Читать книгу: «Конструктор времени 3. Битва двойников», страница 13

Глава 19. Слухи

Такси по городу летело. Водитель, немолодой кавказец, изумительно чисто говорящий по-русски, всю дорогу рассказывал о красотах Северной Пальмиры. Но, когда он захотел показать приезжему ещё и крейсер Аврору, Богданов командным голосом велел:

– На Гороховую семьдесят один. И быстро!

Больше у таксиста желания подрабатывать гидом не возникало, и через пять минут машина остановилась на Гороховой у четырёхэтажного дома.

Сегодня ночью, после общежития, Богданов осмотрел погибших при нападении. Не верилось, что Евграфов, Шубенкова и Камолова действительно были мёртвыми. Но ошибки не было. Безжизненные тела были реальны. Валерка лежал как живой, только с белыми заиндевевшими бровями и ресницами.

Потом в управлении Богданов заставил дежурного разбудить арестованную и побеседовал с этой оставшейся в живых особой. Они явились для того, чтобы ликвидировать именно Евграфова и всех остальных, кто также стал жертвой. У них были на это точные сведения, где и когда все их жертвы встретились. И то, как они их убивали, она рассказала во всех подробностях, ничего не скрывая. И гордилась содеянным, ещё не зная о вторых вариантах Евграфова и двух девушек. Знакомить её с этим фактом Богданов запретил. Правда, та особа замялась, когда Богданов спросил о её собственном двойнике, убитом на лестнице между пятым и шестым этажами. Либо ей не хотелось об этом говорить, либо она сама ничего не понимала, и потому объяснить не могла.

И, вообще, эти двойники, с их таинственным появлением и ещё более таинственной смертью, непонятно какими средствами, стали тихим ужасом. Две пришелицы Картавины, Валерий Евграфов с объектом 354Е, найденным в подвале. Лейла Булатовна Камолова и Юлия Витальевна Шубенкова также в двух экземплярах, не имели на это абсолютно никакого права. Врач, обследовавший раненную террористку, сказал, что это удивительно точный двойник той, что лежала в морге. За исключением смертельного перелома шейного позвонка одной и сквозного пулевого отверстия в ноге другой. Настолько удачных двойников никакое генетическое клонирование создать не сможет! И Богданов врачу верил.

Вышло нечто труднообъяснимое и непредвиденное никакими прежними догадками. По какой-то причине появились копии у четверых из миллиардов жителей планеты. В один день и в одном месте!

Случайным такое быть не могло. И при анализе этого только два источника могли рассматриваться как подлинные. Во-первых, источником двойников мог стать сам Евграфов, второй вариант, уже как вспомогательный, такая технология дублирования была привнесена из грядущего. Именно эти две силы столкнулись в тот день в общаге МГИМО. И обе потерпели сокрушительное поражение. Погиб Евграфов вместе с друзьями и была уничтожена почти в полном составе банда убийц из будущего. Но стопроцентной гарантии, что с двойниками всё было именно так, Богданов дать не мог, потому как была ещё возможность появиться какому-либо новому, неучтённому фактору. Если бы руководством не было ограничено участие самого полковника в работе своей группы, можно было бы надеяться на более полное рассмотрение всех условий конфликта, чтобы выяснить причины появления двойников.

Именно недостаток информации ограничивал возможности оценки. Все предположения казались чрезмерно усложнёнными, их объяснения всё время сталкивались с понятиями «вероятно» и «возможно». Чтобы разобраться, пора была включить в состав протокола данные оставшегося в живых и более информированного человека: Валерия Евграфова, которого впрочем, необходимо было ещё самого найти и разговорить. И, он, как опасался Богданов, мог оказаться также недостаточно информированным. Потому что объяснить всё, или же большую часть этого всего, мог только его, навечно потерянный двойник.

Телефон Евграфова некоторое время назад находился где-то в этом доме, на улице Гороховой. И полковник, пропустив нежилой первый, начал поиск сразу со второго этажа, зайдя с тыльной стороны дома.

Когда все квартиры подъезда были пройдены, снова позвонил «свой человек» в Москве:

– Юрий Маркелович, абонент стал неустойчив. Боюсь, скоро пропадёт. Возможно заряд кончается…

Это было плохо.

***

Пока Максим ходил за водой, Глеб Константинович спросил:

– А вы своего знакомого полковника разве не можете спросить, что он делал с вами?

Ну что я мог ему ответить? Беседовать с Богдановым до конца расследования смерти Лики я бы не стал. И даже интерес к своему отравлению не заставит меня изменить такое решение. Слишком по-разному звучал бы такой вопрос сейчас и потом. Да и не было это настолько важным, чтобы менять планы.

– Нет, не могу! – ответил. И, больше для того, чтобы увести центр внимания от себя, спросил: – Скажите, почему вы выбрали такую странную профессию. Вы какой врач?

Тот усмехнулся и, пропустив «странную профессию», ответил:

– Я врач всякий! И психотерапевт, и офтальмолог, и терапевт, и даже хирург. Там, куда я стремился, важны были только универсалы.

– И куда же вы стремились?..

– С детства хотел побывать где-нибудь на южном полюсе. Это, казалось, героические приключения, слава и прочие прелести. На самом деле там хуже чем в космосе: холод, связь по часам, ограниченный коллектив и ежедневная борьба за жизнь без праздников и передышек. Чтобы выйти на улицу, долго готовимся. Почти столько, сколько космонавты скафандр надевают. И никакой славы после. Это теперь считается заурядным.

– Скафандр? Но ты же в одних трусах туда выбегал! – сказал Максим, появившийся в комнате со стаканом воды.

– Ну, это совсем другое дело! – сказал его отец. – Мы так в клуб записывались. Напаришься в баньке до потери пульса, а потом наружу и в снег!

– Клуб? – удивился я.

– Да, элитный «Клуб Двести». В нём меньше сотни…

– Это когда разность температур в двести градусов! – перебил отца Максим. – В парилке за сто двадцать, а снаружи – минус восемьдесят…

В это время зазвонил телефон в кармане. Как я и подумал, это был Богданов. Я слишком долго оставался в сети! Надо не забывать отключаться. Но я ждал, когда Калашников выполнит просьбу и перекинет, а я сразу отключусь. Но теперь Богданов меня сможет всё-таки вычислить. Я отключаю телефон и решительно встаю:

– Мне пора уйти!

***

Ключа от двери у них опять не оказалось, а комната снова была запертой на замок. В этот раз телефона, чтобы попросить помощи, не был.

Лиля сказала:

– Придётся снова пробовать реверс. Не может быть, чтобы мы не смогли!

– С чего ты решила, что сможем? – ответила Юлька бледным голосом.

– Сможем, обязательно сможем! Надо просто стараться.

– Ничего не выйдет! Нас опять не туда понесёт.

Юлька тонула в море безнадёги. Как видно, смерть двойника, о которой неосторожно выдал инфорацию Богданов, Юльку окончательно подкосила.

– Ты это брось! У моей Юльки всё получалось, выйдет и у тебя! – постаралась поддержать её Лиля.

– Как будто мы одно и то же… – криво ухмыльнулась та в ответ. – Я вообще ничего не умею…

– Попробуй ещё! Ты просто направляешь нас не туда. Реверс, это когда всё будет светлым и ярким. Знаешь, как на море летним днём! Всё синее, и небо и…

– Мы умрём здесь!.. – неожиданно произнесла Юлька с безразличным лицом.

«Она давно не плакала» – подумала Лиля. – «Вот и думает теперь только о смерти. В таком состоянии её с места не сдвинешь».

– Юлька! Мы самое страшное уже пережили. И дальше плохого уже не будет. Всех нападавших полиция прогнала, а мы с тобой живы.

– Аля умерла и остальные тоже. – Юлька похоже всё воспринимала через своё горе. – И нас с тобой здесь замуровали и никто не найдёт…

– Да что же мы с тобой за журналисты такие будем, если с такими мелочами справиться не сможем? Юлька, давай вынесем дверь что ли наружу! – Лиля решила пойти на крайние меры, только бы подругу вытащить из этого болота.

***

Десять тысяч от Профессора пришли за две минуты до объявления посадки. Только я увидел сообщение на смартфоне, как заряд батареи кончился и связь прервалась. Изумила щедрость моего не очень-то богатого друга. И, несмотря, что его помощь пришла позже, чем было нужно, я это оценил и был очень благодарен.

Багажа у меня с собой не было, и я, когда пришло время подняться на борт, с трудом нашёл своё место у прохода и опустился в мягкое кресло. Внутри самолёта было теплее, чем на улице, и пока пассажиры толкались, распихивали ручную кладь и устраивались, я, остававшийся в холодном летнем прикиде, наконец согрелся.

Посидел немного и решил проверить карманы. Забыть в городе на Неве что-либо из своего имущества было бы глупым ротозейством. Паспорт, банковская карта, авиабилет, наконец, серебряный перстень с опалом. Всё моё было здесь. И даже ещё нашлось нечто, попавшее в карманы из прошедших будущих времён, от «девушки с огоньком», как я назвал для себя то чудо с ручным огнемётом. Непрочитанная записка и бэушный дубликат Ликиного очаровательного кольца. Это всё было теперь бесполезным и ненужным. Идеальный оригинал этого кольца оставался где-то на руке Лики, а записка не имела уже никакого значения, её можно было легко сунуть в кармашек кресла, но не хотелось оставлять после себя сор и я оставил записку в кармане. Когда будет возможность, я разберусь и с этой гадостью. В смысле, отправлю за борт.

Все пассажиры были уже на местах. Я сидел и не знал, чем можно себя занять. Сидеть и не думать ни о чём было неправильно, у меня в голове роились тяжёлые мысли и мне очень-очень-очень хотелось в Москву. Где-то там, далеко за километрами пути и облаками, покоилось сейчас моё маленькое сердце.

Наконец турбины взревели и лайнер, качнувшись, устремился вперёд. Закрыв глаза, чтобы ничто не отвлекало, я вспоминал мою Лику. От первого момента, как увидел её маленькой, туго завёрнутой в пелёнки и до последнего, когда мы прощались у выхода из квартиры её тётки. Лика тогда зачарованно улыбалась. Поправила на мне воротник куртки и ткнулась носом в мою щёку. Она надеялась, что мы встретимся очень скоро. И о том, что может помешать этому не думала.

***

Что он сразу должен сказать Валере, Богданов давно продумал. Во-первых он должен рассказать правду о том, что с путешественником было не простое ухудшение здоровья, признаться, что вынужден был привезти Евграфова в определённом состоянии в управление Великого Новгорода.

Потом, что в него залили какой-то препарат, который рекомендовали научные сотрудники из будущего. Проверенный и безопасный. Который, впрочем, мог привести к каким-то непонятным последствиям. Как полагало руководство, это была проверка информаторов из завтрашнего дня, можно ли им доверять. На самого Евграфова это нацелено не было. И, надо же, так совпало, в тот же день на самого Валеру напали какие-то преступные элементы из будущего и в схватке убили. И в этой схватке погибли ещё шесть студентов и трое нападавших. Одного из них убила группа быстрого реагирования, они слишком сумбурно действовали. Открыли огонь на поражение, когда надо было только задержать.

Но другой Валера Богданова теперь избегал и упорно не желал общаться. Последний раз информатор сообщил, что телефон Евграфова моргнул где-то в районе Пулково. Богданов сразу запросил расписание авиарейсов до Москвы и понял, что к отлёту не успевает. Остановить рейс возможности отсутствовали. И Евграфов поэтому был недоступен. Возможно, прав был информатор и его телефон разрядился. Найти и связаться теперь не скоро станет возможным.

Роль благодетеля всегда была недооценённой. Богданов спас тогда Валеру, порекомендовав отправить для операции подальше от Москвы. И это удалось! Только неясным оставалось, откуда при этом в Москве взялся второй Евграфов.

Всё это было неправильным, второго быть не могло ни по каким законам, он не должен был вчера появляться.

Но, тем не менее, второй был и Богданов сам видел его безжизненное тело!

Быть может это результат воздействия снадобья? Оно увеличивало какие-то возможности Евграфова и он вольно или невольно мог создавать полноформатные дубли… Тогда нападение на него было осуществлено какой-то другой, неизвестной и враждебно настроенной группой, и возможность дублирования должна была его спасти. Надо снова вернуться в Москву и добиться от арестованной рассказа о цели их рейда во всех подробностях. Почему он в первый раз не подумал об этом. Сейчас бы не пришлось городить огороды, бегая за Евграфовым через пол России туда и обратно.

Встречу беглеца в Шереметьево не успеть организовать, Евграфов, если улетел первым рейсом, будет там уже через полтора часа. Богданов не привык чувствовать себя настолько беспомощным. События опережали его во всех мелочах. Что бы он ни делал, всё запаздывало и было уже ненужным и бесполезным. И исправить это у него не было возможности. С ним события играли, как кот с мячиком и шансов вырваться из этого круга оставалось всё меньше.

Валера отправился туда из-за смерти подруги. А если там, в Москве, уже поджидают другие убийцы? Богданов был бессилен! Для спасения он летел сюда, надеясь перехватить и защитить. Он только сейчас понял, насколько ненадёжно было оставлять Валеру у сестры далеко от себя. И совершенно напрасно он рассказал тогда о гибели Егоровой. Может, лучше было соврать что-нибудь про проблемы со связью, потерянный телефон или про жуликов, которые на этом поприще процветают. Но он бы так нагло врать Валерке не смог. Как бы пришлось объяснять её гибель потом? Ах, если бы и он мог как-то освоить эту технику путешествий во времени, чтобы вернуться и всё изменить, попытаться исправить свои промахи и ошибки других, которых также немало.

Неожиданно именно в себе полковник нашёл причину своих невезений. Конечно он сопротивлялся, но всё-таки при этом плыл по течению, куда волна вынесет. Потеря влияния почти на весь свой коллектив с приходом «новой метлы» – полковника Сашко, стала результатом критических упущений в смежной области, сообщений из грядущего. Необходимо было уже давно поставить вопрос о доверии к этим сообщениям, пока ситуация не заставила тайком испытывать препарат на не ожидавшем этого объекте, Валере Евграфове.

Возможно, это и было причиной отрицательного отношения Евграфова к нему. Богданов почему-то полностью потерял доверие друга. И поводов к этому почти никаких. Ведь знать о том, что на нём испытывали честность информаторов, Валера конечно же не мог.

***

Железнодорожная электричка со странным названием на борту «Аэроэкспресс» через полчаса остановилась на Белорусском вокзале. Жизнь вокруг кипела, и пока шла суета с перемещением по городу, задумываться об остальном было некогда.

Но воспоминания пришли, когда подходил ко второй общаге МГИМО. Здесь мы были совсем недавно с Ликой и её друзьями…

В общаге суровый охранник на входе меня остановил. А, когда я сказал, что мне непременно надо в 613 комнату, схватился за телефон и стал кому-то звонить. Времени ожидать чьего-то глупого решения не было и я, перемахнув запертый турникет, направился к лифту. Вслед понеслись не очень внятные угрозы.

Вот и та комната на шестом этаже. Но с дверью что-то случилось! Сейчас она перетянута двухцветной лентой, замок оправлен вырезанным куском фанеры, а на личинке приклеена бумажка с печатью.

Что же здесь было? И связано ли это как-то с гибелью Лики? Две её подруги из этой комнаты Лейла и Юля должны быть на занятиях в институте, если с ними ничего не случилось.

А здесь в закрытом помещении точно никого не может быть! Но я постучал. Так, на всякий случай. Два лёгких удара костяшками пальцев. Но за дверью тотчас послышались голоса. Ничего не разобрав, постучал снова. Кто-то подошёл к самой двери и крикнул:

– Откройте нас!

Я толкнул дверь, замок немного отогнулся, но выдержал и дверь вернулась обратно. Тогда крикнул: «Осторожно!», и без разбега навалился плечом. Дверь крякнула. Замок вырвался из двери. А травмированное полотно с дыркой от замка и разорванной двухцветной лентой, распахнулось настежь.

В комнате за дверью стояли двое. Первой была Лейла, из-за её плеча выглядывала Юля. Лица обеих выражали безмерное изумление.

Чему же они удивились? Как будто мы расстались не два дня назад… Я шагнул внутрь:

– Здравствуйте, девочки! Кто это вас здесь запер и опечатал?

Но вместо ответа обе бросились ко мне и с двух сторон обхватили руками. И Юля пробормотала мне в правое ухо что-то вроде обрадованного: «Живой!».

– Да что с вами случилось?

Но им было не до разговоров. Юлька, продолжая цепко держаться мне за шею, ткнулась в плечо и заплакала в голос. А Лейла прижала мою руку к лицу и, похоже, тоже плакала. Мокрые ресницы щекотали ладонь. Я ничего не понимал.

В это время в комнате появился кто-то начальственный:

– Что тут происходит? – раздался у меня из-за спины командный голос. – Сейчас же выйдите! И дверь сломанную…

Я повернулся и с ненавистью посмотрел на этого начальника:

– Сам выйди! Кто тебя приглашал?

– Я сейчас полицию вызову!..

– Хоть министра обороны! – вспомнил я Светлану Леонидовну Крайчик, доброго и отзывчивого человека, спасшего когда-то несчастного водителя большегруза, да и меня тоже.

Лейла отпустила мою руку.

– Может нам лучше уйти.

– А что, вас выселяют? – удивился я. Помнится, ещё позавчера девчонки жили здесь.

Требовались разъяснения.

***

Даше требовалась сенсация. Главред Лемкин очень неохотно сказал:

– Вчера на проспекте Вернадского, в общаге, кучу трупов видели, говорят, была стрельба… Только сверху попросили шум не поднимать. Там что-то не очень чистое было. Студентов, которые снимали, аккуратно попросили всё из соцсетей прибрать. Даже я снимков не видел. Но есть достаточно достоверная информация про события на пятом этаже. Вот телефон Бориса, он согласился кое-что рассказать. Побеседуй с ним. Только обещать ничего не могу. И ты, Дарья, делай всё по-тихому, на свой страх. И обещай никому кроме меня…

С Борисом она встретилась в скромном кафе на улице Удальцова. Заняли столик у окна с видом на стоянку. Борис был достаточно разговорчивым, его не надо было подбадривать. Рассказал, что сам живёт в этом общежитии на пятом этаже. Вчера он вернулся с занятий днём, так как оставил у себя в комнате кое-какие свои конспекты. Взял конспекты, выкурил у окна сигарету, потом приоткрыл дверь, чтобы выйти.

– А там трое в коридоре. Один лежит, а двое стоят беседуют. Я ничего не слышал, не видел… Ну, как бы я и не то ещё видел, хотел уже выйти, но вдруг появился четвёртый. Я из приоткрытой двери на них смотрел, не моргал и глаз не отводил. Откуда появился четвёртый, не понял… Но это ладно! Куда после этого все они вообще исчезли тоже не увидел. Вжик, и нету никого! Тот, что лежал никуда не делся, а остальных нету! Вот чтоб я сдох!.. Такого же не бывает! Надо было бы снимать всё это, но я про телефон вспомнил только когда вышел посмотреть на лежащего. Подхожу, а он не шевелится и не дышит. Ну я его трогать не стал, взял телефон, стал звонить в скорую…

– А кто они такие?.. – Даша ни на секунду не забывала о своей роли интервьюера.

– Я их раньше не видел. Это точно не наши! У двоих одежда вроде одинаковая, похоже, для маскировки какая-то…

– Двое, которые стояли?..

– Один стоял, другой лежал…

– А что за одежда? Опиши!

– Вроде… как это… комбинезон такой с обтягивающей голову балаклавой. Перчатки и туфли такого же цвета… Это у лежащего. У него ещё какой-то пистолет к ноге был пристёгнут.

– Какой пистолет? – сразу же захотела знать Даша.

– Да бес его знает! Может и не пистолет, а маленькая такая пейнтбольная пушка. Или ещё какая-нибудь дрянь. Я такого никогда не видел.

– Может действительно, пейнтболисты там были?

– Какие пейнтболисты?! Это не спорт, когда голыми руками мочат троих…

– Ты же, Борис, сказал про одного! – тотчас зацепилась Даша.

– Ещё двоих я потом на лестнице увидел. Мужика и ба… женщину в такой же экипировке… Но на лестницу меня уже не пускали, там через минуту появились парни в чёрном.

– Спецназ что ли? И как ты определил, что голыми руками мочили?..

– А крови не было, значит не было никакого оружия!

– Классно у тебя получается. Тебе не дали рассмотреть, но ты знаешь, что крови не было!

– Всё мне дали! Я там долго стоял и снимал…

– Так ты снимал?

– Ну да! Там кроме меня человек пять стояли с камерами в руках. Но я ушёл раньше, а остальных потом допрашивали…

– Снимки покажешь? Или у тебя их уже нет?

– Как нет, а это что? – Борис достал из кармана смартфон.

– А кто это? – спросила Даша, рассматривая изображение на дисплее смартфона.

Там было видно лицо человека, снятое с достаточно близкого расстояния. Спокойное лицо, глядящее куда-то мимо объектива, приоткрытый рот и небольшой свежий розовый синяк у подбородка. Тонкая серо-зелёная балаклава почти незаметно сливалась с цветом плитки на полу и оставляла странное ощущение парящего над полом лица без остальных атрибутов головы.

– Это тот первый лежит в коридоре. – стал объяснять Борис. – А остальные вот! На спине лежит женщина, шею ей, похоже, свернули, а рядом на ступенях видна спина мужика. Вот здесь у него голова, видишь круглая тень у торца ступени, он в своей балаклаве лицом вниз лежит. Та палка, что видна из-за плеча – это не рука, это его нога. Лучше снять не получилось, я торопился не опазать на лекцию. Если хотите, я вам всё скину.

– Да, спасибо! Снимать у тебя, Борис, не получилось, но что есть – то есть. Только постарайся это больше нигде не светить. А я позже обеспечу на тебя ссылку… Ещё ты говорил про шестой этаж. Там-то что было?

– О, это только разговоры и слухи. А здесь я всё видел сам!

– Тогда давай про слухи, мне это тоже интересно.

– Много всего слышал. Один друг, например, рассказал, что был вертолёт. Десять человек спустились на крышу, потом также улетели, забрав раненных. Я никакого вертолёта не слышал. Кто-то говорил про подвал, кто-то видел их на восьмом этаже, кто-то на первом. А наш техник говорил, что вчера днём пришлось ремонтировать дверь в комнату 613.

– Это что, как раз шестой? – сообразила Даша.

– Да, конечно. В нашем западном крыле, недалеко от лифта.

– Спасибо, Борис! Скажи, кто мог выбрать ваше общежитие для таких разборок? Расскажи, что думаешь об этом!

– Да не думал я ещё об этом, говорили, про исламских террористов, но я не верю. Зачем гадать, вы, пресса, сами разберётесь.