Синтез

– 6 –

После завтрака Максим отправился бродить по Ветреному. И уже через каких-то десять минут его так захватили мысли, что он полностью ушёл в себя и машинально бродил по улицам, не разбирая, куда идет.

Толчком к заплыву в море размышлений послужил вид округа, открывшийся перед Максимом сразу же, после того как он вышел из кафе. Он будто увидел Ветреный впервые. С момента прибытия сюда, он был так увлечен вопросами, приведшими его в эту точку Города, что ничего не замечал вокруг. Сейчас же он, словно очнувшись, обнаружил разительное отличие Ветреного от той части Города, которую он в последние полтора месяца привык видеть.

«Определенно, это не Центр, – думал он. – Да и откуда тут Центр? Примерную географию Центра, и центра в Центре я помню. Бульварное кольцо! Я же практически не выбирался за его пределы. Если и выбирался, то крайне скупо и уж совсем ни на что не смотрел. Это же мир! Как я мог забыть такую элементарную вещь? Все эти ветхие домишки, маленькие магазинчики, хилые фирмочки. Что тут делают люди? Пашут на тех нескольких заводах, что тут есть? И всё?.. А те, кто не на заводе? Просто-напросто выживают? Нет, не до такой степени, конечно, как у нас. Нас таких не бывает больше. Одна девятая часть суши, бездонные закрома сырья, природных ресурсов, одним словом, бешеных денег, и нищий народ, спивающийся за пределами центра, в центре которого ограниченное число избранных тварей, пользуется этим достоянием. Народное достояние не принадлежит народу! Земля не принадлежит народу! Народ не принадлежит себе! Крайняя модель несправедливости. Вероятно, сложив её с США, Европой, и выявив среднее, мы получим то, что я вижу здесь. Пропорционально разрыв между неимущими слоями и кучкой, имеющей всё, вероятно, одинаков, только в разной ситуации по-разному скрыт. Ветреный? Этих Ветреных здесь море, судя по карте, и все они относятся к этому самому слою, отличающемуся от той самой кучки.

Да и сам Центр, наверняка, подобно Москве, или Нью-Йорку, размазан не равномерно. Что там на окраине? Купер говорил. Тот же Ветреный, только ближе к дворцу. Как я не додумал? Коммунисты! Откуда им было бы взяться, если бы тут всё было относительно ровно, и партии дрались за пропуск к рулю из-за пустяковых поправок к конституции, а не вели бы кровавую бойню за власть. Ну, не то, чтобы кровавую, а… хотя, я не знаю, конечно. Но сам факт наличия коммунистической партии, да и ещё занимающей такие выгодные предвыборные позиции, говорит не только о том, что она тут когда-то и господствовала, но и о том, что народ в ней видит реальную альтернативу настоящей несправедливости. Отбросим прения о несправедливости коммунистического режима. Мы сейчас не о том.

Стоп! Я снова веду диалог сам с собой? Да и чёрт со мной. Мне становится легче думать. К чему же я? Итак, несправедливость. Судя по относительному спокойствию, что я наблюдал за эти полтора месяца, до точки кипения ещё далеко. Грызутся только наверху. Снизу огрызаются, подобно Куперу. А ведь мы краем поучаствовали в этой «героиновой балладе». А коммунистов почти снесли. Прав Купер или нет? Наверное, прав. Сам-то он не коммунист. Борец за справедливость. Отрадно быть борцом, когда у тебя есть пути к отступлению и запас на чёрный день. Прости, Джон, я не о тебе. Вообще, так всё знакомо. Джон, ты не дал мне познакомиться с Городом во всей его красе. И ты, и все, с кем я успел встретиться. У всех всё благополучно. Они могут позволить себе посещать ресторан одного из лучших отелей Города! Итак, мои знакомые и друзья. Ладно, допустим, семья банкира Фогеля может себе это позволить, Жанна Роллан тем более, Купер не посещает, но, может, он блатной, мажор, хоть и рокер, да что там, он лидер одной из наиболее известных рок-групп, талант и прочее. Ему скидка. Акира, студент, что он делает в этом ресторане? Его родители знакомы с Фогелями. Ну и что? Что он там делает? Сара и Кальман? Что они там делают? Сандра и Рик? Что они там делают? Допустим, далеко не регулярно, но… Сара туда не ходила. Один раз, её пригласили, практически, мы и пригласили. Вычеркиваем. Хотя. Так, минуту. Пусть это и не самый дорогой ресторан, пусть он так устроен, пусть это местная традиция, пусть… Но в Городе тьма кабаков, баров, ресторанов. Что они делают там? Живут они за Бульварным кольцом, далеко за кольцом. Они не принадлежат к кучке всё имущих, откуда они взялись в самом Центре вокруг меня? С Гашеком всё ясно. Змей, МГБ, «драконы», «лебеди». Мой круг взаимоотношений так выстроился, что я оказался за пределами реальной жизни, той жизни, что, например, я наблюдаю здесь. Я забыл о нужде, нищете, лишениях, бедах, всей этой треклятой социальной несправедливости, неравенстве. Обо всём этом мировом зле, грязи и дерьме. Я месяц устраиваюсь на работу строителем и никак не устроюсь. И ведь причина не только в том, что я пытаюсь разгадать все эти нелепые тайны, а теперь ещё и найти Маргариту. А в том, что, во-первых, Маргарита решила пойти учиться, и будет работать в больнице… Она решила пойти работать, а я решил от неё не отставать. Как мерзко! Во-вторых, меня устраивает текущее положение вещей: гостевая карточка, независимость и, как итог – безделье и полное отсутствие какой-либо ответственности. Да я, просто-напросто, тюлень, амеба, овощ, слабак, ничтожество… Мудак! А кем я был там?

А кем там были мы все? Мы, у кого кучка тварей забрала всё наше народное достояние? С нашего попустительства, молчания, нашего рабского попустительства и рабского молчания. И мы продолжаем молчать, спиваться, дохнуть, и между делом работать на них, то есть, практически добровольно отдавать им наши блага, получая за это ничтожную крупицу этих благ. Если всмотреться внимательней, то выглядит это так: я пошел на свой скотный двор, подчеркиваю, свой, выбрал свинью, свою, подчеркиваю, свою свинью, зарезал её, освежевал, поджарил целиком на вертеле, снял готовую тушу и понес её соседу. Сосед – это «кучка». Отдал соседу тушу. Тот отрезал от неё кусочек и кинул его мне, на землю, в грязь. Маленький кусочек, с костью, в грязь. Я схватил его зубами, покраснел от стыда за свою жадность, упал в грязь, сложившись в поклоне и лепеча слова благодарности. Сосед пнул меня ногой, проворчав, что слишком добр ко мне. А я уполз вне себя от радости и спокойствия за свое будущее. Кто я? Я, просто-напросто, тюлень, амеба, овощ, слабак, ничтожество… Мудак! Так, кто я тут?

Мне выпал шанс, а я что делаю?

Чёрт возьми, как всегда, я теряю линию мысли. О чём я? Со мной всё ясно. С собой я разберусь. Клянусь! Клянусь свободой, которой у меня никогда не было. Клянусь свободой, которую я не знаю, клянусь свободой, которую я обрету. Клянусь!

А теперь сворачиваем на соседнюю полосу мыслей. Итак, допустим, это всё совпадение, я про относительно везучих друзей. Или не везучих… В общем, совпадение. Под вопросом всё же «почему» относительно некоторых из них. А именно: Акира, Сандра, Рик. Не просто Акира, а Акира и его цыганка, которая внучка цыганки-ведьмы и дочь Змея. Звучит устрашающе. Нет, пожалуй, это, как раз всё совпадение. Да и Акира, как он… Сандра. Она единственная из случайных, кто сам вышел на нас – на Риту. Хотя, её использовали. И эту тему мы закрыли, в общем.

Думай, Макс, думай. Откуда взялся Валдис? Ага, вот тема, ничего не объясняющая. Вся эта банда друзей Риты училась вместе в школе и в институте. Плюс этот урод, как его, Ренат. Ренат получил по голове перед похищением Риты.

Ничего это мне не дает. А если Сандру использовали перед похищением Риты, почему её не могли использовать перед знакомством с Ритой? А не рассказала она об этом, просто потому, что боялась. А почему об этом я подумал только сейчас? Театр. Кажется, я уже удивлялся тому, откуда у них с Риком деньги ходить на такие дорогие мероприятия, равно как и в такие рестораны. Ренат? Что же, кто же, как же? Слишком много персонажей в нашем романе. Можно голову свернуть. И это за какой-то месяц-полтора. Будем действовать последовательно. Завтра Валдис, потом Карл. Потом, потом, потом. Потом суп с «кротом». Чёрт возьми!

К каким выводам я пришёл? В Городе несправедливость, в голове бардак. Соберись, Макс. Не кисни на корню. Терпение и труд всех победят. Запад там…»

Максим обнаружил, что вышел на открытое пространство, оставив за спиной жилые районы. На севере над крышами домов возвышались трубы заводов, а перед ним раскинулась степь. Он смотрел на запад. Солнце, уже покинувшее зенит, катилось в когти Дракона.

«Может, рвануть сразу туда? – вдруг подумал Максим, – в когти».

На следующий день утром Максим с Джоном были в военном городке.

– Джон Купер? – спросил Валдис. – Хм, где-то слышал имя.

– Да ну? – успел не обидеться Джон.

– А ты, значит, гость, который с Ритой прибыл? – Валдис с первых мгновений знакомства повел себя непринужденно и даже, как показалось Максиму, надменно.

Максим, Джон и Валдис расположились в беседке на территории военного городка, недалеко от КПП.

– Вообще, хорошо, что вы так быстро прибыли, – говорил Валдис, – а то, я всю голову бы изломал, пока думал, кто это меня разыскивает. Были двое в штатском и всё. Итак, для чего вы проделали такой длинный путь?

– Чтобы задать всего один вопрос, – моментально ответил Максим.

– Только один? Всего один вопрос? Да к нам два дня пути от Центра! – удивился Валдис.

– Возможно, больше. Все зависит от ответа, – пояснил Максим. – Итак.

– Итак. – Валдис в упор смотрел в глаза Максима.

«Что у него на уме? – думал Максим, – по виду не скажешь, что он в чём-то замешан, или прекрасно играет, или, вообще, не при делах».

– Итак, – продолжил Максим, подбирая слова, но вдруг просто произнес: – Аманда Хаксли.

Валдис, не меняя выражения лица, смотрел на Максима.

– Это вопрос? – спросил он и перевел взгляд на Купера, потом снова на Максима.

Максим достал сигарету и прикурил. Он терялся. Секунду подумав, он продолжал:

– Не так давно от Сары тебе приходило письмо по поводу Аманды Хаксли, ты на него ответил, мы проверили ответ и не нашли его верным. – Максим не смог ничего придумать и решил действовать в лоб.

Реакция Валдиса была аналогична предыдущей за исключением того, что на этот раз его лицо приняло вопросительное выражение. Он снова перевел взгляд на Купера, потом вернулся к Максиму.

– Аманда Хаксли, говоришь? – начал он вопросом.

– Аманда Хаксли, – подтвердил Джон, решивший поучаствовать в допросе.

– А что я ответил? – спросил Валдис.

– Что Аманда по указанному адресу проживает, но она не та, которая нам нужна,– не очень уверенно произнес Максим.

– Ага, – выдал Валдис, – а она должна быть той, которая нужна? Так, Сара, значит.

Максим с Джоном переглянулись.

– Давайте я одним махом вам отвечу, – предложил Валдис. – Я не получал от Сары писем. Соответственно, я не понимаю ничего из того, что вы тут говорите.

Максим молчал.

– Отсюда можно позвонить по межгороду? – спросил он вдруг.

– Как? – не понял Валдис.

– В Центр я могу отсюда позвонить? – уточнил Максим.

– У КПП телефонные автоматы, – ответил Валдис. – А, может, вы объясните мне что-нибудь?

Максим, не ответив, направился к КПП.

– Объясним, – сказал Купер, – наверное. Позже.

– Алло. Добрый день. Могу я услышать Сару? – говорил Максим по телефону. Кроме рабочего и домашнего номеров телефона Сары и Кальмана, которые Сара вручила Максиму перед его отъездом, он собрал ещё номера всех, кого только вспомнил.

– Слушаю, – послышался голос Сары на том конце провода.

– Это Максим.

– Наконец-то. Ты сейчас в Ветреном? Что-то узнал? Валдиса нашёл?

– Есть проблема. Ответь на один вопрос. Нет, не на один. Короче, первое: письмо, которое ты получила от Валдиса, было написано от руки?

– А почему ты спрашиваешь?

– Вспомни, пожалуйста. Это важно, – настаивал Максим.

– Нет, – неуверенно ответила Сара, – кажется, нет. Нет, точно, нет! Оно было напечатано.

– Ты в этом уверена?

– Уверена. Если ты сомневаешься, то я могу проверить дома, если я не выбросила письмо. А в чём дело?

– Подожди. Письмо пришло по почте? В смысле, ты обнаружила его в своем почтовом ящике. Тебе никто его не передавал?

– В ящике, в своем. Макс, что происходит, зачем ты это спрашиваешь?

– А письмо Валдису ты как отправляла? Бросила в ящик на улице?

– Максим, ты начинаешь меня пугать. Объясни, в чём дело.

– Валдис утверждает, что не получал от тебя письма и не писал тебе. Вспомни, как быстро пришёл ответ, – не дав Саре опомниться, продолжал Максим. – Мне кажется, что практически сразу, дня три прошло. Так?

– Кажется, да.

– Такое может быть? От Центра до Ветреного два дня пути, четыре дня на дорогу, плюс… В общем. Так, а конверт ты, случайно, не сохранила? Давай, я ещё вечером домой позвоню. Похоже…

– Ты хочешь сказать, что мое письмо кто-то перехватил, прочел, и от лица Валдиса написал ответ?

– Причем провернул это так, чтобы никто из нас ничего не заподозрил, даже не обратил внимания на то, с какой скоростью пришёл ответ.

– Но, кто это может… – Сара осеклась.

– Да, Сара, это кто-то из нас, – угадал ее мысли Максим.

– Но, – начала Сара, – как? Это мог быть только… Кальман.

Максим молчал.

– Сара, мы пока только предположили, что письмо вернулось через три дня. Мы можем ошибаться, нужно проверить.

– Да, но, если в первом случае подозревать можно Кальмана или… меня, то во втором?

– Валдис дал ответ, а сейчас… нет, бред какой-то.

– Но, смысл? – Было слышно, что Сара сильно взволнована.

– Отвлечь нас от этого направления поиска. Я ведь не сказал, что мы нашли эту самую Аманду. Только она от нас ускользнула. А это значит, отвлечь нас от правильно выбранного направления. Мне пора, Сара. Вечером я тебе позвоню. И…

– Кальману я ничего не скажу, – подавленным голосом произнесла Сара.

«Рассказать Валдису, в чём дело? – думал Максим. – Если он не при чём, то это ничего не изменит. Если он замешан, то он всё знает, то есть, тоже ничего не изменит. А что он может знать? Так, сейчас разберемся. Нет, стоп, – Максим никак не решался выйти из телефонной будки. – Нет, он не при делах».

Вернувшись, Максим обнаружил Валдиса, сбившего с себя, показавшуюся ему по началу, надменность, и от души над чем-то хохотавшего. Купер расспрашивал Валдиса о его службе, выслушивал ответ и тут же начинал его комментировать на свой лад, чем и развеселил военного.

– Ну, что нового? – спросил Джон.

– Риту ты, значит, помнишь? – тут же обратился Максим к Валдису.

– Риту помню, – улыбаясь, ответил тот.

– Её похитили. Аманда Хаксли, узнать о которой Сара просила тебя в том самом письме, что ты не получал, возможно имеет к этому отношение.

– Вот так, значит, – вставил Купер, глядя на Максима.

– Вы это серьезно? – спросил Валдис.

– Да, два дня пути – это серьезно, – заметил Джон.

– Чем я сейчас могу помочь? – всё ещё недоверчиво спросил Валдис.

Максим исподлобья взглянул на него, перевёл взгляд на Джона, потом, глубоко вздохнув, поднял глаза к небу, выпустил воздух через нос, потом резко скрестил на груди руки и сел напротив Валдиса.

– Не скрою, и, надеюсь, ты нас понимаешь, подозреваем мы всех. Ты не исключение. Особенно, если принять во внимание ситуацию с письмом. Но, давай сделаем тебе скидку. Я присваиваю тебе статус «не при чём».

– Спасибо, но я уже лейтенант, – парировал Валдис.

– Значит, с повышением, – обрадовал его Купер.

– Во всяком случае, пока, – продолжил Максим.

– Пока что? – поинтересовался Валдис.

– Пока мы не будем точно уверены в этом, – ответил Максим.

– Тогда что? – решил уточнить Валдис.

– Тогда тебе будет присвоено звание «не при делах» или всё же «замешан», – помог Купер.

– Ага, – принял объяснения Валдис, – а сейчас вам удобнее видеть меня «не при чём». В таком амплуа я вам не интересен или вы от меня что-то хотите?

– Что-то хотим, – ответил Максим.

– Я не при чём и не при делах. Это факт, – продолжил Валдис, – и я не имею ни малейшего желания вам это доказывать, я офицер, и это слово офицера…

– Ах, ты ж, дуэль! – перебил его Купер.

– Я не шучу, – серьезным тоном заявил Валдис.

– Так, стоп, – вмешался Максим.

– И я готов помочь, если, всё то, о чём вы сказали, правда, – добавил Валдис.

– Если? – воскликнул Купер. – Дуэль!

– Джон, подожди, – Максим улыбнулся, передав такую же реакцию Валдису.

– Ладно, пока подточу шпагу, – согласился Купер, – мы заключаем контракт с возможно причастным лицом. Это рискованное предприятие. Но, тем не менее…

– Тем не менее, – продолжил за него Валдис, – расскажите мне что-нибудь.

– Хорошо, – согласился Максим.

Максим коротко передал всё, что произошло в ресторане в ночь исчезновения Маргариты. Что касается Белоснежки, то он, рассказал лишь о том, что та, с момента его прибытия в город прислала ему письмо с угрозой и, что живёт она в Ветреном. Ни о чём он больше не сказал.

– Я попробую проверить, какие письма приходили на моё имя за последний месяц. Все ли они попали ко мне в руки. И всё.

– А пока нам больше ничего и не надо, – сказал Максим.

– Тогда начнем, – посоветовал Купер.

На обратном пути Купер спросил Максима:

– Зачем нам офицер с его изучением работы почтовой службы воинской части? Если он «при чём» он ничего не найдет. А если «не при чём», то тем более…

– Узнает он что-то или нет, не имеет значения, если он, конечно, действительно, что-то узнает. Я говорил с Сарой. Вечером позвоню, посмотрим, что получилось с её письмами.

– Я вас понял, инспектор.

– 7 –

– Ты в курсе, что за тобой следят? – жуя гамбургер, спросил Гашек.

– Заметил, – вздохнув, ответил Симба.

Они расположились в небольшом кафе далеко от центра, на набережной Городского канала. Шёл восьмой час, поэтому улицы были заполнены автомобилями, везущими своих хозяев по домам после окончания трудового дня. Зелёным этот район назвать было сложно, зато он был настолько переполнен людьми, бегущими в разные стороны, ныряющими и выныривающими из метро, запрыгивающими и соскакивающими из автобусов, что в этом людском хаосе затеряться было проще простого. Именно поэтому Ян с Симбой остановились здесь.

– Ты когда домой? – спросил Гашек.

– А ты меня подбросишь?

– Только, как рассосется пробка, а это, часа через два. По пиву? Или ты к даме?

– Ян, когда ты определил, что за мной следят? – перебил его Симба.

– Да сразу после твоего посещения этого склада и разговора с твоим шефом я начал за тобой приглядывать.

– И ничего мне не сказал, – укоризненно произнес Симба.

– Ты бы дал меня обнаружить, – Гашек подозвал официанта и заказал бокал пива.

– Кому?

– Как кому? Тем, кто за тобой ходит. Ты после экскурсии на склад, надеюсь, глупостей больше не делал? Я ж не вечно у тебя в охранниках. Сам уже взрослый, вот жениться собрался. Давно ты о личной жизни не говорил.

– Я им хочу показать, что я их обнаружил, чтоб знали, как обращаться со старым полицейским. То же мне, коллеги… или это внутренняя служба? Как думаешь?

Гашек взял поставленный только что на стол бокал пива и попытался сквозь него посмотреть на исчезающее в проёме домов солнце.

– Честно говоря, я не думаю, что это, вообще, полиция.

– То есть? – удивился Симба.

– Шёл бы ты на пенсию, друг. Не вижу я пользы в твоем непонятном героизме. Это и не ГБ, кстати. Поверь мне. Ни те, ни другие себя пачкать не будут. Бессмысленный компромат. Буду с тобой отчасти откровенен, но не до конца. А не до конца потому, что сам толком ничего не знаю. Но предполагаю более-менее уверенно. Ты не потянешь, ты не узнаешь, ты не поймешь, ты можешь их спугнуть. Но, спугнуть не тем, что что-то узнаешь или поймешь, а движениями, способными вызвать их раздражение. А их лучше не трогать…

– Кто это? О ком ты говоришь, Ян? Я тебя не понимаю.

– Не пытайся понять, как устроена наша власть. Для чего тебе это? Ты туда хочешь залезть? – Гашек говорил медленно, глядя в сторону.

– Я работаю в отделе по борьбе с наркотиками, я расследую дело, крупнейшее в истории дело…

– Когда на наркотиках «метут» кандидата в президенты, это не борьба с наркотиками. Поверь, то, что нам показали, не просто спектакль, это спектакль для тех, кто устраивает глобальный спектакль – жизнь в Городе.

– Что ты несёшь? – в сердцах воскликнул Симба. – Да пусть так, свою работу я должен…

– Тебе шестьдесят восемь лет, ты скопил на долгую старость, ты нашёл спутницу. Уйди от этой грязи. Я тебя не то, что пойму, я убежден, что это единственное правильное решение.

– Кто за мной может следить? – не слушая Гашека, продолжал Симба.

– Третьи, четвертые руки полиции или МГБ, а может, вообще, залетные участники драмы. Понимаешь, они все не в жесткой связке. Каждая сторона что-то скрывает друг от друга. И, как бы тебе сказать…

– Думает, что кто-то со стороны может копнуть чего-то, чего не знает какая-то из сторон. И поэтому…

– Поэтому, оценив твое любопытство, кто-то дал сигнал твоему боссу, который, думаю, ты и сам знаешь, работает на разные структуры Города, тебя оставить и…

– Не мешать.

– Пока не мешать, – добавил Гашек, – и не трогать.

– То есть…

– То есть, исчезнуть ты можешь в любой момент, бесследно, а может героически. Всё зависит от того, кто о тебе знает. И не забывай о том, что я, как-никак, тоже засветился. Не факт, что меня заметили, но, чем чёрт не мутит. Так что, старший товарищ, ты и меня потянуть можешь. – Гашек улыбнулся.

– Тут ты перебрал – неудачный аргумент меня отговорить, тебя не берут в расчет, как минимум, потому, что не знают, – в свою очередь улыбнулся Симба.

– А я тебя не отговорил? – удивился Гашек.

– Нет, Ян, я же тебе объяснял…

– Но это бессмысленно! – повысил голос Ян.

– Пусть мне это скажут те, кто не хочет, чтобы я копал.

– Тебе твой шеф уже сказал.

– Но, ты же сам только что дал мне понять, что он спустил свое указание в пустоту по причине того…

– Что кто-то хочет узнать то, что не знает, а потом от тебя избавиться. Так, стоп. Ты хочешь провести остаток дней с Розой на берегу моря? – вдруг спросил Гашек.

– Хочу, – улыбнулся Симба.

– Ты мне веришь? – не унимался Гашек.

– О чем ты спрашиваешь? Ты, наверное, единственный, кому я верю, кроме Розы.

– Тогда ты должен отдать это всё в мои руки. Я обещаю, что я доведу дело до конца. И плевать, с какой стороны тут замешаны наркотики. Я всех их посажу. Накажу! Я тебе обещаю. А ты обещай, что с сегодняшнего дня ты уходишь на заслуженный и бесконечный отдых.

Симба задумался, глядя себе под ноги.

– Заказать тебе пива? – спросил Гашек.

Симба утвердительно кивнул.

– Ну, так как? – не унимался Ян.

– Мне надо подумать.

– Твою мать, Симба! Какого чёрта тут думать. Я за тебя додумаю. Я всё тебе буду рассказывать. Отчеты доставлять.

– Признайся, Ян. Ты уже что-то знаешь?

Гашек молчал.

– Знаешь? – повторил Симба. – Иначе к чему это всё? Ты знаешь больше моего и…

– Помнишь, месяц назад, или больше, как раз, когда пошла «заводка» с этим нереальным объемом героина, ты рассказал, что ваш шеф собрал вас и сообщил о том, что намечается кое-что. И об этом «кое-что» он достаточно подробно рассказал.

– Конечно, помню. Ты ещё намеревался поступить в цирк и что-то нёс про зарезанный труп в Газетном переулке.

– Да у тебя отменная память! Так вот, если помнишь, он в точности предсказал грядущие события. До операции на заводе. Ничего не смущает? После он уже молчал, поскольку не знал, что будет, не знал, потому что, никто его не уведомил, а не уведомил его никто, потому что этот «никто» потерял контроль. Потерял случайно и временно. Думаю, позже баланс восстановился. Возможно не так, как планировалось, но всё же.

– Ты так говоришь, как будто знаешь.

– Нет, я лишь предполагаю, основываясь на обрывочных фактах, фактах, о которых я что-то знаю, но тебе не скажу.

– Спасибо, Ян.

– И ты понимаешь, почему. Так вот. Те, что за тобой следят, возможно, полагают, что ты в курсе этих обрывочных фактов и захочешь узнать о них больше. Кроме того каждый со своей стороны решит, что ты играешь на другую сторону…

– Тебя понесло, – прервал Гашека Симба.

– Заяви шефу, что ты умываешь руки и уходи в отставку.

– Я же…

– Дракон, – вдруг сказал Ян. – Помнишь, твой шеф зачем-то упомянул Дракона? Я не понимаю, зачем, но он не то, что бы не зря это сказал…

– Не понял я, – удивился Симба.

– Тут замешан Дракон. Кто это, что это, я не знаю, но он замешан. Тут, вообще, очень много кто и что замешано. И те, кто имеет к этому отношение, и те, кто случайно попал в замес. И, чую, это только скромное начало чего-то.

– Дракон, – задумчиво произнес Симба.

– Неизвестность – вот наш злейший враг. Из-за неё много кто может пострадать… И уже пострадал. – Ян подумал о Маргарите.

– Ян…

– Симба, сделай так, как я тебя прошу. Я уже давно не мальчик, и полностью отвечаю за свои слова и действия. И советы. И приказы. Мне тридцать пять лет. Я капитан особого отдела полиции. На моем счету… А то, с чем мы столкнулись сейчас…

– Почему ты замолчал?

– Уходи в отставку, Симба. Немедленно.

Акира дописал последнюю строку своей статьи о древней традиции Города и приступил к её редактированию. Основная задача состояла в сокращении повествования, получившемся настолько объемным, что вряд ли кто из издателей взял бы её у начинающего журналиста. С другой стороны, при оплате именно за объем статья, будь она принята кем-нибудь к изданию, могла сулить неплохой доход. Но, количество «но» было настолько велико, что, пробегая взглядам по своему творению, на создание которого ушло несколько недель, Акира впал в отчаяние именно из-за того, что плод его трудов может остаться невостребованным. Королевские дома, троны, ордена, Лебедь, Дракон, рыцари, принцессы, кубок, кровь, сила и прочее. Кого это может серьезно заинтересовать? Акира совсем пал духом, подумав о том, почему он не подумал об этом раньше. Была бы сейчас мода на подобные сенсации. И где тут сенсация? Такеши вылил на белые листы бумаги лишь общедоступную информацию, информацию, всего лишь шире развернутую, чем её аналог длиной в пять строк из школьных учебников. По большому счёту это похоже на то, как из незначительного исторического события, да что там события, случая, происшествия, мгновения, оставившего минимальный отпечаток в истории на самом ограниченном её отрезке, события о котором не знает или не помнит практически никто, раздувают пожар небывалой мощи посредством обычной рекламы, выраженной, скажем, удачно снятым кинофильмом. С одной стороны, на лицо шедевр и «о, боже, что творилось на моей родине, а я не знал», а с другой, чутье и талант продюсера, удачно подобравшего съемочную команду и время подачи материала публике.

«Кому это интересно? – сокрушался Акира. – А было ли это когда-то интересно? Когда-то это было историей или легендой и всё это принимали как должное. Сейчас… С чего всё началось? С Маркеса в ресторане. Он рассказал сказку, я повелся, потратил месяц и теперь… да и ладно. Будет, что будет, не сокращу ни на одно слова. Возьмут так возьмут. Не возьмут… Об этом я почему-то не думал».

– Я закончил свое исследование, – объявил Акира Лале о завершении своего первого серьёзного проекта, как он его ни раз называл. – Я бы даже сказал, расследование.

– Можно теперь почитать? – с надеждой спросила Лала. В продолжение работы над статьей Акира не давал Лале даже взглянуть на то, что он творит. Он даже не говорил, о чём будет его первый сенсационный блок.

– Теперь можно, – уверенно ответил Акира, – и не только можно, а нужно. Ты будешь моим первым критиком. Я взял всё с собой.

С этими словами Акира вынул из своего рюкзачка папку и показал Лале.

– Это же целая книга! – искренно воскликнула она.

– Так кажется, – заметил Такеши.

– Я возьму домой, хорошо? А завтра расскажу тебе о впечатлениях, хорошо?

– Хорошо, – улыбнулся Акира, – поедем к набережной.

– Давай. Только…

– Знаю, бабушка следит за твоим режимом.

После свидания, проводив Лалу, Акира пришёл домой, включил компьютер и принялся конструировать схему рассылки его статьи по печатным изданиям. Схема у него не конструировалась.

«Если я просто так разошлю по издательствам статью, её никто не заметит. С первого сентября я не стажер. Через неделю мне скажут, оставят меня в штате или нет. Это мне не интересно. Но, на что-то надо будет жить. Для начала соглашусь, если предложат».

Газета, в которой Акира после окончания института проходил трехмесячную стажировку, была, что называется, читаемой не из интереса. Вестник новостей юго-восточного муниципального образования Центрального округа. Она так и называлась «Вестник ЮВЦО». Конечно же, никакого желания оставаться там и писать о том, что в каком-то доме прорвало канализацию, у Такеши не было. А себя он считал репортером от Бога. Так он говорил родителям, снисходительно отнесшимся к его выбору профессии. Его отец и мать были инженерами, этакими закостенелыми технарями, убежденными в том, что на жизнь можно заработать только усердным трудом, работая как головой, так и руками. Сын ушёл в облака. Но отговаривать его не стали. «Твоя жизнь, ты и выбирай путь, – говорил Акире отец, – но имей в виду, когда-нибудь ты заведёшь семью, которую тебе придется содержать. Пока тебя содержим мы, но до поры до времени. Не имея профессии сложно быть уверенным в будущем. Но, решай сам». И Акира решил, что всё у него получится. Отец уважительно отнесся к самостоятельному выбору сына, но опасался за его грядущую нестабильность. В двадцать два года о нестабильности редко думают. Акира не думал и занимался тем, что ему было по душе. Тем более, он был уверен в своих силах. А это, пожалуй, главное.

Думая, о том, куда пойти сдаваться, Акира заснул прямо за столом. Очнувшись, он переместился в кровать и тут в его, окунающуюся в подушку, голову, пришла мысль, мгновенно выведшая его из лап сна.

Рано утром Акира стоял недалеко от королевского дворца, у входа в резиденцию Ордена, хранящего кубок. Как-то он уже пытался туда попасть. Акира помнил, что ему рассказал Максим о том, что у Ордена далеко не один офис, как он его про себя называл.

Толи охранник был неопытным новичком, толи настроение у него было хорошее, толи звезды в этот день оказались на стороне Такеши, но на этот раз ему почти повезло.

Охранник, вышедший из своей будки, был встречен уверенным в себе и крайне серьезно настроенным молодым человеком, представившимся репортером муниципальной газеты, поручившей ему провести предварительные переговоры с кем-нибудь из представителей совета Ордена на предмет возможности организации интервью и публикации соответствующих материалов. Часть материалов имеются в наличии, часть предполагается получить по согласованию с советом Ордена. Было сказано ещё что-то, но охранник, уже в самом начале монолога переставший что-либо понимать заявил:

– Подождите, я доложу.