Читать книгу: «Ю.О. Мартов как историк русской философии», страница 3

Связывая развитие философской и общественной мысли с социально-политическими проблемами современности, Мартов выделял ее носитель и двигатель не в лице представителей того или иного класса общества, а в лице разночинской интеллигенции, которая несла на протяжении второй половины века основное бремя освободительной борьбы. Не случайно основной смысл духовных исканий 60–70 гг. XIX в. он сводил к поиску “системы, способной одновременно ответить потребности интеллигенции в идеализации своего собственного положения в пореформенной России и связать ее эмансипационные стремления с демократическим самоограничением в пользу активности народных масс”¹⁴.

В начале XX ст. российские марксисты, если им приходилось обращаться к философии, предпочитали ставить в прямую от неё зависимость учения о развитии общества. Ю.О. Мартов не избежал здесь общей участи своих товарищей по партии. Так, материализм и сенсуализм в гносеологии прямо отождествлялись Мартовым с социализмом в социальной философии, тогда как идеализм и метафизика идентифицировалась им с политической реакцией. “Капитуляция перед идеализмом и метафизикой, – писал Мартов, – является типичным симптомом всякой общественной реакции”¹⁵.

Анализ взглядов российских мыслителей Мартов начинал в зависимости от степени влияния на современную ему мысль и освободительное движение. Наиболее прогрессивным направлением философской и общественной мысли России до марксистов, по мнению Ю.О. Мартова, было народничество.

Одним из идейных источников народнической философии Ю.О. Мартов считал учение М.А. Бакунина, которое, по мнению видного теоретика меньшевизма, являлось классическим примером творческой рецепции на российской почве немецкой классической философии. Рассматривая эволюцию системы взглядов Бакунина, Мартов выделял в них первоначальное гегельянство начала 1840х гг. Следующий этап развития философии Бакунина Мартов связывал с влиянием идей Маркса и Прудона, которые происходят в конце 1840-х гг. К указанному времени, по мнению Мартова, “бакунизм” еще не сложился и находился в стадии становления. Окончательное формирование философии Бакунина Мартов относит к концу 1860-х гг. С этих пор она стала идейным руководством всего анархистского движения второй половины прошлого века¹⁶.

Наибольшее внимание Ю.О. Мартова было обращено на тот период в развитии философии Бакунина, когда теоретик анархизма активно полемизировал с Марксом. Мартов указывал, что влияние марксизма на Бакунина ограничилось лишь признанием последним предпринятого Марксом анализа капиталистического производства и перспективы “экспроприации экспроприаторов”, как сущности грядущего социального переворота. Вслед за Прудоном, Бакунин отвергал борьбу за улучшение государственных форм и задачу завоевания государственной власти. Важнейшей ошибкой, на которую указывал Мартов, было признание Бакуниным субъектом революционного движения не “современный пролетариат”, а лишь низшие слои, “более или менее близко стоящие к люмпен-пролетариату”.

Не менее важной ошибкой Бакунина Мартов считал идеализм в философии истории. Первостепенным фактором “народной эволюции” Бакунин, как известно, считал некий “народный дух”. “На этом пути он (Бакунин), – писал Мартов, – следуя к старым славянофилам, приходит к противопоставлению славянского мира германскому, причем, вопреки славянофилам, сближает романские народы с первым”. “Бакунин в своих построениях русской революции, – писал Мартов о философско-исторических взглядах русского анархиста, – пытался опереться на материалистическое понимание истории, но при этом крайне вульгаризировал учение Маркса. Поскольку совершенно не усвоил себе его диалектической стороны”¹⁷.

Мартов также видел вульгарное истолкование марксизма Бакуниным в том, что тот “от “народного инстинкта” пытался апеллировать к социальному бытию, чтобы в условиях объективного исторического развития обоих миров найти ключ к объяснению различий народной психологии. Плодом такой интерпретации примата социальности стала идея о том, что “борьба между “государством и анархией” есть борьба между немцами и славянами или, в конце концов, борьба между городом и деревней”¹⁸.