Читать книгу: «Поклонник», страница 2

Весь ее дом пропах цветами, но он всё равно чувствует запах сырой земли.

Глава 2

Я приезжаю в университет раньше, чем нужно, хоть сначала и забываю взять с собой телефон – благо, что метро находится в десяти-пятнадцати минутах от дома. Я учусь на факультете педагогики и психологии, и моя специальность – практическая возрастная психология. На парах нам рассказывают, как понимать детей, как анализировать их поведение, как проводить диагностику, как помогать.

Нам дают много теории и много практики – с самого первого курса: в детском саду, школе, центре лечебной педагогики. Научные конференции, мастер-классы, круглые столы, поездки… Этот курс – последний, после него меня ждет поступление в магистратуру и работа педагогом-психологом в школе, детском саду или специализированном центре.

Не знаю, радует ли меня это или нет. Мне нравится университет, дети, психология, и я хочу помогать тем, кто нуждается в этом, – вернее, я обязана делать это, но я не знаю, правильный ли это был выбор.

Зато я точно знаю, что пути обратно нет.

На самом деле я хотела стать художником, рисовала с самого детства и закончила художественную школу, а моей мечтой было поступить в Суриковку и попасть в мастерскую станковой живописи. И я была уверена, что моя мечта осуществится, ведь я столько ради нее старалась! В учебе я с самого детства была одной из лучших, поэтому успешно сдала все экзамены, но не прошла творческие вступительные испытания – напортачила и с рисунком, и с жанровой композиций. Мне предлагали пойти на платное отделение, но я не хотела обременять маму, потому что прекрасно знала – денег у нас немного. И стала искать другие университеты. Бесцельно, бездумно – с одной надеждой поступить хоть куда-то и выучиться хоть на кого-то.

Я выбрала факультет педагогики и психологии – в тот момент мне казалось это наилучшим решением, моим личным искуплением. Тогда я подумала, что, если это действительно так, меня возьмут туда. И я поступила на бюджет.

Нравится ли мне учиться? Думаю, да. Я легко впитываю в себя знания. Мне нравится сам учебный процесс, нравится сидеть на лекциях и слушать преподавателей, готовиться к практическим занятиям, приезжать на учебу и после нее гулять по городу со стаканчиком кофе в руках. Вместе с Алисой мы то ходим в Екатерининский парк, то шатаемся по Тверской или Арбату, а иногда просто сидим в кафешках и болтаем обо всем на свете, наблюдая за нескончаемыми потоками вечно куда-то спешащих людей. Меня привлекает и педагогическая практика – в детских садах и в лагере.

Но мне не слишком нравится моя жизнь. К краскам и кистям я больше не прикасаюсь – неудача с поступлением в Суриковку отбила желание рисовать. А выбор, который мне однажды пришлось сделать, камнем давит на сердце и не дает заняться тем, что я действительно люблю.

Я должна искупить вину.

Я не должна жить ради себя, но и жить ради других у меня не получается. Иногда я ловлю себя на мысли, что просто плыву по течению жизни и ничего не меняю. Это мой крест, который я должна нести до самого конца. Но об этом лучше не думать. Мысли – якорь, который тянет ко дну, а я всё еще не хочу тонуть.

«Это только твой выбор, милая, только твой», – слышу я в голове тихий, вкрадчивый мужской голос, который никогда не смогу забыть. Я помню каждую деталь того дня.

Дня, когда всё поменялось.

***

Я подхожу к старому зданию, в котором располагается наш факультет, и вижу Алису. Она тоже замечает меня, и мы радостно обнимаемся. Мне кажется, от нее пахнет теплым морем.

– Когда ты успела прилететь? – спрашиваю я.

– Ночью, – сообщает подруга.– А почему мне не сказала?

– Хотела сделать сюрприз! Удался?

– Еще как!

Я с улыбкой смотрю на подругу – с моря она привезла глубокий бронзовый загар, и он эффектно оттеняет синие выразительные глаза. Ее цветотип – зима. Алиса – яркая брюнетка с обалденной фигурой, но то и дело опробует новые диеты. А еще у нее красивые цветные татуировки – цветочные узоры на левой руке от кисти до предплечья, сова на бедре, две симметричные веточки с ягодками и листиками под ключицами, изящная надпись на щиколотке. Я бы тоже хотела набить что-нибудь, но мой предел – три прокола в одном ухе.

Что мне нравится в Алисе – это смелость. Она решительна и целеустремленна. В этом я хочу быть на нее похожей. А Алиса говорит, что ей не хватает моей мягкости и дипломатичности. Мы – две притянувшиеся противоположности.

Она – контрастная гуашь, плотная текстура и яркие цвета.

Я – воздушная акварель, с тонкими переходами и прозрачная.

Иногда Алиса кажется суровой, но дети ее обожают и во всем слушаются – как старшую сестру. В отличие от меня, она целенаправленно поступила на факультет педагогики и психологии.

– Я тебе кое-что привезла. – Подруга протягивает мне пакетик с морскими сувенирами, и пока я с восторгом рассматриваю безделушки, она рассказывает об отдыхе, а потом начинает расспрашивать меня.

– Как там наш Поклонник? – В голосе Алисы любопытство.

– Ты же знаешь, как, – отвечаю я. Мы постоянно были на связи, и я присылала ей фото каждого нового букета.

– Сегодня что-нибудь присылал?

– Присылал, – вздыхаю я, вспоминая вдруг, как он смотрел на меня через глазок. – Корзину с белыми орхидеями.

– Какой романтик, – хихикает Алиса. Ей всё еще кажется, что это невероятно мило, хотя и она начинает понимать, что в этом есть что-то ненормальное.– Да он просто придурок, – сквозь зубы говорю я.

– Наверное, еще и богатый, – мечтательно добавляет подруга. – Столько денег тратит на цветы… Интересно, когда же он все-таки объявится? Мне безумно интересно, кто это!

– Я видела его сегодня, – признаюсь я тихо – так, чтобы проходящие мимо девчонки не слышали нас. Никто, кроме Алисы, не знает о существовании Поклонника.

– Что?! И ты молчала? Рассказывай! – требует подруга, и по дороге в аудиторию я рассказываю ей всё, что произошло утром. Описываю человека, за которым гналась. Но не рассказываю, как было не по себе в квартире, когда мне казалось, что меня кто-то разглядывает.

– Не понимаю, ты такая глупая или такая смелая? – спрашивает Алиса, когда мы в ожидании звонка стоим у дверей кабинета. – Зачем ты это сделала? А вдруг он псих?

– У меня был нож, – напоминаю я. Рука всё еще чувствует его тяжесть.

– Что может сделать слабая девчонка, пусть даже с ножом, против сильного мужика? – закатывает глаза Алиса. – Он в два счета мог тебя обезоружить и сделать всё, что ему захотелось бы.

– Мне надоело бояться, – хмуро говорю я. – Я хочу узнать, кто он и что ему надо. Иначе просто сойду с ума. Мне всё время кажется, что на меня кто-то смотрит. Смешно, но я боюсь любого шума. Я всегда была нервной, Алиса, а теперь с гордостью могу назвать себя параноиком. Знаешь, сначала я думала, что я действительно нравлюсь этому человеку, потом решила, что кто-то просто зло надо мной шутит, а сейчас я почти уверена – он хочет довести меня до крайней точки. – Я смотрю в загорелое лицо подруги и пытаюсь улыбнуться, и она, кажется, что-то видит в моих глазах. Что-то, что заставляет ее закусить губу.

– Всё будет хорошо, поняла? Мы найдем этого козла! Хочешь, до приезда твоей мамы я буду ночевать с тобой? – предлагает Алиса. – Когда она, кстати, возвращается?

– В конце месяца. Не знаю, что будет, когда она приедет и увидит все эти горы цветов. Она с ума сойдет, когда узнает, что какой-то ненормальный шлет мне их, да еще и четное количество.

– Не понимаю, что с ним не так? – вздыхает Алиса. – Если он влюбился в тебя, почему бы не объявиться? Зачем он прячется и убегает? Нет, он точно псих. Не смей больше бегать за ним!

На этом наш разговор прерывается – к нам подходят девушки из группы, которые давно не видели Алису. Они болтают и смеются, вместе смотрят фотографии, обсуждают что-то, а я почти не участвую в этом – все мои мысли о Поклоннике, что, впрочем, стало нормой. Я не хочу думать о нем, но не могу перестать делать это. Заколдованный круг. Вопросов больше, чем ответов.

Когда начинается потоковая лекция, я лишь ненадолго отвлекаюсь на голос преподавателя и новую информацию по теории психологической коррекции личности. Обычно учеба спасает меня от нелепых мыслей, но сегодня этот проверенный способ дает сбой.

Я снова вспоминаю нож, а Демон, который чувствует себя всё более и более уверенным, подсовывает картинку из сна, который я вижу два раза в год с самого детства. В этом сне я словно смотрю на себя маленькую в зеркале. На мне нарядное лавандовое платье с бантом на спине, заколочки, два хвостика, носочки. А руки испачканы в крови. Кровавые пятна обезображивают и детское платье, но мне всё равно. Возле моих ног валяется окровавленный кухонный нож. И я улыбаюсь. Эта улыбка больше всего пугает меня.

Алиса толкает меня в бок.

– Ты в порядке? – шепотом спрашивает она. Я удивленно моргаю. Видение исчезает.

– Да, просто задумалась.

– Я думала, ты в транс впала, – хмыкает подруга, а я лишь улыбаюсь – всегда так делаю, когда не знаю, что сказать.

Кое-как у меня получается сосредоточиться на лекции, но на последней перемене происходит то, чего я совсем не ожидала. Вместе с Алисой я возвращаюсь в аудиторию, в наших руках – сок и булочки. Подруга рассказывает о парне из Питера, с которым познакомилась на море, я внимательно слушаю ее и время от времени подкалываю, и вроде бы всё хорошо, но стоит нам зайти в аудиторию, как в ней появляется высокий светловолосый парень, в руках которого – большой прозрачный бокс с нежными кремовыми розами.

– Извините, а кто здесь Ангелина Ланская? – громко спрашивает он. И на него моментально оборачиваются все присутствующие в аудитории студентки – парней в аудитории нет, на факультете их дефицит.

Я смотрю на него расширившимися глазами – неужели он… и есть Поклонник?

Время замирает. Я невольно пытаюсь сопоставить его с тем образом, который создала в своей голове, но живой человек проигрывает. Он абсолютно обычный, с близко посаженными глазами, светлыми бровями и орлиным носом. Не страшный и не красивый. В обычной одежде. Среднестатический. Может ли он быть тем самым Поклонником?

Демон в глубине души хохочет, и его хохот заставляет время снова двинуться вперед.

Алиса тыкает мне в бок локтем, но я молчу. Одногруппницы перешептываются и изумленно смотрят в нашу сторону. А взгляд незнакомца с цветами почему-то останавливается на стоящей перед нами темноволосой Даше Онегиной; считается, что она – одна из самых красивых девушек потока. Даша – модель и постоянно участвует в фотосъемках у модных фотографов, а на ее инстаграм подписано несколько десятков тысяч человек. Она учится ради «корочки». И она действительно похожа на девушку, которой будут дарить столь шикарные и дорогие букеты – в отличие от меня.

Незнакомец с улыбкой направляется к ней и протягивает прозрачную коробку с розами.

– Ангелина Ланская – это она, – говорит Алиса громко, берет мою руку за запястье и поднимает вверх. Незнакомец обходит замершую Дашу, останавливается напротив меня и протягивает коробку уже мне. Кажется, он удивлен, но широко улыбается.

– Ангелина, это для Вас. Честно сказать, цветы тяжелые. Может быть, мне поставить их за Ваш стол? Где Вы сидите?

Вместо меня отвечает Алиса, и парень ставит коробку. Он совершенно спокоен, а вот я ужасно нервничаю. Теперь цветы приходят не только ко мне домой? Что случилось?

– Кто вы? – тихо спрашиваю я у него, выбежав следом из аудитории.

– Курьер, – удивленно отвечает парень и протягивает мне визитку.

Я внимательно ее рассматриваю. Он доставляет цветы из премиального цветочного магазина, который гордо называет себя флористическим сервисом. Я выдыхаю – это не Поклонник.

– Кто их заказал? – продолжаю я расспросы с гулко бьющимся сердцем. Может быть, сейчас я узнаю ответ.

– Мы не разглашаем личные данные клиентов, – весело отвечает курьер.

– Пожалуйста, скажите, это очень важно, – прошу его я и умоляющие смотрю в лицо. Он вздыхает.

– Ангелина, извините, но я просто не знаю. Я всего лишь развожу цветы на машине, и всё. Позвоните операторам, может быть, они дадут Вам какую-либо информацию. Но, честно говоря, не думаю, что Вы сможете что-либо узнать.

На миг я устало прикрываю глаза. Надежда не сдается до последнего.

– Он вас любит, – вдруг говорит курьер.

– Что? – переспрашиваю я.

– Он вас любит, – повторяет курьер. – Иначе бы не заказал эти цветы. Поверьте, они очень дорогие. По моему наблюдению, их заказывают только любимым женщинам. Кстати, там есть записка.

Мы наскоро прощаемся, и я возвращаюсь в аудиторию. На меня тотчас устремляются взгляды – никто не понимает, кто и зачем дарит Ланской такие цветы. Даша смотрит на меня оценивающе. Кажется, она одна знает цену этой цветочной композиции и пытается понять, почему эти цветы достались мне, обычной и невзрачной.

Около моего места собрались несколько девушек – как коршуны вокруг добычи, но открыть коробку им не позволяет Алиса. Я молча открываю ее и, не обращая внимания на розы, достаю записку – маленькую синюю открыту с бабочками. Мои пальцы едва заметно дрожат, но никто этого не замечает.

«Не делай так больше, Ангелина», – сказано в ней. Поклонник, видимо, имеет в виду сегодняшнюю погоню. Он не хочет, чтобы я гналась за ним и пыталась узнать, кто он такой. Ради этого он даже нарушил «правило утренних цветов». И в четвертый раз подарил розы. Я чувствую ужасное волнение, смущение, но и затаенную радость – из-за того, что смогла хоть как-то повлиять на него своими поступками.

Девчонки, обступившие меня, не дают сосредоточиться – задают вопросы:

– От кого такая красота, Геля?

– У тебя появился парень?

– А можно с ним сфотографироваться, как будто это мне пришло?

– Да, конечно, – рассеянно отвечаю я. – Можете вообще забирать себе.

– Ты серьезно?! – потрясенно восклицает одна из девчонок, Настя.

– Да. Забирайте. У меня дома и так слишком много цветов, – отвечаю я и не сразу понимаю, что этот ответ может показаться высокомерным.

Девчонки звонко смеются. А я даже улыбку не могу выдавить из себя. Это всего лишь умирающие цветы, а столько шума из-за них..

– С ума сошла? – шипит в ухо Алиса, но я остаюсь непреклонной. Еще пару недель назад я бы никому не отдала эти шикарные кремовые розы, но теперь они мне не нужны. К тому же я не хочу ехать домой с такой тяжестью.

– Спасибо! – радостно кричит Настя. – Девчонки, эти розы такие прекрасные! А как пахнут!

И они начинают делать с ними селфи. Я рада – хоть кому-то подарки Поклонника доставляют радость.

– Зачем ты их отдала? – негодует Алиса и отбирает у меня открытку. Она читает послание Поклонника и приходит в замешательство.

– Да он точно чертов псих, – говорит она. – Чего он добивается?

Я пожимаю плечами. Если бы я знала.

– Ланская, я видела сторис в твоем инстаграме, – слышится уверенный голос Даши, которая, скрестив руки на груди, подходит к нам. – Тебе ведь постоянно кто-то дарит цветы? Сначала я думала, что ты устроилась работать в цветочный магазин. – В аудитории раздаются смешки. – Но сегодня ты меня удивила. Кто твой парень?

Она пытается быть самоуверенной и небрежной, но я вижу в ее раскосых темных глазах любопытство. Что отвечать Онегиной, я не знаю. И рассказывать ей о таинственном Поклоннике точно не буду.

– Один хороший человек, – отвечаю я.

– И, видимо, очень обеспеченный, – замечает Даша. У нее было несколько парней – и каждый из них дарил ей дорогие подарки.

– Может быть.

«Мы с тобой в одной лиге, – говорит ее взгляд. – Но как ты туда попала?»

От разговора с Дашей меня спасает начало лекции – в аудиторию заходит преподаватель, и она вынуждена сесть на свое место. Во время занятия я чувствую на себе взгляды – всем интересно, что за парень появился у Ланской. Но мне всё равно.

Глава 3

– Они доставили ей цветы? – спрашивает темноволосый парень с едва заметным шрамом на подбородке, сидя в машине с дорогой кожаной обивкой. Он одет в костюм и выглядит представительно, но отстраненно – так, что эту отстраненность часто путают с высокомерием. «Тот еще надменный засранец», – говорят про таких, как он, но ему это безразлично. Мнение других людей его давно не волнует. А может, он, и правда, слишком самоуверен. Еще и выглядит старше своих лет – по крайней мере в этом костюме.

– Да, – отвечает молодой водитель, глянув в телефон. – Только что пришло сообщение, что заказ доставлен. Ты будто экстрасенс – во всем, что касается этой девчонки.

Вместо ответа брюнет усмехается и касается шрама – это его старая привычка. Вторая привычка – играть с газовой зажигалкой. Матовая полировка темного корпуса создает впечатление, словно в нем затаились мрачные тени.– В ней что-то есть.

– В смысле?

– Как в цветах. Смотришь на них – ничего особенного. Но стоит уловить аромат, как хочется срезать, – отвечает темноволосый и мечтательно смотрит на серую застывшую улицу – они не едут, а ползут в дикой пробке.

– Значит, дело в ее аромате? – смеется водитель. – И как она пахнет, твоя крошка? По-особому сладко?

Брюнет ему не отвечает, только хрипло смеется.

– Зачем ты это делаешь? – вдруг спрашивает водитель. – Зачем она тебе нужна?

Их взгляды встречаются в зеркале заднего вида. Темные глаза и светлые. Повисает молчание. Вместо слов раздается щелканье крышки газовой зажигалки.

– Она мне безумно нужна, – наконец, говорит темноволосый парень и пугающе широко улыбается. – Хочу ее.

Эти слова звучат как приговор. Для девушки, о которой они говорят, разумеется.

– Мог бы просто познакомиться. Девки на тебя всегда ведутся –красавчик, да еще и при деньгах. К чему это всё? Да и зачем тебе эта студенточка? Потянуло на правильных девочек?

– Тебя не учили, что задавать столько вопросов своему работодателю не слишком вежливо? – Брюнет с щелчком закрывает крышку зажигалки.

– Я просто за тебя волнуюсь, ты мне еще и друг, – отвечает водитель. – После офиса в клуб?

– Да. Сегодня сбор «Легиона».

– Скажи, а я… А я могу туда попасть? – спрашивает вдруг парень за рулем.

– А ты хочешь умереть? – вопросом на вопрос отвечает брюнет. Его тон спокоен, вот только во взгляде – пугающий холод. Водитель едва слышно вздыхает.

Он достает фотографию Ангелины, сидящей в кафе, и внимательно рассматривает ее. Снимок хорош, хоть и сделан через стекло. В тонких пальцах – чашка с кофе. Длинные волосы перекинуты через одно плечо. Во взгляде – мечтательность. Ангелина не видит, что ее фотографируют.

Он улыбается и снова касается шрама.

Определенно, в ней что-то есть.

Забавно.

***

После учебы мы с Алисой привычно отправляемся гулять. Погода стоит теплая и безветренная, светит нежное сентябрьское солнце, и кажется, что всё хорошо. Болтая, мы неспешно проходим мимо Большого Театра, ЦДМ, ЦУМа, сворачиваем в Газетный переулок, затем на Воздвиженку и направляемся на Новый Арбат. Наша конечная цель – Московский Дом Книги, где мы давно не были, а потом долго ходим среди бесконечных стеллажей с книгами. В конце концов, Алиса покупает долгожданный триллер, и мы идем в «Шоколадницу». Я заказываю чизкейк «Орео», Алиса – блинчики с яблоками и карамелью. Мы обе порядком устали, и ноют ноги, но настроение хорошее, и на время я забываю и о цветах, и о Демоне, и о Поклоннике.

На улицу мы выходим довольные, напоследок заказав синий чай матча, и идем до Арбатской. Оттуда нам обеим удобно ехать домой по синей ветке – по прямой и без пересадок. Алисе нужен «Деловой центр», мне – «Измайловская». Она уезжает первой, а я стою на платформе с наушниками в ушах, жду свой поезд и обращаю внимание на парня рядом – на его светлых волосах холодного пепельного оттенка царит художественный беспорядок. Такие волосы идеально рисовать акварелью, на контрасте с темным фоном теплого оттенка для выразительности. Нужно взять светлый ультрамарин, сиреневый, розовый и средне-желтый. Разумеется, волосы парня крашеные, но пепельный отлично гармонирует с его светлой кожей и яркими голубыми глазами. К тому же у него милое лицо с правильными чертами, чувственные губы и ямочки на щеках. Они появляются, когда он улыбается, что-то набирая на телефоне.

Раньше я внимательно рассматривала людей, чтобы запомнить каждую деталь и воспроизвести на холсте. А теперь это просто привычка, от которой я не в силах избавиться.

Парень ловит мой взгляд и поворачивается ко мне. Почему-то он улыбается, а я отвожу взгляд. Не люблю, когда кто-то понимает, что я внимательно рассматриваю его. Особенно если это парень. Привлекательный парень. Обычно они всё не так понимают.

Я отхожу от него на шаг, но это моя ошибка. Мимо пробегают два подростка, и один из них отталкивает меня. Я лечу на пол, даже не успев осознать, что произошло, однако меня вдруг подхватывают и не дают упасть. По телу пробегает странная теплая волна – меня держит тот самый парень, которого я только что рассматривала. Он держит меня осторожно – одна рука на талии, вторая на предплечье. И внимательно смотрит.

– Всё в порядке? – спрашивает парень. От него едва уловимо пахнет табаком и шоколадом.

Я киваю и торопливо отстраняюсь.

– Да, спасибо.

– Осторожнее, будь внимательнее, вокруг много невменяемых, – предостерегает он меня. Глаза у него выразительные, лучистые и кажутся очень добрыми. И сам он кажется светлым, в серых джинсах и белой толстовке с закатанными рукавами, из-под которых видны татуировки. Во мне просыпается странное полузабытое желание изобразить и это лицо, и эти глаза, и эти волосы на бумаге – нежной акварелью.

– Я заметила, – отвечаю я. – Правда, спасибо, иначе я бы точно грохнулась.

– Меня зовут Стас, – вдруг говорит он. – А тебя?

– Ангелина, – удивленно отзываюсь я.

– Это имя тебе подходит. Такое же нежное.

Я прихожу в замешательство, но ловлю себя на мысли, что не могу оторвать от этого парня взгляд.

– Ты меня смущаешь, – искренне говорю я.

– Извини. Я просто сказал правду. – Он по-особому улыбается, и на его лице появляются ямочки. Это меня пленяет. – Я с учебы еду, а ты?

– И я.

– На кого учишься?

– На детского психолога,– отвечаю я. – Ого, здорово! Моя мама тоже детский психолог по образованию. И раньше работала в школе, куда я ходил, – делится Стас. – Помню, в младших классах я постоянно сбегал с уроков в ее кабинет и дико радовался, что мама работает в школе. А в старших не мог спокойно прогулять школу – мама не делала поблажек, а стоило мне не прийти на занятие, как учителя бежали к ней. – Он задорно смеется. – Зато я постоянно таскал у нее шоколадки – их ей дарили родители. Так что ты выбрала отличную профессию!

– Из-за шоколада? – невольно улыбаюсь я.

– Ну да,– невозмутимо отзывается Стас. – Лучше только профессия врача. Моя бабушка работала педиатром, и у нее шоколада было еще больше. А еще подарочное вино

– А ты на кого учишься? – спрашиваю я с интересом. – На врача или на психолога? Или есть еще более «шоколадные» профессии?

– Увы, я учусь на программиста, – хмыкает Стас.

– И кто же будет дарить тебе шоколад? – Глядя на него, мне хочется улыбаться всё больше и больше.

– Видимо, самому придется зарабатывать, – вздыхает он. – Не могу же я постоянно ходить за ним к маме.

– Ты так любишь сладкое?

– Знаешь, как-то не хочется в этом признаваться, Ангелина. Это не по-мужски. Я должен любить пиво и шашлыки, чтобы казаться крутым, – в голосе парня усмешка. – А не молочный шоколад и апельсиновый сок.

Не знаю, что мною движет, но я достаю из рюкзака ореховый батончик и протягиваю Стасу. Он изумленно на меня смотрит.

– Держи, – говорю я. – Ты мой единомышленник. Молочный шоколад и апельсиновый сок – лучшее сочетание.

Он берет батончик в руку, и на его щеках вновь появляются ямочки.

– Ты смешная.

– Это плохо или хорошо? – уточняю я, надеясь, что он не думает, будто со мной что-то не так. А со мной действительно что-то не так: флирт и я – понятия несовместимые.

– Смех – это всегда хорошо, не подумай чего-то плохого, – он поднимает вверх ладони, и я вижу на левом запястье небольшую изящную татуировку – одну непрерывную линию, изображающую нежный поцелуй мужчины и женщины.

А потом Стас вдруг вытаскивает из своего рюкзака пачку сока – апельсинового, моего любимого.

– А это тебе. Эй, бери, не заставляй меня чувствовать себя глупо, – он смахивает со лба пепельную челку и вкладывает сок мне в руку. Наши ладони соприкасаются, и я чувствую тепло его рук. И снова по телу пробегает волна света, такая, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я перестаю слышать шум метро – только учащенный стук собственного сердца.

– Спасибо, – тихо говорю я, – но не надо было.

– Я всегда возвращаю долги, – отвечает он и поправляет вдруг прядь моих волос, выбившихся из-за уха. Это смущает меня еще больше. Меня касается незнакомый парень. И… и мне это нравится.

– Ангелина, я могу попросить твой номер? – продолжает Стас. Его лицо кажется уверенным, но в голове появляется что-то такое, от чего я понимаю – он волнуется.

– Если нет – так и скажи, я пойму, – торопливо добавляет он, глянув на приближающийся поезд. Наверное, это его поезд. Ему пора.

Что я теряю? Я диктую ему номер, он записывает его и перезванивает мне.

– Я тебе обязательно напишу, – обещает Стас, – если ты не против, конечно.

Я не против, я очень даже за, но вместо ответа я лишь улыбаюсь ему. И надеюсь, что моя улыбка не выглядит нелепой.

– Тогда еще пообщаемся. Мне пора, Ангелина! – он машет мне рукой и заскакивает в вагон. Я провожаю Стаса глазами и несмело машу в ответ, когда вижу его за окном. Теперь мне остается только ждать – безумно хочется, чтобы он написал.

Я все еще чувствую тепло его пальцев, и мне снова хочется дотронуться до Стаса. Парадокс.

По пути домой и то и дело проверяю телефон, хотя понимаю, что это глупо. Стас действительно понравился мне, и в голове один за другим строятся воздушные замки. Как и любая девушка, я уже представляю, как он приглашает меня на свидание, как мы вместе гуляем, как он целует меня… Мысли о Стасе развеиваются, словно пыль на ветру, как только я оказываюсь около своего дома. Мне нужно зайти в подъезд, но я боюсь сделать это – вспоминаю Поклонника, который сегодня утром убегал от меня. И правда, чем я только думала, когда пыталась остановить его?

Я в нерешительности топчусь у подъездной двери и захожу в нее спустя минут десять вместе с соседом, который думает, что я забыла ключи. У квартиры происходит заминка – я спешно пытаюсь открыть дверь, но не получается. Сначала ключ не вставляется в замочную скважину, а потом и вовсе выскальзывает у меня из рук и со звоном падает на пол. В это же мгновение позади раздается грохот, и я вздрагиваю. Мне кажется, что это Поклонник, которыйсейчас нападет на меня со спины, но, когда я резко оборачиваюсь, вижу пожилого соседа, который уронил ящик с инструментами. Я успокаиваюсь и помогаю соседу собрать его вещи, а потом оказываюсь в своей квартире. Только тут я чувствую себя в безопасности.

Пахнет цветами – привычно и раздражающе.

Я открываю настежь окна и, не раздеваясь, падаю на кровать в своей комнате. Быстрее бы вернулась мама, отпуск которой длился до начала октября, – жить одной становится невыносимо. И быстрее бы написал Стас – и зачем только пообещал сделать это? Чтобы я ждала? А может быть, мне написать первой? Но что он подумает?

Мне хочется мечтать об этом парне с пепельными волосами и теплыми голубыми глазами, но цветы, превратившие мою комнату в оранжерею, заставляют меня думать о Поклоннике.

Они – его невидимое присутствие. Транслятор. Постоянное напоминание. Когда одни умирают, им на смену приходят другие. И таким образом он всегда остается в моей голове.

Кто он? Чего хочет? Действительно ли что-то чувствует по отношению ко мне? Или я его своеобразная игрушка?

А вдруг Стас и есть Поклонник? Эта мысль сначала кажется мне пугающей, а потом – смешной. Стас не похож на навязчивого типа, повернутого на цветах. Но, говорят, что внешность обманчива, а убийцы всегда выглядят как среднестатистические люди. С другой стороны, если бы Стас и являлся Поклонником, это бы было слишком очевидно.

Когда на телефон приходит сообщение, я радостно хватаю его, думая, что это Стас, но это всего лишь Алиса. Она спрашивает, нормально ли я добралась до дома и не нужно ли ей приехать ко мне на ночь. Я не хочу заставлять ее ехать ко мне в такую даль, но Алиса настаивает, говорит, что ее подвезет знакомый, и приезжает ко мне поздно вечером, когда я как раз успеваю доделать домашнее задание на завтра, поменять воду цветам и приготовить пирог с малиной. Отчего-то меня не покидает ощущение, что на меня смотрят, и я задергиваю все шторы. Однако мне всё так же кажется, что меня изучают, словно животное в клетке, и я понимаю, что это из-за цветов. Они – словно глаза Поклонника.

Я ухожу из спальни в гостиную, закрыв дверь, но оставив окно приоткрытым – растениям, пусть даже умирающим, нужна прохлада.

Время от времени я попиваю сок из трубочки и посматриваю на телефон – всё жду сообщения от Стаса. Девушки устроены странно – казалось бы, всего одна случайная встреча, всего одно прикосновение, всего одно обещание от незнакомца, а мы готовы ждать его, попутно выстраивая в голове едва ли не всю совместную жизнь. Это меня смешит, и я в очередной раз убеждаюсь, что слишком романтична.

Алиса приезжает, когда на улице стоит густая черничная тьма, сквозь которую пробивается лунный свет.

– Ты в порядке? – первым делом спрашивает подруга, и я киваю, а когда она заходит в мою комнату, то восторженно ахает. – Сколько цветов! Мама дорогая! Да он ненормальный!

Она нюхает цветы, касается их, даже фотографирует.

– Я словно в цветочном магазине, – смеется Алиса. – Ты не думала продавать цветочки? Или сдавать в прокат? А что, выставим на «Авито» объявление, деньги заработаешь. Разве они лишними бывают?

Методично обрывая засохшие листья с роз, я качаю головой. Не думаю, что смогу.– Поверить не могу, что такое бывает, – продолжает подруга. – Даже не знаю, радоваться за тебя или бояться.

– Если учесть, что во всех букетах четное количество цветов, то лучше бояться, – отвечаю я хмуро. – Вдруг он так предупреждает меня, что убьет?

– Глупости. Может быть, он просто иностранец?! – озаряет вдруг Алису. – Знаешь ли, это только у нас поверье, что четное количество цветов – для покойников, а во многих странах как раз принято дарить четное . Я сейчас даже погуглю! – Она достает свой телефон. – Вот, смотри, в интернете пишут, что в США считается, что четное количество цветов – к счастью, а в Грузии, только нечетное кладут на могилу…

Ее прерывает неожиданный звонок в домофон, и мы с удивлением смотрим друг на друга.

– Кто это? – спрашивает Алиса.

– Без понятия, – пожимаю я плечами и иду в прихожую с мыслью о том, что это Поклонник. Кто это может быть еще в столь позднее время?