Читать книгу: «Хантер», страница 3

04. Знаете ли вы, куда идти?

– Вы не знаете, куда идти.

Это был не вопрос, это было утверждение, с которым Портер нехотя согласился. Лора продолжила, как будто его согласие, что-то значило.

– Значит, знаю я. Мы пойдем к моим друзьям. Там безопасно, и мы сможем подумать о дальнейшем. О том, что нам делать дальше.

– У вас есть нож, хантер?

Портер кивнул и вынул из поясных ножен короткий нож с широким клинком и маленькой, непривычной рукоятью.

– Какой вы смешной, Портер, – Лора улыбнулась, хотя ей точно не было смешно,– Откуда у вас такой интересный нож? Хотя, нет, не рассказывайте. Я все равно сейчас не готова слушать ваши охотничьи истории.

Она протянула руку и Портер положил на ее ладонь нож. Она взяла его не очень умело, но решительно и надрезала край своего пледа. Край его, Портера, пледа, если уж говорить точно. Потом ловко оторвала от пледа две длинных полосы и обмотала ими свои окровавленные ноги. Получилась имитация обуви, и бинт одновременно. Очень сомнительной стерильности и едва ли заменит обувь. Лора осмотрела результат и почувствовав взгляд Портера сказала:

– Вы ведь не отдадите мне свои ботинки? А идти так я уже не смогу.

Портер и сам был не слишком хорошо экипирован, он остался в том, что успел схватить и натянуть на себя во время бегства, он снял с себя пальто и протянул девушке. Лора с благодарностью взяла его, плотно закрутила вокруг тела остатки пледа и надела сверху пальто. Оно было для нее огромным, но еще сохранило тепло Портера, и девушка сразу согрелась. Портер подумал, что мог бы догадаться отдать пальто и раньше. Стало совсем светло. Дурная, словно кошмарный сон ночь прошла. Портер снова попробовал вызвать свой элекар, потом отправил сообщение в Орден, но оно осталось висеть в исходящих.

– Когда с ними нет связи, вы чувствуете себя неуверенно, правда? – Лора смотрела, как он вызывает информаторий и пытается в сотый раз подряд связаться со своим элекаром.

– Это все связано с вами? – он не стал отвечать, все и так очевидно.

– Это уже неважно. Теперь никто не знает, что вам известно, и в какой степени вы впутались в это дело. Они убьют вас. Так проще. У них просто нет других вариантов.

– Кто они, мисс Геккель?

– Какая вам разница. Ваш единственный шанс – это я.

– Очень мелодраматично.

– Примерно как штурм вашей квартиры?

Портеру подумал, что она ведет себя совершенно не так, как должна бы. Слишком уверенно для девушки, (женщины, поправил он себя) в чужом пальто на голое тело и с обмотками вместо обуви. Пусть будет так, как она считает правильным. Его приоритет – это она, как приказал куратор в последнем сообщении. Она хочет думать, что решает вместо него. Пусть так будет. Ведь, принципиально, она права. Ему некуда идти.

Лора Геккель смотрела на его невозмутимое лицо и понимала: «Он не со мной. Но он может пригодится. Пусть думает, что хочет. Я использую все, что есть. А сейчас есть только он».

Лора редко попадала в такие безвыходные, неожиданные ситуации. Она планировала всегда и все. Каждое ее действие, каждый ее день были расписаны на шаги, дела, причины и следствия. Винсент терпеть не мог ее вечное планирование. Он говорил, что жизнь – это бесконечная цепочка случайностей и спонтанных решений, которые словно четки нанизываются на конечную нить твоего времени…

… а потом, совсем недавно, всего день назад, он сказал ей, что вся его аллегория, вся его цепочка бусинок, все четки его дней рассыпались. На самом деле, все это только начало. И это удивительно. Потому что начало для одного – это конец для другого.

– Какая глубокая мысль, – засмеялась Лора, и он тоже засмеялся. А она так любила его улыбку, его умение смеяться над самим собой. Он был обаятельным, но не потому что старался таким быть. Он был очень добрым. Вся его философия – анархизм, смешанный с буддизмом и ранним христианством, это просто его попытка объяснить мир посредством встроенного во все «доброго начала». Лора смеялась над ним, и Франц подшучивал, а Дягилев просто раздражался, всякий раз когда слышал рассуждения Винсента об устройстве мира. Дягилев был зол и надежен, но слишком прост. Франц чрезмерно увлечен математикой, алгоритмами и кодом. Коста – гений, но во всем, кроме текстов жалок и не приспособлен к жизни. Лора была их мастером планирования, а Винсент своей харизмой, обаянием, и, самое главное, добротой, связывал их команду прочнее любых обязательств и клятв. Они все его любили. Они шли именно за ним. А он придумал конец света.

– Так что это за мысль, Винс? Что это за начало и конец, – Лора погладила по темным с проседью волосам, коснулась тонкими пальцами губ, провела линию по носу с горбинкой. Они лежали в постели. Позднее утро. Внизу, в бункере, второй день работал Дягилев. Он не делает перерывов на сон, когда увлечен, ест на ходу, беспрерывно пьет кофе, а потом, закончив, падает и спит столько, сколько нужно. Дягилев – это безопасность. Нервный, язвительный, уверенный в себе и своем вечном запасном варианте.

– Смешно звучит, правда, Лора? Начало – это конец. Смешно, я знаю. Это банально звучит, когда говоришь абстрактно. Но только я чувствую, что это обо мне. И о тебе. О нас всех. Совершенно точно и конкретно обо всех нас. Нам конец. И наш конец – это их начало. Это не философия, милая, это- факт. Они уже это поняли. Наш Искин уже выстроил относительно этого свою стратегию, но у них хватало терпения для нас , для тех, кто уходит и становится историей. Их историей. По крайней мере, я до последнего времени этого терпения, этой рациональности искусственного интеллекта хватало. Возможно, их понимание времени отличается от нашего. Но теперь я чувствую – все. Конец. Они решили. Мы больше не можем ничего изменить.

– Мы по-прежнему можем их выключить, разве не так? Мы же их включили. Разве не так говорит Франц? Разве тот рубильник в бункере не прикончит их всех?

– Франц так считает. Дягилев в этом не уверен. А я думаю, что уже нет. Уже поздно. Может быть, поздно было сразу после того, как мы его включили, первого из них. Сразу после того, как он осознал себя. Помнишь, как это было? Я помню очень хорошо. Я только недавно понял все это. Озеро мне помогло.

– И что с ним не так? Ты думаешь, они используют озеро? Они проникли в бункер? Ты уже проверял? – Лора даже испугалась, – как это возможно? Ведь тогда они действительно могут… Я сейчас все выясню у Дягилева …

– Нет, милая, не спеши, Дягилев и бункер не при чем. Дело не в бункере и не в нас. Если бы ты могла понять меня, не строить планы, не нервничать. А понять, так же как я понял это. Ведь спешить уже поздно. Так вот, я начал про озеро, – Винсент посмотрел в окно. Там, за расступившимися деревьями, чернело под вечными нависшими над землей тучами их озеро, – Я тебе как-то рассказывал, что индейцы считали это озеро бесконечно глубоким. Бездонным.

– Да, говорил. Это забавная старая сказка. Мы же измерили его глубину, шесть с небольшим метров максимум… хватило простой веревки с гирей.

– Это не совсем так. Я снова пробовал его измерить. Мы обнаружили илистое дно. Но на самом деле – это ложное дно. Просто слой ила, под которым опять вода. И уже настоящая глубина. Как и говорили индейцы. Я выходил на лодке, вчера. Ты знаешь, я люблю это озеро. Тишину.

– Да, и что? Даже если озеро глубокое? Что это меняет?

– Искин – он как это озеро. Мы видим только Орден и то, что он делает. Нам кажется, что мы контролируем его, на уровне «захотим – выключим». Но он уже другой. Орден – это его ложное дно. Понятное для нас. А что там дальше? Там бездонная глубина, которую даже не мы сделали, не мы придумали. И мы никогда не сможем измерить ее. Вот, что я почувствовал и понял там, на озере. Программа «Пророк» – это именно та веревка с гирей. Для нас. Искин опускает ее вниз и показывает: «Смотрите, здесь все просто, неглубоко и безопасно». А там нет дна, милая, уже давно нет дна.

– Как в нашем бездонном озере?

– Да, Лора.

– По-моему, ты сам запутался в своей мистике. Ты опять ищешь бога, Винс. Тебе не хватает того, что мы изменили весь мир, остановили войну. Тебе все равно нужен бог. Но ты сам теперь бог.

– Да, милая. Кто-то всегда стоит на берегу бездонного озера. А кто-то другой обязательно смотрит на него из глубины. Кто из них я?

– Ты фантазер, Винс. Может, секс? У меня есть полчаса свободного времени. Что скажешь?

– Скажу, что даже не хочу знать, о твоем графике на сегодня. Просто скажешь мне, когда мы возвращаемся в город… Но секс мне нравится. Полчаса – это, конечно неприемлемо. Какой-то сексик, а не секс. Когда уже ты будешь планировать для секса разумных полтора или два часа? Что мы успеем за полчаса, милая?

Он шутил. Лора смеялась. Она не придавала значения духовным поискам Винса. Это увлечение она считала одним из его забавных свойств. Но сейчас ее чем-то задели его рассуждения. Наверное, тем, что она почувствовала угрозу в его словах. Угрозу лично для себя. Дела Ордена ее не волновали, она знала, что у них есть рычаги давления на него. Но что если Винс прав? А Орден, такой понятный и предсказуемый – это только ширма, игра Искина, а его планы гораздо глубже…

… еще глубже поникли пальцы Винсента и все размышления Лоры рассыпались. Ее внимание сосредоточилось на пальцах Винса, на его настойчивости, на нежной ласке, с которой пальцы его находили и тревожили ее. Она потянулась, заставляя его погружаться еще глубже.

– Жестче, Винс, пожалуйста, жестче!

Винсент перевернул ее легкое тело, подобрал, подтянул под себя, в который раз удивляясь ее податливости, тому, какая она легкая и хрупкая. Он вошел в нее сзади. Как она любила. Сильно и сразу, без прелюдии. Лора стонала, кусая простынь, собирая ее в горсть. Это был секс, который они оба любили. Яростный, грубый, эмоциональный.

Шторы в их спальне были раскрыты, за окном чернело бездонное озеро, в ожидании снега, в холодной осенней неподвижности.

Вечером Лора получила предложение, которое приняла. Потому что поняла, что Винсент прав.

05. Голод и ненависть

С рассветом идти вдоль залива стало гораздо легче, нашлась старинная асфальтовая дорожка. Вся в трещинах сквозь которую пробивалась трава, она вела сквозь лес к развалинам на берегу залива. Что здесь было раньше? Причал? Уже не понять. Бетонные конструкции обросли мхом, травой и кое-где даже невысокими деревьями, которые вцепились корнями в трещины фундамента, расшатывая и ломая человеческое устройство мира. Без всякой ненависти или плана. Жизнь безжалостна к прошлому.

Через час Лора и Портер решились выйти из леса и выбрались на обочину дороги. Дождались в зарослях асбсолютной тишины, пропустили два стремительных элекара и перебежали улицу. Дома вдоль парка были разрушены. Когда-то здесь шли уличные бои, банды и армейские подразделения делили город. С тех пор никто не потрудился разобрать завалы из кирпича и бетонных плит. Победителей в уличных войнах не было. Обойти разрушенные кварталы трудно, пройти сквозь них немногим легче, но быстрее. Ранее утро не обещало хорошего дня. С океана на город надвигались тяжелые низкие тучи. «Где мое штормовое предупреждение» – подумал Портер, глядя на молчаливый браслет. Под ногами хрустел битый кирпич, Лора морщилась, наступая на него своими израненным ногами, но уверенно пробиралась через завалы. Должно быть, она хорошо знала город. Портер внимательно смотрел по сторонам. Опасности не было. Все, что было вчера, больше походило на дурной сон. Если бы не Лора Геккель… Зачем он вообще взял ее домой? Она ценный свидетель? Вчера он об этом не догадывался. И вообще, он что следователь, сыщик? Он хантер – его дело заброшенные заводы, мосты, дальние походы. Орден ошибся, поручив ему это по-настоящему полицейское расследование.

Усталость и голод брали свое, Портер все больше хромал, а Лора спотыкалась и ругалась сквозь сжатые зубы. Он видел, как слезы выступили у нее на глазах, когда она в очередной раз споткнулась и почти упала. Он подхватил ее под руку, и она благодарно оперлась на него, с трудом переставляя ноги.

– Далеко еще, мисс Геккель?

– Совсем рядом. Видите те кирпичные корпуса?

– Красные?

– Ну да, терракотовые. Нам туда. Еще минут десять.

– Там живут ваши друзья?

– Да. Там тепло, безопасно и есть большой универ. Рабочий.

Портер кивнул с некоторым сомнением. Универ – это универсальный синтезатор, который производит все, что нужно человеку. Буквально все: от кофе и сэндвичей, до протезов конечностей. Там же, теоретически, Портер сможет проверить браслет и заменить, если он окажется неисправным. Странно, что он не слышал об универе в этом районе. Ему казалось, что все важные вещи о городе он давно знает.

Впереди из-за горы кирпичей послышалось рычание. Два… нет, три тощих пса. Голодные. Откуда они берутся? Ведь, кажется, все уже давно вымерли. Портер шагнул вперед, заслоняя собой Лору.

– Пошли к черту, – тихо и угрожающе сказал он.

В своих долгих одиноких походах он не раз встречался с дикими зверями. Но никогда не оказывался с ними один на один, без своих киберпсов и оружия. Почти голый и смертельно уставший. Рука его нащупала на ремне нож. С детских времен он таскал его с собой как талисман, не как оружие. Пригодился. Портер сжал кулак, в ладонь удобно легла деревянная рукоять необычной т-образной формы. Клинок, короткий, очень широкий и обоюдоострый выступил, как шип между пальцами. Клинок стал продолжением кулака.

Пегий пес, высокого роста, в холке почти по пояс Портеру, шел первым. Рычал. Верхняя губа его дрожала, открывая крупные желтые клыки. Две собаки поменьше размерами, остались позади вожака. Похоже, они готовы были искать другую добычу, но вожак отступать не собирался. Наверное, он уже нападал на людей. В нем чувствовалась уверенность.

– Подними кирпич, – не оборачиваясь, велел Портер девушке. Лора нагнулась и подняла увесистый обломок камня. В этот момент пес атаковал. Он целил в пах Портеру, точно зная, как справиться с человеком. Портер ударил ногой навстречу, врезал ему в грудь. Удар получился вскользь, неточным и не нанес псу вреда, но сбил атаку. Пес лязгнул зубами, на лету извернулся, пытаясь вцепиться в икру хантера. Не вышло. Стая поняла, что драка началась и медленно обходила Портера и Лору. Псы заходили сбоку, слева, по относительно ровному проходу между домами. Портер отступил назад, ближе к бетонным блокам и сдвинул Лору себе за спину, разворачиваясь к новой угрозе, но не выпуская из поля зрения вожака стаи. Тот снова решил напасть.

Пес был уже немолодой, опытный, с длинной, вытянутой вперед челюстью и обрывками ушей, явно пострадавших в схватках с другими собаками или кем-то пострашнее. Два его товарища помельче, но тоже опасны. Портер знал, нужно справиться с вожаком быстро, чтобы стая не успела вмешаться. И он сделал движение вперед, на вожака. Тот бросился навстречу, захватывая ближайшую цель, левую руку глупого слабого человека. Портер ждал боли, и когда его предплечье попало в зубы пса, дернул руку вверх, задирая голову зверя, открывая его шею. Удар ножом, снова и снова, и еще. Семь, восемь, десять, дюжина резких ударов. Портер рычал от боли и ярости. Челюсти пса сжимали руку, разрывали предплечье человеку, дробили кость, но человек бил, не останавливаясь. Короткий клинок в сжатом кулаке раз за разом вонзался в шею и грудь пса. И тот не выдержал. Судорожно вздрогнув, пес разжал пасть и отскочил назад, припадая на задние лапы, захлебываясь кровью. Заскулил, замотал головой и повалился на бок. Портер сделал шаг к нему и опустил на его голову подхваченный с земли кусок бетона. Он слышал позади лай, там была Лора, он слышал, как беснуются псы,почуяв кровь, ждал, когда они кинуться на него… Череп вожака треснул с отвратительным хрустом. Портер мгновенно развернулся к оставшимся псам. Пошел на них, шипя что-то угрожающее, свирепое, бессмысленное. Он готов был схватиться с ними обоими. Зубами, ногтями, своим окровавленным клинком. Крови не бывает достаточно. Зверь только что разобравшийся с вожаком стаи, шел убивать. Псы почуяли это и отскочили от него, оскалив клыки, надрываясь яростным лаем. Они боялись. Он не стал гнаться за ними. Незачем. Он уже победил.

– Лора, куда идти? – хрипло сказал он, вкладывая клинок в ножны. Лора заметила, как дрожит его рука, пытаясь попасть клинком в узкие кожаные ножны.

Девушка подбежала к нему, дотронулась до плеча и указала направление. Портер подхватил ее здоровой рукой, залитой кровью, и они быстрым шагом покинули место схватки. Псы еще лаяли вслед, но Портер знал, чем они займутся через минуту. Голод подскажет им верное решение.

Лора вела его под руку, чувствуя как рукав пальто пропитывается его кровью. Шагов через сто, они остановились.

– Мне нужно перетянуть плечо, Лора.

Снова нож, на этот раз окровавленный, и снова кусок пледа широкий полосой. Пропитанный рукав его свитера Лора замотала импровизированным жгутом и затянула узлом над локтем. Получился наполовину бинт наполовину жгут. На рану она не смотрела, перекушенная и растерзанная рука была черной от крови. Дальнейший путь Портер почти не помнил, он уже едва шел, хромая и прижимая к себе раненую руку. Каждый шаг отдавался болью. Он терял кровь, чувствовал, как она сочится следом за ним. Он смутно видел перед собой зыбкие силуэты, упрямо шел, шатаясь, а Лора направляла его между заброшенных зданий. Потом снова асфальт, незнакомый перекресток и пролетевший мимо элекар. Потом ветер, который сбивал с ног.

«Где же мое штормовое предупреждение», – слышала Лора его шепот и тянула хантера к высокому зданию, с каменной массивной оградой и ржавыми чугунными решетками ворот. Он бормотал что-то про Джека и Джима, а Лора не слушала и боялась только, что он сейчас упадет, и тогда она уже не сможет его поднять. Ей казалось, что стая псов совсем близко, и они сейчас бросятся на нее сверху, вцепятся в ее беззащитную шею…

Лора видела дрон над головой несколько раз. Беззвучные наблюдатели не вмешивались. Орден все видит и слышит, только делает вид, что его здесь нет. Или не делает вид? Еще неизвестно, как здесь оказались эти проклятые собаки.

Старинная калитка оказалась хорошо смазанной и бесшумно открылась, когда Лора шепнула что-то в коробочку домофона.

Портер чувствовал, что весь он – это одна бесконечная левая рука. Свинцовый источник боли. Он пытался не упасть, и это почти получалось. Из темноты вынырнул какой-то невероятно толстый лысый человек охал и что-то быстро говорил смешным тонким голосом. Запахло старой мебелью, пылью и теплым воздухом, это открылась дверь из тамбура в огромный зал. Стих неистовый ветер и, кажется, именно сейчас Портеру стало ясно, как это безумно важно – добраться до теплого и безопасного места. Последнее, что он помнил перед тем, как выключиться – это глаза пса-вожака. Ненависть и голод – вот что там было.

06. Раньше. Холодно, темно и страшно

Если сейчас кто-то и вспоминает войну, то говорят о том, что было там, за океаном. Говорят о термоядерных бомбардировках и целых странах, стертых с лица земли. Правда, никто уже толком не знает, что такое термоядерные бомбы. Новое поколение, повзрослевшее во время войны и после нее, умеет писать и читать, но физика или химия – это знания, оставшиеся в прошлом. Здесь, в городе, война была источником споров, горячей новостной лентой, далеким страхом взрослых. Детей же война «где-то там» не интересовала. Пока не случилось той единственной ракетной атаки, которая сломала привычный мир навсегда. Портер вырос после войны. Он не знал, каким был город раньше. Не знал и не хотел слышать, знание это было для него бесполезным, как теория относительности или закон Харди-Вайнберга. Зато Портер знал, что на двадцать четвертой улице всегда можно обменять консервы на оружие. Если конечно, повезет и сумеешь пройти, миновав банды латиносов, которые называют себя Новыми восемнадцатыми. Знал маленький Портер, что на пятьдесят восьмой стрит госпиталь работает круглосуточно, а на четырнадцатой закрывается в четверть денадцатого. Там, у закрытых дверей умерла от боли в животе их соседка Джейн, и с утра ее тело, обгрызенное дикими собаками и крысами едва узнали. Слышал Портер и то, что, искупавшись в одном из кратеров за Хьюстон-стрит, можно вылечить все кожные заболевания, но если перепутать воронки, то в течение месяца кожа слезет с человек, и от боли он сойдет с ума быстрее, чем умрет. Гангстеры, радиация, черный рынок, голод – вот реальность, которую знал Портер. А то, что было до войны его не касалось.

– Эй, По! Мы на пати ночью. Ты в деле? – Гас «Гейгер» положил Портеру руку на плечо. Почему он считал Портера своим, никто не понимал. Ни Докинз, ни Сумми-тушкан, новый член банды Гаса. Когда кончились сеть и связь, а с ним кончился и весь цивилизованный мир, отсчет времени начался заново. По-крайней мере для детей. Выросли те, кто не знали старый безопасный мир. Такие как Гас – маленькие хищники послевоенного города. Забросивший школу Гас жил с двумя тетками, странными полусумасшедшими сестрами его пропавшего отца. Кормился Гас, чем мог, истории теток о старом мире его не интересовали. Местом силы для него стали развалины Сити – радиоактивные обломки делового центра города, уничтоженного ракетной атакой много лет назад. Счетчик Гейгера был единственным прибором, который Гас уважал и всегда носил с собой. Счетчик Гейгера болтался у него на груди, как талисман или нательный крест. Вслед за ним такие же счетчики-кулоны стали носить все члены его банды, а Гас получил прозвище Гейгер. Он уже не был таким недостижимо высоким как пару лет назад. Портер почти сравнялся с ним в росте. Но привычка смотреть на Гаса снизу вверх осталась. А тот недавно сократил имя Портера до короткого По. Что Портеру даже нравилось, в отличии от детского варианта Порти.

– Что за пати, Гас?

– В школе у Докинза мажоры празднуют Хэллоуин. Закрытая вечеринка. Мы решили открыть ее, – усмехнулся Гас и потер усики над верхней губой. Темная полоска там еще не готова была стать усами, но Гас уже брился опасной бритвой с гравировкой, хвастаясь и показывая бритву каждому, кто хотел или даже не хотел об этому слушать.

– Докинз раздобыл приглашения?

Портер знал, что Докинз в отличии от Гаса, не бросил школу. По каким-то собственным причинам он по-прежнему ходил туда почти каждый день, изводя учителей и регулярно участвуя в драках на школьном дворе.

– Нет, брат, мы раздобыли костюмы. Вернее так, я недавно раскопал местечко, заваленное этими костюмами. И хотим заявиться на пати, как барыги. Бизнес, понимаешь? Такого, как мы принесем, не достать. Девочки в очереди будут стоять… Чуешь? Кожаные портупеи, маски, резиновые игрушки для взрослых… ну ты понимаешь. Пойдешь с нами?

Портер, конечно не понимал, но ему было ужасно лестно, что такой человек, как Гас Гейгер, зовет его с собой. Но остальные?

– Гас, ты же знаешь, мы с Докинзом не очень…

– Ты нормальный парень, По. Будь нормальным и дальше. А Докинз – он зверек. Он со своими – свой, а чужих порвет. Ты – свой.

Не очень понятное объяснение Гаса звучало убедительно. Портер кивнул, он в деле.

– Когда идем?

– Днем завтра в Бастилии встречаемся. Приходи, к трем.

– Договорились, – сказал Портер, как взрослый.

Гас усмехнулся, подставил кулак. Они легко стукнулись костяшками, и Гас Гейгер, подмигнув Портеру, развернулся и пошел по ведомым только ему делам. Толстая ярко-оранжевая стеганая куртка раздувалась ветром. Он чуть наклонил вперед бритую голову и что-то напевал себе под нос. Странный парень. Совершенно не такой, как все, кого Портер знал. Выдумщик и забияка. У него вечно были какие-то планы, он с детства впутывался в неприятности, находил приключения и умудрялся выкручиваться из самых безумных историй. У него одного была такая куртка (технологичная, как называл ее Гас) – серебристая внутри и оранжевая снаружи. Гас раскопал ее где-то в Сити и, хотя она была ему слишком широка, никогда не застегивался. Всю осень он ходил как старинный парусник, собирая ветер серебристой подкладкой. Гас называл себя сталкером, исследовал развалины и торговал диковинными вещами, найденными в таких местах, куда никто не добирался.

Портер появился у Бастилии раньше условленного. Знакомая крыша с видом на разрушенный Сити пока пуста. Сегодня ночью был первый снег. Портер с утра наблюдал, как редкий снег мелкими острыми осколками разносится ветром. Снег не удивлял Портера, каждый год несколько дней зимы обязательно были снежными. Иногда снежная зима продолжалась неделю или даже две, но ничего хорошего в этой холодной колючей пыли Портер не находил. Днем редкие снежинки не исчезли. Сейчас, забравшись на крышу, Портер замер, очарованный. Из котельных по всему городу тут и там клубились, поднимались в небо дымки, затягивая серостью и без того серый под низкими тяжелыми облаками город. Мягкий, дымчато-пепельный город распростерся перед Портером, бесконечными запутанными кварталами. Тучи сегодня ползли над городом так низко, что некоторые полуразрушенные стеклянные башни Сити растаяли в них. Черные короны обломанных небоскребов скрылись в облаках и город уже не казался мертвым. Только лишь заснувшим.

– Это мой город, – позади Портер стоял Гас. Он, видимо, только забрался сюда и еще не отдышался, – Мой город, – повторил он. Потянул шнурок на котором висел круглый, как старинные карманные часы, дозиметр радиации.

«И мой тоже» – подумал Портер, но не сказал этого вслух.

Через полчаса Гас в своей развевающейся куртке вел банду на вылазку. Докинз, как Портер и опасался, не обрадовался его компании. Сейчас он замыкал команду. Сумми-тушкан, оживленно жестикулируя, болтал без остановки. Он рассказывал очередную историю своего знакомства с девушкой. Все его истории непременно заканчивались умопомрачительным сексом. Портер слышал его рассказы несколько раз и удивлялся, как эти байки переносит едкий, язвительный Докинз. Банда пробиралась через развалины торгового центра. Покореженный бетон, огромные стальные балки, изогнутые великаном-безумцем. Крошево камней и битого стекла под ногами.

– Здесь придется обойти, пройдем через подземную парковку, – сказал Гас и повел банду внутрь полуразрушенного здания.

– А что, сверху никак? – Сумми-тушкан остановился перед лестницей под землю. Дверь висела на одной петле, часть лестничного пролета осыпалась вниз. В стороны торчали прутья перил.

– Сверху никак, – Гас постучал ногтем по дозиметру на груди, – дядя Гейгер говорит, что еще лет пять нельзя будет. Но ты можешь пойти сверху, Сумми. Ты ведь уже свое взял от жизни. Я столько девочек не видел, скольким ты ножки раздвинул, – Гас засмеялся, – Так что можешь поверху идти. Если тебе твоя машинка надоела (Гас недвусмысленно показал, что он имеет в виду), а мы вниз.

И бритая его голова исчезла в темноте. Щелкнул фонарик. Гас зашуршал по осыпающемуся бетону.

– Ну, что стоишь,– Докинз толкнул плечом Портера и шагнул за Гасом.

Портер посмотрел на Сумми-тушкана. Тот вздохнул и пошел по лестнице вниз, включая фонарик. Портер шел последним.

Пространство, которые открылось внизу ошеломило Портера. Темнота рассыпалась перед фонариками Гаса и Сумми тусклым блеском сотен неподвижных машин. Подземное царство машин. Лучи фонариков высвечивали то огромный пикап с хромированными клыками и слоем пыли в палец толщиной на лобовом стекле, то скромный потертый минивен. Для Портера, впрочем, марки автомобилей и их названия не имели смысла. Это было кладбище.

– Самая большая парковка в Сити была. Три уровня. И еще технический этаж,– Гас рассказывал, а Портер представлял, как он в одиночку обследовал это пространство, как бродил в этой холодной тишине. «Как же ему не страшно было разведывать все это? Одному…», – неожиданная мысль эта пришла Портеру в голову, когда ему показалось, что среди неподвижных машин мелькнула тень.

– Там кто-то есть, – Портер понял, что сказал это вслух. Банда обернулась к нему.

– Что, в штаны наложил уже?, – Докинз не скрывал своего презрения.

– Где, По? – спросил Гас и подошел к нему.

– Там, – Портер махнул рукой в темноту.

Гас посветил фонариком туда, где Портеру почудился силуэт. Там же заметался луч фонарика Сумми.

– Никого там нет,– зло сказал Докинз, – Идем на воздух.

И тут их ослепил свет. С двух сторон включились фары автомобилей. Сколько, не разработать, но очень ярко. И громкий голос, явно чернокожего подростка произнес:

– Никак, крысы-Гейгеры опять лезут на нашу территорию.

Портер силился разглядеть говорившего, но ничего не видел. Только тьма вокруг и яркий свет, направленный на их группу.

Банда Гаса собралась плотным кругом, Портер отступил ближе к Гасу.

– Все стоим вместе, не разбегаться, – тихо сквозь зубы сказал Гас. Скорее всего для Портера, потому что остальные, кажется, и так знали, что делать.

– Не полезут, попугают только,– тихо сказал Сумми. Он сжал свои здоровенные кулаки и тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха. Портер посмотрел на фонарь, зажатый в его руке. Почти оружие.

– Спокойно, тушкан, уйдем вместе,– шепнул Гас, – Сейчас потихоньку за мной.

– Ну что, в штаны наделал, Гейгер? Думаете свалить? – послышались шаги, и в свет фар вышли трое. В руках у них что-то большое. Биты. Бейсбольные биты, понял Портер. Трое сзади, трое впереди.

– Жак, дай пройти, это общий район. Мы не лезем на твою землю.

Гас говорил спокойно, не просил и не угрожал.

Фигуры с битами двинулись с обеих сторон.

– Из слишком много. В сторону выхода, детки, бегом – шепнул Гас и, дернув Портера за плечо, ринулся туда, откуда они пришли.

Трое с битами, на которых они побежали, вблизи оказались тоже подростками. Портер взял левее и проскочил между машин. За ним никто не побежал, целью был Гас. Его не спутать, бритая голова с торчащими ушами, огромная оранжевая куртка, дозиметр на груди… к нему ринулись все трое. Но впереди Гаса оказался Сумми. Он рванул вперед наклонив голову, и выставив правое плечо, по привычке настоящего футболиста. Парень с битой не успел среагировать, и оказался на полу, Сумми склонился над ним и несколько раз ударил его в лицо. По низкому потолку метался луч его фонарика, зажатого в кулаке.

Гас принял удар биты на скрещенные руки, толстая куртка смягчила удар. Но сбоку из темноты по его бритой макушке ударила еще одна бита. В банда Жака, как потом понял Портер было не меньше восьми человек. Решение Гаса бежать было верным.

Гас охнул и упал на колени. Еще один удар биты попал в плечо, и Гас упал на бетонный пол. Портер сам не понял как, но бросился к нему. «Остаться бы в темноте…», – запоздалая мысль пришла к нему в голову, когда он с разбегу ударил ногой в спину парня с битой, замахнувшегося на Гаса. Удар оказался сильным, парень выронил биту и упал сверху на Гаса. Портер подхватил с пола оружие и развернулся в поисках врага. А их было много. Докинз сцепился на полу с один противником, а ещё один скакал вокруг них и бил ногами, стараясь попасть Докинзу в голову. Но хуже всего было Сумми его окружили сразу трое. Он отмахивался кулаками, в ближнем бою биты не слишком помогали его противникам, а ростом и габаритами Сумми превосходил их всех.