Читать книгу: «Не бойся меня», страница 3

Глава 4
Все хорошо, мам, правда

Саша старалась не думать о письме, но думать об «Эклектике». О письме не думалось с трудом, об «Эклектике» думалось запросто. В голове роились радужные перспективы, вот только все – как сквозь грязную пленку, сквозь творожистую мыльную пену, как если бы залапанные мечты замочили в тазу с порошком и оставили на неделю. Саша тряхнула головой, проморгалась, потерла уши, но низкий и хриплый, какой-то бархатный с изнанки голос все равно прорывался сквозь окружающее.

– Да пошел ты!

Саша заткнула уши и начала думать о стажировке. Во-первых, зарплата. Это значит, не придется высчитывать в магазине все до рубля, не придется выбирать самый дешевый йогурт и закупаться в «Ашане» продукцией «Каждый день». Это значит, можно будет пополнить социалку¹³ на автобус, а не только на метро и перестать бегать от метро до универа пешком. Это значит, можно будет отправиться в секонд-хенд и отвести душу, а заодно подобрать наряды для работы, не балансируя между экологичностью и ценой.

Во-вторых, опыт. Уже на третьем курсе у нее появится реальный опыт работы в одной из престижнейших редакций одного из престижнейших медиахолдингов страны! А это значит, что автоматически закрывается вопрос с производственной практикой, а в перспективе – с поиском научного руководителя для НИРа¹⁴ и диплома.

В-третьих, рост. Саша была уверена, что в редакции она за неделю впитает больше, чем собирала по крохам в универе в течение трех лет. Кроме того, «Эклектика» не ограничивается онлайн-площадкой и бумажными спецвыпусками. У них есть радио, телеэфир, даже межотраслевые проекты… И во всем этом Саша сможет поучаствовать – если как следует зарекомендует себя. В конце концов, если ей понравится, никто не помешает ей остаться работать там и после универа. А это уже – минус одна головная боль.

В-четвертых, мама. Возможно, когда мама увидит ее лонгрид в «Эклектика. Story», она признает наконец, что выбранная Сашей специальность – настоящая профессия, которая позволит заниматься классными, прибыльными и интересными вещами. И возможно, мама перестанет вздыхать и уговаривать ее бросить МГИЖ и вернуться в Кавенецк, чтобы учиться на инженера-экономиста.

Саша представила, как мама показывает выпуск с ее статьей соседкам. Как сдержанно кивает в ответ на кудахтанье теть Ани и похвалы Светланы Владимировны. Как взахлеб обсуждает все с папой вечером за чаем. Саша улыбнулась своим мыслям… и снова вспомнила про голосовое в «Переиграй». Кольнуло, и внутри разлилось ледяное жжение: парализующее, щекочущее, отвратительно выбивающее из колеи.

Она коснулась ладонью лба, сжала и разжала пальцы, возвращая себе контроль. Это просто какой-то идиот. Мало ли их пасется в таких приложениях. Просто идиот. Закрыли, проехали и забыли. Зато – «Эклектика»! Сашу вновь затопила волна тепла. Она улыбнулась себе в зеркало. Быстро расплела косы, собрала волосы в хвост и отправилась в универ, и даже понедельник с шестью его парами больше не вызывал ни тоски, ни досады.

Арина! Меня позвали на второй этап, прикинь! Аринка, погнали в кафе после пар. Я сегодня поздно заканчиваю, но все равно – погнали! Только без коктейлей, а то…

Твоя фотография. Твои косы. Твои глаза.

Сашу замутило. Она попыталась выкинуть из головы слова и голос. Через силу дописала:

…а то я не хочу, чтобы меня опять мутило, как после прошлого раза.

* * *

Фотожурналистика, организация телевизионного эфира, отраслевая журналистика, обед (в честь «Эклектики» – аж из двух блюд), международная журналистика, организация работы редакции в печатных и интернет-СМИ, теория коммуникаций – и, наконец, свобода! Саша вырвалась из универа с гудящей головой – под прохладное звездное небо. Шагала к метро без шапки; ветер раздувал волосы. Нос и пальцы замерзли, но было так круто, так радостно на душе: наконец-то хотя бы первый этап поддался, она прошла, прошла, прошла!

В ботинках хлюпало, Саша скользила по подмерзшей грязи. Хрустел лед. Урчало в животе, и она с предвкушением думала о брауни в «Шоколаднице» на третьем этаже торгового центра. Добравшись вдоль пустынного шоссе до вестибюля «Каширской» – светлого, людного, недавно отремонтированного, – Саша уже не чувствовала пальцев ни на руках, ни на ногах. Из дверей пахну́ло знакомым теплым духом метро. Она вошла и расправила плечи. Ну наконец-то.

* * *

Вадим, привет! Я прошла во второй тур отбора на стажировку в Эклектике, представляешь?

Привет. Ого какая крутая новость. Поздравляю!

Помнишь, как мы в библиотеке на переменках читали развороты про кино?;) Прикинь, если меня возьмут, вдруг я буду заниматься этим разделом?

Круто. Когда второй тур?

5 марта

Тебе для этого реклама нужна была?

Не, не. Реклама – для проекта по медиакоммуникациям. А для Эклектики мне надо будет не фоткать рекламу, а освежить все знания за три курса;)

Удачи!

Спасибо:)

Саша топ:)

* * *

Фисташковый латте оказался горьким, едва теплым и в целом практически отвратительным… оказался бы в любой другой вечер. Но сегодня в Саше словно искрило что-то; и это что-то добавляло света полутемному залу, придавало сил после шести пар – словно она только-только проснулась; придавало даже паршивому кофе вкус прекрасного рафа из маленькой кофейни на улице Льва Толстого.

– Тащишь, – констатировала Арина, усаживаясь напротив. Выглядела она неважно: то ли не выспалась, то ли приболела. Но, как показалось Саше, подруга порадовалась за нее вполне искренне. – Что будем? Как обычно, пополам?

– Как обычно, пополам, – весело тряхнула хвостом Саша. Хвост за день успел растрепаться, пряди выбились и, наэлектризованные, липли к свитеру.

Твоя фотография. Твои косы. Твои глаза.

– Ты чего? Подавилась? – Арина привстала. – Саш?

– Все… нормально, – залпом допивая кофе, выговорила Саша. – Так. Просто.

Арина села обратно, откинулась на спинку полукруглого кресла в пятнышках на бежевой обивке. Саша, стараясь успокоиться, вынула из подставки салфетку и принялась скручивать ее в жгут. Потом вспомнила, что за год в одной Москве на туалетную бумагу и одноразовые полотенца уходит участок леса площадью с внутренность МКАДа. Отложила салфетку. Сцепила под столом руки и улыбнулась.

– Пятого марта. Я уже планирую, как Гермиона, составить себе расписание, какие предметы повторять в оставшиеся дни.

Арина кивнула.

– Норм идея. Только не упорись.

– Да уж постараюсь, – рассеянно ответила Саша и открыла меню. – Так… Ужин же?

– Ужин, – снова кивнула Арина.

У подошедшего официанта они попросили комплексный ужин: теплый салат, блинчики и дополнительный кофе. И брауни, конечно. Официант принес блюда и два набора приборов. Арина тут же вынула из бумажного пакетика вилку и принялась за салат. Саша взяла ложечку от кофе и стала пилить блинчики ею.

– Так вот же вилка. Или что? Опять упаковка?

– Вилка в пакете, – кивнула Саша. – Я не буду трогать. Не хочу плодить лишнюю упаковку.

– Ты поехала уже немного на этой своей упаковке, мать, – вздохнула Арина, вылавливая в салате помидор.

– Тебе что, мешает? – резко спросила Саша.

– Эй! Ты чего? Я же не…

– Вот именно – смеешься и осуждаешь!

– Саш, да что с тобой? Только что веселая была, и на́ тебе – осторожно, злая собака! Что случилось?

Саша сглотнула. Сунула в рот полблина разом. Посмотрела на Арину исподлобья. Говорить? Или нет?

Когда захочешь встретиться, дай знать.

– Арин, – быстро сказала Саша. – Я…

Я рядом.

Арина оторвалась от салата, внимательно посмотрела на Сашу. И Саша поняла, что не сможет сказать. Слова застряли. Не сможет она признаться, что этот тип написал… вернее, наговорил такое.

Не заставляй меня ждать слишком долго.

– Саш? Саша?..

Кусок блина встал в горле. Саша закашлялась. У Арины зазвонил телефон.

– Сейчас, минутку… Не теряй мысль, – быстро сказала подруга, прижимая телефон к уху. – Да, приветик, Андрюш.

Саша выдохнула и обмякла в кресле. Сердце опять колотилось как безумное. Забыть. Закрыла и забыла, проехали. Всё. Всё. Забыли.

Когда Арина договорила, Саша уже взяла себя в руки. Постаралась вести себя непринужденно; в конце концов, и правда почти расслабилась. Арина проводила ее до общаги, Саша скинула одежду, кое-как умылась и, уставшая до предела, все же начала читать прошлогодние конспекты по теории журналистики. Как хорошо, что она сохранила все тетради. Строки плыли перед глазами, но она не сдавалась, пока не осилила три темы. А потом наконец выключила ночник – Ануш и Оля уже видели десятый сон – и, счастливая, напуганная, провалилась во тьму.

* * *

Наутро Саша снова первым делом проверила почту – вдруг пришло что-то еще от «Эклектики». В принципе, совершенно не с чего, да и что они могут прислать? Список тем для подготовки к собеседованию? Было бы круто, но такой щедрости Саша, несмотря на уносившие ее временами мечты, не ждала. Однако, открыв уведомления, она все-таки обнаружила кое-что новое. Не от «Эклектики». Во «Вконтакте». Сообщение от незнакомца с ником Overlord. Голосовое.

Что-то нехорошо дрогнуло внутри. Саша нажала «Плей».

Привет, Са-ша. Это я. Уверен, что ты узнала. Пожалуйста, не нервничай так сильно, ладно? Ты снилась мне сегодня… Надеюсь, ты хорошо выспалась перед парами. И я рад, что вчера ты была так счастлива и так хорошо провела время с подругой. Она вполне симпатичная, но до твоих яркости, смелости и харизмы ей далеко-далеко. Куда дальше, чем мне – до тебя.

Ты спросишь, откуда я знаю об этом?

Саша попыталась выключить сообщение, но пальцы дрожали и проскакивали мимо кнопки.

Возможно, я сидел вчера где-то рядом. Возможно, я и сейчас где-то совсем рядом с тобой. Пожалуйста, не бойся меня, Са-ша.

Пальцы по-прежнему не слушались, словно принадлежали не ей. Вместо того чтобы заставить телефон замолчать, Саша случайно запустила сообщение с начала.

Привет, Са-ша. Это я. Уверен, что ты узнала…

Ее потряхивало от мерзости. Она резко убавила звук до нуля. Отшвырнула телефон. И замерла, полулежа в кровати, дрожа, боясь шевельнуться. Боясь, что он там – за окном. За дверью. Под кроватью.

Она инстинктивно подтянула ноги к груди. И кажется, впервые пожалела, что оказалась одна в комнате: рядом не было ни Ануш, ни Оли. Может быть, Оля отправилась на пробежку, а Ануш – на работу. А может, обе ушли на пары. А он… А он, возможно, прятался где-то здесь. Подглядывал, затаившись в шкафу между зимних курток. Или молча стоял за высоким холодильником, на котором к тому же громоздились микроволновка и хлебница; легко можно встать так, чтобы не было видно с кровати.

Саша попыталась рассмеяться вслух. Вышло сипло и глухо и больше походило на карканье, чем на смех. Но это, по крайней мере, был ее голос – испуганный, сухой, смазанный, но перебивавший голос из телефона.

Преодолевая отвращение, Саша дотянулась до телефона и, касаясь экрана кончиками пальцев, удалила голосовое. Потом, ошибаясь, вновь попадая не туда, закрыла личные сообщения – так, чтобы писать ей могли только друзья. Глубоко вдохнула. И рывком поднялась с кровати. Заставила себя подойти к подоконнику и выглянуть наружу. Никого; только стальной отлив в пятнах ржавчины, голубиного помета и белой краски, которой белили откосы. Засохший дубовый лист, прилипший к стене еще с прошлой осени. Паутина. И никого.

Тогда Саша подошла к шкафу и резко распахнула обе дверцы. С верхней полки упала шапочка Ануш, внизу пошатнулась пирамида из обувных коробок. Пальто, шарфы, пуховик, Олин кислотно-зеленый плащ и искусственная розовая шубка, Сашина куртка, красная болоньевая жилетка Ануш. Никого. Для верности – и оттягивая время – Саша пощупала куртки и несколько раз ударила кулаком в мягкое нутро шкафа. Нет; здесь определенно не мог спрятаться человек.

И тогда она наконец повернулась к холодильнику. Два шага на деревянных ногах. Полтора метра. Вечность и бесконечный простор для фантазий и страха.

– Естественно, там никого нет, – язвительно произнесла Саша.

Само собой, там никого не оказалось. Тумбочка, где хранилась всякая чепуха типа пустых коробок и старых тапок, и обувная полка. Всё.

– Никого, – вслух повторила Саша, а затем, пока страх не парализовал окончательно, рванулась к двери, распахнула ее – если кто-то подслушивает под дверью, ему здорово прилетит по лбу – и выглянула в коридор.

Чей-то смех из холла. Знакомая с параллельного потока идет с кухни, держа прихваткой кастрюлю; кивает Саше. Первокурсница расхаживает с тетрадью, беззвучно шевеля губами, – наверняка запоминает жанры и направления журналистики. Что ж, Саша на первом курсе тоже учила это до такого состояния, чтобы, разбуди среди ночи, отскакивало от зубов. Говорят, на истфаке так заставляют зубрить Рюриковичей.

Саша вернулась в комнату, аккуратно и плотно закрыла дверь и принялась собираться на пары. Отрицать бесполезно: из-за «Переиграй» она вляпалась в какое-то крайне неприятное дерьмо. Но подчиняться страху, собственным выдумкам и фантазиям какого-то больного идиота – нет. Нет и нет. Всё, она закрыла сообщения «ВКонтакте». Удалила «Переиграй». Больше он не…

Стоп. А как он нашел ее во «Вконтакте»?

Сашу снова пронзило ледяной иглой, она остановилась с чайником посреди комнаты. Пустой, легкий, давно не чищенный, он слегка подрагивал в руке.

Как этот ненормальный нашел ее?

Аватарка. Да. Она поставила одну и ту же аватарку и там, и там. Идиотка! Конечно, он просто нашел ее по поиску картинок. Совпадение сто процентов! Вот дура!

Саша поставила чайник, схватила телефон и быстро поменяла фото на первое, что нашлось в галерее, – какой-то случайный снимок из окна аудитории в главном корпусе: черные ветки на фоне зимнего заката.

Вдохнула. Выдохнула. Что еще? Главное – закрыла сообщения. Да, можно сейчас же удалить переписку и добавить этого Overlord в черный список.

Она сделала это – снова кончиками пальцев, будто трогала плесневелую тряпку. И только потом сообразила, что вообще-то могла подать на него жалобу в администрацию соцсети.

– Спокойнее, Саша, – пытаясь совладать с суетливой паникой, велела она. – Спокойнее.

Са-ша.

Она вынула из упаковки влажную салфетку, как следует вытерла телефон. Включила, наконец, чайник. И заставила себя выбросить эту историю из головы.

* * *

В универе день сложился неожиданно удачно: Саша получила пятерку за реферат по гротеску в трагедии, «МГИЖ сегодня» перечислил деньги за статью, а в перерыве ей даже удалось немного поразбирать конспекты. Во время практикума, когда предстояло за пару сверстать полноценный – насколько это возможно в таких условиях – газетный номер, Саша забыла о голосовом. Верстка, компоновка, шрифты и, конечно, само наполнение номера увлекли настолько, что она даже вступила в яростный спор с Антоном, заставила его перестать прогибать под себя всю группу и предложила название и концепцию, которые в итоге понравились всем: «18 –».

Добравшись до столовой и вдохнув запах горохового супа, Саша ощутила волчий голод. Сообразила, что это оттого, что она так и не съела ничего на завтрак. Да и вечером в «Шоколаднице» бо́льшая часть ужина тоже досталась Арине – у Саши совсем не было аппетита.

А потом она вспомнила почему. И снова расхотела есть. Но все равно купила рис с кукурузой и заставила себя проглотить хотя бы несколько ложек.

– Саш! – окликнул кто-то, и она приросла к стулу, прекрасно зная, что это совсем другой голос и что окликают, скорее всего, вовсе не ее, – сколько Саш сейчас сидит в столовой. И все-таки – ком в горле, мгновенно вспотевшая спина, замерзшие пальцы и одеревеневшие ноги.

Са-ша.

Она с усилием обернулась. Конечно же, окликали не ее. Окликали Сашу Кормушкину, админа «МГИЖ Культурики», которая распределяла по группам бесплатные профкомовские билеты на концерты, в театры и на другие культурные мероприятия.

Оставались еще две пары – цифровая периодика и редактирование медиатекстов, – и ни на одной Саша не могла сосредоточиться. К тому же заболела голова. Она запила цитрамон водой из термокружки, сунула ручку в пенал и, перестав записывать, подперла щеку кулаком и принялась тупо смотреть на препода у доски. В голове стоял гул; за спиной тихо смеялись Аня и Антон, слева Илья печатал что-то на ноутбуке – вряд ли лекцию; справа Дина жевала пирожное, чавкая и роняя крошки. Когда пары наконец закончились, Саша вышла на свежий воздух и сразу почувствовала себя лучше; хотя, наверное, воздух в Москве вряд ли можно назвать свежим. И все-таки снаружи ветер и прохлада и нет ни духоты, ни толпы, ни стен…

Нет толпы и стен! Она была совсем одна – и без всякой защиты.

Саша с силой укусила кулак. Она же решила не подчиняться страху! Тем более это просто какой-то идиот. Поиграл – и отвянет.

Мелькнула мысль позвонить и рассказать все маме, но… Во-первых, мама тут же примчится и утащит ее домой. Во-вторых, в таком случае уж лучше позвонить папе. А в-третьих… В-третьих, если он знал, где она была вчера, то вполне может прослушивать ее разговоры. И знать, где она находится сейчас.

Как это не пришло в голову раньше? Он может следить за ней прямо сейчас!

Саша сунула руки в карманы. Чувствуя, как изнутри ее выкручивает пустота, как все тело натягивается и леденеет, огляделась.

Нет. Нет, это все блеф. Если бы он знал – давно нашел бы ее.

Но упоминание «Шоколадницы»… Откуда? Откуда?!

В таком случае в общагу нельзя – ведь если он следит за ней, Саша приведет его к собственному дому. С другой стороны, если он следил за ней уже вчера – он и так знает, где она живет. С третьей стороны – куда ей еще идти?

Саша быстро, не оглядываясь, пошла в общагу. Местами – особенно мимо замороженной стройки и по пустырю – почти бежала. Забыла, что хотела зайти в магазин. Забыла, что договорилась заглянуть к Тине, живущей в соседнем корпусе.

Пошел снег с дождем, волосы хлестали по лицу, все внутри переворачивалось от страха, скручивалось и барахталось, как белье в стиральной машине. Саша оборачивалась на проходивших мимо парней, сторонилась мужчин, против воли пыталась представить, у кого мог бы быть низкий и хриплый голос. Холодный. Резкий. Словно трогаешь отвердевшую на морозе ткань, а с изнанки чувствуешь что-то вроде бархатной бумаги. Кто он? Как он выглядит? Вдруг это он – тот парень в больших черных наушниках? Или вот этот мужчина в плаще? Или вот тот, в джинсах и бордовой куртке, поблескивающей от дождя?

Саша взбежала по ступенькам крыльца, мокрая от дождя и пота, вошла в освещенный холл общежития, показала пропуск охраннику, который безразлично кивнул, скользнув по ней взглядом, – и наконец выдохнула, прислонилась к стене лестничного пролета.

Стучало сердце. Водолазка прилипла к телу, волосы облепили лицо, Саша дрожала от холода, мокрая, как мышь. Она почему-то была уверена, что он высокий, худой и темноволосый. Скорее всего, с залысинами. С прозрачно-льдистыми глазами.

Прочь. Прочь! Прочь!

Она вошла в комнату и, чувствуя, что выжата, опустошена, вымотана как никогда, прямо в одежде упала на кровать, с немым умилением слушая, как Оля болтает по телефону, а Ануш шумно мешает хлопья с молоком. Обычно Сашу угнетали звуки общажного быта, где почти невозможно выгородить себе личное пространство и выторговать тишину. Но сегодня, в ярко освещенной комнате, рядом с соседками, занятыми такими рутинными, такими привычными делами, она впервые за день чувствовала себя почти в безопасности. Почти-почти в безопасности.

Раздался звонок.

Саша вздрогнула.

Мама.

– Привет, мам. Да… Совсем забыла позвонить, как-то суетливо сегодня… Да, все хорошо, просто учеба. Все хорошо, мам. Правда.

Глава 4–1
Я не знаю точно, где ты

Ты так долго металась, не уверенная, возвращаться ли в общежитие. Боялась, что я узна́ю, где ты живешь, и найду тебя там? Нет, Са-ша. Нет, не бойся. Я не знаю точно, где ты. Я не прослушиваю твой телефон. Я только смотрю твои фото, я только читаю твои посты, я только сочиняю новое сообщение – которое пошлю тебе следующим утром.

Глава 5
Третье голосовое

Са-ша.

Ее окатило ужасом.

Я снова и снова рассматриваю твои фото. Пересматриваю видео – особенно мне нравится то, где ты целый час рисуешь, изредка глядя в камеру и улыбаясь. Чем больше я думаю о тебе, тем лучше понимаю: я не смогу отпустить тебя, Са-ша.

Она не могла нажать на паузу, не могла остановить звук. Сообщение вибрировало в наушниках. Ее парализовало настолько, что она не могла даже выдернуть их.

Ночью мне кажется, что я держу в руках твои косы. Ты стоишь на коленях передо мной – как марионетка. Когда я вспоминаю, что это всего лишь сон, я чувствую пустоту в груди и в пальцах – словно у меня украли нить. Я борюсь с собой; борюсь с желанием воплотить эту грезу в реальность слишком быстро. Я даю нам обоим время, Са-ша. Я надеюсь, ты не обижаешься на меня и успеваешь готовиться к собеседованию.

Это был тот же голос. Лезвие, которое обмотали бархатом. Завернули в темную густую косу.

Я держу твои косы, я знаю твои маршруты; я вижу твои глаза, полные страха и… страсти?

Смесь ужаса, отвращения и боли. Сука-набор – так называла такое состояние Арина. Если, правда, подруга бывала в таком состоянии.

Я зажму тебе рот. Ладонью. Это добавляет эстетики. А потом я отрежу твою левую косу и сделаю из нее кляп.

Стучало в висках, в ушах, в памяти всплыло прочитанное когда-то: «Мерзость притягивает». Саша судорожно вдохнула, когда голос замолк; поняла, что не дышала все это время. Руки тряслись. За окном разгоралось утро.

– Саш?

Она не слышала. Она в ужасе смотрела на телефон. Как он смог послать сообщение, хотя она закрыла личку? Кто он? Почему он привязался к ней? Откуда он знает про нее столько всего? Почему… почему?!

– Саш, все в порядке?

Она механически повернулась на звук. Сонная лохматая Ануш стояла рядом и смотрела с беспокойством.

– Да, – вытолкнула из себя Саша. Голос получился скрипучим, как у старухи. Она прокашлялась и повторила: – Да. Все в порядке. Просто… оценки скоро придут за полусем.

Ануш понимающе кивнула и отошла. На третьем курсе оценки за полусем – середину семестра – всё еще способны выбить из колеи.

Саша попыталась справиться с дрожью. Все это напоминало день сурка, или дурной сон, или какое-то извращенное состязание с самой собой: сколько еще сообщений нужно, чтобы вышибить ее из привычной жизни?

Уже вышибло.

Минут пять спустя, когда сердце чуть сбавило обороты и огненное кольцо, охватившее виски, чуть разжалось, Саша смогла вчитаться в строки на экране. Сообщение пришло от Sir_Kir, которого она в прошлом месяце приняла в друзья. Вот в чем дело! Он был в друзьях и поэтому сумел отправить ей голосовое.

Саша быстро просмотрела переписку. Так это тот самый, который хотел распечатать скетч для коллег! Вранье, конечно! Это все он, все один и тот же человек… Она почувствовала, как кожа покрылась мурашками, как волоски встали дыбом. Сколько еще таких «друзей» в ее соцсетях, среди подписчиков страницы и группы? Что делать? Удалять всех?

Саша удалила Sir_Kir из друзей и принялась лихорадочно просматривать список, удаляя едва ли не всех подряд. На второй сотне зазвенел будильник, и Саша притормозила. Попыталась подумать. Удалять всех – не выход. Если он пробрался в друзья здесь – значит, мог пробраться и в других соцсетях.

Удалить всё.

Она уже почти нажала на «Удалить группу», но все-таки отвела палец. Пять лет работы… Посты, опросы, иллюстрации, интерактивы, даже кое-какая реклама… Столько по-настоящему хороших знакомств, воспоминаний…

Так, ладно; оставим удаление группы на крайний случай. Пока будет достаточно просто закрыть сообщения от всех пользователей. И сделать это во всех соцсетях, даже там, куда она не заглядывала уже больше года.

Бывает всякое. Да, она вляпалась в нечто крайне неприятное, но это еще не значит, что нужно взять и порвать со всем, выпотрошить свою жизнь, удалить едва ли не самое ценное и дорогое. Нет. Не дождется.

Спустя пять минут, удалив группу и страницу «ВКонтакте», Саша считала иначе. Внутри полыхал ужас. Лицо горело.

«Са-ша», – написал ей тот, кого она считала едва ли не своим наставником. Скидывала ему черновики, задумки, готовые работы, которые не выкладывала в сети. Внимательно читала его советы и комментарии, прислушивалась к ним последние… последний месяц, да, все так. Он тоже возник ровно после ее регистрации в «Переиграй». Очень естественно, очень спокойно; с ним было легко общаться, у него был огромный опыт в графике, в работе с книжными иллюстрациями, с заказчиками… Саша даже надеялась когда-нибудь встретиться… И может быть, это был реально нормальный человек; но он взломал его профиль. И прислал: «Са-ша».

У Саши звенело в ушах.

Группы больше не было, страницы тоже, разархивировать или восстановить – невозможно. Не было больно. Только страшно.

– Ты ко второй? – прозвучал чей-то голос из нормальной жизни.

Саша подняла голову, невидяще посмотрела на Олю и кивнула.

– Пошли вместе, я тоже.

И они вместе пошли в универ: пустырь, круговая дорожка, тропинка между нестриженых кустов, высотка магистерского корпуса, минимаркет, школа и детский сад, переход – и проходная главного корпуса.

Саша выдохнула, оказавшись на территории МГИЖа. Почему-то казалось, что тот, кто проник в ее группу, в ее голову и в ее страх, не сможет проникнуть в универ.

– Силы, силы, силы! Воли, воли, воли! Вперед, вперед, вперед, – срываясь, шепотом повторяла она, взбираясь по лестнице и оглядываясь на каждой площадке между пролетами. – Даже сверхусилием, даже через самое унылое говно – вперед!

* * *

Арина написала:

Идешь вечером?

Это было только превью сообщения; Саша несколько раз вдохнула и выдохнула, подвергла себя жестокому осмеянию, словила что-то вроде легкой панической атаки – и только тогда открыла сообщение целиком. К счастью, Арина оказалась Ариной: привычные смайлы посреди строк, привычное отсутствие запятых, привычная насмешливая улыбка, сквозящая в любом ее тексте – будь то ночное послание, комментарий или введение к лабораторной работе.

Ты куда пропала? Весь день не отвечаешь. Короче я уверена что ты идешь, так что купила себе тоже билет.

Билет? Какой еще билет? Куда?

Саша недоуменно нахмурилась. Чувствуя лед внутри, нажала на ссылку под сообщением. Ссылка вела в группу «Моей нервной»¹⁵, на пост о концерте. Сегодня вечером! Как она могла забыть!

Саша так громко выдохнула, что даже лектор обернулся от доски. Она быстро спряталась за спины одногруппников и принялась жать на «Купить билет». Вот что значит – преследователи, голосовые, «Эклектика» и Коля! Чуть не проворонила концерт! «Моя нервная» заезжала в Москву раз в тысячу лет – за три года в универе Саша побывала на их квартирнике лишь однажды, и то в самом начале первого курса. Будет совершенно неудивительно и крайне досадно, если билетов не окажется… Смешно: даже Арина, вообще-то не особая фанатка «Моей нервной», купила, а она, Саша, знавшая наизусть все песни…

Билет был. Один-единственный. Видимо, кто-то сдал.

Саша тут же ткнула «Оплатить» и, уже даже не пытаясь вслушиваться в слова лектора – что-то о том, как важно дифференцировать основные проблемы теории коммуникаций и оценивать перспективы их применения, – достала карту и в два счета купила билет. Возникла мысль: а ведь операции по карте легко отслеживать; а ведь ты снова дала ему сигнал, где окажешься этим вечером, – но Саша запихала мысль подальше, ощущая, как внутри поднимается радостное предвкушение. Уже сегодня, через каких-то несколько часов она попадет на островок адекватности в этом мире. Можно будет целый вечер не думать ни о сообщениях, ни о преследованиях. Не надо будет оплакивать удаленную группу, не надо будет переживать, сложится ли в «Эклектике». Только слушать музыку. Только впитывать волшебные, мощные, полные огромной надежды и силы тексты «Моей нервной».

Она набрала:

Спасибо, Аринка! Иду, конечно! Где встретимся? Во сколько?

Могу подхватить тебя после пар у проходной. До скольких ты?

Ах да, конечно, Арина же на колесах – летом сдала на права, и папа купил ей машину, что-то подержанное и неброское на первое время, Саша никак не могла запомнить марку.

До половины шестого. Супер!

Ок.

* * *

Вадим-Вадим-Вадим-Вадим! Представляешь, я иду на «Мою нервную» вечером!

Ого круто! Скинь потом фоточки. И запиши «Долину Смерти», если будут играть.

О «Моей нервной» Саша узнала именно от Вадима – еще в девятом классе, в другой жизни, тысячу лет назад. В тот самый теплый и веселый апрельский вечер, когда в ответ на ее внезапную, полушутливую, почти случайную фразу, брошенную после уроков, Вадим кивнул и сказал что-то в духе: «Да, я тоже был бы не против с тобой встречаться».