Синтез

– 5 –

С семейной парой геологов Максим с Ритой встречались каждый день. Мануш и Фераха приехали на остров за три дня до знакомства с Ритой. Вместе пары ходили в рестораны, посещали парк развлечений, бултыхались в аквапарке, катались на лодках, опускались на дно океана и просто гуляли по острову. Максиму они очень нравились. Были они с одной стороны просты и легки в общении, с другой довольно-таки глубоки в определенных рассуждениях и интересны как люди и как служащие такой неизведанной для него науки, как геология. Они много рассказывали о своих экспедициях, рассказывали увлекательно и весело. Ещё в первый день знакомства решено было вместе отправиться на конную прогулку вглубь острова. Для этого, в силу отсутствия у всех соответствующих навыков, они за три дня до экскурсии принялись брать уроки верховой езды. Три дня, как сказал инструктор, будет достаточно для того, чтобы несколько часов, причем с перерывами, провести в седле, идя медленным шагом. Единственное, что может оказаться трудным, это переход по горной тропе, когда нужно будет взбираться и спускаться между скал, вот тут нужно будет аккуратно вести лошадей. И то, это не настолько сложно, как кажется. Друзья полностью согласились с инструктором и три дня по часу перед ужином проводили на ипподроме.

– Я выйду отсюда не только стрелком и бойцом, но ещё и ковбоем, – говорил Максим. – Мы, всё же, не просто чудно и беспечно скрываемся… но и с пользой.

– Я очень надеюсь, дорогой, что те полезные навыки, что ты приобретаешь по утрам, тебе не пригодятся, – заметила Маргарита.

– Я признаю, что это отдает ребячеством, но само осознание того, что я способен творить всё то, чему я учусь по утрам, придает определенную уверенность в себе. Это между нами, мальчиками.

– Ну, хорошо, мой рыцарь, – нежно произнесла Рита.

Обессиленное тело Максима рухнуло на ровно постриженную траву газона и издало на выдохе умоляющий стон:

– Всё, Феликс, больше не могу.

Феликс взглянул на часы.

– Ну что ж, ладно, уложился, – сказал он, подавая руку Максиму.

Избавившись от боксерских перчаток, Максим вытер с лица пот и отправился в душ.

– Доползти бы до пляжа, – простонал Максим, когда они с Феликсом направлялись к выходу из спортивного комплекса.

– Кстати, Джек, а что у тебя со спиной? – спросил Феликс.

Поскольку Максим встречался с Феликсом наедине, ни разу не пересекшись с ним после знакомства, он оставался для него Джеком, хотя порой не сразу отзывался на это имя.

– Да мы берем уроки верховой езды по вечерам. Вчера второй раз был. Спину ломит ещё больше, чем после штанги.

– Куда-то собрались?

– Да, решили отправиться на конную прогулку на тот конец острова.

– Не страшно?

– А чего нам бояться? – удивленно спросил Максим.

– Мало ли что может произойти на острие когтя Дракона, – произнес Феликс.

– Ты знаешь легенду о проклятье? – смеясь, спросил Максим.

– Легенды просто так не рождаются, – серьезно ответил Феликс.

– За сорок лет ничего не случилось, – заметил Максим.

– Неужели ты думаешь, что если бы что-то и случилось, об этом стали бы кричать на каждом углу? Хотя тут ты прав, за сорок лет ничего не случалось, – медленно в раздумье проговорил Феликс.

– А что может случиться в принципе? – решил спросить Максим. Тон, которым Феликс произнес последнюю фразу, насторожил его.

– Да мне-то почём знать? – ответил Феликс.

– Честно говоря, Феликс, меня не покидает ощущение, что ты много чего знаешь, в том числе и о Пиратском острове, но не хочешь говорить, – улыбаясь, сказал Максим.

Феликс улыбнулся в ответ и пристальным взглядом окинул Максима с головы до ног. Он указал на лавку, стоящую в теньке на выходе из комплекса. Они присели.

– Мне это кажется или так и есть на самом деле? Твое любопытство, связанное с островом нельзя назвать праздным, – сказал Феликс.

– Нет, но почему же? – замешкавшись, пробормотал Максим. – Я, вообще, очень любопытный. И любознательный.

– Так я прав? – спросил Феликс и, подождав мгновение, добавил: – Максим.

Максим вздрогнул.

– Меня не интересует причина, по которой ты скрыл своё имя. Это не мое дело. Может, ты от жены прячешься, может, от полиции. Может, у тебя игра такая. Но, в любом случае, это всё не просто так. А твое любопытство, или любознательность не такое простое, как может показаться. Тебя выдает интонация. Ты забыл, что я профессионал. Учись напрочь гасить любые, самые малейшие эмоции.

Максим молчал, глядя на Феликса.

– Я наслышан о товарище Бахрамове по кличке Академик. Я, конечно, ещё пешком под стол ходил, когда его карьера закончилась, но потом мне о нем рассказывали. Так вот, не тот это был человек, чтобы наугад выбрать какой-то затерянный в океане необитаемый остров. И предположить, что он ему приглянулся, было бы нелепо. Подобающей инфраструктуры на многие километры вокруг, включая большую землю в те годы не было, да, собственно и сейчас, нет. На логистику он закрыл глаза. Была особая причина, особая цель, которую он унёс с собой в могилу.

– И он мог знать легенду? Звучит глупо, но раз об этом месте нет никакой информации, кроме этой сказки, то, что он мог знать ещё? Как думаешь?

– Я не знаю, что думать – проговорил Феликс.

– И зачем выбирать проклятый остров? Для смеха?

– Для кого-то проклятье может оказаться благословеньем.

– Я не понял, – удивленно проговорил Максим.

– Не обращай внимания, Джек-Максим.

Максим ухмыльнулся и спросил:

– А ты бывал на острие когтя?

– Нет, но я знаю, что там, – ответил Феликс.

– И что там?

– Ничего особенного. Скалы и море.

– Так почему нам должно быть страшно? – Максим не унимался.

– Вы не в отпуске, вы не в розыске. Вы не простые отдыхающие. Я пока не могу тебя разгадать, но здесь вы неспроста. И я могу предположить, что вы озадачены секретами острова, секретами, которые сорок лет таковыми остаются. Может, ты журналист? Может, просто, искатель приключений. Со стволом за поясом и в обнимку с красоткой. Я не случайно вас заметил ещё на катере. Городские предания и вечные законы, истории про Лебедя и Дракона, всё то, чем сейчас пичкает нас пресса, доступны всем. Все стали проявлять интерес к этой теме, но о Пиратском острове, когте Дракона, в этом разрезе мало кто знает, равно как и о легенде.

– И поэтому мы должны бояться когтя Дракона, его острия?

– Я рационалист, – твердо сказал Феликс. – Но для меня остается загадкой, каким образом один человек, бывший заключенный, смог взять под контроль полгорода, да ещё попасть в Верховный совет, диктуя ему свои условия. Пойми, он вор. И об этом все знали. Все! И закрыли на это глаза. Кто его знает, до каких высот он бы ещё добрался, если бы не убийство.

– Правительство само по себе преступно. Чему тут удивляться? Они признали в нем своего кореша.

Феликс ухмыльнулся и взглянул на часы.

– Твоя «цыпа» не заскучает без своего защитника? – спросил он.

– Да, пожалуй, я пойду, – согласился Максим и поднялся со скамейки.

Попрощавшись с Феликсом, Максим направился к своему бунгало.

Шел он медленно, прокручивая в голове разговор с Феликсом. Несмотря на все отрицания, Максим был уверен, что тот знает что-то, чего упорно не хочет говорить. Если и не знает, то, во всяком случае, о чём-то догадывается.

«Феликс очень осторожен, – думал Максим, – и просто так, да ещё и первому встречному не будет ни о чем рассказывать. О себе он не будет говорить вообще никому. Но что касается сторонних вопросов, которые никоим образом не могут оказать какого-либо влияния, ни на него, ни на ситуацию вокруг него? Их-то он обсудить может. Почему же он говорит намеками, да предположениями? Вспомнил Академика и его карьеру. Зачем? И чего нам бояться в джунглях? Академик…»

Находясь на полпути к пляжу, Максим свернул и направился к музею острова. Он вспомнил о рисунках, которые напугали Фераху.

«Что-то всё это очень смахивает на… Ни на что это не смахивает! Бред какой-то очередной и нескончаемый. Скоро от этих загадок станет скучно. Загадки, загадки, кругом одни загадки и вопросы. Ну, хоть бы один ответ получить!»

Музей был пуст. Смотрительница впустила Максима, поинтересовавшись, нужно ли ему экскурсионное сопровождение. Поблагодарив за предложение, он сказал, что с экскурсией он уже тут был, а теперь хочет осмотреть всё самостоятельно. Смотрительница пожелала ему приятного времяпровождения и предложила свои услуги, если у него возникнут вопросы.

Макет острова, этапы строительства курортной зоны по годам в фотографиях, участники строительства, знаменитости, посещавшие остров, обзор флоры и фауны, инструменты, материалы, чертежи и прочие архитектурные и строительные атрибуты этой стройки века. Обходя комнату за комнатой, залами помещения музея нельзя было назвать, Максим всё пытался высмотреть что-нибудь, что толкнет его на путь к ответу, ответу на вопрос, который и сформулировать-то было сложно. Какой-то туман, какая-то сумятица. Вот первая комната, посвященная Руфату Бахрамову. Биография, фотографии, заводы, встречи, митинги, президиум, личные вещи. Следующая комната: документы, документы, опять личные вещи, подарки от правительства, от избирателей, от друзей и соотечественников. И так далее. Ничего не бросалось в глаза и не вызывало никаких мыслей или эмоций, способных развеять туман. Где же рисунки? Вот ещё одна комната. Вдоль стен были выстроены столы, под стеклом которых были выложены картины.

– Вот они, – прошептал Максим. – Сюда мы, кажется, не заходили. Видимо, с точки зрения живописи, экспонаты не столь интересны.

Поле, небо, редкие облака, солнце, речка, три березы. Что это? Деревня в снегу, старик идет и тянет за собой сани. Морской берег, солнце садится, девушка и юноша идут вдоль берега по волнам, держась за руки. Снова поле, вдалеке возвышаются горы, по полю скачет табун лошадей. Осень, желтые листья падают с деревьев в заросший пруд, серое небо нависло над рощей. Максим оторвал взгляд от рисунков и прошептал:

– Тоже мне, Левитан.

Шторм, волны разбиваются о скалы, в чёрном небе сверкают молнии. Город, весна, бульвар, фонтан, прохожие, голуби. Некоторые, очень редкие рисунки были выполнены акварелью, но в основном художник предпочитал графику. Королевский дворец был подробно выведен карандашом, мимо проезжала карета, из окна которой на улицу смотрела красивая женщина. Портрет женщины.

– Этот серый кардинал много времени посвящал своим художествам, – пробормотал Максим и перешёл к следующему стенду.

Тематика резко изменилась. Длинный забор, украшенный колючей проволокой, смотровые вышки и снег. Череда бараков. Портрет смотрителя с автоматом. Столовая, длинные столы, за которыми в одинаковых робах сидят заключенные и черпают из мисок кашу. С каждой последующей картиной зрелище становилось все тягостнее и страшнее. «Вот о чем говорила Фераха, – подумал Максим. – Романтик сменил репертуар». Камера, в которой сидят четверо заключенных, раздетых по пояс и играют в карты, тело всех четверых разукрашено чудовищными наколками. Портреты заключенных: пугающие лица, улыбающиеся беззубыми ртами, лысые, серые и злые. Драка в бараке: трое заключенных избивают ногами лежащего на полу бедолагу, кровь хлещет у него изо рта, глаза зажмурены, лицо искажено, трое заключенных наоборот веселы и полны энтузиазма. Висельник: камера, один конец простыни привязан к решетке, другой охватывает шею, глаза навыкате. Очень подробно, подробно до ужаса. Сцена расстрела: заключенные, вскинув руки, либо согнувшись в три погибели, корчатся на фоне стены, забрызганной кровью. Мертвец с перерезанным горлом лежит на нарах.

– Да он больной, – снова вслух пробормотал Максим.

Далее тематика снова поменялась. Более того, сменилась манера написания. Теперь большинство рисунков были выполнены в стиле символизма. Президентский дворец на фоне нефтяных вышек. Множество нефтяных качалок взлетают на небо, с которого падают деньги. Вот автопортрет на фоне какого-то административного здания, украшенного флагами. Демонстрация, сквозь которую пущена труба. Открытые чемоданы с деньгами, уложенные на гору из человеческих костей. Трибуна, с которой некое высокопоставленное лицо вещает в зал, готовый, судя по восторженному выражению лиц, взорваться аплодисментами. Здание парламента, укутанное в паутину. Военный парад на центральной площади перед президентским дворцом. Ресторан: все столики пусты, посетители развалились под ними – толи пьяные, толи мертвые, на сцене стоит певица и держит микрофон над головой. И так далее и тому подобное.

Максим медленно передвигался по комнате от одного стенда к другому, с любопытством рассматривая художественные творения самого знаменитого преступника Города. Перейдя к очередному стенду, он вдруг изменился в лице и непроизвольно отскочил в сторону. Вернувшись, он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть испугавший его экспонат.

– Твою мать, – хрипло прошептал он.

Солнце пекло, небо до самого горизонта было полностью обнажено – ни единого облачка. Песок плавился. Лёгкий ветерок с океана покачивал листья пальм и пляжные зонты, под которыми, наслаждаясь тропическим климатом, скрывались отдыхающие.

– Ты сегодня долго, милый, – томным голосом протянула Маргарита. – У тебя факультатив? Стрелял из арбалета?

– Что-то вроде того, – рассеяно ответил Максим, присаживаясь на свой лежак.

Маргарита резко поднялась и села напротив Максима.

– Что-то случилось, милый? – спросила она, стараясь скрыть мгновенно нахлынувшее на неё беспокойство.

Максим заметил это и, улыбнувшись, спокойно ответил:

– Ничего особенного, дорогая. Я был в музее.

– Искал рисунки Академика? Те, что напугали Фераху? – спросила Маргарита.

– Именно, – ответил Максим.

– И нашёл, – медленно произнесла Рита.

– Нашёл, – подтвердил Максим.

Маргарита настороженно смотрела на Максима.

– Ещё я разговаривал с Феликсом, – продолжил Максим. – Он говорил про Академика. Говорил о том, что не может обычный человек, да ещё в том положении, в котором был Академик, добиться того, чего тот добился, и что вряд ли он просто так выбрал именно этот остров. Говорил о том, что на его взгляд мы не простые отдыхающие, спрашивал, не боимся ли мы идти вглубь острова, и заявил, что для кого-то проклятье может быть благословеньем.

Маргарита продолжала всё также напряженно смотреть на Максима, не произнося ни слова.

– А ещё он знает, как меня зовут на самом деле, – добавил Максим.

– А что в музее? – наконец спросила Рита.

– В музее? Твои видения, или сны, о которых ты рассказывала, и мои тоже похожи на какую-то программу, заложенную неизвестно кем непонятно кому на основании необъяснимо чего. О совпадении тут размышлять было бы нелепо. Поэтому, единственное, что нам остается, это найти не то, чтобы логическое или разумное, но хоть какое-то объяснение, имеющее более-менее слаженную закономерность или последовательность… Чёрт его знает, что имеющее.

– Пока я не очень понимаю, о чем ты говоришь, – улыбаясь, произнесла Рита.

– Центр города населяет несколько миллионов. Численность населения всего Города превышает сотню миллионов. Даже в самом Центре, не имея связей, можно поселиться, сняв квартиру мимо агентства, где-нибудь на окраине, в спальном районе, заставленном одинаковыми высотными домами, тонущем по утрам и вечерам в людском муравейнике. И всё. Какова вероятность того, что нас там найдут? А если отъехать чуть дальше? В промышленный центр типа Бурнеля…

– Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, – прервала Рита Максима.

– Если бы нас разыскивали так жестко, как показывают в кино, по несколько раз на дню давая объявления о розыске в прямом эфире по всем каналам телевидения, то возможно скрыться было бы не так просто. Но, нас ищет полиция каким-то незамысловатым образом, между делом, судя по всему, и твои друзья из Ордена. Мощь штата последних крайне сомнительна. Я к тому, что…

– Твой друг Карл отправил нас на этот остров совсем по другой причине, – продолжила Маргарита.

– Да, любимая.

– Так что с музеем? – Маргарита понимала, что именно посещение музея и увиденное там взбудоражило Максима, но тот всё ходил кругами, стараясь уже в ходе подготовительного разговора, прийти к какому-нибудь выводу. К этому Рита уже привыкла, поэтому стараясь не перебивать своего возлюбленного, охваченного умеренным потоком сознания.

Максим рассказал Рите о рисунках Руфата Бахрамова. Он кратко описал его пейзажи, тюремные зарисовки, бытовые сцены, картины в стиле символизма и так далее. После, сделав паузу, поведал о том, что увидел далее. На первом рисунке, приведшем его в изумление, была изображена группа людей, стоящих полукругом, все они были одеты в длинные чёрные плащи с капюшонами, полностью скрывающими их лица. Лебедь с вздетым кверху клювом, с раскинутыми крыльями, стоит на теле лежащего в крови дракона. Дракон вцепился в горло лебедю. Лебедь восседает на троне в мрачном старинном зале, выложенном камнем. Хоровод из людей в черных плащах, над которыми парит сияющий ключ. Тот же хоровод, но вместо ключа сверкает толстая книга. Лебедь уносится вверх к солнцу, оставляя внизу Дракона, крылья которого придавлены двумя валунами, морда Дракона искажена злостью и отчаянием. Лебедь плавает по живописному пруду, на его голове блистает корона. Дракон в образе дьявола брызжет пламенем, сжимая в лапах окровавленный меч. Ночное небо, звезды, полумесяц и книга, излучающая свет. Остров среди моря: скалы, водопад, джунгли. Джунгли полыхают огнем, падающим с неба из пасти пролетающего Дракона. Армада пиратских кораблей, рассекающих волны бушующего океана. Множество знамен с изображением Лебедя. Множество знамен с изображением веселого Роджера. Книга на белом фоне. Воронка в земле, окруженная людьми, одетыми в чёрные плащи с капюшонами; над зияющей пропастью висит открытая книга. Пустой трон на белом фоне.

Максим завершил описание увиденных рисунков.

– Можем вместе сходить, – предложил он.

– Книга, – задумчиво произнесла Рита.

– Я тоже об этом думал, – улыбнувшись, сказал Максим.

– Что означает остальное, можно только догадываться. Если это, вообще, что-либо означает. И если это всё имеет смысл.

– Чёрные плащи уже заставляют задуматься.

– Значит, Карл знает об этом? Именно о людях в плащах. Это похоже на фокус.

– Не думаю, что это тот самый образ, которым он хотел, если хотел, привлечь наше внимание. Возможно, это только совпадение. А вот всё остальное!

– И ещё эти пиратские корабли…

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. И чем там Акира в своих архивах занимался? Ни сном, ни духом о том, что тут такой материал на всеобщем обозрении. А вот Карл обо всём этом знал! На два месяца нужно исчезнуть! И ни где-нибудь, а… Что он от нас хочет?

– Пойдем обедать, – вдруг предложила Рита и улыбнулась своей белоснежной улыбкой так, что Максим мгновенно растаял и, улыбнувшись в ответ, поднялся с лежака, подавая Рите руку. Она продолжала: – А то, я вижу, как в твоих глазах начинают кружиться искры и, боюсь, от перевозбуждения у тебя поднимется температура.

Максим рассмеялся.

– Мы ведь всё равно выясним, что к чему. Верно? – задорно произнесла Рита.

– Я скажу больше, – добавил Максим, – рано или поздно мы всех победим!

Возвращаясь вечером с ипподрома, Максим с Ритой заглянули в музей, который на тот момент уже готовился к закрытию.

– Вам так понравилось? – удивленно спросила смотрительница Максима.

– Вы даже не представляете! – воскликнул Максим.

Маргарита медленно обошла комнату с картинами, внимательно разглядывая каждый экспонат. Закончив осмотр галереи, она взяла Максима за руку, прижавшись к нему, и они направились к выходу.

– Я согласна с Ферахой, – говорила Маргарита, когда они прогуливались в направлении своего бунгало, – впечатление не из приятных. Но, что именно пугает, сказать сложно. Во всяком случае, не тюремные картинки. Это, конечно, не Босх, или Гойя, или Дали, или кто-то ещё из великих. Тут своя линия, разглядеть которую могут лишь те, кто как-то связан с ней.

– То есть, мы? – спросил Максим.

– Да. И, скорее, это всё не пугает, а настораживает, заставляет недоумевать, затягивает своей таинственностью. Кстати, ты заметил, что все картины на заинтересовавшую нас тему, написаны исключительно акварелью? Все предыдущие выполнены разным способом, да и манера письма тут какая-то иная, резкая, словно он рисовал их в состоянии аффекта. Но, опять же, чтобы обратить внимание на тематику, нужно знать все эти легенды и традиции, или быть затянутыми в них, как мы. Вот что могло напугать Фераху?

– Может, она просто так это сказала.

– Возможно. Но, тем самым она подвигла тебя сходить туда и увидеть то, что теперь будоражит твои и мои мысли.

– Они как будто с Феликсом сговорились.

– Не увлекайся, – смеясь, остановила Рита Максима, – А то я решу, что у тебя паранойя. Напомню, что я первая с ними познакомилась, когда ходила в магазин, и было это достаточно далеко от нашего пляжа и жилища.

– По такому же принципу можно отбросить Карла, поскольку, если бы мы не услышали рассказ Клебера, пока плыли сюда, если бы нас не отметил Феликс, а после не предложил мне заняться самосовершенствованием и не рассказал мне всё то, о чём я тебе говорил, и, наконец, если бы не знакомство с геологами и не Фераха, увидевшая в музее картины, которые заинтересовали нас ещё до того, как я их увидел, мы бы не о чём таком и не подумали. Череда случайностей.

– Но, ты в это не веришь.

– Не верю. То есть, я почти уверен в том, что все перечисленные встречи случайны. Но случайно ли наше присутствие именно здесь?

– Ты хочешь сказать, что эти встречи и информация, полученная благодаря им, всего лишь случайный толчок, а ждёт нас что-то более очевидное, что-то такое, чего не заметить будет просто-напросто невозможно, даже если все два месяца мы не будем покидать нашего пляжа и бунгало?

– Ты, уже не задумываясь, читаешь мои мысли, любимая.

Маргарита нежно улыбнулась.

Держась за руки, Максим с Ритой прогуливались вдоль берега в тени высокого кустарника, растущего по обе стороны от песчаной тропы, являющейся частью прибрежного парка. Наступал вечер, солнце покидало небо, медленно клонясь к закату. Хватая его последние лучи, отдыхающие начали оставлять пляж.

– Меня вот что смущает, экстрасенс мой ненаглядный, – продолжал Максим. – В том, что ты принцесса, сомневаться не приходится, как бы таинственно это всё не выглядело. И весь этот спектакль разыгрывается исключительно вокруг тебя. Я же побочный продукт данного действия. Внимание, вопрос: откуда у меня во снах те же люди в капюшонах? Почему меня одолевают видения того же характера, что и тебя?

– Потому, что я тебя люблю, – не задумываясь, ответила Маргарита.

– А я люблю тебя, – улыбаясь, добавил Максим. – Если ты выберешь меня своим рыцарем, нас тут же прикончат, не оставив и следа. Если не успеют, мы станем во главе этого Города.

– Я не совсем понимаю, с кем этот вопрос нужно согласовывать. – Рита рассмеялась и поцеловала Максима в щеку.

– Да, тут все крайне туманно, – грустно произнес Максим, целуя Риту в ответ. – Ты принцесса! Я люблю принцессу, а принцесса любит меня. Можно ли в связи с этим считать меня рыцарем? Можешь ли ты считать меня своим рыцарем? Рыцарь ли я? Мне цыганка столько эпитетов нарисовала о рыцаре, что сам Ланцелот голову свернет, усомнившись в своей сущности. Но, даже не об этом я сейчас. Возьмем любовь! Ты когда-нибудь задумывалась о смысле выражения «моя вторая половинка», сопряженного с «единственной настоящей любовью»? Вот представь нашу ту планету, население которой на тот 2001 год составляет порядка шести миллиардов человек. Поделим их поровну – три миллиарда мужчин и три женщин. Не важен их возраст в текущий момент, в свое время они все были или есть или будут подвержены необходимости в любви…

– Это ты забавно сказал – необходимость, – заметила Рита.

– Да, – Максим усмехнулся. – Давай рассмотрим холодно и, возможно, цинично. Пока оставим любовь. Допустим, есть я, я представляю три миллиарда мужчин. Мне предлагают выбрать любое число из трех миллиардов. Я называю один миллиард двести восемьдесят пять миллионов шестьсот сорок три тысячи триста двадцать семь. Мне называют имя, возраст, и ещё несколько параметров внешности, не называя места дислокации. Я знаю, заметь, я очень много знаю о женщине, которую мне нужно найти, кроме того, где её найти можно. Какова вероятность того, что найти её получится? Не стоит применять все формулы вероятностей, комбинаторик, разных там Лапласов, Бейесов, Бернулли или кого там ещё. Никакой вероятности! Ноль с жирным минусом! Каким образом человек, даже способный объездить весь мир, может пересечься со своей предполагаемой половинкой? Да ещё и понять, что это его единственная настоящая любовь? Никак! А посему «своя половинка» оказывается твоей одноклассницей, сокурсницей, соседкой или коллегой, или же выходит из круга твоих знакомых. Одним словом, радиус действия «единственной настоящей любви» в большинстве случаев ограничен. Есть еще случайные встречи и интерактивные знакомства, но они также не способны охватить весь объем возможных претендентов на роль «своей половинки». Что ещё может быть? Да всё, что угодно! Но вероятность этого всего ещё меньше.

– А как же мы с тобой? – полушепотом спросила Рита.

– Радость моя, мы с тобой встретились внутри нашего общего подсознания! На этой таинственной дороге, в этом коридоре! Это не то, что судьба, это… это волшебство, это чудо, это… Я не знаю, как это назвать…

– Счастье, – еле слышно прошептала Маргарита.

– Счастье, – повторил Максим.

Солнце было уже готово нырнуть за горизонт океана.

– Встряхнемся, милая, – словно очнувшись, произнес Максим.

– Согласна, дорогой, не время, – поддержала его Рита и чмокнула его в щеку.

– Драконы, лебеди и люди в плащах, изображенные Академиком, не оставляют ни малейшего сомнения в том, что он имел ко всей этой дребедени непосредственное отношение. Он мог быть либо членом Ордена, одного из двух, либо… принцем. Его достижения подтверждают его волшебную силу, причиной которой, в частности, может быть сочность крови.

– Члены Ордена наверняка об этом что-то знают, – предположила Рита.

– Без сомнения, – согласился Максим. – Господин Грон уж точно знает, но ничего не скажет. Когда я с ним встречался, он убеждал меня в том, что сочной крови на его веку замечено не было.

– Складывается впечатление, что орден существует не для того, чтобы выявлять принцев крови и выводить их в свет, следуя вечным законам Города, а выявлять и пресекать их движение.

– А вот это ты верно подметила, – сказал Максим. – Возможно, узнав историю Академика, нам проще будет ориентироваться в этих сетях. Зачем же Карл нас сюда отправил? А если предположить, что, вопреки утверждениям того же Грона относительно того, что не существует никакого другого Ордена, кроме Ордена Лебедя, и единственным принцем или принцессой может быть только Лебедь, Академика убили представители противоположной партии, то бишь, Ордена?

– Дорогой, не будем гадать. Мы ещё больше запутаемся.

– Я полностью тебя поддерживаю, но нужно что-то предпринять.

– Утро вечера мудренее. Выйти в свет мы сейчас не можем, поэтому вопросы стоит отложить до той поры, пока мы не окажемся на большой земле, если не встретим здесь кого-то, кто знает ответы. Или чего-то.

– Чего-то, ради чего мы здесь на самом деле. – Максим улыбнулся. – Для начала исследуем остров.