Читать книгу: «В шаге от выгорания. Сбалансированный план действий, как вырваться из замкнутого круга хронической усталости», страница 5

Фиксация на работе против эскапизма

Когда нам перестает удаваться «освобождать» голову, мы, как правило, говорим о работе, которая нас больше не отпускает. Фиксация мыслей на теме профессии является ключевым симптомом горения. Работа и трудоспособность становятся центральными пунктами в жизни людей, оказавшихся в подобном состоянии. Всё остальное и все остальные должны или подчиниться этому, или отступить.

Фиксация на профессии

С психопатологической точки зрения здесь речь идет о поглощающих человека мыслях, которое могут иметь черты навязчивости или даже зависимости. Если человек постоянно боится, что может произойти что-то плохое, потому что он неправильно выполнил свое задание, если он постоянно контролирует и проверяет себя и свою работу, даже зная, что в этом уже есть что-то иррациональное, тогда профессиональная фиксация уже носит характер обсессивно-компульсивного расстройства. Как нам подсказывает аддиктология – наука, изучающая зависимости, мысленное поглощение может выражаться в форме употребления веществ, вызывающих привыкание, или зависимого поведения. В случае с трудоголизмом, зависимостью от работы, именно работа больше не выходит у нас из головы, импульсивно заставляя нас снова и снова возвращаться к ней. Как бы то ни было, при горении мы беспрестанно работаем, независимо от того, что мы фактически делаем и где находимся. И постоянная работа, и постоянные мысли о работе – это настоящий стресс. И он тоже «работает» внутри нас, в то время как мы не можем это контролировать. Может прозвучать резко, но фактически речь идет о потере контроля над разумом, поскольку в мыслях царит монополия режима работы.

В то время как мы подсознательно провозгласили наши профессиональные цели руководящим принципом такого значения, будто он решающий в исходе войны, наши потребности в разгрузке и расслаблении, естественно, напоминают о себе все настойчивее, а иногда и радикальнее. Поскольку фиксация на профессиональной жизни требует и нашего непосредственного участия, и времени, она сокращает время и пространство для восстановительного отдыха.

Давление на эти и без того жутко урезанные периоды времени увеличивается у пациентов с горением двумя способами. С одной стороны, свободное время теперь также планируется подробнейшим образом и, следовательно, также попадает под давление. С другой стороны, активности в свободное время – или, возможно, правильнее было бы сказать пассивности – должны обеспечивать максимальное расслабление, чтобы иметь хоть какой-то восстанавливающий эффект. Далее мы подробнее рассмотрим эти два способа функционализации досуга.

Делать, а не быть

Пациенты с горением едва ли могут наслаждаться остающимся у них свободным временем не только потому, что они с трудом отключаются от работы, но и потому, что они подходят к своему свободному времени, продолжая находиться в рабочем режиме. Наиболее значительно это, конечно, затрагивает повседневные личные дела, которые не всегда приносят радость, например ведение домашнего хозяйства и ремонт, но к этой же категории относятся и поддержание социальных контактов, хобби и домашние животные. Все требует максимально подробного планирования, потому человек или хотел бы это сделать, или должен это сделать. Как уже было описано, пациенты с горением часто составляют бесчисленные, кажущиеся бесконечными и едва ли выполнимые списки дел – в уме или внося записи в блокноты и цифровые календари. Как и на работе, списки дел в личной жизни внутренне ощущаются как огромная гора, от давящего присутствия которой не удается избавиться. Из-за подавленного настроения, вызванного истощением, личные списки дел кажутся такими же обременительными, как и рабочие. В конце концов захватываются и узурпируются последние бастионы личной жизни, и тогда все видится дополнительной обязанностью из и без того переполненного списка дел, даже давно запланированный ужин с женой, вечер игр с детьми, встречи с друзьями или занятия спортом. Все, что человек действительно любил и делал с удовольствием, превращается в одно мрачное «должен», исполнение которого выматывает и подпитывает режим постоянного стресса. По итогу практически ни в чем не ощущается свобода и удовольствие. Хотя изредка просто быть, и больше ничего – уже перестает быть возможным.

К вопросу об эскапистской регрессии

Те немногие моменты и промежутки времени, которые еще остаются свободными, должны быть использованы в полной мере. В такие моменты нам нужно с кратчайшие сроки прийти в себя, и если мы не делаем этого с помощью алкоголя, нам нужны другие средства, обещающие мгновенное расслабление. Для инсценировки целенаправленной экспресс-регрессии уже давно сформировались целые промышленные отрасли. Из всего широкого ассортимента мы хотели бы выделить три отрасли эскапизма.

Во-первых, существует множество возможностей для регрессии, которые предлагаются в виде детских игр для взрослых. К ним относятся парки развлечений для взрослых, где размещены бассейны с шариками, лазерные пистолеты и прочие восхитительные безделушки, а также стремительно растущий рынок компьютерных игр, который уже давно «спонсируется» не только и не столько детьми и подростками, – и это лишь некоторые примеры. Вообще, новая беспечность, стремление сделать все сферы жизни легкомысленно веселыми – что подтверждает появление термина «геймификация» – это не только признак регрессивности, но и попытка выдать работу за игру. Или кто-то еще верит, что настольный футбол в опенспейсах IT-стартапов открытой планировки может скрыть, что здесь прежде всего очень и очень много работают? В сфере образования обучение в игровой форме как бы подсказывает, что зубрежка слов или формул должна доставлять удовольствие. Конечно, чем младше ученики и ученицы, тем более целесообразным с точки зрения педагогики является использование игровых элементов. Но однажды они должны научиться и тому, что учеба не всегда может доставлять удовольствие. То, что делается из лучших побуждений, в конечном счете часто приводит к противоположному эффекту. Это даже несет некоторое облегчение, если учащимся, зачастую детям, позволяют искренне признать, что то, чем они занимаются, утомительно и тяжело. То, что любая работа должна быть увлекательной, как игра, и доставлять удовольствие, – соблазнительное заблуждение. Конечно, нет ничего плохого в том, что взрослые выбирают игры в качестве способа провести свободное время. Но если это единственный способ отвлечься от жутко напряженной серьезности жизни, возможно, что-то идет не так.

Помимо компьютерных игр, уже не такие новые для нас информационные технологии в ходе цифровизации предоставляют нам широкий спектр возможностей для мгновенного и глубокого погружения в эпические, романтические, захватывающие и эротические параллельные миры. Когда и интерактивные игры кажутся слишком утомительными, приходит время пассивных развлечений. В сравнении с привычным нам телевидением, стриминговые сервисы предлагают нам нечто новое: контент доступен в любое время и в любом месте, строго определенная программа телепередач не ограничивает наш выбор, и всегда можно подобрать то, что соответствует нашим интересам и настроению. Netflix⁹ и его «коллеги» дают нам такую возможность. Все большую популярность набирают марафоны сериалов, так называемый binge-watching – медиаальтернатива запоям. Иногда опьяняющий эффект потокового просмотра нужен, чтобы дать нам, «рабочим лошадкам», разгрузиться. То, что и от этого может появиться зависимость, вероятно, дополнительно проговаривать не нужно.

С другой стороны, и даже в большей степени, это касается всей wellness-индустрии¹⁰, в которой самые разные способы и методы, сопровождаемые пустословием и разной бессмысленной ерундой в спа-центрах, оздоровительных комплексах и отелях обещают мгновенное расслабление. Как можно больше походов в сауну и сеансов массажа должны максимально быстро сделать свое дело, чтобы уже через день-два человек снова пришел в форму, восстановил свою «функциональность» и вернулся к работе в полной боевой готовности. Большее расслабление может обеспечить только удар деревянного молотка. Иногда на это тратятся баснословные суммы денег, и для того, чтобы позволить себе такой отдых, сперва нужно как следует потрудиться.

И это еще один злосчастный порочный круг: когда свободное время само по себе служит единственной цели – поддерживать работоспособность, когда личная жизнь перестает быть на самом деле личной, потому что мы как бы лишаемся права на нее и лишаем ее смысла, тогда и возникает необходимость в избавлении от постоянного стресса. На этом абсурдным и подлым образом держится шаткое состояние горения, хотя мы этого даже не замечаем. И чем меньше становится пространство личной жизни, тем больше становится стресс. Правда, в обратную сторону это тоже работает.

Самооптимизация против самоповреждения

Если все наши старания и деяния постоянно направлены на совершенствование себя, мы рискуем промахнуться мимо цели и даже достичь ровно противоположного, а в конце концов и навредить себе.

Мания самоконтроля

Обычно люди с синдромом горения предъявляют чрезвычайно высокие требования к выполнению дел и на работе, и в личной жизни, несмотря на то, что сами нередко отрицают это. К тому же совершенство в идеале предполагает также демонстрацию скромности и непринужденности. Самыми суровыми критиками и судьями для этих людей, как правило, являются они сами. Они очень строги к себе и склонны все анализировать и оценивать. Однако завышенные стандарты, которые они устанавливают для себя, почти всегда недостижимы. Наиболее вероятно, они превратят повседневную жизнь в сплошной сизифов труд, который никогда не принесет желаемого удовлетворения.

Постоянное стремление к наивысшим результатам и постоянный контроль результатов – занятия невероятно утомительные.

С появлением множества цифровых инструментов, которые помогают нам, людям, все больше и больше контролировать, анализировать и оценивать самих себя, чтобы впоследствии еще сильнее подстегивать, положение дел только ухудшается. Это относится не только к рабочим процессам, которые благодаря этому становятся все более прозрачными и планомерными, но и к личной жизни. Мы подсчитываем наши шаги, анализируем качество нашего сна и процентное содержание жира в организме, записываем, что мы едим и так далее. Но если мы больше ничего не оставляем на волю случая или настроения, природы или времени, если мы вообще ничего больше не можем оставить без пристального наблюдения, потому что принуждаем себя все контролировать и форсировать, возникает угроза перенапряжения и истощения.

Это может иметь крайне негативные последствия для психики и организма, как у профессиональных спортсменов – если им не удается соблюдать баланс тренировок и отдыха, напряжения и расслабления, у них случаются так называемые усталостные переломы¹¹ и другие травмы. Пациенты с синдромом горения, превращающие свои будни в большой спорт, также подвергают себя опасности. Неосознаваемое истощение приводит к невнимательности, которая, в свою очередь, может повлечь за собой несчастные случаи – на рабочем месте, дома или во время занятий спортом.

Иногда проблемы со здоровьем становятся решающим тревожным сигналом. В нашей клинике мы снова и снова лечим пациентов и пациенток, которые были оторваны от повседневной жизни из-за тяжелого заболевания, и только тогда они осознавали, как эксплуатировали себя в течение многих лет и насколько отдалились от своих прежних ценностей и целей.

Допинг для мозга

Некоторым людям удается «сбавить скорость» только благодаря употреблению веществ, которые их успокаивают. Конечно, легальные и нелегальные вещества, вызывающие зависимость, также представляют опасность для здоровья, если они используются для того, чтобы оставаться в строю и держать лицо в течение дня, а вечером – чтобы замедлиться после гонки дня. Для этих целей давно используются разные медикаментозные средства, например амфетамины, такие как метилфенидат, служащий для повышения работоспособности, и бензодиазепины, такие как лоразепам, принимаемый для расслабления, – и все они нередко продаются только по рецепту врача. Химические подъемы и спады, конечно, обеспечивают и легальные и нелегальные наркотики – в течение дня это может быть никотин и кокаин, вечером – алкоголь и каннабис. Само собой, опасно нейтрализовать собственную усталость химически, искусственно распаляя себя днем и выпуская пар вечером. Из-за этого человек теряет всякое представление о своих естественных потребностях и мотивациях. Но прежде всего, конечно, это подвергает человека риску развития зависимости и связанных с ней психических и физических последствий злоупотребления психоактивными веществами.

Желание избавления

Жизнь в условиях постоянного стресса с медицинской точки зрения можно рассматривать как рискованное поведение. Страх серьезных последствий и непоправимого вреда может быть сильным, но страх не добиться результатов, удовлетворительных для себя и своей жизни, у пациентов с горением сильнее. Некоторые люди даже более или менее осознанно идут на риск «гипотетической аварии» или «максимальной гипотетической аварии» в организме. Рискованное поведение в этом случае следует внутренней потребности и даже проявляется ярче как бессознательное желание избавления.

Относительно безобидный вариант, вероятно, знаком каждому из нас. Смеем предположить, что большинство людей втайне мечтали о том, чтобы неопасная, но достаточно тяжелая гриппоподобная инфекция вывела их из строя на несколько дней, когда всего становится слишком много. Тогда наконец-то можно будет взять перерыв, не испытывая чувство вины.

При горении эти болезненные желания могут приобретать угрожающие жизни масштабы. Тогда уже должно произойти что-то похуже банальной инфекции. Для роли больного нам приходится слечь с инфарктом миокарда или мозга. В худшем случае эти желания сведут нас в могилу. Тот, кто подвергает себя такой угрожающей жизни опасности, действительно играет с огнем. Иногда пограничное поведение следует рассматривать не только как самоповреждающее поведение, но и как скрытую суицидальность. В этом случае слишком быстрая езда олицетворяет действия камикадзе, а наркотическое опьянение – харакири. Максимальное расслабление приходит со смертью.

Параметр эмоций

Позитивизм против ангедонии

В качестве вступления здесь мы хотели бы привести рассказ госпожи X. Госпожа X. несколько лет назад находилась у нас на стационарном лечении. В дополнение к симптомам депрессии, проявляющимся в виде длительной бессонницы и хронической безрадостности, у нее проявлялись не вполне понятные физические симптомы: значительно повышенное давление, постоянные головные боли и мышечное напряжение. В ходе терапии быстро выяснилось, какую беспощадную бескомпромиссность десятилетиями госпожа X. проявляла к себе. Полумеры были не в ее стиле, с покоем и отдыхом у нее были свои сложности, поскольку они делали ее еще более беспокойной и усиливали физическое и психическое напряжение. Расслабление? Это же невыносимо!

В течение всего, на наш взгляд, слишком короткого шестинедельного периода лечения поднималась одна тема, которая всякий раз вызывала у госпожи Х. слезы: сильная тоска по ее старой подруге, человеку, больше которого она едва ли кого-то ценила, в обществе которого она с удовольствием проводила время. Эта подруга наделяла госпожу Х. ощущением, что с ней все в порядке, что ей не нужно меняться или даже улучшаться ради нее. Казалось, только она позволяла ей почувствовать безусловное принятие. С этой подругой она могла быть самой собой.

Не было ни одного сеанса, когда госпожа X. не рассказывала бы, как была рада ходить к ней в гости. Через несколько месяцев после окончания лечения мы получили сообщение. Госпожа X. так и не навестила свою подругу. Вскоре после возвращения к напряженным трудовым будням со множеством командировок она перенесла инсульт. Четыре недели спустя она уже участвовала в велопробеге на шоссейном велосипеде на дистанцию более 120 километров.

Ее пример, на наш взгляд, иллюстрирует опасность и устойчивость горения. Одни скажут «Впечатляюще – какая сила воли, да у нее сердце настоящего воина». Другие скажут «Неисправимая – какое издевательство над собой, да она безрассудна». Как бы то ни было, мы таким результатом лечения довольны не были.

Люди, которые десятилетиями обращаются с собой так, как описанная пациентка, обычно нуждаются в более длительном лечении – оно позволяет сделать радикальный шаг к преодолению самообмана и заботе о себе.

Оптимистичное ви́дение функционирования

Людям с горением часто удается внушить себе и другим, что все в порядке. Понимание того, что это не так, зачастую лежит где-то глубоко, и добраться до него не так-то просто. Сначала на вопрос о текущем положении дел со скоростью пистолетного выстрела выдается ответ «Спасибо, хорошо». В более длительных беседах часто обнаруживается обратное.

Безупречный фасад, этот откровенно позитивистский внешний вид поддерживается изо всех сил вопреки как внутреннему, так и внешнему сопротивлению. Термин «позитивизм» понимается и применяется в философии в несколько ином смысле, отличном от того, в котором мы используем его здесь. Мы под этим термином понимаем то, что внимание столкнувшегося с горением человека направлено только на позитивные или кажущиеся таковыми вещи, в то время как от всех рисков и опасностей, связанных с его переживаниями и поведением, человек дистанцируется. Да, речь идет о чрезмерно позитивном мышлении. Такие люди долго и упорно отрицают наличие любых проблем – и внутренних, и внешних. По-другому поддержание состояния горения едва ли возможно.

Такого рода позитивизм утомителен и требует много энергии. В дальнейшем энергии перестает хватать на другие сферы. И из-за того, что энергии мало, ее все чаще приходится расходовать только на ограниченные дедлайнами дела, в которые вовлечены другие люди. Внешнее давление, кажется, вытягивает и остатки энергии. Вещи, которым человек должны был посвятить себя по собственному желанию, например хобби или в прямом смысле слова непринужденный контакт с другими людьми, отходят на второй план. Таким образом, все ставки делаются на одно – на функционирование. При таких обстоятельствах любые средства, цели и жертвы считаются оправданными. Однако это создает губительное поле напряжения, взаимодействие позитивизма, с одной стороны, и ангедонии, с другой.

Отчуждающая безрадостность

В профессиональном медицинском жаргоне ангедония означает состояние, при котором не удается испытывать радость и удовольствие. Речь идет не (только) о грусти, но и о том, что те самые чувства, которые могли бы направлять нас и подсказывать нам, что для нас хорошо, больше не появляются и не ощущаются. Тем не менее негативные чувства нам нужны. Нам необходима способность злиться, чтобы мы могли противостоять недоброжелательному отношению. Без страха мы не смогли бы защитить себя от опасности. Грусть нам тоже нужна. Без нее мы не смогли бы испытывать радость и осознать ее как таковую. Отчаяние от невозможности чему-либо радоваться (ангедония) хуже, чем ощущение печали. Однако смотреть на все через розовые очки и говорить, что все прекрасно, – тоже не лучшее решение, особенно в долгосрочной перспективе.

При этом состояние между позитивизмом и ангедонией, в котором живут пациенты с горением, является по-настоящему опасным. Потому что временами кажется, что нет другого выхода, кроме как продолжать действовать и убеждать себя, что все «функционирует в штатном режиме», в то время как неосознанно растет уверенность в том, что на самом деле все уже давно не в порядке. Взять паузу и разобраться со своими личными ценностями – дело довольно болезненное, и, как правило, таким никто не занимается. Остается один-единственный выход – держаться за внешние объекты (работа, списки дел) и организовывать жизнь в соответствии с ними. Чаще всего это приводит к еще большему дистанцированию от личных потребностей и еще более болезненному отчуждению. Тогда ангедония превращается в агонию.

Агрессия против страха

Что движет людьми, которые доводят себя до горения? Энергия, с которой мы сегодня ведем борьбу за блага и сферу влияния на профессиональном поприще, подпитывается прежде всего эмоциями, которые мы теперь воспринимаем скорее как негативные и предпочитаем заглушать, потому что хотим вести себя как можно более разумно, рассудительно и цивилизованно. Почему в подавлении этих негативных чувств кроется особая опасность, мы расскажем далее.