Читать книгу: «Кладбищенские рассказы», страница 2

И всё-таки, несмотря на моё неплохое ориентирование, мне очень повезло, что я выбежал прямо на тропинку. Заозирался, выглядывая Ивана. Однако на тропинке я оказался совсем один. Значит, этот засранец бросил меня и, видимо, со всех ног улепётывал в деревню. Друг называется! Что же, мне только оставалось последовать его примеру. Без вариантов. Новой встречи с кладбищенскими обитателями мне точно не хотелось, тем более с раненой ногой.

Мне больше ничего не оставалось, как продолжить путь в сторону деревни. Не торчать же посреди леса на тропе и не орать имя товарища. И уж точно не возвращаться на поляну в лапы к монстрам. Только бежать домой, переходя на шаг, когда нога ныла сильнее. Чистым носовым платком, который мне постоянно пихала в карман бабушка, я перетянул рану, ненадолго остановившись у ручья, где успел промыть поврежденный участок холодной водой. Ничего лучше под рукой не было, а я боялся, что монстр мог занести мне какую-то заразу. Не перекись водорода и йод, которые вместе с бинтами остались в рюкзачке Ваньки, но хоть что-то. Дома обработаю получше. Ух и расскажу я бабуле и вернувшимся из города родителям о том, что её байка совсем не байка, а истина, да ещё похлеще тех страшилок, с которых все смеялись.

Дома я оказался через два часа: измотанный, с окровавленной штаниной и поцарапанной шеей – хлестануло веткой при беге на одном из участков тропы. Увидев меня в таком состоянии, бабуля всплеснула руками, совсем не по-женски выругалась и принялась суетиться вокруг меня. Она обрабатывала мою рану, оказавшуюся просто глубокой ссадиной, пусть и сильно кровоточащей, а я взахлёб рассказывал ей о своих невероятных лесных приключениях и возмущался поведением Ваньки, бросившего меня на произвол судьбы.

Закончив возиться со мной, бабушка пошла к соседям, узнать про Ивана. Я сам порывался сделать это, но она приказала сидеть дома и ждать её возвращения.

Вернулась она через пять минут, сказав, что моего товарища нет дома, и всё заперто. А значит, из леса он не вернулся. Сдержав мой порыв, бабуля сказала оставаться в доме, мол, хватит, набегался уже, и начала звонить по дисковому телефонному аппарату из коридора. Я из своей комнаты услышал, что звонила она сначала в милицию, потом в лесхоз, и рассказывала, что вероятно пропал мальчик. Почему вероятно? Да потому что он в состоянии стресса мог пойти к кому угодно из знакомых, а всю деревню обходить – это занятие до вечера. Конечно же её везде отфутболили, сказав звонить завтра, если пацан не придет.

Меня снова охватило паршивое предчувствие. Получается, это не он меня бросил, а я удрал. Может, Ванька и вовсе не смог прорваться с проклятой поляны.

К вечеру Ивана искало всё взрослое население нашей деревни, а к ночи прибыли из лесхоза суровые мужики с ружьями и в камуфляже. Меня сто раз опросили и мои родители, и родители друга, но то, что я им рассказал, все сочли за бред перепуганного подростка. Начальник поисковой группы после моего рассказа громко сказал своему коллеге, что парень, то бишь я, в шоке. На нас, конечно, напали, но это скорее всего были дикие звери или может быть даже двое зеков, которые ещё ранней весной удрали из колонии, расположенной в полусотне километров от нас, и которых так и не нашли.

После этого я замолчал и потом уже говорил, что не помню, что произошло; собирали грибы и потерялись, кто-то большой рычал в кустах вдобавок. Бабушка, которой самой было нехорошо, подошла ко мне, погладила по голове, и сказал, что я правильно делаю. Поиски идут, а я своими россказнями только запутаю всех. Место я им указал и на карте и схему примерно нарисовал. Это всё, что мы могли сделать тогда.

Ни вечерние, ни ночные поиски ничего не дали. На следующий день в один из поисковых отрядов взяли меня, чтобы я точно показал место. Стараясь не выдавать своего страха, я вывел группу сначала на конец тропинки, а потом на то место, где должна была быть поляна с могилами и чудовищами.

Только никакой поляны не было, лес был чуть пореже и не более того. А место то самое, без сомнения. Я провел людей мимо знакомого ручья и кривого кряжистого дуба. Но кладбище с его жуткими обитателями как сквозь землю провалилось. Исчезло. Как и бедный Ванька.

Я не мог потом его потерянным и постаревшим от горя родителям в глаза смотреть. Через полгода бесплодных поисков они продали дом и переехали в райцентр. А в мою историю верили только я и бабуля. Впрочем, остальным я больше ничего подобного не рассказывал.

Прошло много лет, бабушки не стало, и вот только я остался хранителем этой страшной истории. Я живу с назойливыми мыслями о том, что в каждой легенде о коварных и злобных чудовищах, какими бы они фантастическими не были, есть какая-то доля истины. Ну а Волог, забравший моего друга сам или с помощью могильных гоблинов, очевидно, будет спать в земле ещё сотню лет, до того момента, когда придёт время для новой охоты…

Блуждающее кладбище

Произошло это в Краснодарском крае летом 2006 года. До этого мы с женой несколько раз отдыхали в одной и той же живописной пригорной деревне. Оттуда и до моря было недалеко, и горные экскурсии рядышком, отличная еда и гостеприимные люди. Всё складывалось в одну приятную картину, и даже не думалось, что на фоне этой красоты и благоденствия может произойти нечто ужасное.

В деревеньке был всего один пансионат с примерно тридцатью постояльцами, часть которых проживала в ряде аккуратных домишек в предгорье. В тот раз я приехал туда один, уже год как был в разводе, и мне требовалась какая-то встряска, общение с новыми людьми, а место менять не хотелось. Ну и работал я до этого момента как проклятый и вполне заслужил отдых. Сразу же перезнакомился со всеми соседями и ощутил, как разительно отдых в одиночку, отличается от «приехал в лес со своими дровами». Если вы понимаете, о чём я.

В общем всё шло прекрасно. За первые три дня у нас сложилась большая и веселая, но разношерстная компания: тут были и одинокие, и семейные, без детей и с ними, но все молодые – лет до 30. Днём мы ездили на море и экскурсии, а вечерами гуляли в окрестностях деревеньки под необычным краснодарским звёздным небом. Был у нас в компании один парень рисковый и заводила – Ваня: человек бесконечной энергии, умелец организовать нам дополнительные развлечения и подающий собственный пример в любом начинании. Он, как и я, отдыхал здесь не в первый раз, и знал местные окрестности не хуже экскурсоводов.

И вот когда нас, казалось, было ничем не удивить, Ваня таки смог. Когда по меньшей мере треть постояльцев ужинала на свежем воздухе на большой красивой террасе, явился слегка подвыпивший Иван с початой бутылкой вина в загорелой в руке и с таинственным видом предложил нам прогуляться на местное кладбище. Он назвал его особенной достопримечательностью, говорил, что оно недалеко от деревни, очень старое и не относится к её жителям. Деревня, в которой мы отдыхали, возникла гораздо позже. Вот он и предложил прогуляться с ним на ночное кладбище, «выпить вина с призраками» и испытать новых впечатлений.

Нам, слушающим его россказни, как-то стало не по себе. Не то, чтобы мы боялись кладбищ, но желания ночного похода к скоплению древних могил у нас точно бы самостоятельно не возникло. Но Ваня умел убеждать и организовывать. После недолгого ужина с красным вином и закуской, с ним вызвалось пойти четверо, включая меня. Двое парней, я и Андрей, а также две девушки, Алина и Маша, запаслись фонариками и горячительным и отправились с нашим гиперактивным другом в ночную эпопею. Местный алкоголь разгорячил нас и развязал языки: мы шли и шутили про фильмы ужасов, популярные хоррор-игры про вампиров и зомби. Мы прошли минут десять по тропинкам, и чем дальше удалялись от пансионата, тем меньше у нас оставалось весёлости. Разговор сам собой перешел в тему кладбищенской тематики.

Вскоре мы подошли к длинной глиняной стене: она была нам максимум по пояс, и поверх неё виднелись каменные кресты, плиты, памятники в виде столбов и прочее. Мы продолжали идти вдоль стены, а кладбищу не было конца. Удивился даже сам экскурсовод: он заявил нам, что вёл нас совсем на другое кладбище, и оно было небольшим, а это какое-то огромное и незнакомое. Но он добавил, что так даже интереснее, и когда мы нашли проход и углубились внутрь скорбного места, он зачем-то ляпнул:

– Знаете, я слышал местную легенду про блуждающее кладбище, и что на нем можно клад найти. Только с призраками договориться надо: если ты им понравишься, то они клад тебе отдадут и огоньком укажут, где он лежит.

– Ванёк, даже если в эту чушь поверить, и огонь где-то загорится, то у нас всё равно ни лопат, никакого инструмента нет! – хохотнул я.

– Ребят, давайте обратно пойдём, тут жутко, – протянула Маша, и ей сразу поддакнула её подруга Алина.

– Клад в таком случае на поверхности практически, верхний слой только сгрести в пару сантиметров и руками можно, – пояснил наш всезнающий друг. – А мертвецов убедить просто, достаточно сказать, что богатства им уже ни к чему. Так мне дед на рынке рассказывал.

– А ты, Андрюха, что думаешь? – повернулся я к товарищу, ещё не выразившему мнение по этому поводу.

Но на том месте, где он стоял минуту назад царила ночная пустота.

– Что за ерунда, где он? – спросил я громко у ребят. Они только пожимали плечами.

Мы начали озираться, светить фонарями. Вернее, светили только мы с Ваней, девушки просто испуганно жались друг к другу. Через несколько секунд услышали странную возню, судя по звукам, не более чем в десятке метров от нас. А потом из темноты выскочил весь грязный и с вытаращенными глазами Андрей. Вид у него был жалкий: под глазом кровоподтёк, одежда разорвана, трясётся как в припадке.

– Что случилось? – в один голос спросили мы его.

– На меня напали мёртвые, я еле вырвался, нужно убираться отсюда! – хрипел он.

– Да тебя просто решили напугать местные, чтобы ты по кладбищам не лазил. И заодно всех нас, – выдал вердикт неугомонный Иван. – Ничего, мы с ними разберёмся, у меня есть знакомые и…

Он не договорил, распухшая рука землистого цвета вынырнула из темноты, схватила его за плечо с такой силой, что раздался хруст костей, и мгновенно утащила во тьму. Послышалось, как где-то в глубине кладбища волокут упирающееся тело, а затем вопль Ивана расколол ночную тишину и затих.

Эти несколько секунд мы стояли ошарашенные и ничего не могли предпринять. Потом нас отпустил ступор, и мы рванули прочь, к выходу из кладбища. Мы поступили не слишком храбро, но разумно. Вряд ли с почти севшими фонариками нам бы удалось быстро разыскать среди могил нашего заводилу, а от девиц вообще толку не было. Оставалось только добраться до пансионата, где была нормальная связь и сообщить в милицию. У меня мелькнула не очень хорошая мысль, что что бы не произошло – Иван сам нарвался. Ведь и мы могли пострадать, а Андрею и так досталось. Героя из себя строить и выяснять, есть ли на кладбище кошмарные монстры, я не собирался. Достаточно было того, что я взял на себя роль проводника, выводящего группу из проклятого кладбища, которое водило нас кругами и никак не хотело открывать путь к выходу. Несколько раз нам слышался тяжелый топот, преследующий нас, жуткие стоны и утробное рычание.

И всё-таки нам повезло, либо у меня есть счастливая звезда, покровительствующая мне. Мы выбрались за стену, отделяющую кладбищенский мир от нормального. Попали на знакомую тропинку и устремились в сторону пансионата. Через десять минут мы были там, переполошив всех, кто ещё не спал. Хозяйка пансионата, врач на пенсии, принялась обрабатывать раны Андрея, а владелец стал названивать в местную милицию, чтобы сообщить о пропавшем. Любопытно, что они хоть и не были с нами в том проклятом месте, но выглядели перепуганными не меньше нашего.

Все разошлись отдыхать по своим апартаментам, а хозяин пансионата сел за столик на террасе с парой бутылок пива и предложил мне присоединиться к нему.

– Милиция будет утром, а ты молодец, что людей вывел. Но дурак, что пошёл на блуждающее кладбище ночью, – сказал он, с тревогой поглядывая в темноту.

– Блуждающее? И почему милиция будет только утром? – спросил я.

– Да, старая легенда – ловушка для тех, кто ищет сокровища на ночных кладбищах. Оно, блуждающее кладбище, подменяет собой обычные захоронения и наказывает тех, кто просто даже мысль имеет нарушить покой мёртвых. Обычно никого не выпускает, так что вам ещё повезло, что забрало всего лишь одного. Его не найдут, парень отдыхал один, нужно будет разыскивать контакты родственников, чтобы сообщить, что он пропал. А милицию подгонять смысла нет, они тоже в курсе. Нет, видимость поисков они создадут, но результат известен, – хозяин пансионата сыпал странными фразами, а у меня складывалось ощущение того, что вокруг всё становится нереальным, давящим. Как будто привычный мне мир целиком переставал быть нормальным.

– Я, пожалуй, пойду отдыхать, – сказал я владельцу, чувствуя, что вот-вот отрублюсь. – А милицию вы все-таки пошевелите, у вас же есть связи. Жалко Ваньку.

Он кивнул, и я оставил его одного сидеть за столиком. Мне же хотелось укрыться от всего произошедшего в четырёх стенах и проснуться с надеждой на хорошие новости.

Однако утром все говорили, что Иван пропал: он не вернулся ночью, не нашел его и приехавший наряд милиции, обошедший с утра территорию маленького древнего кладбища. Разумеется, они его не нашли, ведь это было не ТО кладбище. То уже спряталось, и неизвестно, где и когда вынырнет.

Надо ли говорить, что оставшиеся дни отпуска были безнадежно испорчены, и с большим облегчением я покинул пансионат, чтобы больше сюда никогда не возвращаться. А вам, друзья, скажу: никогда не ищите кладов на кладбищах, да и вообще нечего там делать по ночам!

В темноте

– Это плохая идея, – нахмурился я, когда мы свернули на тёмную ухабистую дорогу.

Сидевшая за рулём Нина глянула на меня с усмешкой:

– С каких это пор ты трусом заделался?

– Мне не страшно, мне это просто не нравится, – покачал я головой.

– Да что ты так беспокоишься? Просто развлечёмся немного.

– Ночью в заброшенной церкви на старом кладбище? – теперь уже ухмылялся я. – Знаешь, Нинок, ты очень странная.

Подруга рассмеялась:

– Но ты ж меня за это и любишь? Да?

Я не ответил. Нина по какой-то причине считала меня своим парнем, хотя за пять лет знакомства мы с ней ни разу не были на свидании. Ну если не считать участия в её безумных приключениях, отчёты о которых она выкладывала на своём Youtube-канале. Впрочем, если учесть, что я единственный, кто продержался так долго, у неё могли быть основания считать меня как минимум близким другом.

Видимо, в отместку за отсутствие ответа, Нина вывернула руль так резко, что меня впечатало в стекло. Хотя она вообще была безрассудным водителем. Мы выехали на подобие подъездной дороги, в свете фар виднелись остатки каменной кладки, а вскоре показались покосившиеся ворота, по виду очень старые.

– Нина, ты как вообще узнала об этой древности?

Она только загадочно улыбнулась, останавливая машину, и ткнула меня кулачком в плечо:

– А это секрет. Иди-ка открой ворота.

У меня были большие сомнения в этом плане, но попробовать стоило. Идти тёмной ночью по кладбищу, пусть и давно заброшенному, совсем не хотелось. Конечно, мои надежды не оправдались – мне с трудом удалось оттянуть одну из створок сантиметров на тридцать. Нина выбралась из машины и принялась мне помогать, но всё было бесполезно.

– Ну и ладно, пошли пешком, тут должно быть не так далеко, – с энтузиазмом воскликнула подруга и скользнула за ворота. Ничего не оставалось, как последовать за ней.

Ночь была очень тёмной, скромный серп луны, который, пока мы добирались сюда, хоть как-то освещал окрестности, скрылся за облаками. Нина быстро, чуть не вприпрыжку, шла вперёд, к своей цели, а я, подсвечивая фонариком сохранившиеся кое-где надгробия, пытался прочесть надписи на них. Не очень-то я в этом преуспел: только на одной, парной, могиле удалось разобрать имена – Генрих и Мария, фамилия и даты были сбиты. Могильная плита была разбита, и мне показалось, что совсем недавно.

Мне стало не по себе, и я поспешил за Ниной, фонарик которой плясал уже довольно далеко впереди меня. Она уже миновала центр кладбища, где возвышалось большое мёртвое, как и само место вокруг, дерево. Вдруг, когда до подруги оставалось метров десять, её фонарик погас. Я посветил в её сторону и замер: Нина стояла неподвижно, ссутулившись и опустив руки.

– Нина! – позвал я. – Ты в порядке?

Подходить ближе почему-то не хотелось. Подруга начала медленно поворачиваться и я чуть не заорал – это была совсем не Нина… Женщина с длинными спутанными волосами в старинном платье жутко ухмыльнулась и заговорила голосом моей подруги:

– Твоя спутница так кстати разбила наш камень, мы уже отчаялись.

Дальше она забормотала что-то невнятное, а я развернулся и бросился бежать, однако вскоре меня ждало новое потрясение. На мёртвом дереве раскачивалось повешенное тело. Нина! Теперь это без сомнений была она.

– Как? За что? – прошептал я, как мне показалось, совсем тихо.

Но меня услышали и ответили:

– Жизнь за жизнь, по-другому нельзя.

Голос был другой и шёл он с той стороны, куда я бежал – отрезая мне путь к спасительному выходу и к машине. Повернувшись на голос, я увидел ту же женщину. Она медленно подняла руки и поплыла ко мне. Ждать, пока она до меня доберётся, я не стал, развернулся и побежал к смутно видневшейся в темноте церкви, рассудив, что это пусть и заброшенная, но хоть какая-то защита от потустороннего.

Дверь оказалась на удивление крепкой и легко открылась. Захлопнув её за собой, я упёрся спиной и стал оглядываться в поисках чего-нибудь, чем можно было забаррикадироваться. В дверь забарабанили:

– Нужна ещё жизнь, она мне обещала ещё одну, для моего Генриха. Твоя подойдёт.

Всё, что пришло мне в голову – молиться. Молитв я не знал, и стал просто повторять по кругу: "Спаси и сохрани, спаси и сохрани…" Дверь за моей спиной ходила ходуном, долго она точно не выдержит. Я бросился вглубь, зная, что где-то там должен находиться алтарь. Может, там господь меня услышит? Схватив по дороге какой-то старинный подсвечник, я обернулся в сторону входа и готовился драться за свою жизнь, одновременно взывая к Богу и проклиная Нину, которой, похоже, удалось в своём безумстве превзойти саму себя.

И тут произошло то, чего я совсем не ожидал. Вокруг меня послышались сначала робкие смешки, кто-то сдавленно прохрипел: "Всё, я больше не сдержусь", и зажёгся с пяток довольно мощных фонарей. Меня окружала наша компания в полном сборе – все, кто категорически отказался от сомнительной поездки, в результате чего я и отправился сюда с Ниной один. Потом распахнулась дверь и в церковь забежала радостная Нина, а за ней – ещё одна наша подруга, стягивающая с головы жуткий парик и скидывающая старое платье.

– Классно вышло! – скакала Нина вокруг меня и дёргала за рукав. – Скажи, было здорово! Вот это повеселились!

Потом она бросилась к Лёхе:

– Ты всё записал? Ты обещал!– Конечно, как договаривались. Думаю, мы уже в топе!

Я смотрел на своих товарищей, которые буйствовали вокруг меня, и удивлялся самому себе – как я вообще оказался в этой компании? Они же безумны… Наверное, у меня на лице эти мысли отражались очень ясно, потому что Нина вдруг успокоилась и заглянула мне в глаза:

– Тебе же понравилось, правда?

Я ничего не ответил. Отстранив подругу и аккуратно поставив подсвечник на одну из сохранившихся лавок, я вышел из церкви. Фонарик не включал, глаза постепенно привыкли к темноте. Пробираясь к выходу с кладбища, я поймал себя на мысли, что совсем не боюсь ни Генриха с Марией, ни других похороненных тут покойных. Бояться стоит живых.

На дороге к шоссе меня нагнала машина. Из неё выскочила Нина и попыталась остановить меня:

– Ну прости! Я думала, всем будет весело! И ты представляешь, какие будут просмотры!

Я не стал отвечать. Не стал обвинять её в чём-то, ругать. Ведь я сам, добровольно, принимал участие в безумных вылазках. И на это кладбище согласился приехать сам. Что ж, время глупостей закончилось.

Больше я не пересекался ни с Ниной, ни с кем-то ещё из нашей компании. И на её канал больше не заходил. Повзрослел, наверное. Жаль, что для этого пришлось стать участником такого вот шоу…

Дедово наследство

Вряд ли кому-то удалось разбогатеть таким же способом, как моему деду. Способ уникальный, но в него поверить сложно. Я сам поверить не мог, пока мне дед горсть золотых монет не показал. Это было через пару лет после смерти моей бабушки. И ведь скрывал же дед столько времени драгоценную находку, но вот решился наконец и себя, и меня облагодельствовать.

Клады у нас, конечно, положено сдавать государству, но дед что-то там замутил через нужных знакомых и сбыл часть монет на чёрном рынке, продал богатым коллекционерам за большую сумму наличкой, чтобы нельзя было отследить цифровой след.

Я, разумеется, деда пожурил, мол, не делается так. Я парень правильный, у меня нормальные перспективы, карьера только началась, но дед был непреклонен. Он вообще у нас бунтарь, государство с его бюрократией терпеть не может, из законов признаёт только «не убий», а вот в плане «не укради» для него есть варианты. Как он говорит, одно дело украсть у обычного гражданина, это табу, а другое – у власти позаимствовать, которая наши ресурсы распродаёт и кладёт к себе в карманы, роняя редкие крошки на несчастный народ. Но я ушел от темы, тут дело в том, как дед клад заполучил. Расскажу от его имени, так интереснее будет. Вот что рассказал дед:

– Бегал я по молодости за одной красивой девушкой. Народа у нас в деревне не так уж много проживало тогда, женского пола совсем мало, а уж красивых женщин – совсем наперечёт. Еленой её звали, мою избранницу. Только она на бригадира Петра глаз положила, и мои ухаживания проходили все мимо. А Петька в её сторону даже не смотрел, он ранний вдовец был. Жена его в колодец упасть умудрилась и утопла, вот он после этого уже на протяжении трёх лет на баб и не смотрел. Хоть и стервозная жёнка была, пилила постоянно Петра и истерики закатывала, а любил он её и всё прощал. Но судьба вот так сложилась. Так все думали.

В общем, осаждала Елена Петьку целый месяц, совсем уж стыд всякий потеряла, прохода не давала, а я ходил по деревне злой как чёрт, рвал и метал. Я не зря рассчитывал на её расположение, на то у меня доводы были. Случайно встретились мы с Еленой за полгода до тех необычных событий возле единственного кафе в райцентре, где она с подружкой отмечала её день рождения. А я как раз из города в деревню возвращался на своих «жигулях» и заскочил в ту кафешку пивка разливного с собой взять.

Набрались подруги по полной, и к ним уже заезжие кавалеры подсаживаться начали, приставать. Кабы меня рядом не оказалось, быть беде. Но я разрулил ситуацию, подругу-именинницу домой отвёз в райцентре, а Елену сдал на руки родителям уже в деревне. Она-то навеселе и целоваться ко мне лезла, и приятности всякие говорила. Я уши и развесил, надеждами преисполнился. А на следующий день девица, протрезвев, всё забыла. Ну и закрутилась эта история с Петькой.

В общем, я ещё месяц так пострадал, а потом плюнул на эти дела, оголённые болью любовные чувства в себе спрятал. Днём работал как проклятый, а по вечерам глушил душевную боль пивом, а то и чем покрепче. И тут страшная новость как гром среди ясного неба: зарубил топором Петька доставшую его ухаживаниями Елену. Да не просто разок приложил, а гнался за ней по всей улице, при всём честном народе угробил. Догнал и ударил топором по ноге; затем, прежде чем его другие мужики успели остановить, превратил в кровавую кашу её красивую, но глупую голову. Орал Петька, когда его мужики крутили, что эта «дура» его достала, как и его предыдущая жена, которую он сам в колодец и сбросил, психанув.

Так и выяснилась в припадке убийственного гнева чудовищная истина. Через час Петра забрал приехавший с нарядом участковый. Ещё через полчаса каждый в деревне знал в деталях о случившемся, в том числе и я. В полном шоке я тогда пребывал, ещё больше в спиртное ударился, так как даже мизерный шанс на счастливый исход испарился из-за этой трагедии.

Прошла неделя: Елену почти сразу схоронили в закрытом гробу, Петька пребывал в СИЗО, пока следствие шло. В тот майский вечер я с баклажкой пива сидел на своей любимой лавке перед двором и размышлял о своей несчастной судьбе, попутно пялясь на остатки живописного заката и вдыхая приятный запах распустившейся сирени. Пил пиво, закусывал таранкой, глядел, как багровый солнечный диск погружается за линию горизонта. Быстро темнело, загорелся фонарь на столбе возле моего дома. Проветриться вздумал, пройтись возле ближайшего леска, который начинался сразу за нашей улицей. Сделал последний глоток из полторашки, отряхнул штаны и уже собирался встать с лавки, но будто пристыл к ней.

Полнейший ужас сковал меня, когда я увидел, что к моей лавке, выйдя из кустов сирени, ковыляет Елена. Медленно так приближается, будто знает, что меня ноги слушаться перестали, и я никуда не сбегу уже. А за ней тянется серая кладбищенская мгла, а во мгле той вырисовываются кресты и каменные надгробия, хотя кладбище вообще в другой стороне находится. Но вот такая мрачная картина за ней плывёт, заставляя тускнеть электрический свет от фонарного столба. И улица безлюдна, будто вымерла. У нас вообще ложились рано, это один я, дурак, кладбищенского апокалипсиса дождался. Причём, касающегося непосредственно моей персоны.

Её движения были неуклюжи и в тоже время ритмичны, словно подчинённые единой, зловещей воле. Не было ничего живого, естественного в ней. Бледная кожа там, где не была прикрыта светлым платьем, оказалась покрыта трупными пятнами, волосы, спутанные и грязные, свисали спутанными прядями на плечи. Голова на удивление была цела, хотя люди, видевшие убитую сразу после происшествия, говорили, что не узнать её было. Безжизненные глаза с тусклым блеском смотрели сквозь меня и в тоже время – прямо мне в душу. Возле ног Елены стелился загадочный туман, затапливающий улицу кладбищенскими образами.

И всю эту загробную чертовщину видел только я, как будто один был в деревне. Самое любопытное, что в окнах домов уже начал зажигаться электрический свет, даже силуэты людей мелькали в них. Но ни один не выглянул на улицу, не увидел человека, пристывшего к деревянной лавочке, и направляющуюся к нему жуткую фигуру, а также плывущий за ней кладбищенский мираж.

Тем временем Елена приблизилась ко мне вплотную, схватила меня ледяной рукой за запястье и мир закружился вокруг меня. Я зажмурился, застонал от боли: хватка мертвячки сдавила, как стальные тиски. А когда открыл глаза, то увидел, что нахожусь на холме, вдалеке от деревни, чьи огоньки домов виднеются в паре километров отсюда. Девушка стояла рядом со мной, наконец выпустив мою руку. И она стала другой, всё ещё очень бледной, но без пугающих эффектов разложения. Почти такой же красавицей, как была при жизни. При этом её окутывало мягкое серебристое сияние, подсвечивая пятачок земли вокруг нас обоих.

– Ты один любил меня! – было первым, что я услышал от неё. Голос был глухим, слова будто гасли на окончаниях, но я отчетливо понимал их смысл. Правда, толком не понимал, что мне ответить и что вообще делать. Ситуация-то нестандартная, согласись, внук. К тому же были непонятны её окончательные намерения и вообще цель того, зачем я здесь оказался.

– Я хочу тебя наградить за твои страдания и мои ошибки. Здесь, именно в этом месте, спрятан клад половецкого военачальника, здесь его кости и кости воинов его отряда. Совсем близко к поверхности. Рой! – приказала она не терпящим возражения голосом.

Мне только и оставалась, что подчиниться. Я, вспотев от страха и прилагаемых усилий, на четвереньках грёб пальцами землю, перемешанную с травой. Когда почва стала плотнее, то наткнулся на довольно большую кость, схватил её и рыл уже ей, пока мой импровизированный инструмент не грюкнул обо что-то твёрдое. Вскоре я вытащил на серебристый свет тяжелую глиняную амфору. Её тонкое горлышко было сколото, и в сосуде были ясно видны драгоценные монеты из жёлтого металла. Я встал на ноги и вопрошающе смотрел на Елену. Моя глотка оставалась парализованной, я не мог произнести ни слова. Но это было и не нужно. Мне следовало только слушать и выполнять её указания.

– Это твоя награда. Но есть условие, только так мне разрешили помочь тебе, – впервые за свой уверенный монолог она запнулась и даже показалась мне растерянной. Кстати, кладбищенский мираж, сопровождающий её, исчез, едва амфора с монетами оказалась в моих руках.

– Ты можешь воспользоваться сокровищем в любой момент, но через десять лет после того, как ты потратишь первую монету, продашь или даже подаришь кому-то, твоя жизнь закончится, и ты будешь со мной. А теперь… мне пора, – завершила она свою речь и растворилась в меркнущем сиянии, оставив меня стоять на вершине холма в полной темноте с полным золота сосудом в руках.

Мне не оставалось ничего другого, как поплестись в сторону деревни к себе домой и вернуться так, чтобы никто не увидел, что я притащил с собой. Впрочем, ночь хорошо скрывала свои секреты, и эта часть загадочного приключения прошла без происшествий. Не откладывая до утра, я припрятал найденный клад, закопав его за нашим сараем.

Только со временем я понял, насколько коварным оказался дар мёртвой. У меня во дворе хранилось целое состояние, но никакие сокровища не стоят того, чтобы умереть через несколько лет в расцвете сил. В гробу, как говорится, карманов нет. А я и не пожил толком. В общем, годы шли, а я так и не решался прикоснуться к золоту и уж тем более продать его, даже в трудные времена, особенно в девяностых. Женился, дети пошли, потом внуки. Однако золото так и оставалось в земле нетронутым.

Елена, может быть, в меру своего понимания, хотела действительно помочь мне, но вышло как-то даже мучительно. Но теперь мне уже семьдесят, моей жены нет, и оставшихся десяти лет вполне достаточно. Я и тебе, внук, помогу и остальным родственникам, ну и себя не обделю. Попутешествую напоследок, мир посмотрю. А уж что будет дальше, как мы с ней встретимся и встретимся ли вообще, про то я всё равно узнаю только после смерти. Меня не раз посещали мысли, что, может, условие и необязательно, но я не хотел рисковать. Теперь ты знаешь всё.

Я выслушал деда и не знал, верить рассказанному или нет. Прозвучало как страшная сказка для нормального человека, но я держал на ладони несколько золотых монет с гордым анфасом воина с копьём, и об это разбивалось всё моё недоверие…