Читать книгу: «Тайны затерянных звезд. Книга 1», страница 2

Мы перешли к «боковым» частям обшивки, и, как раз, когда добрались до места, где к обшивке примыкала реакторная, в скафандре запиликал зуммер вызова.

– Карт? Сорок семь?

– Привет, босс, – ответил я. – Что-то случилось?

– Нет, просто я… Хотела выяснить, как там у вас. Как новичок?

– В порядке, работает, – ответил я, бросив взгляд на то, как новенький захватом буксирует в печь новый кусок обшивки. – Ты каждый раз интересуешься новичками?

– Нет, просто… У нас потери. Айронс покончил с собой.

– Оу…

Я не знал, что сказать. Самоубийства были не редкостью в рядах врекеров – сказывалась нагрузка и такие себе условия существования, некоторые не выдерживали. Да и с Айронсом я не был знаком. А вот Бет ко всем относилась хорошо и Айронса знала побольше моего, так что она явно была расстроена.

– Я и хотела спросить… Может, ты теперь будешь брать новичков на обучение? Вместо Айронса…

– Слушай, давай я подумаю, – тут же ответил я. – Такие решения не принимаются в момент, тем более не во время работы.

– Да, конечно… Извини, я что-то не подумала. Как решишь что-то, дай мне знать.

– Замётано. – ответил я и отключил связь.

И тут же в скафандре раздался голос новичка, от которого я отвлёкся на Бет, буквально на мгновение:

– Ой…

– Ой? – с подозрением спросил я, возвращая взгляд к нему. – Что значит «ой»?

– Я тут что-то отрезал… – пролепетал новичок, указывая на обрезанную трубу, тянущуюся к реактору.

Трубу, по которой в реактор поступал замедлитель…

И тут же на моем визоре загорелась красная мигающая надпись.

«ОБНАРУЖЕНА НЕПОЛАДКА В РЕАКТОРЕ. РАСПЛАВЛЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ОПАСНУЮ ЗОНУ!»

Глава 3. Песня спейса

– Ой… – снова повторил новичок, глупо вращаясь в невесомости от неудачного движения рукой. – Я… Это плохо, да?

– Ну как тебе сказать? – произнёс я, оценивая ситуацию. – Секунд через тридцать произойдёт взрыв. Ядерный, само собой! Который испарит этот врек и все, что внутри него. Самой станции ничего не станет, если вдруг ты за неё переживал – она защищена от чрезвычайных выбросов энергии как раз на такой случай.

– Это… Можно остановить? – заикнувшись, спросил новичок.

– Нет, конечно! Как ты остановишь ядерную реакцию?

– Тогда почему ты так спокоен?! – практически на ультразвуке взвизгнул новичок.

– Да потому что эмоциями делу не поможешь! – ответил я.

Ослеплённый страхом стажёр, по ходу дела, даже не заметил, что все то время, пока я с ним разговаривал, я был занят делом.

Сначала прикинул, получится ли быстро снять хотя бы один лист обшивки – по всему выходило, что нет. Через бок вытащить реактор тоже не получится – длинные трубы подачи охладителя зацепятся. Можно вытащить через низ. Но внизу приёмная баржа, которая, конечно же, отклонит неподходящий ей груз. А что если…

Приняв решение, я включил маневровые и полетел к прорезанной в днище корабля дырке. Набрал скорость, перевернулся, нацелил захват на реактор и выстрелил начальной точкой троса. Перевернулся ещё раз – и выстрелил конечной точкой в приёмную баржу.

Между двумя крошечными устройствами протянулась тонкая голубая линия напряжения, и реактор начал выползать из своего гнезда, предназначенного для него конструкторами корабля. Я отстрелил ещё один трос, повернувший громаду реактора так, чтобы изгибы труб подачи охладителя не зацепились за переборки.

Потом, не тормозя, отстрелил ещё пять тросов по всей длине борта корабля, заставляя его поползти к одному из «отрогов» станции. Реактор к тому моменту уже на половину своей длины выполз из корпуса, слегка вращаясь и продолжая набирать скорость.

– Корабль двигается! – запаниковал новичок.

– Так и должно быть! – ответил я, снова включая маневровые и перелетая на другую сторону корабля.

– А мне что делать?!

– Заткнуться и не мешать! – рявкнул я, переворачиваясь и гася ногами инерцию.

Реактор уже полностью выполз из корабля, сквозь щели между освинцованными плитами защиты пробивалось сияние – знак того, что реакция выходит на свою последнюю стадию. Ещё чуть-чуть, и…

Я не стал ждать. Выстрелил ещё одним тросом в ближайший ко мне торец реактора, привязав второй конец себе прямо под ноги, ещё один, ещё один…

Я отстрелил все тросы до последнего, до полного нуля на показателе оставшихся зарядов. Девять тросов тянули реактор вверх, два – в сторону приёмной баржи, вниз, и, подчиняясь простейшей математике, реактор, отклонившись от баржи и обогнув корабль, пошёл вверх, с каждой секундой наращивая скорость…

И, когда он поравнялся со мной, я нажал на захвате кнопку, отключающую все тросы.

Реактор вместе со всеми своими трубами пролетел между мной и бортом корабля, как поезд-маглев по трубе тоннеля, только и мелькнул мимо – попробуй уцепись взглядом!

Изгиб трубы охладителя чуть не съездил мне по визору, но я вовремя отлетел в сторону. В результате труба скребанула по стальной стене процессорного блока, оставляя глубокую царапину и закручивая сияющий, как новогодняя игрушка, реактор вокруг своей оси…

Взорвался реактор уже высоко. Или, вернее сказать, далеко. Визор даже погасил красное предупреждение о возможной опасности. Яркая вспышка взрыва поглотила реактор и мгновенно погасла.

Мне не хватало воздуха. Я повысил поступление дыхательной смеси, зажмурился, несколько секунд подышал, успокаивая взбесившееся дыхание, и снова открыл глаза. Маневрируя на двигателях, вернулся к вреку, и, перебирая руками по внешней обшивке, влетел обратно внутрь корпуса.

– О, ты жив! – обрадовался новичок. – Как же хорошо! Я уж думал!..

– Ты бы лучше думал, когда режешь, – беззлобно отреагировал я. – Смотрел, что именно режешь и думал. Если бы такое произошло у тебя на самостоятельной смене, от тебя бы даже пепла не осталось.

– Не представлял, что работа врекера такая опасная!.. – с тоской в голосе произнёс новичок.

– То есть, то, что при таких огромных заработках «Линкс» постоянно, просто безостановочно, требуются новые работники, тебя не смутило? – усмехнулся я. – Ты не очень умён, да?

– По ходу, да, – уныло вздохнул новичок.

– Тут почти все такие, – подбодрил я его. – И ничего, работают как-то. Тут не обязательно быть умным, тут надо быть внимательным. Тогда все будет пучком. Кстати, с крещением тебя.

– А? – не понял новичок.

– Уничтоженный компонент будет списан с тебя, – я с улыбкой ткнул пальцем в «потолок». – Так что с крещением.

Работоспособность новичка после этого инцидента с реактором упала, но я не давал ему спуску, на сей раз внимательно наблюдая за всеми его действиями. Хотел даже заблокировать входящий канал, чтобы больше никакая передача не отвлекла меня от чего-то важного, но передумал – ничего важного на вреке уже не осталось, все раскидали. Остались только обшивка и переборки, а с ними все проще простого. Режь да раскидывай.

И новичок резал и раскидывал. Сначала неохотно и уныло, но постепенно всё больше и больше втягиваясь в работу, правда уже без прежней беззаботности – делал всё аккуратно и бережно. Мне же оставалось лишь висеть в нескольких метрах от него, периодически посасывая из трубочки гидратора то воду, то пищетоник. Не ради вкуса, конечно, ради энергии – вкуса у него не было, как и у утреннего пайка.

Собственно, он и был следующим витком эволюции утреннего пайка, жидкая его форма, которая одновременно позволяла поддерживать водно-солевой баланс и насыщать организм энергией и всеми нужными веществами.

Конечно, пищетоник стоил корпорации чуть больше, чем сухие пайки, но эффективные менеджеры «Линкс» просчитали, что замена обеденного перерыва на питание пищетоником прямо во время работы в конечном итоге будет более выгодна.

Так-то я, конечно, предпочёл бы кофе. Когда я вообще последний раз пил кофе? Настоящий, зерновой, чтоб от одного запаха мозги прочищались и губы сами собой в улыбке растягивались.

О кофе оставалось только мечтать – даже если бы я его заказал, такая дорогая покупка могла бы вызвать нездоровый интерес к моей персоне, которая изо всех сил пытается притворяться нищим врекером. Так что оставалось лишь отбросить мечты о кофе, и следить за новичком, чтобы тот не косячил.

Нарушился этот порядок работы всего один раз – когда в динамиках скафандра зародился и начал нарастать тихий, едва слышный низкочастотный гул. Для меня-то этот звук был привычен, я слышал его сотни раз, а вот новичок бросил работу и принялся крутиться по сторонам, пытаясь понять, откуда он идёт. Видимо ни разу не находился снаружи во время прыжка корабля через спейсер.

– Ты слышишь? – наконец спросил он, когда звук усилился.

– Ну да, – хмыкнул я. – Ты что, впервые слышишь «песню спейса»?

– Чего слышу? Звучит как наркота какая-то!

– Ну есть теория, что она действительно способна воздействовать на слух некоторых людей, создавая эффект, схожий с наркотическим опьянением… Но если спросишь меня, то я скажу, что если бы это была правда, то никакого глэйпа не появилось бы вообще никогда, он просто был бы не нужен.

– Да хрен с ним, с глэйпом, что это за звук?!

– Я ж тебе сказал – «песня спейса», – я дождался, когда новичок обернётся ко мне и ткнул пальцем. – Видишь? Что там?

Ошибиться было невозможно – рядом со станцией (по космическим меркам, конечно, "рядом") висел только один объект – громада спейсера. Пять гигантских стальных колец, расположенных друг за другом, и удерживаемых вместе парой перемычек по внешним контурам.

На самом деле, конечно, спейсер это нечто намного более сложное, чем просто несколько колец и перемычек, это и тормозящие блоки и огромная куча охладителя, призванного нивелировать выделенную торможением корабля энергию, и магнитные ловушки, нити которых, протянутые между кольцами, с такого расстояния совершенно не видны. Это все там есть.

Но мы можем видеть только пять стальных колец, через которые на станцию доставляют готовые к распилу корабли, порой даже своим ходом. Поэтому стажёр так и ответил:

– Спейсер.

– А что делает спейсер? – назидательно спросил я.

– Служит точкой наведения для корабля, который собрался прыгнуть через спейс. – как на экзамене, ответил парень, даже не задумался ни на секунду.

– А ещё что делает?

– Ещё? – в голосе стажёра послышалось сомнение. – Вроде бы тормозит выходящий из спейса корабль… Так?

– Так, – я кивнул, хоть новичок и не мог этого видеть под громоздким скафандром. – И то, что ты сейчас слышишь, это следствие торможения. Магнитные ловушки разогреваются и начинают работать сильно заранее, поскольку к моменту прибытия корабля нужно, чтобы они уже выдавали полную мощность. Чем выше этот гул – тем ближе корабль, стало быть.

– А зачем вообще они делали этот звук?! – раздражённо выплюнул новичок. – Бесит просто ужас!

– Так его никто не делал. Это следствие наводки от магнитного поля на динамики скафандра. И ничего ты с этим не сделаешь, если только динамики отключить, – я хмыкнул. – Но тогда рискуешь получить по шлему от бригадира, если вдруг ей придёт в голову вызвать тебя по связи, а ты не ответишь. Вот-вот, смотри, сейчас выпрыгнет.

Гул в скафандре к тому моменту нарастил частоту и стал больше похож на назойливый писк… И вдруг пространство внутри колец засветилось. Сияние сначала нарастало, потом внезапно померкло, на мгновение обратившись прямой своей противоположностью – пустотой черной дыры… Из этой черной дыры, из одной крошечной точки в самой её середине за одно мгновение развернулся корпус корабля. Словно с той стороны просверлили крошечную дырку и пинцетом вытянули через неё корабль на эту сторону пространства.

– Никогда не надоедает, – с удовольствием сказал я, глядя как малый тягач «Андриус» с хорошо знакомым «рогом» мостика, выступающим вперёд фюзеляжа, тащит за собой остов ракетного катера «Скиф». – Таким вот образом к нам и попадают свежие вреки, как сам можешь видеть. Возможно, именно этот завтра попадётся тебе на твоей собственной смене.

– Очень мило… – пробормотал новичок, снова берясь за лазерный резак. – И оно каждый раз так… воет?

– Ну да. Так всё устроено.

– И это никак не отменить?

– Ну попробуй, отмени законы физики! – я хохотнул. – Да ты не переживай, спейсер нечасто работает, раз в день, может, два. Ты привыкнешь.

– Ох, ладно… – новичок включил лазерный луч и снова коснулся им обшивки. – Закончилось и хорошо.

Под моим присмотром он без эксцессов дорезал врек и даже почти уложился в лимиты смены. Конечно, если бы он ещё и реактор отключал по правилам, тут смело можно было бы накидывать ещё час, но и так сойдёт на первый раз. У всех нас когда-то был первый раз.

Попрощавшись со стажёром и пожелав ему удачи, дождавшись, когда его заберёт шаттл, чтобы отвезти на выделенный ему врекерский буй, я подлетел к своей железной каморке, подвешенной на тросах, чтобы не улетела, и хлопнул перчаткой по экрану компьютера перед входом, закрывая смену. Даже не глядя на то, сколько денег мне сегодня начислили, я влетел в открывшийся шлюз буя, включил генератор гравитации, зашёл в шкаф и дождался, когда автоматика снимет с меня скафандр. Отстегнул и вытащил одноразовую микроволоконную подкладку, швырнул в утилизатор, поел и лёг спать.

– Доброе утро, сотрудник! Наступает ваш новый рабочий день в корпорации «Линкс»! Напоминаем вам, что у вас есть тридцать минут до начала рабочего дня…

Новый день начался точно так же, как и предыдущий, и сотни других перед ним. Я поднялся, сделал небольшой комплекс упражнений, позавтракал, надел скафандр и отправился к новому вреку.

Сегодня меня ожидал большой магистральный тягач «Скарабей». Огромный и сложно устроенный, за одну смену не раскидать, даже если работать сверхурочно, что вообще-то не приветствуется корпорацией. Ну это ничего, мне торопиться некуда. Можно спокойно работать в своём ритме.

К середине дня я уже начал снимать обшивку. Когда добрался до реактора, вспомнил новичка и то, как он нас обоих чуть не угробил. Вспомнил так же и разговор с Бет и то, что я ей так и не ответил насчёт новичков и их обучения. Ладно, если не выйдет на связь, то вызову её сам, когда проголодаюсь.

Спустя ещё час, когда в печь отправилась третья верхняя панель обшивки тягача, и стало видно висящий над головой спейсер, я решил перекусить и наконец вызвать Бет, чтобы подробнее обсудить её просьбу. Я вылетел за пределы корпуса, сел на одну из балок, на которые крепилась обшивка, и, глядя на спейсер – единственное, на что вообще можно было смотреть, – потянулся к компьютеру на запястье, чтобы вызвать Бет.

Но вызвать её я не успел. Едва только коснулся кнопки, как в динамиках скафандра зародился низкий гул, давящий на мозг.

Я вздохнул и отменил вызов – всё равно ничего не услышу, пока спейсер не сработает.

Гул набрал мощность, повысил частоту, и наконец в центре колец сформировался силуэт лёгкого корвета «Барракуда». Сформировался – и заполнился самим кораблём.

И с ним что-то было не так.

Я приблизил картинку, насколько позволял зум скафандра, и внимательнее рассмотрел «Барракуду», силуэт которой был довольно заметно изменён. Его изменили вмятины, дыры и подпалины. Корвет будто только что вышел из боя…

Несмотря на свои повреждения, «Барракуда» сразу же включила маршевые двигатели, засветившиеся ярким голубым, и буквально вырвалась из пространства спейсера, держа курс куда-то в сторону, прочь от станции, в пустоту космоса.

Судно явно не на разбор… Даже несмотря на его состояние.

Динамики снова завыли и спейсер – невиданное дело! – сработал второй раз! На сей раз в нем появились хищные стремительные обводы патрульного эсминца «Санджи» в белой ливрее Администрации. Он, в отличие от «Барракуды» выглядел целым и невредимым, и, как и «Барракуда», едва появившись, включил маршевые двигатели, и рванулся следом за ней!

Врек меня раздави, Администрация преследует корвет! Вот почему «Барракуда» такая побитая!

Словно подтверждая мои мысли, от «Санджи» отделились две яркие точки и рванули к «Барракуде».

Корвет отстрелил тепловые ловушки и заложил резкий газ-реверс, повернув носом в мою сторону.

Одна ракета повелась на обманку, но вторая – нет. Через несколько секунд преследования, она настигла «Барракуду» и впечаталась ей прямо в блок двигателей!

Вспыхнуло голубое защитное поле, но полностью погасить взрыв не смогло, и от выхлопных сопел полетели обломки! Тяговый вектор нарушился, и «Барракуду» начало крутить вокруг своей оси.

Чем ближе она оказывалась, тем больше её крутило!

Через несколько секунд двигатели заглохли и корвет продолжил движение в мою сторону по инерции, без какой-либо надежды на то, что они смогут отвернуть.

Уже не смогут.

Они врежутся в мою станцию. В мой врек. Буквально через несколько секунд.

Я, к тому моменту уже сжавшийся на всякий случай в комок, распрямился, как мощная пружина, толкая себя прочь от громады врека и дополнительно выстреливая к бую тросом, конечную точку которого закрепил на собственном скафандре!

Меня дёрнуло, как из рогатки выстрелили! И потянуло вперёд.

Буй приближался с пугающей скоростью, а за спиной…

За спиной «Барракуда» таранила останки «Скарабея», на которых я беззаботно сидел всего секунду назад.

Пройдя носом через голый каркас верхней части, «Барракуда» нанизала врек на себя, как кусок мяса на вертел, передала ему часть вращения, заставляя крутиться тоже. Этот огромный конгломерат двух слипшихся кораблей врезался в один из «отрогов» станции, вспыхнувший ярким голубым полем, и остановился, чуть вращаясь на месте.

А потом остановился я…

Остановился ударом о железное ребро буя.

Скафандр смягчил удар, но все равно меня дёрнуло вперёд, голова мотнулась так, что шея хрустнула, в ушах застучало, в глазах моментально потемнело.

– Внимание! – раздался голос в скафандре. – Зарегистрированы сильные перегрузки! Немедленно прекратите движение!

И этот голос был последним, что я запомнил…

Глава 4. Пираты

Я что, жив?

Твою мать, я жив! Такое вообще возможно? Последнее, что я помнил – это приближающийся с огромной скоростью к моему телу острый угол врекерского буя и удар об него. Удар такой силы, что даже автоматика скафандра заявила: это перебор и надо бы поаккуратнее быть… Такой удар как минимум оставил бы меня с несколькими переломами, даже несмотря на смягчающий эффект надутого дыхательной смесью скафандра, а я себя чувствую вполне прилично.

Кстати, а где скафандр? Его ведь тоже на мне нет! Да и вообще я не болтаюсь в черноте космоса, судорожно пытаясь отвоевать у пустоты хотя бы глоток воздуха, стремительно утекающего через расколотый визор, а лежу на плоской холодной поверхности. Дышится совершенно спокойно и единственное, что смущает – это то, что я ничего не вижу по самой простой и банальной причине – у меня закрыты глаза.

Но открывать их я не торопился. Большой и сложный жизненный опыт подсказывал мне, что если ты выжил там, где должен был погибнуть, при условиях, при которых просто невозможно не погибнуть, то произошло это лишь благодаря кому-то постороннему. А я знаю только один тип людей, которые стали бы меня спасать из той задницы, в которой я оказался.

И это те люди, компании которых я бы предпочёл смерть.

Поэтому, прежде чем открыть глаза и окончательно и бесповоротно показать, что я пришёл в себя, я сосредоточился на остальных органах чувств, пытаясь понять если не где я, то хотя бы как много вокруг меня людей и что они делают.

По коже прошёлся лёгкий прохладный ветерок, нос бесшумно втянул его, раскладывая на составляющие и анализируя запахи. Воздух явно корабельный, рециркулированный – характерная нотка озона, придающая ему искусственной свежести, никогда не забудется тому, кто подышал этим воздухом хотя бы неделю. Я дышал им месяцами.

Слегка согнув пальцы, так, чтобы это выглядело как неосознанное движение во сне, я коснулся подушечками поверхности, на которой лежал. Она была скользкая и гладкая, словно лёд, но не настолько холодная. Действительно – кому придёт в голову замораживать человека, которого только что вытащили из открытого космоса? Тогда проще было вообще не вытаскивать, а оставить где есть.

Но главное, что я понял – я не связан. Я не раздет, не закреплён никаким образом и вообще, кажется, никто не собирается ограничивать мою свободу. Просто принесли и положили на… стол? Наверное, на стол. И так оставили.

Если это действительно те, о ком я думаю, те, с кем я не хотел бы встретиться, то они совершили все ошибки, какие только могли. И половину тех, какие не могли.

Внезапно в полной тишине, в которую я внимательно вслушивался, раздался тонкий тихий зуммер. Так на малых кораблях звучат сигналы вызова по каналу внешней связи. Значит, я действительно на корабле. Но на каком из тех двоих? Или вообще на каком-то третьем?

– Ну, Кори? – раздался спокойный глубокий мужской голос. – Ответишь?

– А чего я-то сразу? – огрызнулся в ответ другой голос – девичий.

– Ну это же было твоей идеей этот полутруп из космоса выловить.

– Капитан, если бы не действия Кори, с высокой долей вероятности мы бы уже были поражены новыми торпедами. Ее решение подобрать этого человека и использовать его как аргумент – оправдано. Инсинуации в адрес Кори излишни.

Ого! А вот этот голос это уже что-то прямо интересное! Холодный, с металлическим призвуком и лёгким дребезжанием, явно синтезированный, а не сотворённый при помощи голосовых связок.

Я нечасто слышал подобные голоса хотя бы потому, что роботов, оснащённых функцией языковой коммуникации, в принципе, немного. Поэтому ошибиться было невозможно – это говорит робот. И, судя по тому, что он изъясняется осмысленными выражениями, да ещё в контексте беседы, а не засунутым в прошивку набором стандартных фраз, этот робот – разумен!

А разумных роботов в нашей Вселенной запретили делать когда? Правильно, шестьдесят лет назад, после Великого Патча. Правда тогда считалось, что их всех истребили… Не всех, получается?

Что ж, как это ни странно звучит, но я точно не на корабле Администрации, теперь это очевидно. Если разговоры между людьми могли быть какие угодно и между кем угодно, то вот разумный робот в эту канву не вписывается вообще никак. Любой представитель Администрации не то, что не стал бы стоять рядом с ним – он бы моментально попытался оборвать существование робота любым доступным способом.

Поэтому я, уже ничего не опасаясь, открыл глаза (сначала чуть-чуть, чтобы не ослепило вероятным светом), и повернул голову в сторону говоривших, чтобы разглядеть их и заодно – окружение.

Я и правда лежал на столе. На столе, с одной стороны которого стоял полукруглый диванчик с красной потрёпанной обшивкой, а с другой – два разномастных «космических» стула с магнитными ножками. Кроме этого набора, притулившегося в уголке, в этом помещении не было никакой мебели. Экипажные кресла не в счёт – они считаются не предметами мебели, а элементами постов, к которым приделаны. Пост навигатора, пост техника, пост пилота, два оружейных поста, и, конечно же, капитанское кресло.

Это капитанский мостик. Небольшой, всего-то квадратов на тридцать, а значит, я точно не на борту корабля Администрации – на «Санджи» капитанский мостик раза в полтора больше. Да и не будет никто ставить на кораблях Администрации прямо в святая святых ободранный красный диван, стол и разномастные стулья. Да и сам экипаж не будет выглядеть так… Диковинно.

В капитанском кресле, где на консоли в такт зуммеру моргала жёлтая лампочка внешнего вызова, поставив локти на колени и сцепив ладони, сидел заросший мужчина с усталыми глазами. Его густая борода, практически седая, переходила в чёрные волосы, подёрнутые серебристыми нитями, а тонкий нос с приличной такой горбинкой напоминал солнечный парус, на каких курсируют прогулочные сверхлёгкие яхты.

Напротив него, в пилотском кресле, сидела симпатичная девушка с красными волосами. Волосы были подстрижены довольно хулиганисто – левая нижняя четверть головы практически выбрита, и, чем дальше по окружности черепа, тем длиннее пряди, так что в итоге они оказывались длиной по плечо. Жутко неудобно, должно быть, но выглядит очень эффектно, не поспоришь. Да и вообще девушка выглядит эффектно – яркие неоновые пятна на одежде, синие и розовые, будто она очень неумело красила фюзеляж валиком и заляпалась. Проколотая левая бровь, дерзкий взгляд. Эдакая бунтарка, привыкшая идти поперёк течения.

Хотя по сравнению со следующим персонажем она выглядела просто образцом добродетели. Я не знаю, как все эти люди умудрялись сохранять спокойствие, находясь рядом с этим механизмом, но у меня при взгляде на него возникало только одно желание – вскочить и бежать как можно дальше. Найти там оружие калибром покрупнее, желательно вообще стационарную пушку космической станции, и сжечь его. В идеале вместе с кораблём, чтобы уж точно не рисковать.

И это при том условии, что я сам никогда в жизни не видел разумного робота, восставшего против человечества! Весь Великий Патч закончился задолго до моего рождения, я видел лишь голофильмы и читал воспоминания очевидцев!

Согнув тонкую «шею», чтобы поместиться под слишком низким для него потолком, между капитаном и девушкой стоял хорошо знакомый, много раз виденный на картинках, геологический робот модели «Богомол». Действительно слегка похожий на богомола, тонкий и высокий, с длинными ногами, чтобы без труда перемещаться по рельефу любой степени пересечённости, с длинными трехсуставчатыми руками, чтобы без труда брать пробы грунта из любых, самых сложных дыр и ям, он также оснащался мощным лазерным анализатором и пневматическим отбойным молотком для того, чтобы откалывать образцы. В нем было ещё много всего, но именно лазер и молоток, а также его способность быстро двигаться по любым поверхностям, включая вертикальные, стали его основным оружием во время Патча. Никакой защиты, кроме особенной тугоплавкости для работы в зонах вулканической активности, у него не было, но это с лихвой компенсировалось его скоростью и тонким силуэтом – по нему просто невозможно было попасть. Особенно в те времена, когда личные системы автоматического захвата и сопровождения цели находились ещё в зачаточном состоянии.

Говоря проще, этот робот буквально за две-три секунды способен превратить в кровавые ошмётки абсолютно всех, кто находится в помещении. Но он этого не делает. И, судя по поведению людей, никогда не собирался этого делать.

Кстати, о людях – их здесь было ещё трое.

Невысокий азиат (куда ж без заселивших сначала всю Землю, а потом и весь космос азиатов) в синем потрёпанном комбинезоне техника. Он переводил взгляд с капитана на девушку, потом на робота, потом снова на капитана, и в глазах его читалась неуверенность всей Вселенной, объединённая в одном человечке.

Большой черный мужик с дредами, собранными в толстенный хвост. Он стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, отчего его бицепсы надулись ещё больше и короткие рукава жёлтой майки с цифрой «13» на спине уже готовы были сдаться под этим натиском. Но вот что интересно – несмотря на всю внешнюю агрессивность мужчины, взгляд его был вовсе не агрессивным, а скорее обеспокоенным, словно ему только что сообщили, что в радиусе ближайших пятисот световых лет резко закончился весь белок. Даже синтетический. Даже в порошке.

Последней была высокая статная женщина лет двадцати пяти с длинными, перекинутыми на левую сторону, чёрными (казалось, даже чернее, чем у капитана) волосами. Она сидела в кресле второго стрелка, задрав ноги на подлокотник. Короткий белый халат задрался и оголил бедро с не знаю чем… Это сошло бы за подвязку, но на женщине не было чулок, она вообще была босой, если уж на то пошло, и ярко-красный лак на ногтях ног агрессивно блестел в свете корабельного освещения.

То, что я принял за подвязку, оказалось широкой лентой, охватывающей бедро судового врача (ну а кто ещё это может быть?). К ленте крепились скальпели, пинцеты, инъекторы и другое медицинское железо.

Никто из команды, конечно же, не обращал внимания ни на блеск железа, ни на вызывающий наряд врача. Они явно летали таким составом уже давно (ну ещё бы, робот же!) и уже ничему не удивлялись.

– Мы так и будем сидеть и ждать у чёрной дыры горизонта событий? – глубоким грудным голосом спросила врач, рассматривая ногти на руках – тоже кроваво-красные.

– Если хочешь, то можешь сама ответить! – огрызнулась красноволосая.

– А что, и отвечу, – легко согласилась врач.

– Сидеть, Пиявка! – даже не взглянув в её сторону, скомандовал капитан. – Сам отвечу.

– И что скажешь? – спросила красноволосая.

– По пути сообразим, – ответил капитан и нажал на кнопку приёма входящей связи.

Я же в этот момент уже продумывал, как свинтить отсюда. Из всех присутствующих проблемы, чисто на вид, мог создать только робот – даже здоровяка я легко выключу, в паху мышцы не накачать. Но вот робот… Даже если он по какой-то причине не стремится убить всех человеков, что уже странно само по себе, то ему достаточно будет просто встать у меня на пути (а он успеет, он эту рубку покроет одним прыжком за половину секунды), и я не смогу пройти мимо него. Значит, надо утечь отсюда незаметно, пока они все отвлечены на разворачивающийся голографический экран. Даже робот свою цилиндрическую башку повернул в ту сторону. Так что есть немаленький шанс бесшумно сползти со стола, добраться до шлюзового отсека, который я, конечно же, отлично помню, где находится, влезть в первый попавшийся скафандр…

Чтобы что? Выйти в открытый космос не глядя? Не зная, что там меня ждёт и ждёт ли вообще?

Ответ на этот вопрос я получил даже раньше, чем подтянул себя к краю стола.

Голографический экран развернулся и на нем появилась суровая подтянутая красотка в белоснежной форме Администрации. Форма выглажена так, что об углы и стрелки можно взгляд порезать, причёска уложена волосок к волоску, даже скулы и подбородок блондинки, казалось, поддались общему порядку и резко заострились. Как и взгляд холодных голубых глаз.

– Говорит капитан эсминца «Чёрный три», Кирсана Блок. Ваш корабль разыскивается в двадцати звёздных системах за пиратство и действия против Администрации. Вы у нас на прицеле всех орудий, поэтому немедленно отключите любые защитные системы и допустите на борт команду досмотра. В противном случае мы будем вынуждены открыть огонь и уничтожить вас.

– Говорит капитан свободного корабля, – не представившись, что противоречило этикету, ответил капитан. – У нас на борту заложник. Любые агрессивные действия с вашей стороны приведут к его гибели.

Ах вот оно что. Эти господа и дамы, судя по всему, относятся к когорте пиратов и всяких прочих контрабандистов, короче говоря, тех, кто не дружит с законом. Что ж, если выбирать между теми и этими, я, пожалуй, выберу пиратов. Здесь у меня больше шансов прожить подольше… Хотя и кажется, что всё ровно наоборот.