Читать книгу: «Тайна Роксколла», страница 3

Глава 2
Жесткие вещества

Лиси почувствовала, как ее лица коснулся солнечный лучик. Мир через сомкнутые веки казался золотистоалым. Солнце редко выглядывало в Излучинске. В основном, чтобы поддерживать жизнь в городе, погодные установки нагоняли тучи, потому редким ясным дням жители радовались. Лиси так и подмывало вскочить с постели и выглянуть в окно. Но она боялась разомкнуть веки. Открыть глаза означало проснуться. А проснуться – значит разгребать все то, что ты успела начудить вчера.

Так она и лежала, не зная, сколько прошло времени: минута-две или, может быть, час. Вдруг рядом кто-то громко крякнул и заскрипел.

Лиси в испуге открыла глаза и тотчас увидела отца. Видимо, он уже давно сидел в ее рабочем кресле, подлокотники сдавили его тучные бока, и высвободиться бесшумно из этих тисков он не смог.

– Я разбудил тебя? – спросил он.

– Нет, я просто дремала, – сказала Лиси, пряча лицо под край одеяла. – Как кулинарные курсы?

Отец оставил попытки выбраться из кресла.

– Все хорошо. Еще рано, у нас есть время поговорить. Багира прислала сообщение. По ее словам, ты вчера сбежала с занятий. Тебе стало плохо?

Лиси и вовсе нырнула с головой под одеяло.

– Нет, пап. Все хорошо, правда, – простонала она.

– Что случилось?

Лиси не видела смысла лгать ему. Она любила отца, а он умел поддержать ее даже в самые трудные минуты. Рано или поздно он вытянет из нее вкрадчивыми и тактичными расспросами все что угодно.

– Кас выбрал Багиру, – выдохнула Лиси, все-таки выглядывая на свет. – И еще этот проклятый тест! Я все завалила, расстроилась и… Если честно, не вижу смысла возвращаться в школу.

Отец улыбнулся.

– Смысл всегда есть, Лиси. Мне очень жаль, что Кас не выбрал тебя. Но, признаться, я мало знаю пар, у которых сложились отношения с первого взгляда, так сказать. Взять меня с твоей мамой. Она два года волочилась за мной! Да еще и выстроила такую интригу!

– Мама бегала за тобой? – с сомнением спросила Лиси. Ее мать пропала без вести вскоре после того, как Лиси родилась. Лиси знала лишь то, что мама участвовала в эксперименте в «Роксколле», но всякий раз, когда она решалась задать отцу прямые вопросы об этом, тот жутко расстраивался. Зато он охотно показывал фотографии. Судя по ним, это за мамой поклонники бегали толпами.

– Между прочим, я был очень видным мужчиной!

– Дядя Петя, вы и сейчас очень видный мужчина, – вмешался Беня. Маленький пудель-ассист, лежавший в отключке в ногах у Лиси, активировался согласно протоколу ровно в семь утра. Как белое облако, он снизошел на пол и потопал к креслу, где сидел отец. – Ваши габариты и вес, который превышает норму в два раза, не соответствуют современным представлениям о здоровье и красоте. Вас сложно не заметить.

– Вот язва, разболтался! – нахмурился отец. – Ты опять подкрутила его социальные настройки?

– Не только социальные, – сказала Лиси, глядя, как голова ассиста откидывается и из нее выдвигается телескопическая отвертка. Заводить собственного ассиста папа отказывался, сколько бы Лиси его ни уговаривала. Он, как и большинство граждан Излучинска, довольствовался функционалом своего хроно. А ведь отец часто где-нибудь застревает, так что Лиси доработала Беню, чтобы тот помог отцу, если ее не будет рядом. Сейчас пудель-отвертка занялся подлокотниками кресла.

Самой же Лиси не хватало ни хроно, ни приложений-органайзеров. Потому она снабдила Беню самым мощным процессором и отдала в его ведение все остальные свои устройства. Где бы она ни находилась, Беня везде был с ней, даже если его белая пушистая оболочка пылилась под кроватью.

– Беня, ты сбил весь настрой на доверительную беседу, – сокрушенно покачал головой отец и поглядел на Лиси. – Я лишь хотел сказать, что надо держать хвост пистолетом, Лиси. Сегодня ты не видишь смысла идти в школу, а завтра тебе будет казаться, что… Ох, спасибо, Беня!

Один из подлокотников поддался, и отец смог выбраться из кресла.

– Я поняла, пап. Сейчас встану. У нас есть яблоки? Или что-нибудь с твоих курсов?

– Нет, к сожалению, нет. Но я приготовлю тебе глазунью, идет?

Лиси кивнула, и отец уже почти вышел из комнаты, как вдруг обернулся и добавил:

– Ты ведь не забываешь пить «Ноодон»? С ним легче?

– Да, с ним легче.

Отец закрыл за собой дверь, а Лиси будто парализовало. Жили они небогато, но почти всегда отец умудрялся доставать настоящую еду. Он не работал, как и большинство горожан, а социальное пособие было не то чтобы королевским. Потеря целого пузырька «Ноодона» сильно ударит по карману отца.

«Я должна вернуть таблетки», – сказала себе Лиси, откидывая одеяло.

Пока Беня приходил в себя, втягивая отвертку под обманчиво пушистый корпус, Лиси пришлось вручную открывать Хранилище. На первый взгляд ее комната казалась обычной: лишь стол, ворсистый ковер, кровать и рабочий стул, теперь без подлокотника. Но в шкафу – в Хранилище – таился целый мир.

Лиси нырнула в ряды вешалок и полок, прошла пару шагов между стеллажом с книгами и полкой с кистями и красками, которыми пользовалась когда-то ее мать. Все вещи из своей комнаты Лиси спрятала сюда. Хаос, когда он распространялся за пределы Хранилища, пугал ее. Поэтому даже маленький розовый комод с нижним бельем был здесь. Лиси охапкой выгребла вещи из нижнего ящика и, извернувшись, нащупала в самом дальнем уголке пару маленьких капсул.

Их Лиси запрятала на черный день еще до того, как начала принимать более сильный «Ноодон». Черный день настал, вот только теперь Лиси не могла припомнить, вышел ли у этих таблеток срок годности. Она загибала пальцы, прикидывая. И где-то на задворках сознания тлело воспоминание (настоящее или выдуманное?) о том, что вроде как со временем таблетка просто теряет свои свойства и вреда никакого причинить не может.

«Ну что со мной случится в худшем случае? Отравление? – раздумывала Лиси. – Отец вызовет скорую, меня откачают. Страховка это покроет. А если выпью ее сейчас и таблетка подействует, то до вечера успею вернуть пузырек без всяких драм».

Капсулы, которые Лиси взвешивала на руке, значили больше, чем выбор между реальностью и миром грез.

– Лиситея! Господин Каспер отметил 90 % вероятности посетить вас перед школой. – Беня уже топал в глубины Хранилища. – Напоминаю, его социальный балл резко понизился. Я бы рекомендовал воздержаться от взаимодействий.

– Да заткнись ты.

Она позволила ярости, вскипевшей в мгновенье ока, вырваться из лабиринта нейронных связей. Лиси наслаждалась этим – ее гормональный фон, как у любого подростка, еще не пришел в норму, и порой Лиси перегибала палку. Но она любила свои эмоции – не только положительные, но даже страх и обиду, боль и гнев.

Есть два варианта: первый – принимать таблетки, и тогда ее руки будут ходить ходуном, а потом и плечи, и все тело, и главное – самая интересная, эмоциональная часть ее жизни будет похоронена; второй – не принимать таблетки, жить полутенью своих несвершившихся достижений, перестать мыслить и путаться в самых простых задачах. Но зато чувствовать. Да, в основном разочарование и смятение.

«Прими таблетку».

Лиси уже не хотелось ничего, только лечь и глядеть в потолок. Наплевать, что снаружи бушует жизнь и светит солнце – ей все равно. Нет смысла бороться ни за друзей, ни за любовь, ни даже за хорошие оценки. Потому что с ее особенностями никакого будущего быть не может.

«Просто прими таблетку».

Как только Лиси окончит школу, ее связь с Каспером и Багирой прервется. Она не поступит в университет даже с лучшими оценками – ее отсеют на первом же этапе когнитивного тестирования, точно такого же, какое провел новый профессор.

«Прими таблетку, и эти мысли уйдут».

Ее не ждет ни интересная работа, ни новые знакомства. Она никогда не увидит Киберики или Розанды, где, по слухам, раз в пару-тройку лет выдается такая погода, что можно купаться в море.

Зеленые капсулы будто светились в темноте.

Мыслить или чувствовать?

– Лиситея, это очень старая таблетка.

Лиси и не заметила, как Беня уселся у ее ног. Она поглядела вниз, ассист напоминал одновременно и живого пса, и игрушку. Отец рассказывал, что живых пуделей, которых было полным-полно в городах до Эвакуации, невозможно было отличить от игрушечных, если они сидели неподвижно.

– Не стоит это пить. Боюсь, эффект может быть непредсказуемым.

Лиси была не готова к непредсказуемым эффектам, но не хотела больше молчать и хлопать глазами, когда ей грубят в поездах. Или когда лучшие подруги уводят… лучших друзей. Лиси страстно желала жить и мыслить без заглушек и вязкой пелены в голове.

Она проглотила таблетку. Снова поглядела на Беню и задумалась. Пытался ли он заставить ее отказаться от просроченного лекарства или, напротив, просчитав риски, подзуживал принять его?

* * *

Уже через несколько часов стало ясно, что Беня пытался уберечь ее.

Лиси начала подозревать неладное еще в поезде, когда ей пришлось дважды за время пути сбегать в туалет. «Съела чего-то не того?» – удивился Кас.

Теперь, не успели уроки начаться, Лиси сидела в туалете уже в четвертый раз с момента пробуждения и исторгала из себя невероятный поток мочи.

«Мне кажется, мне кажется, – уговаривала себя Лиси. Частенько бывало, что время растягивалось в ее голове, и она привыкла не доверять своему восприятию. – Не может быть во мне столько жидкости».

Но тут ручку кабинки подергали.

– Скоро там?

Лиси не ответила. Сердце у нее стучало как бешеное, и в такт ему в голове билась мысль: «Полиурия. Полиурия. Полиурия». Когда Лиси выскочила из кабинки, она саданула дверью свою одноклассницу.

– Эй! – возмутилась было та, но потом вдруг спросила: – Лиси? Ты чего такая бледная? Ты в порядке?

Лиси даже не могла вспомнить, как зовут эту девочку – ее круг общения замыкался на Касе и Багире (как ни странно, чем меньше круг общения, тем безопаснее копить соцбаллы), – и оттого вдвойне неловко было просить ее о помощи.

– Нет. Отведи меня к Касу, пожалуйста, – сказала она, хватая ртом воздух. Перед глазами вились кружева черных пятен.

Остальное было как в тумане. Лиси задыхалась, грудь сдавило, и вот она уже стоит перед Касом. Тот, как назло, в окружении других парней.

– Что случилось?

«Я умираю», – хотела сказать Лиси, но вместо этого выдала:

– Я пописала.

Парни вокруг прыснули со смеху.

– Лис-лис, тебе не надо мне об этом докладывать. – Кас смутился и наклонился к ней. – Что с тобой?

Лиси вдруг почувствовала что-то холодное спиной и поздно сообразила, что уже сидит на полу, привалившись к стене. Она показала четыре пальца, пытаясь объяснить суть проблемы, чтобы ее отвели в медпункт или… Лиси провела руками по внутренней стороне бедер – штаны вроде сухие. Демонически громкий хохот докатился до нее как маслянистая волна, лизнувшая береговой песок. Может, она ширинку не застегнула? Или они смеются просто над ней?

Лиси поняла, что что-то говорит, но звуки выходят нечеткими. Она вытянула ладонь, показывая Касу четыре пальца. В голове звенело.

– Чего ты только с этой психичкой носишься? – на удивление отчетливо расслышала Лиси.

Сквозь черную пелену, почти полностью застлавшую ее глаза, Лиси разглядела, что кто-то оттолкнул Каса и навис прямо над ней.

Нет. Неужели как в тот раз? Ее изобьют? Прямо здесь? Но школа, камеры, соцбаллы! Тугой обруч будто сжал грудь и голову Лиси. Она закрылась руками, готовая закричать.

– Что четыре? – спросил чей-то голос. – Ты пописала четыре раза?

– Да, – сказала Лиси.

– С утра?

– Да.

– У тебя диабет?

– Да.

– Нет у нее диабета, – послышался глухой голос Каса.

– Побочки! – возразила Лиси. – Полиурия.

– Разойдитесь, вы мешаете, – велел незнакомец окружающим. – Слушай меня, – снова обратился он к Лиси. – Полиурия, конечно, симптом диабета. И риск диабета при приеме всяких жестких веществ есть. Но не у тебя, не в твоем возрасте, не в этом районе. И до комы тебе далеко. Ты не умираешь, слышишь? Давай-ка подыши со мной. Только не торопись.

Лиси дышала, как ей велел незнакомец. Было глупо, но как только ей удалось успокоить дыхание, боль в груди отпустила и в глазах прояснилось. Перед ней на корточках сидел черноволосый парень, из-под воротничка формы выглядывала яркая татуировка. Лиси его лицо показалось странно знакомым. Она даже подумала, что он ей чудится, ведь ни одного ученика с татуировкой, тем более на шее, в «Аврору» бы не взяли. Тут подошла мадам Мятная и развеяла часть сомнений.

– Шона! – Лиси подумала поначалу, что директриса выругалась, но потом сообразила, что так мадам Мятная обратилась к парню с татуировкой. – Что тут происходит? Лиси, тебе плохо?

– Паническая атака, – сказал парень с татуировкой, поднимаясь.

– Не сомневаюсь в вашем умении ставить диагнозы, но я лучше отведу ее в медкапсулу, – хмыкнула мадам Мятная. – Лиси, ты можешь идти?

Мышцы у Лиси задеревенели, она чувствовала себя не грациознее жука, перевернутого на спину, и директрисе пришлось бы поднапрячься, чтобы поставить Лиси на ноги. Помог Кас: он подхватил Лиси с другого бока. Помощь окружающих резко окрасилась в тона жалости. Лиси чувствовала себя униженной. Особенно, когда потянулась бессильными пальцами к безымянной девочке, чтобы забрать свой рюкзак, а затем уронила его ей же на ногу. Девочка никак не отреагировала, даже не скривилась от боли, просто отпрянула. Все отступали от них, как от чумных.

Не в этом возрасте и не в этом районе можно быть больным, неуклюжим, слабым. Стоит раз получить негласное клеймо неблагополучной, общество исторгнет тебя из своего чрева как токсичный продукт.

В директорской, когда мадам Мятная закрыла рассохшуюся дубовую дверь, Лиси разрыдалась и долго сидела, закрыв лицо руками: «Решила, блин, мыслить без вязкой пелены. Тьфу, дура!»

Когда она успокоилась и все же рискнула взглянуть на директрису, та покручивалась в кресле и пристально смотрела на Лиси.

– Давно к твоим симптомам прибавились панические атаки? – спросила она мягким бессильным голосом, который так пугал Лиси. Ей нравилось думать о директрисе как о жесткой мегере, авторитетной и безоговорочно сильной. И хоть такой костюм сел бы на директрису как влитой, порой она являла миру совсем неожиданные качества. Особенно Лиси боялась, что однажды мадам Мятная покажет свою слабость. Тогда уж точно весь мир рухнет.

– Тут и медкапсулы никакой не надо, Шона прав, – сказала мадам Мятная, постучав пальцем по столу. – Когда он прошел вступительные тесты, я немало удивилась: этот парень стоит вас с Каспером и Багирой вместе взятых.

– Шона? – Лиси утерла рукавом формы лицо. Она надеялась, что мадам Мятная купится на ее интерес к новенькому и не станет продолжать разговор о симптомах. Но тут директриса поставила на стол пузырек с зелеными таблетками.

– Профессор Тайгин – неспроста профессор. Он понял, что это, и сказал, что сразу попытался вернуть их тебе. Твоя ложь его огорчила – глупо так врать, если твоя фамилия написана на этикетке.

Лиси потянулась к пузырьку. Мадам Мятная наклонилась, уперевшись ладонями в стол, и заглянула Лиси в лицо.

– Та Лиси Пуделькова, которую знала я, могла сплести грандиозную паутину лжи. Например, чтобы сбежать с Багирой в Междустенье под предлогом открытия мастерской по ремонту роботов. Заметь, и я, и твой отец этому поверили! Или тот случай на Новый год, когда все ассисты в нашем доме стали синхронно распевать похабные песенки. Ты с ходу привела дюжину аргументов в свое оправдание. И весь дом поверил. Я, конечно, должна порицать тебя за ложь. Но случай с Тайгиным, согласись, серьезное снижение планки.

– Вы прекрасно знаете, что теперь мне сложно приводить какие-либо аргументы, – сказала Лиси, касаясь пальцами пузырька. Вроде бы она его хотела. А на самом деле?

– Ты теряешь себя, Лиситея. Твой отец рассказал, как ты провела лето. Тебе семнадцать. Глупо давать жизни проходить мимо лишь из-за того, что ты думаешь, что как-то не так выглядишь. Багире тебя очень не хватало.

– Не хочу это слушать, – отрезала Лиси. Мадам Мятная предлагала Лиси отправиться на лето в Киберику вместе с Багирой. Оплатить все расходы. Лиси не понимала, чем она заслужила такие привилегии.

– Хорошо. Тогда я прошу тебя об одном: пойди и поговори с профессором Тайгиным. Он очень расстроился из-за всего случившегося.

– Мне что с того, что он расстроился?

Мадам Мятная покачала головой.

– Сначала Касперу списали слишком много баллов из-за их столкновения, потом ты не взяла таблетки. Если бы Система заметила, что он подобрал не свое на перроне, это могло бы расцениваться как кража. Знаешь, если на него повесят еще одно серьезное обвинение, его могут отправить на Утилизацию.

Багира и мадам Мятная жили этажом выше, и все детство, сколько Лиси себя помнила, отец мотался к ним за советом и помощью. Мадам Мятная научила Лиси считать: сначала на пальцах, потом на палочках, поразительно быстро они перешли к закону больших чисел. Это мадам Мятная объяснила, что такое месячные, научила сворачивать провода, чтобы они не путались, и первой заметила, как поведение Лиси изменилось. Прием психотерапевта, на котором Лиси диагностировали раннюю стадию болезни, устроила тоже она. Во сколько ей это обошлось – Лиси даже думать боялась. При всем этом Лиси никогда не считала мадам Мятную кем-то вроде крестной матери и не могла сказать: «Она мне как мать».

Но это не отменяло того факта, что мадам Мятная прекрасно знала, как надавить Лиси на болевую точку.

– Ты бы хотела, чтобы человека утилизировали из-за твоей лжи, Лиси?

* * *

На большой перемене, радуясь возможности сбежать от одноклассников, которые, несомненно, начали обсасывать случившееся утром, Лиси поспешила в лабораторию Тайгина.

Профессору выделили небольшую комнатку на подземном уровне, и Тайгин уже организовал свое пространство: приволок невесть откуда высокий стул с вращающимся сиденьем и, как волчок, крутился между двумя рабочими столами – один с допотопным ноутбуком, другой завален рукописными тетрадями. На обоих стояли кружки с недопитым кофе, они были из одного сервиза, все расписанные шуньтенскими драконами. В комнате витал густой аромат настоящего кофе. Старый кофейник был на угловом столике рядом с чахлой елочкой в горшке. Судя по надписи, елочку звали Тома.

Лиси немного постояла в дверях, боясь отвлечь профессора от работы.

– Михаил Геннадьевич, можно? – Она постучала по дверному косяку.

– А, Лиситея! Конечно, проходи. – Он сложил в ровную стопку несколько тетрадей, освобождая поверхность стола. Лиси села за него. – У меня тут несколько старых проектов, нужно поскорее их оцифровать…

– Я хотела извиниться за то, что наврала про таблетки. Мадам Мятная, м-м-м, то есть директриса, уже вернула мне пузырек. Спасибо, что подобрали, мне они и вправду очень нужны.

Тайгин, до того слушавший вполуха, вбил что-то на своем ноутбуке и крутанулся к Лиси.

– Вообще-то у меня к тебе есть несколько вопросов. Не возражаешь?

Лиси неуверенно кивнула, сердце снова учащенно забилось – чего он хочет-то?

– «Ноодон» – довольно сильное средство. И если его тебе выписали, то диагноз должен быть довольно серьезным. Я не ошибусь, если предположу, что это… я вынужден признаться, что не слишком силен в современных болезнях. Раньше это называли синдромом Пятницкого – Шелли, или просто «трясучкой», в основном из-за побочных эффектов лечения. Без приема лекарств у тебя случаются приступы тревожности по малейшему поводу, ухудшаются когнитивные способности и концентрация внимания.

– Порой настолько, что я не могу отличить единицу от нуля, – призналась Лиси. Выходит, раз сторонний человек так легко мог догадаться, несмотря на все ее усилия, то и впрямь скрывать нет смысла. Но к глазам все равно подступили слезы.

Тайгин не выказал никакой реакции. Наверное, потому, что и на нем самом стояло клеймо «неблагополучный».

– Не подумай, я не стал расспрашивать директрису – думаю, это дело только между вами. Но насколько я понял, диагноз поставлен полтора года назад. И все это время ты училась здесь, в «Авроре», и принимала «Ноодон», чтобы поддерживать когнитивные способности?

Лиси кивнула, Тайгин продолжил:

– Я взял на себя смелость заглянуть в твой профайл. У тебя очень хорошая успеваемость, ты понимаешь это?

– Ваш когнитивный тест я не прошла.

– Не прошла, но в твоем случае он ни о чем не говорит, – признал Тайгин. – Твои лекарства имеют накопительный эффект. Если бы ты пропустила одну-две таблетки, такого снижения когнитивных способностей не случилось бы. Ты не принимала их длительное время. Все лето, я прав?

Лиси снова кивнула, чувствуя, как внутри растет беспокойство.

– Почему, позволь спросить?

– Побочные эффекты. Месяц или два я могу принимать их без видимых последствий. Но потом меня начинает колошматить, как… как… – Лиси пыталась подобрать сравнение, но не смогла. Она почувствовала, как по щекам потекли горячие слезы. – Извините.

– Тремор, ясно. Он тебя сильно беспокоит, – покачал головой Тайгин. – Но ты говоришь, что спокойно пережила лето без таблеток?

– Зачем вы все это спрашиваете?

– Извини мое любопытство. Просто это весьма нетипично с твоим заболеванием. Я о твоей успеваемости. Я и представить не могу, чего тебе это стоит. Даже с «Ноодоном» твоя психика не должна – не может – выдерживать те нагрузки, которые предполагает обучение в «Авроре». А ты выдерживаешь.

Лиси до сих пор не слишком понимала, что происходит, но поблагодарила Тайгина.

– Если твой врач прописал тебе «Ноодон», ты должна его принимать. Побочные эффекты, конечно, ужасны. Но твоя задача – поддерживать работу мозга, пока не изобрели новое лекарство, с менее выраженным побочным действием. Я видел пару статей – такие лекарства уже есть, они тестируются и скоро появятся на рынке. Просто жди. И не унывай, хорошо?

– Хорошо, – сказала Лиси, утерев слезы. Она чувствовала себя глупо, из-за того что разрыдалась перед ним на ровном месте.

Профессору хотелось верить на слово, но она знала, что болезнь будет только прогрессировать, а таблетки с каждым днем помогать все меньше. Сначала она пропьет «Ноодон», потом еще более сильное лекарство. Потом еще одно. Но когда-нибудь круг прервется. Однажды она окончательно потеряет контроль над собой.

Ей бы уйти поскорее, но все же в дверях Лиси остановилась и спросила:

– А как вы узнали мое имя?

– Что, прости? – Тайгин снова оторвался от своего ноутбука и похлопал глазами, как ребенок, только что попавший в новую реальность.

– После первой лекции. Вы подозвали меня по имени, хотя перекличку не проводили. На пузырьке только фамилия и инициалы. Откуда вы узнали, как меня зовут?

Тайгин тепло улыбнулся.

– О, я просто догадался. Видишь ли, ты очень похожа на маму, а я имел счастье познакомиться с ней.