Читать книгу: «Смотрительницы маяка. Рождественская вьюга», страница 3

– Погоди радоваться, день еще не закончен… – я почему-то стала сомневаться в успехе нашего дела.

Кто знает, что на уме у близнецов? Да и вообще, мы многого не знаем из жизни девочек, чтобы спокойно строить прогнозы.

После карт и ликеров вся повеселевшая толпа засобиралась в парк. Дамы отправились в свои комнаты сменить наряды, а мужчины остались наслаждаться компанией друг друга и, естественно, виски.

Мы с Варежкиной решили, что делать нам в парке нечего, поэтому бочком-бочком посеменили к дверям, стараясь не попасть на глаза разгневанной мачехи. Но не тут-то было.

– Вы куда-то собрались?! – она появилась перед нами, как чёрт из табакерки. – Не выйдет, милые мои!

Сейчас вы подниметесь в комнату Гвен и переоденетесь при мне! Я уже отправила туда горничную с одеждой!

Вот же прицепилась! Нахмурившись, мы буравили ее угрюмыми взглядами, давая понять, что ничего делать не собираемся. Но леди Дивелла оказалась крепким орешком.

– Если же вы станете показывать характер, я прикажу слугам, чтобы они переодели вас силой. И, уж поверьте, мужчины с вами церемониться не станут! – она довольно прищурилась, увидев, как вытянулись наши лица. – Вижу, до вас дошло. Быстро наверх!

Нам ничего не оставалось делать, как подчиниться. Эта гадина вполне может учудить и такое…

– Какая же дрянь… – шипела Варежкина, разъяренно раздувая ноздри. – Ты посмотри, как она взялась за нас! Ну ничего… ничего… не помогут ей эти переодевания!

Когда мы вошли в мою комнату, я не смогла сдержать страдальческий стон. О нет… нет! Теперь мы точно выйдем в парк воздушными пирожными!

Мачеха постаралась на славу. Турнюры, которые крепились сзади под талией создавали в этом месте такой объем, что наши с Лидой зады походили на две подставки. Плюс к этому его еще подчеркивала пышная драпировка верхних юбок цвета «какой-то там нимфы». Кружева нижней юбки пузырились, будто взбитые сливки из баллона, а мелких цветочков было натыкано в каждой складке. Верхняя одежда состояла из пелерин того же цвета поросенка, которые затягивались на шее широкими лентами. На головы нам надели капоры, с пышно украшенной «клумбой» вокруг лица и огромным бантом под подбородком. Но главное нас заставили умыться и привести в порядок зубы.

Я посмотрела на Варежкину в обрамлении локонов и загрустила. Видимо, я выглядела не лучше. В зеркало глядеть не хотелось, дабы избежать эстетического шока. Лиде так затянули ленты капора, что ее припудренное личико стало похоже на курагу, присыпанную сахарной пудрой. Интересно, она вообще может говорить?

– Совсем другое дело! – леди Дивелла довольно хмыкнула, поправляя ее бант. – Теперь лорды уж точно заинтересуются вами. А остальным гостям я скажу, что вы пошутили. Да! Точно! Шутка!

Розыгрыш!

Мачеха еще несколько секунд улыбалась, глядя на нас, но потом ее лицо приняло обычное злобное выражение.

– А теперь идите вниз, к гостям.

Мы протиснулись в коридор и «заколыхались» в сторону лестницы. У платьев, в которых мы вышли к обеду, турнюров почему-то не было, и я предполагала, что сия «красота» только-только вошла в моду.

Но даже на дамах и на самой леди Дивелле турнюры выглядели куда более скромными, чем эти пуфики на наших пятых точках.

Гости уже почти собрались в большом холле. В открытые двери постоянно выбегали слуги, таская за собой подносы с какими-то десертами и бутылками. Похоже, веселье только начиналось.

Все головы повернулись к нам, как только мы появились на верхних ступенях. Варежкина покраснела, а я следом.

Лорды Трауэл сначала не поняли, кто перед ними, но, догадавшись, переглянулись. История начинала закручиваться по совершенно другой спирали, и мне это ой как не нравилось.

– Чего встали?! – раздалось позади нас шипение мачехи. – Спускайтесь!

Леди Дивелла обошла нас: красивая, элегантная, с точеной фигуркой, затянутой в корсет, и мне захотелось дать ей пинка, чтобы она скатилась с лестницы. Посмотрев на Лиду, я даже заметила, как дергается ее нога под подолом, усыпанным цветочками.

– Не вздумай, – шепнула я, дергая ее за руку. – Потом греха не оберешься!

Варежкина что-то проворчала, и мы стали спускаться за мачехой.

– А вот и мы! – радостно объявила она, отходя в сторону. Служанка подала ей красивую накидку с капюшоном, отороченным черным мехом. – Посмотрите на девочек Гилмор! Не правда ли, они прелестны? За обедом они подшутили над нами, и шутка удалась! Ах-ха-ха! Ах-ха-ха!

Леди Дивелла закатилась в натужном смехе, и гости тоже принялись посмеиваться. Но вряд ли кто-то из них вообще понимал, какого черта здесь происходит.

Пока мы плелись за веселой толпой в сторону парка, лорды-близнецы постоянно поглядывали на нас.

Это меня напрягало ужасно. Нужно было срочно придумывать другую стратегию.

– Будем брать умом и сообразительностью! – тихо сказала Лида, пытаясь убрать локон, который зацепился за ресницу. – А то, ты посмотри, как братики воспряли духом! Сейчас туда-сюда, и им еще жениться на нас захочется!

– Перетопчутся! – зло заявила я, а Варежкина вдруг хохотнула, от чего ее бант весело затрясся:

– Худой жених сватается – хорошему путь указывает!

– Какие женихи, бюро ритуальных услуг? – я возмущенно покосилась на нее. – Остановись в своих влажных фантазиях! Тебя и могила не исправила!

Но она лишь тихо похрюкивала, продолжая трясти своей «клумбой». Вот что за человек?

Глава 9

Перед тем как мы завернули за угол, я обратила внимание на липовую аллею, убегающую вдаль. Ее засыпали опавшие листья, которые кружил легкий ветерок, создавая разноцветные вихри. Осенний воздух был прозрачным, свежим, густым. Казалось, им невозможно надышаться. Кое-где под деревьями и кустами плавали клочки молочно-белого тумана. Протяни руку, и он ляжет в нее, будто нежное соцветие хлопка.

Мне очень хотелось увидеть дом со стороны, и я оглянулась на него. Трехэтажное здание из красного кирпича, увитое вечнозеленым плющом. Четкие пропорции, большие окна в тонких переплетах, придающие дому воздушность и легкость, многочисленные каминные трубы, устремленные в серое небо.

Парк тоже не оставил меня равнодушной. Он был просто огромен! В его центре раскинулось озеро с извилистыми берегами, протянувшееся до самого леса. А еще сад, обнесенный стеной. Проходя мимо решетчатых ворот, я увидела теплицы, в которых работали слуги. В этом месте царила роскошь, и мне на секунду представилось, как красиво в парке весной. Наверное, везде благоухают цветы, поют птички, по озеру скользят лодки… М-да… Семья Гилмор жила очень богато. Но из этого богатства абсолютно ничего не достанется родным дочерям. Странным мужиком был покойный лорд, ей-Богу!

Под сенью деревьев стояли столы с угощениями, возле них застыли слуги с белыми полотенцами, перекинутыми через руку. У некоторых покраснели носы от холода, но, похоже, хозяйке и гостям было наплевать на такую мелочь.

Гости будто и не обедали совсем недавно. Они сразу же бросились угощаться, запивая сладости вином. Веселье набирало обороты.

– Предлагаю поиграть в рифмы! – крикнул кто-то из дам. – Это будет весело!

– Что они делать собрались? – шепнула Лида выныривая из раздумий. – Играть? Надеюсь не в активные игры? В этом платье я вспашу все угодья. Носом.

– Не переживай, в рифмы они играть собрались, – я с интересом наблюдала, как некоторые из гостей собираются в круг. – Детский сад, штаны на лямках…

– А что им тут еще делать? – хмыкнула Варежкина. – Не жизнь, а сплошная скука! Ни интернета, ни телевизора! Дремучие люди! А я когда-то стихи сочиняла. Кстати, у меня довольно неплохо выходило.

– О любви? – с ехидцей поинтересовалась я.

– Представь себе, нет! – она горделиво подбоченилась. – О своей работе! Вернее о ее духовной составляющей!

– О Боже… Какая духовная составляющая в продаже гробов и венков?! – я хотела попросить ее, чтобы она продекламировала что-нибудь из раннего, но наш разговор прервали.

– Леди Гилмор, вы не присоединитесь к нам? – лорд Юджин неслышно приблизился ко мне. – Ваша мачеха сказала, что вам нет равных в рифмах. Так ли это?

Дурная баба. Вот ей неймется! Хотя… Я подняла глаза и моментально почувствовала, как изменилось ко мне его отношение. Взгляд лорда стал масленым, похотливым, в нем горел интерес. Боже… неужели у него снесло голову от наряда, в который меня запаковали? Извращенец! Рифмы, говоришь?

Будут тебе рифмы.

– С удовольствием, – я приняла его руку. – Леди Дивелла права! Обожаю играть в рифмы!

Варежкина удивленно взглянула на меня, но быстро сообразив, что из этого можно устроить шоу, торжествующе улыбнулась. Похоже, духовная составляющая уже давала о себе знать.

Играть в рифмы или в Буриме вышли пять человек. Мы с Лидой, лорд Юджин, какая-то чудаковатая дама в шляпе с перьями и молодая девица не от мира сего с томными очами.

Слуга поднес корзинку, в которой лежали скрученные бумажки. Первым вытянул рифму Юджин.

– Бочка-кочка!

После него в корзинку запустила руку Варежкина.

– Кресло-тесто…

Глядя на ее лицо, мне даже предположить, было страшно, что она насочиняет.

Даме в шляпе досталась рифма: «коза-гроза», а девушке «цветы-мечты».

– Ваша очередь, – лорд Юджин взял корзинку из рук слуги и протянул мне. – Прошу.

Он, наверное, сейчас вспоминает, как я приставала к нему за столом. Вот же невезение!

Мне попалась рифма: «взяла-отняла».

Несколько минут, за которые мы должны были придумать стихи прошли. И первой в центр круга вышла дама в шляпе с перьями.

– У пастуха ушла коза!

Его печаль была глубокой.

Гремела близкая гроза.

Шумел платан высокий!

Все захлопали. В толпе послышались смешки и веселый шепот.

Лорд Юджин вышел после женщины и продекламировал:

– В сарае темном стояла бочка,

Никто не знал, что в ней за диво.

И тайну выдала лишь кочка

Когда с телеги заструилось пиво!

– Браво! – крикнул кто-то из дам. – Лорд Трауэл, вы новый Ландшнифт!

Юджин шутливо раскланялся, а я подумала, что Ландшнифт, наверное, какой-то знаменитый поэт в этом мире. Только вряд ли он писал о пивных бочках.

В круг выпорхнула томная девица. Она закатила глаза и практически «простонала», прижимая руки к груди:

– В парке моем, распустились цветы!

Сердце девичье разбито!

Ах, прочь идите страстные мечты!

Всё уж мною давно позабыто!

Я покосилась на Варежкину. На ее лице отпечатался весь процесс тяжелых раздумий. Гробовщица сочиняла.

Тем временем малахольную девицу проводили аплодисментами, и все взгляды устремились на меня.

Вместо стиха я решила использовать песню Аллегровой. Нет, ну, правда, грех было не воспользоваться. Мне хотелось смеяться, но я подавила веселье. Рано. Еще рано!

Перед тем как прочесть свое четверостишие, я театрально подняла руки, а потом сделала зверское лицо. Если бы Ирина Аллегрова слышала эти интонации Маяковского…

– Если спросят меня, где взяла?!

Я такого милорда сладкого!

Я отвечу, что отняла,

Как чужую карету с запятками!

Толпа смотрела так, будто у меня на голове выросли рога, а вокруг распространялось облако серы.

Наверное, чтобы впечатление от моего выступления не рассеялось, Варежкина шагнула ко мне и замогильным голосом с подвыванием продекламировала:

– Ночь! Кладбище! Луна!

И призрак бродит забубённый…

А я одна-а-а! А я одна-а-а!

Кричит язык мой обреченный…

И словно гроб, большое кресло!

Несет по облакам к Морфею

И снится тесто, тесто, тесто!

А я ведь просто за Спартак болею…

После такого надрыва Лида поклонилась в пол, а потом расставила руки в ожидании оваций. Ё-маё…

Вот это Ландшнифт… Какие там бочки-кочки…

Не дождавшись аплодисментов, Варежкина направилась к столам, плечами расталкивая обалдевшую толпу. Она взяла бокал вина, вылила в себя, а потом с размаху швырнула его об камень. Сорвала капор и завертела им над головой.

– Где музыканты?! Девочка хочет праздника!

Уже через час мы тряслись в экипаже, который увозил нас в «Коготь дьявола». За окошками лил дождь, но так спокойно нам не было еще ни разу после перемещения…

Глава 10

С нами в «Коготь дьявола» отправили Марису, которая всю дорогу тихо причитала, утирая слезы. Ей казалось, что жизнь закончилась, и теперь она непременно умрет, запертая в ужасном месте, населенном призраками. А еще конюха Грэйса, исполняющего роль нашего возницы. Это был невысокий, сморщенный старик с красным носом. Он постоянно прикладывался к фляжке, которую прятал во внутреннем кармане старого пальто, громко крякая после каждого глотка. Мачеха избавилась и от нас, и от пожилых слуг, чтобы те не объедали ее.

– Вот посмотрите, не даст нам жизни душа загубленная! Вслед за ней отправимся! – нянюшка громко высморкалась в большой платок. – Чует мое сердце! Беда будет!

Нам все это казалось детскими сказками. Особенно скептически ко всему этому относилась Варежкина. Она закатывала глаза, качала головой и «цокала» языком. Похоже, Лида считала себя знатоком во всех загробных делах.

Ехали мы около часа. От твердых сидений уже болела пятая точка, да и к вечеру становилось все прохладнее. Я уже готова была остановиться где угодно, лишь бы только размять ноги. А еще хотелось погреться у огня с кружечкой чая.

– Ну, вот и приехали… – всхлипнула Мариса, глядя в окно. – Ох… Святые угодники…

Я тоже отодвинула шторку, высунула голову в открытое окошко и громко ахнула, увидев нечто совершенно потрясающее. Мы въезжали на узкий перешеек, соединяющий «большую землю» с островом. Море и полное тяжелой влаги небо слились в единое целое, превращаясь в плотную стену.

Ветер гнал волны, которые с каждым накатом становились все шире, хлеща многострадальный берег.

Они щетинились пеной, рычали, будто вырвавшийся из клетки зверь, и вдалеке я увидела маяк, одиноко возвышающийся над морем. Он был обшарпанным, но крепким, будто кряжистый старик, в котором еще теплилась жизненная сила.

– Вот это да-а-а-а… – Варежкина пребывала в восторге. – Ничего себе место! Шикарное!

– Место, может, и шикарное, вот только жить здесь, наверное, не очень… – я всегда старалась быть рассудительной, и романтики в этом месте уж не видела. Лишь неприкрытую мощь стихии, которая по-всему, обрушивалась на остров довольно часто.

Наш экипаж завернул за скалы, и я снова испытала восхищение от видов полуострова. Маяк окружал густой хвойник, среди которого кое-где проглядывали красные либо желтые кроны лиственных деревьев. Все это было так первобытно и мощно, что даже становилось страшно.

Конюх остановил экипаж у маяка, и, открыв дверцы, я услышала все звуки, которые царили здесь.

Шум моря, легкий протяжный свист ветра в высоких елях, а еще что-то тоскливо поскрипывало в самом маяке.

– А что это за ворота? – вдруг спросила Варежкина, глядя куда-то в сторону хвойника.

– Что… что… Кладбище! – снова всхлипнула Мариса. – Ох, какое соседство… Страсти! Страсти вавилонские!

– Почему же вавилонские сразу? – возмущенно поинтересовалась Лида. – Вавилон это город грехов и антихриста, а кладбище – это место упокоения. И ничего в нем страшного нет!

– Как вы запели после того, как вас чуть не похоронили! – Мариса испуганно покосилась на нас. – Раньше как огня боялись кладбищ!

– То было раньше, – отмахнулась Варежкина, а я спросила:

– А кого здесь хоронят?

– Из города сюда богатых да именитых везут. Считается, что быть похороненным на острове «Седых бурь» очень респектабельно. Ведь он окутан мистическими тайнами! – нянюшка уже так натерла нос, что он стал похож на нос Грэйса. – Вы-то теперь и за ним присматривать станете… Маяк да кладбище – теперь ваше будущее.

Я не удержалась и взглянула на Варежкину. Ее лицо стало задумчивым, а в глазах можно было разглядеть доллары как у Дональда Дака. Господи… а вшивый о бане…

Грэйс пошел осматривать конюшню, а Мариса сказала, стягивая узлы с нашим тряпьем с крыши экипажа:

– Завтра нотариус приедет. Так заведено. Зачитает вам завещание. Помогайте, леди! Старая Мариса уже не такая ловкая, как десять лет назад!

– Какое еще завещание? – я машинально нащупала конверт с завещанием леди Гилмор, которое прихватила с собой. – У нас есть еще что-то?

– Ничего у вас нет, – горько вздохнула нянюшка. – Он расскажет, сколько вам причитается годового дохода, вручит первую выплату, а еще обнародует батюшкину волю, если она имеется, конечно. Воля лорда Гилмора была одна: замуж вас выдать за близнецов Трауэл… Никто и подумать не мог, что вы такое выкинете… Ох, какой позор…

– Никогда не сдавайся, позорься до конца, – глубокомысленно изрекла Лида, подхватывая один из узлов. – Куда идти?

– Так вот же двери, леди Гвин! – Мариса указала на толстую деревянную дверь, обитую позеленевшей медью. – Ключ возьмите!

Башня маяка словно росла из двухэтажного здания, из крыши которого торчали каминные трубы.

Сначала мы вошли в небольшой «предбанник», заваленный каким-то хламом, а уже из него попали в квадратный зал с дубовым паркетом. В некоторых местах он вздулся, где-то не хватало плашек, и все это лишь усиливало ощущение запустения, царившего здесь. В зале был камин, несколько окон, выходящих на море, и дверь, ведущая на винтовую лестницу. Она висела на одной петле, поскрипывая от сквозняка.

– М-да… – протянула я, рассматривая ажурную паутину, висящую по углам. – Замок Дракулы…

– Да ладно… Может, Замок Берри Поумрой? В нашей ситуации он больше подходит… – Варежкина как-то

подленько усмехнулась, и я моментально напряглась.

– Это почему?

– Там живут Белая Дама и Синяя Дама. Синяя Дама любит убивать тех, кто последует за ней. А Белая

Дама – это и есть леди Поумрой, которую родная сестра заточила в темницу, позавидовав ее красоте.

– Лида повела плечиком. – Ну, как-то так…

– Ты на что намекаешь? – я нахмурилась.

– Вообще ни на что, – «Белая Дама» швырнула узел на пол и пошла, заглядывать в каждую комнату.

Какая язва! Красавица!

В домике смотрителя было пять комнат, не считая кухни и находящейся рядом с ней ванной. В каждой из них был камин, но вряд ли мы сможем отапливать их все. Некоторые придется закрыть.

– Сегодня придется спать на одеялах. Матрасы приедут с остальными вещами завтра. От этих осталась одна труха, – к нам заглянула Мариса. Нянюшка подошла к кровати и сбросила с нее матрас.

Женщина уже не всхлипывала, но на ее лице застыло выражение вселенской скорби. – Все это нужно сжечь. Грэйс сейчас растопит печь и камин в одной из комнат, мы поужинаем, а уже завтра начнем обживаться.

Перекусив сыром и хлебом, мы выпили горячего чая и устроились у камина. Варежкина прижалась ко мне. Мариса, завернутая в плед, покачивалась в старом кресле-качалке, а Грэйс похрапывал с трубкой во рту.

Но падать духом я не собиралась. Все можно решить, было бы желание. По углам попискивали мыши, в каминной трубе гудел ветер, но сон все равно сморил нас, погружая в красочные видения.

Утро началось с холодных умываний. На территории маяка был жутковатый колодец с тяжелой, покрытой мхом крышкой и странной надписью на ней: «Кто осмелился прикоснуться к тьме, ушли в нее навсегда. Оставь бездну в покое, иначе она повернется к тебе лицом».

Это нам рассказал Грэйс, когда принес несколько ведер воды. Их конюх нашел в «предбаннике» вместе со старым медным чайником, сковородой. Пока он растапливал печь, а Мариса думала, что бы приготовить на завтрак, мы с Лидой взялись за дело.

– Тебе ничего не напоминает надпись на крышке колодца? – спросила Варежкина во время уборки.

– Напоминает. «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Фридрих Ницше.

«По ту сторону добра и зла», – ответила я. – Действительно странное место…

Мы сняли паутину, истлевшие шторы, вымели мусор из двух комнат и небольшой комнатушки ближе к выходу. Там захотел расположиться наш конюх. Он решил разобрать весь хлам в пристройке, чтобы наносить туда дров. Так ему будет удобнее поддерживать тепло.

Потом вымыли пол, и сразу стало легче дышать. В печи весело плясал огонь, на кухне было тепло, пахло овсяными блинчиками, а в окно заглядывали робкие лучи осеннего солнца.

– Все будет хорошо… – прошептала Лида. Ее щеки раскраснелись, а глаза блестели от той энергии, которая охватила ее. – Ничего здесь страшного нет.

– К нам гости, – сказала Мариса, глядя в окно. – Леди Дивелла привезла нотариуса.

Мы подошли к ней и увидели, как из экипажа выходит мачеха в красивой шляпке с вуалью. Вместе с ней приехал невысокий пожилой мужчина, на голове которого дыбом стояли редкие волосы. Сквозь них просвечивало солнце, делая его похожим на одуванчик. Позади кареты стояла телега, груженая предназначавшимся для нас барахлом.

Визитеры вошли в наше новое жилище, осторожно ступая по скрипучим полам. Леди Дивелла брезгливо морщилась, но на ее лице явно читалось превосходство. Она получала удовольствие из-за того, что мы находились в таких условиях.

Мачеха даже не поздоровалась. Она кивнула нотариусу, и тот открыл свою папку с документами.

– Меня зовут сэр Принстон. Я зачитаю вам завещание вашего отца, леди. Итак.

«Я, лорд Клаус Гилмор, будучи в уме и твердой памяти, составляю сие завещание. Если мои дочери: леди Гвиневера Гилмор и Гвендолин Гилмор по определенным причинам отправятся в маяк «Коготь дьявола», то вот моя воля:

Они могут в полной мере пользоваться маяком и землями, прилегающими к нему (остров Седой бури).

Еще я назначаю для каждой из дочери годовое содержание в размере ста фунтов.

– Прошу прощения, а в полной мере это как? – поинтересовалась я. Нет, мне была знакома эта формулировка, но мало ли что это значило здесь, и какие были нюансы.

– Это значит, что вы имеете право использовать завещанное имущество в полной мере, без каких-либо ограничений. Вы не нуждаетесь в согласии или разрешении других лиц для осуществления полного пользования, – терпеливо объяснил нотариус, но все же добавил: – Но вряд ли можно что-то взять с этих земель. Поэтому я советую вам прислушаться к рекомендациям леди Дивеллы по поводу вашего будущего. Она готова простить неподобающее поведение и списать его на счет некоторого помутнения разума после болезни. Но вам придется вверить ваши жизни в ее руки, положиться на ее опыт…

– Нас все устраивает, – оборвала я его. – Мы остаемся жить здесь. Можно еще один вопрос?

– Да, конечно… – он растерянно взглянул на мачеху, которая смотрела на нас злобным взглядом. – Я слушаю вас.

– У нас есть завещание нашей матери, – я достала конверт и протянула ему. – Мы могли бы забрать то, что принадлежит нам по праву?

Нотариус внимательно прочел завещание, дал прочесть мачехе, а потом кивнул.

– Вы можете забрать все, что указано в завещании.

Леди Дивелла насмешливо скривилась.

– Я сегодня же соберу весь этот хлам в присутствии сэра Принстона и отправлю в маяк, – она посмотрела на мужчину. – Мы можем идти? Здесь очень тяжелая атмосфера. Мне трудно дышать.

– Минуту, – сэр Принстон протянул Варежкиной кошель. – Это ваше годовое содержание.

Они уехали, а мы высыпали на стол монеты и уставились на них, совершенно не понимая, что можно купить на это «богатство».

Мне вспомнилась Фанни Дэшвуд из книги Джейн Остин «Разум и Чувство». Вернее ее рассуждения о потребностях сестер: "У них будет пять сотен в год… Они будут жить так дешево! У них не будет ни экипажа, ни лошадей, слуг почти не потребуется, не будут звать гостей – да у них совсем не будет никаких расходов!"

Нам не нужны были гости и званые вечера, но, похоже, сто фунтов это очень мало.

– Здесь только на все самое необходимое, – подтвердила мои догадки Мариса. – Леди, вы станете отказывать себе во всем.

– Ничего, переживем как-нибудь, – Лида смела деньги со стола обратно в кошель. – Уж лучше так, чем под опекой мачехи.

Глава 11

Мы разгрузили телегу со скарбом из «Зеленого плюща». И вскоре наша спальня стала даже уютной.

Пусть все вещи, что нам выделила мачеха, были старыми, но вид у них оставался довольно сносным.

Плотные шторы на окнах защищали от сквозняков, вытоптанный посредине ковер спасал от холодного пола, а теплые одеяла обещали уютные ночи. Осталось дождаться мебель, которая, несомненно, нам пригодится. Ведь на маяке ее было по минимуму.

Варежкина предложила прогуляться, и я не отказалась. Все-таки интерес к этому месту у меня тоже присутствовал.

Мы оделись, предупредили Марису, после чего вышли из маяка. Ветер продолжал дуть со стороны моря, неся соленые капли, которые ледяными иголочками покалывали кожу.

– Пойдем в сторону леса? – Лида вопросительно взглянула на меня.

– Тебя не лес интересует, – хмыкнула я, догадавшись о настоящей цели прогулки. – На кладбище хочешь посмотреть?

– А почему нет? – она схватила меня под руку и потащила вперед. – Надо, так сказать, разведать обстановку. Тем более у меня есть мысли по этому поводу.

– Например? – я с интересом повернулась к ней. – Поделишься?

– Почему нет? – Варежкина вся сияла, как начищенная кастрюля. – Как ты понимаешь, кладбища зарабатывают деньги, продавая товары и услуги. В частности, такие предметы, как участки для захоронения, надгробия и услуги по копке могил… Это прибыльное дело, Фунтикова.

– В этом я не сомневаюсь, но как ты собираешься зарабатывать именно здесь? – я смотрела на нее и видела, как девичьи нежные черты приобретают нечто знакомое. Из девицы Гвиниверы в этот мир протискивалась гробовщица Варежкина.

– Во-первых, по праву хозяйки этого места, просто запрещу хоронить здесь. Вот и все, – деловито сказала Лида. – Пусть платят. Потом будем разговаривать. Начнем с малого. Нужно подумать, как оповестить горожан о том, что правила изменились.

– Столько богатеев не умрет, чтобы на них можно было заработать начальный капитал, – скептически произнесла я. – Ерунда это.

– О-о-о… плохо ты меня знаешь, милая моя… – Варежкина бросила на меня взгляд Ганнибала Лектора из «Молчания ягнят». – Все должны заплатить за то, что их родственники упокоены здесь. Иначе…

– Господи… ты зло во плоти! – воскликнула я, отшатнувшись от нее. – Разве так можно?!

– А над нами можно издеваться?! – возмутилась она. – Ты посмотри, какая сердобольная! Хочешь, чтобы мы тут от голода и холода окочурились?!

– Зато ты беспринципная! – я не понимала, как можно быть такой толстокожей. – Привыкла в своем бизнесе через всех переступать!

Она фыркнула и быстро пошла вперед, зло сжав кулаки.

– Чеши, чеши… – проворчала я ей вслед. – Зараза…

Догнала я ее почти у кладбищенских ворот. Выглядели они довольно устрашающе. Кованые, с рисунком ползущих чёрных роз, в которых запутались черепа, они точно не призывали к спокойствию и скорби.

– Ничего себе… Жуть какая… – протянула я, разглядывая сие произведение искусств.

– М-да, что-то перестарались с антуражем, – согласилась Варежкина, переступив границу кладбища. – К чему этот пафос?

В этом месте было на удивление тихо. Словно ветер, шум моря и остальные звуки остались за мрачными воротами.

– Нет, мне положительно здесь не нравится… – проворчала Варежкина. – Люди должны приходить сюда и испытывать легкую светлую грусть, а не страх!

– Может, не пойдем дальше? – с надеждой спросила я. Но она уперто покачала головой.

– Быстренько посмотрим, и домой.

Мы медленно пошли по каменной дорожке, с опаской рассматривая темные надгробия. Я даже не заметила, как вцепилась в Варежкину.

И тут мое внимание привлекла одна из могил. В отличие от красивых величественных памятников с трогательными эпитафиями, на ней стоял простенький крест белого цвета. На холмике густым ковром разрослась трава, из которой уныло торчали сухие стебли репейника с развевающимися на них разноцветными ленточками.

– Посмотри, не похоже на то, что здесь захоронен богатый человек, – я показала могилу Лиде. – Может, уже и родственников не осталось? И что это за ленточки?

– Давай ближе подойдем, – Варежкина деловито направилась к кресту. – Я вижу там что-то написано.

– «Леди Илона Гилмор»… – прочла я полустёртые буквы. – Слушай, это та леди, призрак которой бродит в этих местах! Ну… по словам Марисы.

– Да, точно… – Варежкина присела и смахнула паутину с креста. – Здесь еще что-то. «Проходя мимо, остановись. Подумай обо мне. Когда-то я была такой же.. Но, испытав на себе человеческое безразличие, умерла в расцвете сил. Как я сейчас, так и ты будешь. Готовься к встрече с бездной и следуй за мной».

– У меня мурашки… – прошептала я, глядя на неожиданное доказательство того, что леди Илона не вымышленный персонаж, а вполне реальная девушка. – Вот никогда не понимала, зачем писать такие жуткие вещи на памятниках?

– Эпитафии? – уточнила Варежкина и добавила: – Ну-у-у… они облегчают боль утраты, позволяют прочувствовать печальный момент…

Я покосилась на крест. Читая подобное, можно было прочувствовать что угодно, но не печальный момент…

– Ва-а-аль… – прошептала Лида, дергая меня за рукав. – Посмотри в кусты.

– Только не начинай! – взволнованно взмолилась я. – Зачем мы вообще сюда поперлись?!

Но любопытство победило страх, и я осторожно посмотрела на кусты. Среди полуголых ветвей блестели чьи-то глаза. Страх охватил меня с невероятной силой. Кто мог находиться на острове кроме нас, да еще прятаться на кладбище?! Но потом я успокоилась. Это точно не привидение, а значит, здесь кроме нас есть еще люди.

В кустах зашелестело и глаза исчезли.

– За ним! – гаркнула Варежкина, приподнимая юбки. – Валька, лови его!

Я увидела, как из зарослей выскакивает мальчишка лет шести и несется в сторону леса. Ничего себе дела!

Мы помчались за ним, не обращая внимания на скользкую грязь под ногами. Сначала упала я, потом Лида, но это нас не остановило. Нам срочно нужно было узнать, кто еще обитал в этом месте! На наших землях!

Мальчишка перемахнул через невысокий каменный заборчик, отделяющий кладбище от леса. И , недолго думая, мы сделали то же самое.

Ускорившись, Варежкина все-таки схватила его за воротник, после чего они грохнулись на землю.

Беглец отчаянно вырывался, громко сопя и подвывая. Но Лида держала его крепко.

– Хватит! Хватит уже! – она встряхнула его. – Мы тебя не обидим!

Тяжело дыша, мальчишка замер, тараща на нас красивые глаза цвета яркого голубого неба.

– Кто ты? – спросила я, присаживаясь рядом. Мое внимание сразу привлекла одежда ребенка. Она была старой, но чистой и аккуратно заштопанной. Мальчик вряд ли бы смог так следить за своими вещами, а значит, с ним женщина.

– Кевин, – ответил мальчик, наблюдая за мной взглядом затравленного зверька. – Кевин Кларк.

Варежкина поднялась и помогла встать мальчику. Она отряхнула его от хвои, после чего спросила:

– А что ты делаешь на острове, Кевин?

– Я вас не знаю, поэтому не буду отвечать! – насупился он.

– Мы – леди Гилмор. Живем в маяке, – улыбаясь, сказала я. Мне ребёнок казался очень симпатичным.

Светленький, с еле заметной россыпью веснушек и длинными ресницами, которые доставали рыжеватыми кончиками до самых бровей.