Читать книгу: «Темнейший. Том I», страница 2

3.КОТЁЛ

И тогда началась жестокая мясорубка. Отряд Эрна ворвался во двор, его люди бежали к воротам, закалывая на пути всех, кто помогал гарнизону оборонять имение. Командир Орманд видел приближающихся головорезов. Но с участка над воротами не отступал. Иначе за стены имения прорвались бы и оборванцы-крестьяне, атаки которых дружинники успешно отражали градом стрел и булыжников. Никто из крестьян так и не забрался по лестницам выше середины. Воители стреляли метко, а у бунтующих оборванцев не было доспехов и щитов, чтобы спастись.

Орманд отправил Некраса и Есения с парой дружинников по скрытым коридорам – к залам, где укрывались женщины и дети. Нужно было спасать их. Уходить по скрытым подземным ходам за стены. Гарнизон падёт. Но немного времени выиграет, отвлечёт на себя внимание. Орманд намеревался возглавлять остатки дружины до самого конца. Утянуть как можно больше бунтующих ублюдков за собой…

Крестьяне с каждой волной атаковали стену всё неохотнее. Под штурмовыми лестницами стремительно росли горы трупов. Горы истошно визжащих раненных. Их атака захлёбывалась. Бунтующих ошарашило кровавое зрелище, кровавая баня. Крестьяне даже не представляли себе до этого момента, что такое – штурм стен…

Малютка-Камил тоже не представлял. Его трясло от ужаса. Нужно было слезать с башни, уходить к залам. Нужно было бежать.

Последнее, что он увидел – как крестьяне убегали назад, к своему лагерю. На них орали оставленные Эрном командиры, пытались отправить тех обратно – ведь шайка-то уже прорвалась за стены! Нужно было потерпеть ещё чуть-чуть, пока они перебьют мизерный гарнизон, откроют ворота! Командиры показательно зарубили парочку дезертиров. Но пыл бунтовщиков остудил ледяной страх. Идти в безнадёжную атаку они хотели меньше всего, а стены поместья казались куда опасней командиров… Может, теперь Орманд сможет разбить шайку? Проверять Камил не решился. Он бежал по длинным коридорам к залам, поскуливая от ужаса.

Тогда-то к нему навстречу и выбежала одна из молодых служанок – Дарья.

– О, Боже! Вот вы где, Камил! – воскликнула она, схватила его за руку и потащила… в обратном от залов направлении. – Там небезопасно! Бежим! В залы ворвались бунтовщики…

На душе стало как-то холодно и темно. Если в залы ворвались бунтовщики, то что же сталось с его матушкой, с братом-Аркашей? А что с отцом и Есением? Он спросил служанку.

– Их всех схватили, – служанка чертовски боялась, и этот страх перекидывался на Камила. – Ваш отец и старший брат пытались всех спасти. Но разбойников больше…

Служанка бежала, сама не зная куда. Подземелий она не знала. Камил пытался её убедить – повернуть обратно. Там, неподалёку от залов, находились входы в запутанные подвалы. Там – их шанс на спасение. Но служанка не хотела поворачивать назад. Она боялась. И плохо соображала. Она думала, что может ещё найти дружинников. Что они её точно спасут…

Отступившие крестьяне испортили Эрну все планы. Получилось так, что дружинников на стене было лишь немного меньше, чем пехотинцев в шайке, пробравшейся в поместье со стороны обрыва. На стену по оставленным верёвкам следом за шайкой карабкались ещё полтора десятка арбалетчиков. Но когда те подоспели, создав хороший перевес – крестьяне стену уже не штурмовали. А дружина Орманда приготовилась к новому бою, обстреливая наёмников издалека. Подойти к дружине без потерь – нельзя. Слишком многие погибнут. Поэтому Эрн решил не спешить с этим. И вторгнулся в покои барона… Он носом чуял – где-то там прячутся беззащитные.

В это же время Некрас и Есений с двумя дружинниками выводили женщин и детей из залов. Едва люди увидели в другом конце коридора разъярённых бойцов Эрна – началась паника, давка. Дружинники пали первыми. А Некрас и Есений быстро сдались – воли к сопротивлению у них не было, как и бойцовского характера. Барона и его наследника побили и вытащили во двор. За ними выволокли жену-матушку – Хельгу, хнычущего Аркашу-младшего. И ещё несколько служанок, для демонстрации. Эрн потребовал у дружинников на стене сдаться.

Именно в этот момент Камил и Дарья выглянули во двор. Они подошли к стене, на которой оборонялась дружина Орманда.

Ту бесконечную и полную ужаса минуту Камил не забудет никогда…

Эрн крикнул дружинникам, что поместье теперь принадлежит ему. Что все будут наказаны за неповиновение. Особенно Эрн злился на Некраса. Поэтому матушку-Хельгу сначала раздели догола, а потом подвели к брошенному котлу с кипящим маслом.

И идиотка Дарья не додумалась закрыть ребёнку глаза, всё с ужасом причитая, что она пропала и всё пропало, что все они умрут ужасными смертями, так и не выбравшись из западни…

Хельгу бросили в котёл. А обратно выбраться не давали копьями – матушка сначала напарывалась на них, боясь кипятка куда больше острых наконечников, а потом шлёпнулась в котёл и больше не вставала. Болтыхалась. И визжала, хрипела. Ужасная смерть. А что отец?

Некрас смотрел на всё это и дрожал. По ногам его текли ручьи. Он язык проглотил. Жалкое зрелище…

Эрн упивался местью. Тогда он мстил за своего дорогого друга, которого убил Орманд во время набега на лагерь. Эрн сказал, что отца Камила насадят на вертел и зажарят над костром, как свинью, чтобы было чем накормить голодных крестьян; и что всем дружинникам следует сдаться. Иначе – пленных запытают. В случае сдачи – смерть будет быстрой и милосердной. Всего лишь голова с плеч…

И тогда он схватил Аркашу. И принялся пилить шею прямо перед отцом, наслаждаясь собственной безнаказанностью… Камил сам отвёл глаза, не в силах больше смотреть. Некрас должен был умереть в самую последнюю очередь – наблюдая смерти своих близких, очевидно.

Орманд рычал от ярости. Он отправил всю дружину в атаку, покинув выгодные позиции. Эта атака должна была оказаться последней для него… если бы старый волк не приметил Камила и Дарью за углом у стены. Это остудило ярость Орманда.

Ещё был шанс. Ещё была возможность за всех отомстить. Они проиграли эту битву. Но война не будет проиграна, пока жив Камил.

Дружина ринулась в атаку, под град арбалетных болтов, прикрываясь щитами.

А командир Орманд позвал за собой Мямлю и Ларса – лучших из оставшихся в живых. Вместе они бросились через коридоры. Громила Мямля взвалил на своё могучее плечо Камила, придерживал его левой рукой, а правой размахивал молотом, разбивая в щепки щиты встречающихся на пути наёмников. Юркий Ларс ломал топором черепушки врагов, фехтуя им, словно циркач; а Орманд рычал так свирепо, что вторженцы терялись, замирали, как мыши перед змеёй, и командир сшибал их своим щитом, прочищая дорогу…

Так они пробились к подвалам. Спустились вниз по тёмным лестницам. Кажется, никто не преследовал беглецов – шайка была увлечена битвой с дружиной.

Стены запутанных подвалов дружинники освещали светом факелов.

Здесь Орманд шёл аккуратно, постоянно озираясь, пребывая в полной готовности.

Тогда Камилу показалось, что старый волк здесь опасается не шагающих по их пятам разбойников, а чего-то иного.

– Чёртовы старые развалины! – рычал он, явно нервничая. Неужели, темноты боится??

Тогда Камилу даже пришлось подсказать путь-дорогу к тоннелю под стенами. Он-то лазил по этим подземельям всё своё детство. Знал практически всё, кроме некоторых загадочных комнат в самой глубине. Комнаты были заперты наглухо, старыми, проржавевшими и покрытыми лохмотьями паутины воротами. Что скрывалось в тех комнатах – Камил не знал. Он так и не смог в них проникнуть, как бы ни пытался. Не знал этого и старший брат Есений, всё своё время проводивший за древними книгами. А Орманд сторонился этих врат. Проходил мимо них в легко читаемом на его лице ужасе. Что же могло так пугать матёрого вояку, служившего роду Миробоичей всю свою жизнь?…

Камил задал бы этот вопрос командиру, если бы не был окутан страхом сам. Его маму убили, братика Аркашу – зарезали. В душе мальчика что-то безвозвратно надломилось…

А потом из темноты позади них послышались шаги. Кто-то шёл следом и не отставал. Орманд тем сильнее пугался, злился, торопил соратников. Шаги были человеческие. Шумное дыхание. Командир дружины решил остановиться лишь когда услышал девичий плач. И знакомый голос. Это было не то, о чём он подумал. И даже не разбойники.

Из темноты вынырнул Есений. С красавицей Жанной, которую вёл под руку. Увидеть здесь дружинников для него было так же неожиданно. Его лицо посветлело, когда он увидел своего брата…

– Небеса!.. Как тебе удалось вырваться?! – удивился Орманд.

– Дружина… – только и ответил Есений, переводя дух. Бегать в доспехах с непривычки было тяжко.

– Как билась дружина? Расскажи мне! – потребовал Орманд, схватив Есения за плечи. Он всей душой сожалел, что не пал вместе с боевыми товарищами, со своими братьями по стали.

– Дружина билась отчаянно, – ответил Есений. – Они добрались до шайки стремительно. Арбалетные болты стрелков их не остановили… щиты их были крепки. Они ворвались в ряды наёмников… Так стремительно, что Эрн не успел нас всех прикончить… Тогда нас и спасли. Дали нам время, чтобы убежать…

– А как же твой отец?!

– Отец был слишком близко к Эрну… – поник Есений.

– Вот чёрт… А остальные?!

– Остальные отстали от нас… Кажется, их догнали люди из шайки…

Жанна плакала. Она едва ли снова не угодила в лапы бунтовщиков.

– Всё же небеса к нам благосклонны, – заметил Ларс. – Такая безнадёжная битва, но всё же…

– Когда доберёмся до Перевала – тогда и будем делать выводы! – рявкнул Орманд. – А пока – ни слова об удаче! Удача – хуже последней шлюхи из имперской Дельты!

С каменных стен низкого тоннеля сочилась вода. Столетия назад предки Камила пробили этот ход, чтобы всегда иметь возможность уйти из под осады. О выходе знали только старшие мужи – и Камил, потому как всё здесь облазил. Командир лишь слышал о лазейке. Но не знал, где именно она находится. И не знал, куда тоннель их всех выведет…

Выход оказался завален камнями. Некоторое время они разгребали завал. Потом выбрались наружу. Тоннель выводил в густой лес на другом берегу быстрой речки. О неприметности выхода явно позаботились, посадив вокруг густой и колючий кустарник – вряд ли кто захотел бы в него влезать без надобности…

Камил взглянул на стены родового гнезда, через просветы между деревьями. Врата открыли. Смерды, вооружённые вилами и рогатинами, заходили в поместье. Были слышны крики пленённых женщин…

– Идём! – Орманд подтолкнул остальных. – Не время глазеть. Мы проиграли. Но мы ещё живы. И способны отомстить.

План у командира Орманда был прост, как пшённая каша. Он намеревался отвести наследников барона в крепость Серебрянный Перевал, к их тётушке Анне. И договориться с князем Искро о войске. Орманд бы поведал князю о слабых местах в обороне имения – и тогда бы получилось обойтись без больших потерь – ведь всё равно бунтовщиков придётся выбивать. Как бы Искро не хотел отсиживаться на месте… пока единственная крепость на юге захвачена восставшими – весь юг обречён на разорение. Эрн не остановится на достигнутом. После такого успеха, бунт охватит весь юг. Армия ублюдка разрастётся, пополнится уверившими в победу голодными крестьянами. А там и до Серебряного Перевала недалеко…

– Будь я на месте Эрна, – рычал Орманд. – Я бы так и сделал! Помяните моё слово – так и будет! Хорошо только, что сейчас Эрн вряд ли пойдёт на север, по нашим пятам. На севере – укреплённый Приозёрный Монастырь. Последняя преграда, отделяющая замок князя Искро от бунта. У Эрна нет сил противостоять монастырскому войску. Пока что нет… Эх, князь Искро, чёрт бы его побрал! Не разори он наше имение Долгом – этот бунт затух бы, как свеча от дуновения ветра! Но сейчас – восстание разразится… Ой и разразится!

Они брели вдоль дороги, ведущей на север, опасаясь попасться даже случайным прохожим на глаза. Никто не должен их видеть. Шли, спрятавшись среди стволов деревьев, в осыпавшихся от осени кустарниках. Колючие ветры завывали. Наступала морозная ночь, пробирающая до костей, до дрожи. Тёплой одежды они с собой не взяли, а костры разводить в местных лесах было опасно. Разбойничьих шаек в этих местах полно…

Спать нельзя. Вряд ли они тогда проснутся, как говорил Орманд. Нужно идти. Идти. И идти.

Пока они не добрались до монастыря – они в опасности.

Камил не плакал. Настолько огромным было горе.

Камил жаждал мести. В тот день он понял, что не хочет быть похожим на своего отца. Ни на малую долю! Миром правила сила и смелость. Мальчик решил, что будет делать всё для того, чтобы стать сильнее. Чтобы стать таким же отважным, как командир Орманд. И таким же сильным, как громила Мямля…

Визг матушки, заживо свариваемой в кипящем масле, ещё долго не выходил из его головы…

4.ДОРОГА

Они шли без остановок. Измотанные, голодные и замёрзшие. Шли всю ночь, сторонясь огней в чащобе. Шли утром, днём. Затаивались, едва приметив встречных путников. Под вечер совсем выбились из сил. И если старые вояки были неприхотливы, если для них такой поход не в новинку, то Есений, Жанна и Дарья совсем изнылись. Будто жалобы и стенания призовут к погоде – тепло, а к ужину – сочный шмат мяса…

Камил тоже ужасно устал. Но он твёрдо решил брать пример с дружинников. Полностью копировать их поведение, ведь только так, думал он, можно стать таким же храбрым и сильным. Поэтому шагал он молча, сердито хмурился, не отставал и был наготове.

Ларс собирал с кустов по пути орехи, срезал съедобные, но отвратительные на вкус коренья. Придворные воротили нос, плевались, а Камил послушно брал коренья, жевал, стараясь при этом не покривить лицом.

– Крепитесь, – сказал Орманд. – Чтобы совсем не растерять силы – нужно жрать! До Серебряного Перевала – неделя пути пешком.

Это был ужас. Целую неделю идти вот так по морозу, без еды… Но Орманд сказал, что самое главное – добраться до Приозёрного Монастыря. За ним швали в лесах поменьше – всё-таки там владения князя начинаются. Поэтому можно будет и по ночам спать, и жаркие костры разводить.

К вечеру Ларс настрелял из лука двух ворон и одну куницу. Мямля наломал хвороста – Камил ему в этом помог. Разожгли костёр, немного согрелись и нажарили мяса… Поначалу, конечно, носом вертели, но голод своё взял. Захотелось спать, но Орманд потащил всех дальше, мол, дым их мог выдать. Да и до монастыря оставалось совсем немного…

К стенам его они пришли посреди ночи. Монахи поначалу не хотели впускать гостей. Мало ли какое отребье из лесов пришло… Но услышав вести о бунте, о разорённом поместье, увидев богатые доспехи Есения, да и знакомые гербы на щитах дружинников – впустили. Угостили остатками со стола – даже скудная монашеская кухня пришлась оголодавшим по вкусу. Да отвели в тёплую спальню с камином и кроватями, где обычно останавливались проезжие купцы. Встретили их вполне гостеприимно. Ноги ныли, ноги истёрлись. Глаза закрывались…

Орманд рассказал монастырскому воеводе Брониславу всё, что знал о восставших. Они сошлись на мнении, что без княжеского войска восстание теперь не подавить. Воевода сказал, что стены монастыря крепки и выдержат долгую осаду. Что монахи не пропустят сброд, а если тот попытается обойти – будут бить по тылам, принуждая Эрна всё-таки взять монастырь в осаду. А ещё Бронислав отправил птицу с прошением – князю. Если Искро не любит Миробоичей, то пусть знает, что не только им нужна его помощь.

Денег у путников с собой оказалось мало. Есений обменял свой шлем, поножи и наручи на медвежьи шубы, палатку, и мешок сушёной рыбы, отловленной монахами в местных озёрах. Хоть Орманд отговаривал его от этого, уверяя, что за фамильные доспехи можно было купить половину деревни… Обменять выгоднее не получилось бы. Монахи роскошью и богатствами не отличались. Даже не получилось выторговать лошадей – конница тем нужна была самим. Монахи подарили лишь сверху крестики, в качестве оберегов.

Курам на смех.

Зато теперь путники были готовы к долгому переходу. И не погибнут по пути от простуды или червей, которыми кишели вороны…

В монастыре они отдохнули, отоспались – две ночи. А потом отправились дальше. С каждым днём всё холодало. Зима постепенно вступала в силу. Пошёл снег. Далёкие горные пики Хребтов побелели ещё сильней. Орманд рассказывал, что те высоченные горы невозможно пересечь. Что Хребты тянутся через весь мир и делят его на две части. Что существуют только два пути, ведущих на ту сторону света. И эти перевалы охраняются двумя крепостями: Серебрянным Перевалом – столицей Горной Дали, и Небесной Горой – столицей соседнего Лунного Герцогства, границу с которой и охранял род Миробоичей после распада царства. Могучего Царства, которому все эти огромные земли раньше и принадлежали… Был, конечно, ещё и путь через торговый город Сарагон, что далеко на юге, но там Хребты попросту заканчиваются и упираются в океан… Через эти крепости, получается, протягиваются важные торговые пути. А тот, кто владеет торговым путём – владеет и кучей золота. Так что князь Искро неплохо устроился…

Монастырские земли закончились. Начались личные владения князя. По ним, как говорил Орманд, они будут идти ещё пять дней…

Морозы теперь не были так страшны, как раньше. Отряд останавливался, переводил дух у костра и отогревался. Иногда удавалось подстрелить что-то съестное – на этот раз ловили только зайцев или уток. Есений сказал, что ворон и хищных зверей есть нельзя, что они переносят заразу – это он вычитал в книжках. Дружинники посмеялись, но спорить не стали – всё-таки барон, наследник. Да и сражался с ними на стене – считай уже и свой.

Камил спросил у брата о впечатлениях после битвы на стене. Есений рассказывал о тех событиях с ужасом, признавался, что ещё никогда так сильно не боялся. А Орманд похвалил его и сказал, что для новичка тот был очень неплох – даже продырявил парочку крестьян стрелами.

– А что боялся – это ничего! Все в своём первом бою – ссались. Даже я! Со временем пройдёт…

Есений же считал себя трусом и жалел, что не смог спасти отца. Но в тот момент он собой не владел. И бежал со всех ног, лишь прихватив за собой бедняжку Жанну.

Камил напрашивался на обучение бою на топорах. Ларс согласился давать мальчику уроки каждый день, после ужина перед ночлегом. По ночам дружинники караулили по очереди. И Камил тоже напрашивался помогать им в этом деле.

Мальчик договорился, что будет сторожить вместе с Ларсом – тот был не против. Ларс во время таких караулов тихим голосом рассказывал Камилу много историй из своего боевого прошлого. О том, что в лесах бродят не только разбойники. И о том, как ему доводилось видеть на таких же караулах в горной глуши – мерзенных чудовищ из темноты. Тогда дружине, в которой он служил, пришлось туго. Ларс вовремя поднял тревогу, воители быстро приготовились к бою, но в ту кошмарную ночь они потеряли многих, в попытках одолеть тварь.

– В этом мире много зла, Камил, – Ларс смотрел на далёкие звёзды. – И чтобы выжить, чтобы защитить своих близких – умело махать топором и быть отважным, конечно, очень полезно. Но недостаточно. Иногда от зла не спасают даже самые высокие стены. Сумеречные тени сжимают свои лапы на глотках самых могущественных правителей… И монашьи крестики, и даже божественные печати святых отцов – не помогают им избежать зла.

– А что тогда поможет защититься?

Ларс лишь пожал плечами.

– Только судьба.

Камил задумался. В таком мире было очень страшно жить! И что тогда делать, если даже стать верзилой – не выход?

– А если подружиться с этими сумеречными тенями? – спросил тогда мальчик. – Или самому стать злом!

Ларс внимательно глянул на своего маленького напарника, прищурился.

– Тогда сама жизнь утеряет вкус. И ценность. И смысла в таком отчаянном поступке будет мало… Люди – единственные светлые существа в этом мире. Они ими и должны постараться остаться. Изо всех сил, не смотря ни на что. Потому что нет никаких добрых ангелов, о которых любят рассказать святые отцы. Я их не видел. Зато я видел ангелоподобных чудовищ. Своими глазами. Я видел Зло. Однако, и добрых светлых людей я видел тоже… Они украшают этот серый мир. Без них было бы совсем худо…

Ларс зазывал на свои уроки владения топором и Есения. Однако старший брат делал это с неохотой и больше ныл, чем тренировался.

С каждым днём высокие горы становились всё ближе и ближе. Воздух – всё холодней и свежей. Лиственные деревья сменились хвойными.

Однажды через дорогу перед ними переходило кабанье семейство. Голодный Ларс тут же стрелой подранил кабаниху, которая затем бросилась на путников, в ярости защищая своих поросят. Но Ларс успел всадить в мчащуюся навстречу кабаниху почти с десяток стрел. Поэтому когда она добралась до них, ей для смерти хватило одного крепкого удара Мямли.

Дружинники радостно потёрли ладоши и тут же принялись свежевать тушу, разводить костёр. Гора мяса – праздник для живота. Жанна же, почему-то, тихо расплакалась. Что-то ей смерть этой кабанихи напомнила…

Есений пытался Жанну успокоить, весь путь он ухаживал за ней, словно бы исполняя последнюю волю своего отца. Но ухаживания эти для Жанны были будто противны, хоть она и не сопротивлялась…

В тот день путники первые за неделю достойно отожрались. До Серебряного Перевала они шли в приподнятом настроении…

Стены Серебряного Перевала были вдвое выше стен родового имения Миробоичей. И сам размах оказался приличнее – за этими стенами скрывался целый город.

– Такие стены нужны, чтобы удержать перевал, – пояснил Орманд. – Уж больно много претендентов на эту крепость. Торговый путь – приманка для жадных.

Через замок тянулся широкий тракт – с востока на запад, соединяющий две части света. По тракту брели охраняемые всадниками караваны. Мулы, лошади, гружёные тюками с товарами; воители и торговцы, сопровождающие караваны, как казалось Камилу, одевались странно. Другие земли – другие нравы.

Сам город не бедствовал. Князь Искро выжимал из своих баронов все ресурсы, стягивал сюда все богатства Горной Дали. Ведь гораздо безопаснее, если рядом с тобой живут сытые и довольные горожане. А что творится на окраинах – не так важно.

И всё же лучшие времена этого города канули в лету вместе с Царством. Раздор и война коснулись всех…

Главная улочка Перевала была богатой. Искусная каменная кладка, резные фасады из дерева. Но чем дальше от улочки – тем больше грязи, тем больше нищеты, вони и дерьма на обочинах…

Во дворец их не пустили. Сказали, что князь занят важными делами.

На ночлежку остались в дешёвой гостинице. Нужно было думать, где же раздобыть золотых…

Командир Орманд всё пытался достучаться до дворцовых холуев. Имя Миробоичей здесь ничего не значило. Князь Искро намеренно игнорировал их. Калил, злил. У него это получалось – Орманд впадал в бешенство.

– Сидят за стенами! – рычал он. – С такой гвардией! Прячутся, когда народу нужна помощь! Зато когда нужна дань – прибегают раньше времени! Шерсть на заднице плешивого пса – вот кто он!

И Есений пытался его успокоить – как бы кто не услышал таких речей, как бы командир не наговорил себе на виселицу. Искро ведь любил вешать. На площади у его дворца на специальных столбах висела коллекция из почти сотни предателей, коллекция врагов князя. Все, кто вставал на его пути, оказывались там, рано или поздно. В том числе там повесили и царского наследника – прямо в золотых доспехах. Благо, дедушки-Святомира там не было – его голову князь подарил Некрасу, поэтому вешать труп было не за что… Зато старые дружинники могли узнать в некоторых мертвецах – своих давних командиров. Трупы гнили, позвонки рассыпались – тогда мертвецы обрушивались к основаниям своих столбов. И оставались там лежать. Князь запрещал их убирать. Пусть хранится память…

Государь согласился их принять только через два дня. Оружие и доспехи свои пришлось припрятать в гостиной – Орманд не хотел отдавать своё добро гвардейцам, вряд ли бы те вернули всё обратно. Они вошли в залу, к трону, преклонили колено. Надменный взгляд, презрительная ухмылка, чёрная бородка. Серебряная корона прикрывала залысину. Тётушка Анна сидела у него в ногах. Благо, что не на цепи.

Едва командир раскрыл рот – Искро тут же приказал ему заткнуться.

– Ты кто такой, холоп? – спросил князь у него. – Деревенщина будет говорить за своего хозяина? Это какая-то шутка? На такое скоморохи у меня уже есть!

Орманд тут же вскипел от бессильной ярости. Но промолчал, опустив глаза.

– И почему твой хозяин не говорит за себя сам? – продолжал Искро. – У него язык отсох, что ли? Пусть прыщавый юноша изъясняется самостоятельно. Насколько я знаю, он теперь барон… Посмотрим, что с вами делать после всего этого. Вы изрядно докучали моим слугам с требованием аудиенции… Так получайте! Надейтесь, что ваши слова покажутся мне важными. Очень надейтесь. У меня сегодня плохое настроение и я не отличаюсь милосердием.

Орманд скрипел зубами. А скромник-Есений задрожал от волнения, не находя слов, с которых бы следовало начать. Чтобы при этом никак не задеть деспота. В горле у него пересохло. Предстояли тяжёлые переговоры…