венерическое. И в какой-то момент аватарка стала серым обезличенным портретом. До этого, кстати, она говорила, что тоже разводится с мужем.

– Ну тогда вы ничего не потеряли, по крайней мере, вы уже завершили развод юридически, и с таким обстоятельством, как болезнь, вы справиться точно не могли. Надеюсь, фото, отправленное девушке, было приличным? Наверное, первый раз за полгода вы упомянули мать… как вы с ней общаетесь? Ранее про нее мы не говорили вообще, давайте обсудим ее.

ФИГУРА МАТЕРИ

Изначально она пыталась отыгрывать роль матери – готовить еду, делать со мной уроки, но ей это быстро наскучило: при проверке домашнего задания она слетала в агрессию и крик спустя минуту, а приготовление пищи уже со средней школы было отдано на аутсорсинг. Мать принадлежала к несостоявшейся династии химиков и выбрала университет и факультет по настоянию ее отца: так как он работал на ведущем производственном предприятии, то и дочь должна была выучиться на химика. Он потянул за нужные ниточки, и мать как-то получила красный диплом, будучи абсолютным нулем в предмете.

Отец даже как-то выбил ей после выпуска надомную работу на предприятии, куда сам ее и устроил, задача была в том, чтобы обрабатывать вручную какие-то бракованные пластиковые изделия… После того как родился я, мать уже не работала ни дня в жизни. Таким образом, на тот момент, когда отец ушел, опора в жизни матери в виде досуга, работы или увлечений отсутствовала чуть более чем на сто процентов.

Первое, что спросила моя мать, когда отец сказал ей, что уходит от нас:

– А что с квартирой?

На первой стадии отрицания она пыталась жить так, как будто ничего и не произошло вовсе: по инерции вставала и пила кофе, смотрела телевизор. Она всегда много времени уделяла приготовлению завтрака для себя. Весь мир ждал. Ей было важно сделать, как она любит: яйцо варилось определенное время, кофе был определенного помола. Хлеб должен был быть тоже определенный – «как в садике».

Когда отец ушел, то оставил нам четырехкомнатную квартиру в центре города, чем оказал моей матери медвежью услугу, а мне принес еще большие сложности в жизни. Описание этого объекта недвижимости заслуживает отдельного внимания. Четырехэтажный центр, заложенный в лучших традициях инфраструктуры и архитектуры Советского Союза, не на главном проспекте города, но слегка утоплен – две минуты пешком, и вы в центре жизни.

Многие люди незаслуженно считают сталинки или старый фонд покосившимися сараями с тараканами, но это далеко не так, да и откуда им знать? Ведь большинство не было в домах, предназначавшихся для советской элиты. Высокие потолки с лепниной, отдельная ванная и отдельный туалет, два балкона, последний этаж, приличные соседи, никаких круглосуточно бегающих детей над вашей головой.

Широкие красивые лестницы. Отсутствие пивного магазина в радиусе полукилометра… Даже осталась радиорозетка с советских времен. Самое главное – это жильцы старого фонда. Во времена моего детства тут еще доживали на пенсии директора крупных советских заводов, которым вот-вот, в условиях новых реалий, суждено было быть разрушенными.

Практически на каждом доме висела памятная табличка, освещающая жизнь и трудовые успехи того или иного руководителя завода, у которого в подчинении были десятки тысяч человек, живущих в панельных девятиэтажках на краю города, поближе к месту их работы…

Самой невероятной глупостью отца было то, что он дал матери бизнес и, для надежности его ведения, свел ее с партнерами, конечно, это все было выполнено из благих побуждений, чтобы она имела какие-то средства для моего и своего обеспечения, ну и в принципе для того, чтобы она занималась хоть чем-то, кроме просмотра первого канала.

Как-то раз мы с бывшим коллегой тоже занимались перепродажей всякой ерунды, и я решил попросить сумму денег в полмиллиона рублей, как официально оформленный займ для нашего предприятия, потому что оборотных средств катастрофически не хватало.       Компания была в плюсах, что для только что созданной фирмы было неплохо и считалось подтверждением моей высокой деловой и личной репутации. Я написал отцу сообщение с просьбой о помощи и не получил однозначного ответа (как и всегда), на последующей встрече все в том же ресторане мне высказали огромное недовольство:

– Мне это зачем? Моя жена пользовалась моим телефоном в тот момент, когда ты прислал это сообщение, и сказала мне о том, что ты просишь каких-то денег… почему ты меня позоришь?

История, когда мужья дают бывшим женам какой-то бизнес или средства на раскрутку, достаточно типична, но надо понимать, к чему именно бывшая жена имеет склонность и не потерпит ли она неудачу, за которую еще и придется помочь рассчитаться, как было и в случае с неудачей моей матери. Чтобы вернуть долг, пришлось продать гараж, расположенный в удачном месте, и медленно обменивать товарный запас на еду.

Мать решила банкротиться красиво и меняла товар на ужины в ресторанах.

Если бы у меня была финансовая возможность как-то поспособствовать становлению независимости своей бывшей жены – я бы точно видел сферы, в которые безопасно вложить, но в случае с моей матерью у нее не было никаких сильных сторон, и удивительно, как мужчина, который жил с ней долгие годы (в данном случае мой отец), этого не знал…

Она была своего рода амебой, инертность как черту характера я частично унаследовал, но я благодарен стрессовым событиям в моей жизни, которые эту амебо-подобность из меня выбили.

Отец уже после развода сетовал на то, что у матери всегда была куча свободного времени, и даже если и не было возможности открыть кафе или приложить свои усилия в еще каком-то сегменте микробизнеса, то можно было бы наполнить свою жизнь хотя бы какой-то мини-целью и смыслом – собирать вещи для бездомных или преподавать химию, в конце концов. Но учитывая то, как мать орала на меня с уроками, преподавание было тоже не ее…

– Мы как раз до вашего прихода с коллегой обсуждали досуг одиноких женщин в виде сбора макулатуры… Я бы не согласился: иной раз неизвестно, что лучше.

– В случае с моей матерью действительно неизвестно.

Развод родителей происходил в несколько этапов. Начиналось все стандартно: с того, что всем все было известно – кто с кем и когда, у матери какое-то время было, видимо, чувство, что он еще вернется, ведь отец действительно один раз надолго, примерно года на два, уехал на работу в Москву. По сути, отец после развода мне был и не нужен. На протяжении двух лет он был для меня голосом в телефонной трубке.

Но он, мать его, решил зачем-то вернуться, и, более того, мать зачем-то решила, что я должен продолжать с ним общение. Она позже часто ставила себе это в заслугу.

– Если бы не я, ты бы с отцом больше никогда не общался.

– Спасибо, твою мать! Мне этого так не хватало!

– Ну а вы ходили к психологам?

– Ни к каким психологам я не ходил. Их тогда не было просто… Но потом мнение матери радикально поменялось, и она была категорически против, чтобы я общался с новой семьей отца, она, как обычно, устраивала театральные сцены: громко ревела и кричала о том, что не сможет это пережить и лишит жизни себя и меня. Изредка вспоминала, как потратила на отца лучшие годы, а он по-свински ответил ей, что никто об этом ее и не просил.

Да, у отца был уникальный талант – не говорить ни А, ни Б, в этом и была проблема: он, как гадалка, мог говорить лишь то, что человек хотел услышать, либо просто какую-то словесную кашу, характерную для людей с афазией или подобным речевым расстройством, в которой абсолютно любой человек мог выловить что-то, применимое к своей жизни, так сказать.

Развод повлиял на меня так, что я стал воспринимать отца и родственников с его стороны (в основном бабушку с дедушкой) как чужих людей и общался с ними на «вы».

Скажу так, когда мне было лет тринадцать, отсутствовали какие бы то ни было фитнес-клубы в традиционном понимании, и я не помню, чтобы моя мать (а ей тогда еще и сорока лет не было) хоть как-то занималась своей физической формой. На брачном рынке в новом качестве разведенки… ее ждали тяжелые испытания…

– Кроме вашей склонности к стигматизации разведенных женщин, я вынужден отметить еще и небольшой прогресс: вы комфортно, спокойно и подробно описываете события, о которых ранее не хотели говорить.

– Да, я забыл… но термин такой просто…

 Развод у матери долгие и долгие годы был незавершенный морально, и произошла его алкоголизация и ее деградация как личности, впрочем, личностью она и до развода не являлась.

– Оу, а вы что-то прочитали по теме… так держать!

– Не помню, что именно это была за книга, но мысль мне понравилась.

В те времена не было сайтов знакомств, в маленьком городе найти какого-то партнера, да еще и в таком возрасте, было непросто. Выше я уже писал об «услуге», которую сделал нам отец, оставив квартиру в долях 50/50… Фактически суть этой услуги проявлялась вот в чем… На одинокую, пусть даже не очень симпатичную и очень нестройную, но очень пьющую даму с большой квартирой в центре всегда найдет мужичок с большой и чистой любовью… Единственной преградой для того, чтобы они полетели на крыльях любви и вообще для их комфортного существования в большой квартире в центре, было мое существование в этой же самой квартире.

Как часто в ситуациях развода и бывает, тот человек, от которого ушли, изо всех сил пытается показать тому, кто от этого человека ушел, что он еще ого-го какой желанный для всех.

Поначалу мать устраивала брачные кастинги, которые выглядели более-менее прилично. Но собрала она в кучу практически всех – школьную любовь, университетскую любовь, которые уже, естественно, были в браке к тому времени. Время шло. Варианты и деньги заканчивались, а работать ох как не хотелось. Она никогда не брезговала флиртом со всеми подряд. С сантехником, со случайным разнорабочим, который вызвался застеклить нам балкон, с охранником автомобильной стоянки, вышедшим сделать ей замечание о том, что она сильно громко орала пьяные песни.

Никак не найдя более-менее приличного варианта, она начала скатываться в откровенное алкогольное блядство. Частыми гостями у нас были сотрудники полиции, по случаю того, что моя мать или ее еще более отмороженная и более алкоголезависимая сестра устроили с кем-то потасовку из-за сущего пустяка в духе, что кто-то не так посмотрел в нашу сторону.

К слову, карьера и жизнь ее сестры скатилась в еще более убогое пьянство. В отличие от моей матери, ее сестру больше любили и баловали – это был более поздний ребенок. Мать же всегда опекала сестру и заботилась о ней. Моя тетка работала бухгалтером, но из-за алкоголя и развода скатилась до уровня посудомойки, кондуктора в троллейбусе, а после —перестала работать и вовсе и лишь изредка брала подработки, которые заключались в развешивании вещей из тюков в базарном павильончике.

Разменяв унаследованную от моих дедушек квартиру, тетка поселилась в районе, где жил спецконтингент и труженики заводов, это были двух- или четырехэтажные бараки с видом на трамвайную линию. Ее единственным предназначением в этом богом забытом месте была доставка кадров на изнурительные трудовые смены на заводе, основным профилем которого была сортировка дилдосов от гречки. Зарплаты иногда выдавались продукцией. Не гречкой. Чтобы было что посасывать до аванса.

Закончилось тем, что соседи пожаловались на запах. Ее сын с ней не общался, кроме моей матери, родственников больше не было. Пришедшая на вскрытие квартиры мать блевала, блевали и труповозы, и даже приехавший оперативник.

– Мы уже с вами говорили, что, когда растущие дети получают «достаточно хорошее воспитание», они ощущают, что жизнь – это подарок, даже если часто она сопровождается трудными и полезными переживаниями. Понятие «достаточно хорошее воспитание» происходит из работы известного психолога Д. В. Винникота, который придумал термин «достаточно хорошее материнство» (1, стр. 50). Я превратился в детектива, который будет под микроскопом, как в сериале на втором канале, исследовать вашу вину.

Мой первый сексуальный опыт был очень ранним. Этому во многом способствовало то, что матери постоянно не было дома, она могла уезжать якобы в деловые командировки на недели… По факту бизнес, который дал ей мой отец, и деньги, вырученные от него, она использовала далеко не так, как отец предполагал, – не на мое содержание и образование, а на свою красивую жизнь: она часто ездила в Европу, якобы по работе, хотя в этом не было абсолютно никакой производственной необходимости. Также она брала с собой женатого партнера по бизнесу, с которым периодически спала.

Боже, как я уставал выгонять из дома ее пьяных мужиков, и я чувствую вину за это.

В случаях таких «деловых» поездок она оставляла мне деньги на неделю, а иной раз и на две недели. Мое питание было представлено ассортиментом школьной столовой или рядом расположенной забегаловки с чебуреками.

У партнеров моей матери по бизнесу был сын, на пару лет старше меня, и как-то он пригласил меня на домашнюю вечеринку своего сверстника, у которого уехали родители. Основной смысл этого собрания был в том, чтобы вызвать проституток. Это был абсолютный провал.

Трехкомнатная квартира, где еще какие-то парни и девушки по вызову, ситуация была максимально тревожная: люди входили и выходили. У меня даже не было эрекции, но мы мило поговорили.

От этой вечеринки я получил уникальную для ученика 9-А класса информацию – телефон диспетчера, который принимал заказы на девушек с низкой социальной ответственностью. Естественно, после такого, хоть и неудачного, опыта я быстро сколотил вокруг себя группу школьников, которые захотели повторить его.

Друзей у меня особо не было, потому что я всех подозревал в том, что они хотели меня использовать – использовать мою квартиру, чтобы хорошо провести время, переночевать после дискотеки, так как автобусы уже не ходили, или просто списывать у меня на экзамене.

Психолог сделал запись про схему покорности, согласно которой Олег считал, что его начали использовать уже в детстве, что раньше им не оценивалось. Клиент испытывал вину, что выгонял любовников матери? Вопросительный знак.

– Олег, я отвлекся, надо было записать кое-что не про вас. Сегодня надо забрать заказ. Продолжайте.

Отсутствие моей матери дома было нам на руку. Я даже не звонил по этому номеру из-за того, что мой голос звучал слишком по-детски, кто-то из моих одноклассников набрал заветный номер, и скоро они приехали. Соседка увидела подозрительную активность в дверной глазок и постучала после того, как девушки зашил в квартиру. Я приоткрыл дверь через цепочку и буркнул что-то в духе, что все нормально и под контролем, и это просто одноклассницы, просто они выглядят очень взросло и вызывающе, и это купальники, которые просто похожи на белье. До пляжного сезона было еще четыре месяца. Соседка, в свою очередь, закричала, что просто хочет поговорить и забыла у меня в квартире программу телепередач.

В тот раз у меня тоже ничего не получилось в классической интерпретации сунь- высунь. Естественно, это был очень волнительный процесс: во времена отсутствия интернета не было возможности ознакомиться с фото и профилем, и, по сути, просто заказывался кот в мешке. Я не помню, по какому принципу мы распределили девушек.

Анализируя ситуацию с позиции моего нынешнего опыта, причиной своей неудачи я вижу максимально некомфортную ситуацию, где надо сблизиться с человеком за минимально короткий промежуток времени и совершить механические действия. Более того, первый сексуальный опыт повлиял на всю мою дальнейшую жизнь.

Нервозность первых двух сексуальных эпизодов передалась на все мои последующие половые акты. А что если придет соседка? А что если кто-то еще помешает? Мне нужны были максимально спокойные и доверительные отношения. Хотя влияние краткосрочных отношений на формирование социально одобряемых долгосрочных гендерных отношений, скорее, исключение – но кто-то еще критикует краткосрочные сексуальные стратегии после описанного мною примера?

В одиннадцатом классе я познакомился с девушкой старше меня, и она была просто бомба. Мы легли спать, но ничего не вышло – больше я ее не видел. Тогда не было мобильных телефонов и социальных сетей. У меня был какой-то ее адрес, но квартира там пустовала.

В этом же возрасте я пристрастился к порнографии, некоторые журналы я находил у своей матери в шкафу, также были подозрительные видеокассеты, которые я пересматривал в периоды отсутствия матери дома. Ключевым навыком было положить журналы на то же место и перемотать на исходное место видеокассету.

В это же время мать пыталась предпринимать какие-то попытки нелепых бесед на половые темы, было что-то невнятное на тему «тычинка – пестик». Но она быстро забросила эти попытки, хотя я ожидал, что она могла бы быть более просвещена, учитывая, что это все-таки была ее порнуха.

– Олег, возможно, она ее не смотрела. Таким людям достаточно просто факта быть рядом с чем-то запретным.

Как-то утром, после очередного запоя, мать попыталась дать мне какую-то еду перед уроками и достала из холодильника такие мини-сосиски. Я уже что-то ел в момент, когда она достала их, судя по тому, как радостно я воскликнул: «Оу, сосисочки!» – меня не устраивало то, что я ел, а мать, возможно, забыла о том, что я ем рядом, и доставала их для себя, отвлекшись на бесполезное шоу из телевизора, который всегда был горячее, чем кухонная плита.

В тот момент у матери произошел какой-то взрыв, трудно представить, чем я ее задел, возможно, размер полового органа ее вчерашнего партнера был схож с размерами этих мини-сосисок, но она разродилась причитаниями о том, что я «проглот». «Ты уже жрешь, и еще надо, – говорила она, – объедаешь меня… ты гундишь и гундишь… гундосый… полоротый… ты зверек».

В этот момент по телевизору крупным планом показывали жирные, старые и смеющиеся над глупой шуткой какого-то нафталинового комика хари. Они будто смеялись надо мной.

– Презрение со стороны родителей – это ключевой элемент эмоционального насилия, которое порождает токсичный стыд. Токсичный стыд – это эмоциональная матрица депрессии отверженности и заброшенности. Также это клей, который держит нас беспомощно застрявшими в флэшбэках (1).

…Мне с детства не давали говорить, или не выслушивали, или выслушивали лишь формально, во многом благодаря этому я научился неплохо выражать свои мысли в письменном виде, и в такие моменты, когда меня затыкали, у меня появлялось желание сжать зубы.

Вдобавок мать всегда упрекала меня тем, что у меня в дошкольном возрасте часто был открыт рот. Проблема заключалась не в том, что я не мог дышать через нос или что нос был часто заложен, просто почему-то так было. Стоматолог говорит, что нижняя челюсть у меня немного крупнее, и это во многом объясняет, почему большинство людей считает меня тупым из-за формы лица.

Мать часто кричала: «Рот закрой, выглядишь, как дебил». Где-то в двадцатилетнем возрасте у меня диагностировали бруксизм – скрежетание зубами ночью. Я до сих пор сплю

в эластичной каппе, защищающей зубы, и проблем с ними стало значительно меньше. Когда отец узнал об этом, он с уверенностью заявил, что у него тоже бруксизм («я-тоже»-прием).

В какой-то момент я решил, что ни с отцом, ни с матерью больше ничем и никогда делиться не буду, но они не оставляли свои дебильные попыточки что-то у меня узнать, и выглядело это еще более жалко и неискренне.

Мои родители несколько раз сходились и расходились. Как только появились первые уличные киоски, на рубеже девяностых и двухтысячных, конечно же, родители покупали мне батончики «Сникерс», которые сейчас являются просто непременным атрибутом любой прикассовой зоны, а тогда это был тот самый «Сникерс», мы покупали один батончик на троих – меня, мать и отца. Однажды откусил и уронил остаток в снег, но замешкался на мгновенье, и мать обвинила меня в том, что я «крысеныш все съел». В те редкие случаи, когда отец был рядом, он просто молчал или спал. Его прорвало на поговорить уже позже. После окончательного развода.

Я завидовал, глядя, с каким терпением другие родители относились к моим сверстникам и их выходкам. Моему детскому приятелю все сходило с рук: он мог выплеснуть замоченные в кружке золотые драгоценности из окна тринадцатого этажа лишь потому, что ему нужна была именно эта кружка с рисунком, чтобы выпить воды. И с ним ничего особо не происходило: поругали и всей семьей пошли искать кольца по газону и потом, улыбаясь, к ювелиру выпрямлять их.

Мать все делала в последний момент. Просто забивала на все. Максимальный пофигизм. Как-то мы отдыхали на Кипре, и нужно было уже быть в аэропорту, мы в спешке собирались, мой приятель решил, что жизненно необходимо положить с собой в чемодан уже начатую пачку какао, к несчастью, она открылась, и все содержимое было высыпано на новое, дефицитное белоснежное женское белье. Все отнеслись с пониманием.

В период того же отдыха он дурачился и танцевал, пока мы все сидели на балконе, с полотенцем, обернутым вокруг пояса едва при выходе из душа, и оно слетело, оголив длинный болтающийся шланг на глазах моей и его матери, и даже зрителей соседнего здания. Казалось, женщина на соседнем балконе в смущении поднесла ладонь к приоткрытому рту.

– Ваш заказ – шаурма «Кинг сайз». Какой соус?

В детстве я видел, как моя мать с ее алкосестрой часто напивались и спали голые. Моему двоюродному брату в совсем юные годы делали обрезание, бабушка просто боготворила его за это, и все внимание было приковано к его обрезанному «петушку». Когда мне было лет пять, мать зачем-то оставила меня у своей подруги дома, я обделал трусы, и она дала мне новые – в момент, когда я переодевался, она вошла в комнату и, театрально покраснев, произнесла, что она смущена увидеть меня голым.

Эти странные события и «излишняя эротика» как-то повлияли на меня, и я решил, что показывать свою сосиску женщинам – это абсолютно нормальное явление, ведь эти действия закреплялись и закреплялись…

«Он даже не подозревает, что я знаю тысячи способов показать неприличные картинки, – подумал про себя психолог. – Недавно опробовал новый способ при осмотре одной туристической достопримечательности в Горном, в таких случаях я просто тусуюсь рядом с одинокими девушками, которые делают селфи, или рядом с компанией мамочек, которые просто хотят сфотографироваться вместе. Чаще всего они просят сфотографировать их – ведь этот одинокий мужичок интеллигентного вида точно не откажет… Я делаю вид, что выбираю удачный ракурс. На самом же деле я аккуратно, чтобы это было незаметно, набираю свой номер. Я мистер гибкий палец. Дождавшись заветной вибрации от входящего вызова в своих штанах, я сбрасываю и делаю пару кадров. Спустя какое-то время, желательно чтобы они отошли не так далеко и их изумленные лица были в пределах моего взора, я отправляю им заветный дикпик и смотрю на реакцию».

– Извините, я отвлекся. Могу я записать это? Анонимно, безусловно… Удивительно, как незначительная мелочь в детстве влияет на дальнейшее сексуальное поведение. У моей клиентки страсть к тому, чтобы ее душили во время секса, пришла после безобидной игры со сверстником в детском возрасте, когда они душили и били друг друга подушками. У меня целый кладезь невероятных сексуальных извращений, расклеенный по квартире на небольших стикерах. Собираюсь объединить это в книгу… Продолжайте.

– В тот день мы чуть не опоздали на рейс, мать была как обычно пьяна, у меня в ручной клади лежали игрушечные наручники из какого-то сплава. Это вызвало вопросы у сотрудника безопасности аэропорта, и мать начала скандалить с ним на ломаном английском, объясняя, что это всего лишь игрушка (it's a toy!), ее уровень английского я называю «когда недостаток словарного запаса пытаются компенсировать интонацией и произношением».

Я испытал вину за то, что моя мать пила не просыхая всю ночь и забыла, когда у меня рейс, ведь наручники были моими и лежали в моем рюкзаке.

Когда нас обсчитывали в прибрежной забегаловке в Болгарии или в уличном кафе на Кипре, она поднимала громкий скандал на английском из расчета на то, что туристы из других стран обратят внимание на то, как странная женщина на каблуке скале, в крупном вязаном белом свитере с вырезом на голое тело и мелированной стрижкой под мальчика, с интересным акцентом обзывает владельца заведения лжецом и ведет себя очень эмоционально. Жалкая театральная симулянтка.

– Мне надо посмотреть фотку на телефоне, возможно, я забыл выключить что-то из электроприборов…

– Я думал, вы уже отказались от этого инструмента. Продолжите рассказ, и мы обязательно обсудим то, что вы хотели бы контролировать в следующий раз.

– Так вот это было целое шоу, почти по Станиславскому, чаще всего официант или владелец, которого она, иной раз заслуженно (ведь если вы попросите меню на русском, то цены там будут в два раза выше), обвиняла в деловой нечистоплотности, бросал ей какие-то контрфразы в духе «ты русская, вот и говори по-русски», но она не унималась, по моему мнению, мы выглядели посмешищем, я допускаю, что ее стратегия добиваться своего дешево поставленными театральными скандалами повлияла на мое поведение, и я стал любителем провокаций и скандалов, с одной стороны.