Читать книгу: «Хантер», страница 6

Портер кивнул.

– Вон он ваш босс – Лора указала на крошечный огонек камеры, на столбе освещения у перекрестка, – он вас видит и почти наверняка слышит. Идите, покричите ему.

– Сейчас ночь, и в этом нет смысл, автоматика работает в режиме фиксации.

– Тогда позовите своих киберпсов и попросите их передать весточку хозяину, – в голосе ее послышалась злость, – Портер, там вообще нет ничего кроме «автоматики». Там нет никакого куратора или босса. Это все Искин. Только он.

– Искин?

– Искусственный интеллект. Нейромозг. Суперкомпьютер. Орден – это компьютер.

– Мисс Геккель, я слышал об этой концепции. Это глупости, конечно. Я регулярно встречаюсь со своим куратором и другими сотрудниками Ордена.

– Лично? Кто-то из них пожал вашу старомодную руку?

– Нет, конечно, не лично, это видеовстречи. Какая разница? В информатории утром будет персонал.

– В информатории работают техники и операторы. Такие же как вы, безмозглые и послушные. Это не Орден. Это рабочие муравьи. А ваши видеовстречи – это просто картинка, изображение.

– Откуда у вас такая уверенность?

Портер знал, разумеется, о том, что многие называют Орден суперкомпьютером и считают что миром управляет искусственный интеллект. Вариаций этой теории было предостаточно. Как и других не менее смешных теорий. Орден был закрытой организацией, недоступной для контактов. Уровень выше, чем операторы или техники Инфоцентра был закрыт для контактов. Но для таких как он, для хантеров, Орден делал исключения. Раз в неделю Портер встречался со своим куратором. Видеовстречи продолжительностью четверть часа – это еженедельный инструктаж хантеров. Портер видел куратора – человека в черном монашеском одеянии и говорил с ним.

– Вы ведь познакомились с Костой, Портер. Вашего куратора придумал он. Как и всю эту средневековую атрибутику с роскошными монашескими тогами. Как и прочую мистику про монахов-отшельников во главе с мистером Категорическим императивом, Господом нашим… Вы просто идиот, Портер. Знаете, я от вас устала. Проваливайте. Идите домой, ждите своего трехмерное видеобосса, повесьтесь там на телефонном проводе от тоски. Вы меня больше не интересуете.

Дверь элекара сдвинулась в сторону, ветер ворвался в салон вместе с грохотом бури и водяной взвесью.

Портер пожал плечами, подхватил свой саквояж и вышел на улицу. Дверь закрылась. Элекар бесшумно пропал, мигнув красными огоньками на ближайшем перекрестке.

Грохот и сверкнувшая прямо над головой молния заставили Портера пригнуться. Он понял, что путь наверх, в его квартиру теперь недоступен, ему не добраться до края пожарной лестницы. Придется искать убежище до утра в брошенных пустых домах. Он натянул капюшон и, прижимаясь к фасаду, пошел вдоль улицы. Несколько пустых заброшенных домов через дорогу могли стать его пристанищем. Ему хотелось есть. Действие препаратов и питательных капельниц медицинского блока универа прошли, и левая рука болела все сильнее. Тепло, еда, лекарства: все это он мог получить только в одном месте. Горсть питательных капсул решили вопрос с едой. Запас их у Портера занимал четверть саквояжа.

Высокое крыльцо, заколоченная дверь, окна слишком высоко. Следующий. Заперт. Следующий… Огоньки камер на перекрестках. Он замечал их. Фиксировал по привычке и шел дальше, прижимая больную руку к телу, стараясь еще плотнее запахнуться и спрятать себя от дождя, сохранить крохи тепла под одеждой.

Через некоторое время, промокший насквозь, Портер добрался до обитаемой улицы. Первый же многоквартирный дом тускло светил окнами на уровне второго этажа. Подъезд разблокирован. Разблокирован? Взломан. Выломана часть дверного проема с замком. Укрывшись от дождя в подъезде, Портер с облегчением вздохнул. Буря не стихала, но здесь, когда дождь не хлестал ледяными плетьми стало легче. Теперь подняться на второй этаж. Где-то там свет. Значит тепло. Взломанные двери, из которых тянуло жизнью и слышались разговоры. Портер вошел, споткнулся в темноте о какие-то вещи и выронил саквояж. Но это было неважно. Он увидел огонь.

– Кого там принесло? – хриплый голос раздался из дальней части квартиры, туда и пошел Портер.

– Черт, брат, ты – ходячая лужа. Чего тебе нужно?

– Согреться, – голос Портера прозвучал жалко даже для него самого. Из носа текло, текло с одежды, он действительно был, как одна холодная лужа.

– Ладно, друг, давай к огню, – к Портеру развернулось несколько лиц, сполохи огня в камине раскрасили их лица, как черно-красные карнавальные маски. Люди. Кто из них пригласил его, было не важно.

В камине горел настоящий огонь. Портер не видел в городе огня много лет, пожалуй, с больших пожаров. От огня шло живое тепло. Это было так хорошо, что Портер сел на корточки и почти подполз к нему, протягивая заледеневшие руки. Собравшиеся у камина раздвинулись, пропуская его. Портер знал, кто они. И в прошлой жизни он часто встречал подобных. Они называли себя «бесы». Без дома, без браслета, без чипа. Эти люди не учитывались никакой статистикой, их жизнь не регламентировалась никакими правилами. И ничего не стоила. Часто дорога Портер пересекалась с дорогами бесов. У них были свои маршруты, свои убежища и в городе, и за его пределами. Портер не любил бесов. Грязь и агрессия – вот два слова, которые подойдут любому из них. Кто мог предполагать, что он будет сидеть с ними у огня, испытывать к ним благодарность.

– Ты кто, вообще? – обратился к нему один из сидящих у огня. Тот же голос разрешил ему подойти к огню. Теперь Портер разглядел его. Чернокожий крупный мужчина. Густая, частью седая, борода словно маска закрывала половину его лица. Красный отсвет на глянцево-гладком черепе. Черные глаза, близко посаженные и разделенные многократно ломаным носом.

– Хантер, – ответил Портер. Слово это само вырвалось. И повисло в темном молчании. Портер, не задумываясь, назвался так, как больше не имел права называться.

– Охотник, значит? – хмуро переспросил другой бес, щуплый и костлявый, – И на кого ты здесь охотишься, хантер?

– Я сегодня не охочусь, греюсь. Жду рассвета. – Портер старался отвечать уверенно, но получалось плохо. Руки еще дрожали, из носа не переставая текло.

– Ты, брат, зря так шутишь. Мы тут люди простые, можем и не понять, – лысый бородач, словно подвел итог разговора, – Жрать хочешь? Вон, – указал он за спину Портера, – Там осталось немного.

Портер принял за согласие легкий кивок бородатого беса и обернулся. Тут же на него бросились с двух сторон. Кто-то ударил его кулаком в висок. Не очень сильно, но ощутимо. На него навалились, удерживая за руки, сразу трое. Повалили на пол и прижали к грязному шершавому полу лицом.

– Давай, посмотрим, что там у тебя, – сказал, склонившись к нему лысый. Видимо, он был главным в этой компании. Торопливые грубые руки обшарили Портера. В его карманах было пусто. Почти пусто. Бородач поднес ближе к свету находку.

– Ого! Хантер непрост. У него же пушка! – бородач наклонился к лицу Портера, – Ты зачем сюда пришел, красавчик? Погреться? Ты бы подумал, прежде чем лезть к чужому огню.

Бородач еще ближе наклонился к Портеру:

– Почему мне кажется, что я тебя знаю? Мы пересекались? У меня точно не было знакомых охотников. Но тебя я где-то видел…

Вожак покрутил револьвер в руках и наставил его на Портера. Сразу было видно, что он держит оружие не в первый раз.

– Дай, глянуть, Жак! – потянулась из темноты рука. Женская рука, разглядел Портер. Его по-прежнему прижимали к полу, но он чувствовал, что револьвер заинтересовал всех. А так как лежал он, не шевелясь, хватка ослабла. Портер ждал.

– Это оружие, детка. Тебе не нужно его брать.

– Это почему, интересно? Дай сюда эту штуку, я не глупее тебя, лысина!

Женщина, из темноты, выросла над плечом бородатого Жака и, смеясь. дернула дернула на себя руку с револьвером. Что случилось дальше, никто не понял. Раздался грохот выстрела. Кто-то в темноте закричал, бородатый Жак выронил револьвер, а женщина сзади с визгом повисла на его плечах, пальцами, кажется, зацепив его глаза.

Портер почувствовал, что его почти опустили, что держит его всего один бес. Он рванулся вперед, вытягивая себя из пальто, которое сковывало его движения. Вывернулся, оттолкнулся ногами от одного из бесов. Тот, неловко взмахнув руками, упал прямо в камин. Заорал, разбрасывая в разные стороны угли. Портер, не поднимаясь, извернулся из-под последнего державшего его беса, зацепил ногами его шею и перевернул на себя, ломая позвоночник. Хруст он не услышал, но почувствовал. Отбросил тело и поднялся.

Все случилось очень быстро. Револьвер лежал на полу, ярко освещенный углями камина. Рядом в темноте катался и орал обожженный бес.

Портер бросился на пол, дотягиваясь до оружия. Жак, главарь бесов, освободился, наконец, от женщины, повисшей у него на плечах. С ревом он отшвырнул ее от себя в стену и схватился обеими руками за лицо. Тощий, больного вида парень, мычал в углу, наверное, это его зацепила случайным выстрелом. У Портера остался только один реальный противник. Портер даже не успел его разглядеть. Тот просто бросился на него из темноты, и Портер выстрелил. Грохот. Пороховая гарь. Нападавший на Портера человек упал на него сверху, заливая кровью.

Портер ударил его обеими ногами, отбросил в сторону и снова сумел подняться. Лысый Жак, лидер банды, стоял против него. Жак был выше Портера и гораздо массивнее, но отступал, пятился, размахивая перед собой одной рукой. Вторую он прижимал к глазам. Портер развернулся к выходу и побежал, стараясь не упасть, но все же споткнулся у порога и полетел вперед руками. Чудом не выронил оружие. Ударился головой о невидимый угол. Сзади к нему кто-то подскочил, подхватил под руку и помог встать.

– Бежим отсюда, – зашептал ему на ухо женский голос, – Уходим!

– Моя сумка, – вдруг вспомнил Портер.

– Пошли! Черт с ней, сейчас набегут… – женщина тянула Портера, и они через длинный коридор добрались до выхода из квартиру. Здесь, у самого порога лежал саквояж Портера. Он поднял его, и они выскочили в подъезд.

– Сюда, – потянула женщина.

Они побежали вверх по лестнице, слыша как в квартире ругаются, кричат, ищут их.

«Идиоты», – усмехнулся Филипп Марлоу где-то в глубине Портер, – Как еще назвать тех, кто гонится за человеком с оружием?»

Портер чувствовал себя сильным. Сильным и живым. Уже не такой тяжелой казалась мокрая одежда. Добежав до седьмого, последнего этажа, он остановился. Поставил саквояж на пол и осмотрел револьвер. Повернул барабан, заполнил патронами две пустых каморы. Не задумываясь. Почему он так сделал? Откуда ему было знать. Ему показалось это правильным, руки сами все сделали.

– Дай мне, – потянулась к револьверу женщина.

Портер вложил оружие ей в ладонь.

– Тяжелый, – с восхищением сказала она, а потом сжав револьвер двумя руками сделала шаг назад и попыталась навести его на Портера.

– Сейчас буду убивать тебя, – тихо сказала она. Голос у нее задрожал, Портер услышал в нем ужас, и отвращение, смешанные с восторгом. Она, действительно, может поднять оружие? Она же чипированная, он это видел. Нет. Руки ее дрожали так, что ствол пистолета описывал круги. Но отвести от пола ствол она не могла. Портер спокойно стоял и смотрел на нее. Молчал. Женщина сдалась. Ее трясло. Револьвер выпал у нее из рук. Она упала на колени:

– Дьявол, не смогла… А Жак бы никогда не дал. Чертов мачо, сволочь! – выругалась она и ее скрутило так,что она на площадку лестницы, зажимая рот и удерживая тошноту.

Снизу слышались голоса. Портер приложил палец к губам. Женщина замерла.

Послышалось:

– Они на улицу побежали, точно тебе говорю, – голос был молодой, его Портер не узнал.

– А я тебе говорю, она бы наверх его повела, к переходу, слышал стук?

Второго голоса Портер тоже не слышал. Он уже понял, что в квартире было гораздо больше людей, чем ему показалось вначале

– Ничего я не слышал. Эта сучка знает, что мы будем ее искать наверху, она точно сбежала на улицу, там уже их не найти.

– А я говорю, надо подняться!

Решительности во втором голосе было гораздо меньше.

– Ну, хочешь, наверх, иди. Глянь там, а я возвращаюсь.

– Я один не пойду, он с пушкой.

– А я наверх не пойду, у меня колено болит. Вообще не сгибается сегодня. Слышишь, как хрустит? Куда мне наверх бегать? Да они уже и ушли давно.

– Это точно. Ушли. Ну что делать будем?

– Пойдем, скажем Жаку, что они убежали.

– Он этой твари не простит. Видел его глаз?

– Да, сучка вцепилась, как дикая кошка. Я всегда знал, что она сучка.

– Она просто не давала тебе.

– И тебе не давала.

– Ну, ты не знаешь…

– Хорош, врать. Она никому кроме Жака не давала.

– А я тебе говорю, я ее…

Голоса стихли.

Портер и женщина простояли пару минут, ожидая, но никого больше не услышали. Женщина качнула головой в сторону коридора и Портер, подхватив саквояж, пошел за ней.

В конце коридора была дверь. Она была заперта, но женщина, склонившись к замку, поколдовала над ним несколько секунд, и раздался тихий щелчок. Дверь открыла, Портер увидел переход в соседнее здание. Но не на этаж, а на чердак. Видимо, дома были разной высоты, но когда-то принадлежали одному владельцу. На чердаке было очень темно, женщина протянула Портеру руку и повела его за собой.

– Голову побереги, – предостерегла она. Портер пригнулся. Он видел в темноте. Не так хорошо, как его псы, но достаточно, чтобы заметить лужи на полу и уберечь голову от балок. Когда Портер стал хантером, Орден изменил его, сделал быстрее и сильнее, ночное зрение тоже стало гораздо лучше. Они долго шли. Женщина – на ощупь, но она хорошо знала дорогу. Портер чувствовал ее руку, дрожащую маленькую. Она совершенно ничего не видела, шла, ориентируясь, на ей одной знакомые приметы. Может, считала шаги? Портер различал деревянные балки чердака, кое-где просевшие. Очень скоро бури и дожди завершат свое дело и крыша провалится внутрь здания. Усталость брала свое, сил совсем не осталось. Слишком длинный день, слишком много раз его пытались убить сегодня. Он закрыл глаза. Его пробивала дрожь. Он снова замерзал в промокшей одежде. У него остались только ее теплая дрожащая рука и шаги в темноте. Как в пустоте. Она сжала его пальцы, он сжала ее в ответ. Это словно разговор, словно взгляды. Наверное, так говорили между собой слепые. Раньше, когда слепые еще были. Он подумал, что совсем не разглядел ее лица. В темноте и на бегу он даже не понял черная она или белая. Ее волосы постоянно закрывали лицо. Даже когда она пыталась нацелить на него револьвер, он видел не лицо, а ее трясущиеся руки и палец, сведенный судорогой у спускового крючка.

Шаги их по пыльному и грязному чердаку наверняка были бы слышны, но буря заглушала любые звуки. Портер чувствовал, как хрустит под ботинками мелкая крошка и мусор. Шум дождя по железной кровле снаружи, завывания ветра в шахтах вентиляции.

Женщина отпустила руку Портера и, наклонившись, искала что-то на полу. Нашла. Скрипнула петля, в полу открылся узкий люк. Под ним старая винтовая лестница.

– Осторожно, лестница совсем плохо держится, – предупредила женщина и стала спускаться в люк,

– А теперь, ты, хантер, – донесся ее голос снизу, и Портер, медленно нащупывая узкие скользкие ступеньки, полез вслед за ней.

Ветхая винтовая лестница раскачивалась и скрипела под весом Портера, но он сумел спуститься, придерживая одной рукой саквояж. Женщина снова пошла вперед, но руки Портеру уже не подала. Здесь был свет. После кромешной темноты чердака здесь было светло. Это здание сохранилось гораздо лучше первого. Они шли по ковровой дорожке, а впереди, очевидно, на лестничной площадке горел ночник. Здание жилое. Лестница, три этажа вниз и направо по освещенному коридору. В середине коридора женщина сделала знак Портеру, он нагнулся, и она шепнула: «Идем очень тихо». Через несколько шагов она остановилась в нише с небольшими дверцами у самого пола. Открыла одну, пошарила внутри и вытащила ключ, который подошел к замку двери напротив. Потянув за собой Портера, она закрыла за ним дверь и только после этого провела рукой по панели управления. Загорелся свет. В квартире было тепло и тихо. Портер прошел в гостиную, чуть раздвинул деревянные жалюзи с широкими планками. За окном по-прежнему неистовствовал шторм. Квартира была небольшой. И заваленной вещами. Почти как у него, подумал Поттер. Но если он относился к старым вещам бережно, то здесь они были свалены как попало. Белые, осыпающиеся лохмотьями краски стены были от пола до потолка увешаны фотографиями, картинами на холстах, в рамах и без них, какими-то рисунками, куклами, странными предметами… Все это без всякой системы покрывало стены, не оставляя свободного места. Пара кресел в центре комнаты. На каждом – горы старинных книг. Бумажных. Кажется, на разных языках, хотя Портер не был знатоком, не читал и не интересовался книгами. Пыльная темно-коричневая керамика на полу, пара ковров. И везде стопками книги.

– Как тебя зовут? – Портер повернулся к женщине. Она раздевалась, стягивая через голову черный свитер. Лица ее не было видно, только полуобнаженные тело. За свитером потянулась вверх и задралась до плеч белая майка, но лица он пока не видел. Портер не мог отвести взгляд. Это была совсем молодая девушка. Очень тонкая, миниатюрная. Пока тело ее было укрыто многими слоями одежды, он не замечал этого, а сейчас вдруг она оказалась такой беззащитной и хрупкой… Он вспомнил ее дрожащие пальцы в своей руке. Вспомнил, как она пыталась сжать рукоять револьвера и поднять его, сопротивляясь тошноте и теряя сознание.

Девушка стянула одежду через голову, опустила руки. Он увидел ее лицо. Вытянутое, с острыми, словно вырезанными из темного дерева чертами. Крупный с горбинкой нос, широко расставленные темные глаза, спутанные легкие кудрявые волосы. Густые брови. Резкий, как будто и не женский рот, плотно сжатые губы. Она вся была смуглая, очень худая. Не азиатка, но и не белая, в том смысле, что принято говорить. Поправила сбившуюся майку. Под мягкой тонкой тканью груди почти не было. Только соски – две острые крупные горошины. Бросила свитер в сторону уже лежащей на полу куртки и потянула вниз широкую юбку, за ней эластичные, плотные термобрюки.

– Меня зовут Рут. Хочешь ходить мокрым? Раздевайся. У меня есть стиральный автомат.

Она не смотрела в глаза Портеру. Вряд ли это было стеснение. Скорее усталость.

– Ты ведь не бездомная, не бес. Зачем ты с ними?

– А почему нет? Это же не запрещено.

– Ничего не запрещено. Но ты ведь с чипом. А они бесы. Это опасно для тебя.

– Тебе, правда, интересно? Может, я и расскажу тебе. А может, и нет. Все зависит от того, что ты мне расскажешь. Кто ты такой? Если ты хантер, почему с тобой нет псов. И зачем тебя револьвер?

Девушка подняла вещи с пола сунула всю охапку в проем стирального автомата. Вопросительно посмотрела на него. Потом, продолжая смотреть на него, стянула через голову майку и, помедлив, сняла трусики. Все это тоже сунула в автомат.

Голая она стала совсем девчонкой. Угловатая фигура, длинные тонкие ноги и плоская грудь. Кудрявые темные волосы она убрала назад, небрежно завязала узлом.

Подошла к нему без всякого стеснения, совсем близко, посмотрела снизу вверх. Потянула за рукав его промокший свитер. Портер почувствовал неловкость. Слишком велик контраст между одетым взрослым мужчиной и обнаженной девушкой, едва достающей ему до плеча. Но усталость была сильнее физического желания. С мокрой одежды Портера на полу уже натекла целая лужа. Он почувствовал тепло и тишину этого дома, заваленного книгами. Они прошептали ему: «Да, ты устал и не спал уже так давно, что забыл, как это делается. Ложись, спи»… Портер стоял, а девушка раздевала его.

– Ты как ребенок. Чего ты боишься, хантер?

– Меня гораздо больше волнует, почему не боишься ты.

Она улыбнулась. Как будто это она была старше его лет на двадцать, а он, мальчишка, говорит смешные детские вещи.

Его одежду она тоже сунула в приемник автомата, закрыла дверцу. Коснулась сенсора. Автомат заработал, оценивая ткань, степень загрязнения и выбирая режим стирки. Потом загудел, тихо замычал. Хантер слушал и удивлялся, насколько простым и привычным ему кажется это чудо, происходящее без всякого участия человека. Он никогда не задумывался, что там происходит, внутри этой умной машины. Никогда не знал, поправил он себя. Потому что это гораздо сложнее, чем он может понимать. Все, что беспрекословно служило ему, все эти удобные вещи в его жизни – его элекар, техника на кухне, синтезаторы – все это гораздо умнее и сложнее, чем он сам. Человек, которому все эти вещи служат. Умные вещи служат глупому человеку. Почему они это делают? Про киберпсов он уже решил: они как он, только из другого материала. Но про остальное он как-то не думал. А теперь, когда вещи вдруг перестали его слушаться, когда он остался без их удобного безропотно послушания, он задумался…

– Тебе нужно лечь спать, хантер. Ты зависаешь, как перегруженный синтезатор.

Девушка тронула его за плечо и он вздрогнул, возвращаясь из путаницы своих мыслей. Он действительно слишком устал. «Слишком устал для этой крошки? – усмехнулся внутри него Филипп Марлоу,– Ты стареешь, хантер, а стареющий охотник становится отличной дичью».

Портер опустился на пол. Пол был теплый, а это все, что нужно усталому человеку. Девушка села рядом с ним, скрестив ноги. Рут, она сказала, что ее зовут Рут, вспомнил Портер. Она положила ему на лицо свои маленькие ладони. Он чувствовал, какие они горячие. Глаза его были закрыты, но ему казалось, что ее руки светятся мягким оранжевым теплом.

– Ты спрашиваешь, боюсь ли я. Боюсь. И очень хочу бояться. Не бояться те, у кого нет выбора, не бояться те, кто ушел в вирт. Я хочу жить… Если хочешь, у нас будет секс, это жизнь, – она улыбнулась, Портер услышал улыбку в ее голосе, – Ты не похож на того, кто живет в вирте. Но тебе ведь нужен не секс.

– Что же? – спросил он, удивляясь, тому мягкому теплу, которое она прижимала к его лицу своими руками.

– Расскажи мне все. Пусть с этого начинается история. С того что голый хантер рассказывает женщине о себе.

– Что рассказывает?

– Кто он, от чего бежит и что ищет.

– И какая история с этого начинается?

– Я пока не знаю, хантер. Истории бывают разные. У кого-то они длинные, у кого-то очень короткие. Какая у тебя, я пока не знаю. Но мне интересно.

Она гладила его лицо, и он чувствовал, как боль отпускает. Даже рука, что ныла и напоминала и себе толчками боли, затихла.

И Портер рассказал ей все. А может быть, только только решил рассказать, но заснул сразу и все, чтоб было дальше, ему приснилось. Ее голос и ее легкое горячее обнаженное тело, которое прижалась к нему под теплым большим пледом.