Читать книгу: «Суперинтендант и его заботы», страница 2

Без единого звука человек и кот исчезли из поля зрения.

Лавиния размяла пальцы и сложила их в жесте активации…

Обследовав бывшее кресло, она села на него и задумалась.

«Итак, у нас здесь наблюдается полноценное проклятие. Судя по тому, что проявляется оно произвольно и в разных местах, наложено на театр в целом. Конечно, я из Кавальери попробую выудить, что происходило в «Ла Фениче» незадолго до того, как заметили пропадающие предметы, но вот что делать дальше? Приглашать местную магбезопасность? Соблазнительно… Передать историю Джан-Марко Торнабуони, отрясти с подошв пыль венецианских улочек и вернуться домой, в Лютецию. У меня осталось чуть больше недели отпуска, можно уехать в Провенс и пожить тихо, у камина с видом на сад, – она хмыкнула чуть слышно. – Ага, и мучиться от любопытства, кто и за что так своеобразно отомстил «Ла Фениче»! Не лги себе, Лавиния Редфилд, никуда ты не уедешь!»

Она огляделась, распахнула несколько сундуков, выбрала в одном из них большой кусок златотканой парчи и накрыла им пуфик с ручками.

– Синьор Кавальери!

Господин суперинтендант появился мгновенно.

– Да, госпожа коммандер!

– Я нашла возможную причину этих неприятностей. Только возможную! – подчеркнула она голосом. – Теперь нужно изучить ваши записи, найти и исследовать ключевые точки… в общем, предстоит много работы.

– Понимаю, госпожа коммандер, – смиренно отвечал Кавальери. – Вы… на вас ведь можно рассчитывать?

– Идёмте, синьор, вернёмся в ваш кабинет. Я кое с кем поговорю, а потом отвечу на этот вопрос. Кстати, заприте дверь склада, а я поставлю свой собственный магический замок. Нечего тут кому попало шастать…

В кабинете Лавиния села в кресло, достала коммуникатор и набрала номер. Какое-то время ничего не происходило, экран оставался тёмным. Она уже было решила, что происходит то же самое, что всегда случалось с нею в Венеции: её магия сбоила, не срабатывала или срабатывала криво, размываемая водой, составляющей суть города. Но нет, аппаратик вдруг дрогнул, деловито зажужжал, засветился экран, и на нём появилась суровая физиономия Джан-Марко Торнабуони.

– Госпожа Редфилд? – удивился он. – Где это ты?

– Совсем недалеко от тебя, – Лавиния усмехнулась. – В «Ла Фениче». Тут оч-чень интересная задачка, и у тебя есть шанс поучаствовать в её решении.

Торнабуони хмыкнул.

– Синьора профессор, город мой, а загадку нашла ты? Это непорядок! Кто там маячит, Кавальери?

– Да, синьор, – пискнул толстяк, откашлялся и сказал нормальным голосом. – Да, синьор. Мы в моём кабинете.

– Ага, отлично…

Экран погас, зато возле двери засиял сиреневый овал, потом начал расширяться, образуя портальное окно. Пока оно наливалось цветом и становилось стабильным, суперинтендант успел повернуться к гостье и, высоко подняв брови, спросить:

– Профессор?

– Я преподаю в Академии в Лютеции, и Джан-Марко у меня учился, – ответила она.

Торнабуони шагнул в комнату, и портальное окно погасло.

– Синьор Кавальери, – кивнул он. – Это вы привлекли госпожу коммандера?

– Мессере… – замялся суперинтендант.

– Оставь, Джан-Марко! – решительно сказала Лавиния. – Это совсем другая история, и её ты не узнаешь. Или узнаешь не скоро.

– Ладно, – кивнул Торнабуони, переложил какие-то куски ткани и уселся в кресло. – Рассказывайте то, что можно, а дальше будет видно.

«То, что можно» в изложении госпожи Редфилд уместилось в пять минут. Короткий и сухой перечень происшествий, из-за которых господин суперинтендант не спал ночами, закончен был будничным тоном:

– Я обследовала один из подвергшихся воздействию предметов…

– Кресло из партера, – подсказал суперинтендант.

Коммандер пронзила его недовольным взглядом и договорила:

– И на этом кресле я обнаружила проклятие. Вернее, конечно, след проклятия, воздействовавшего на предмет как на часть единого целого.

– Единое целое, ты считаешь, это театр?

– Именно так.

– Никогда не слышал о таком, чтобы проклятие действовало не на конкретное живое существо или точку в пространстве, а на здание…

– Полагаю, здесь оно отнесено не к зданию, а к «Ла Фениче» как идее. Можно было бы доказать это, перенеся оперный театр в другое место…

Тут синьор Кавальери, слушавший диалог специалистов с величайшим почтением, возопил:

– Нет-нет-нет, только не это! Синьора коммандер, синьор Торнабуони, помилуйте!

Маги переглянулись, и Джан-Марко сказал:

– Спокойно, господин суперинтендант! Я, глава венецианского отдела Службы магбезопасности, обещаю вам, что приложу все усилия для нейтрализации отрицательного магического воздействия и скорейшего выявления и наказания виновных. Кем бы они ни были.

Это обещание, изложенное максимально канцелярским языком, волшебным образом успокоило Кавальери. Он закивал и сказал:

– Так я принесу дневники?

– А они не здесь, в кабинете? – удивилась Лавиния. – Несите, конечно.

– Кабинет – проходной двор, – махнул рукой Кавальери. – А всей охраны один Бартоло. Сейчас, минуточку.

Он выбежал за дверь.

Серый кот, устроившийся теперь на подоконнике, шевельнул ухом, широко зевнул и накрыл нос хвостом.

– Туман поднимается, – озабоченно заметил Джан-Марко. – А погодные маги обещали ясные дни до конца недели.

– По-моему, изменения погоды здесь случается чаще, чем в Люнденвике, – госпожа Редфилд пожала плечами.

– Он мне не нравится. Хватило бы и обычного, естественного, но этот, по-моему, имеет магическую природу. Сама понимаешь, просто так туман не вызывают. Не вздумай открывать портал к себе в Лютецию.

– Я ночую здесь, в городе.

– Где?

– В Ка’Тезено, – неохотно ответила Лавиния.

Она не сомневалась, что Торнабуони сумеет сложить два и два и догадаться о том, кто её в Венецию вытащил.

– Во-от как? – взгляд Джан-Марко стал острым.

Возможно, он бы выпытал у неё все подробности, но тут в дверь вошёл господин суперинтендант, прижимающий к груди большую тетрадь в сафьяновом переплёте и её сестру-близнеца, вдвое тоньше.

– Вот, – сказал он. – Дневник.

– Это за какой период? – спросила госпожа Редфилд.

– Восемнадцатая тетрадь, начата пятого апреля 2180 года, и девятнадцатая, начиная с Перелома года.

– Почти шесть лет… И начало происшествий с заменой предмета на иллюзию здесь отмечено?

– Во всяком случае, здесь отмечен тот случай, когда я лично был привлечён к решению вопроса.

– То есть, история с креслом?

– Да, госпожа коммандер, – с достоинством поклонился Кавальери.

– Отлично, – вмешался в беседу Торнабуони. – Тогда мы можем идти…

И снова господин суперинтендант с реверансами и сожалениями объяснил, почему невозможно вынести записки из здания «Ла Фениче». Выслушав его витиеватые извинения, Джан-Марко потёр подбородок.

– Ладно, – решился он. – Выделите нам какую-нибудь тихую комнату, часок я могу урвать от дел.

Взвесив на руке тетрадь, Лавиния тихонько хмыкнула, но возражать не стала. Кавальери выдвинул ящик стола, достал оттуда ключ, снабжённый загадочной биркой «худ. маст.» и распахнул дверь.

Вновь они шли по узким коридорам, поднимались и спускались по лестницам, пока, наконец, госпожа Редфилд не уверилась окончательно в том, что без посторонней помощи она не выберется на улицу никогда. Ну, разве что проломит стену или откроет портал неизвестно куда, искажённый водой каналов. Наконец синьор Кавальери подошёл к двери, примечательной тем, что она была, во-первых, вдвое шире обычной, а во-вторых, на ней широкими мазками был нарисован знаменитый крылатый лев с раскрытой книгой. Лев был зелёный, крылья – нежно розовые, а книга алая. Покрутив ключом в скважине, суперинтендант распахнул правую створку и сказал:

– Вот, господа, здесь никто вам не помешает. Вон те два кресла очень удобные, не смотрите, что такие страшненькие.

Кивком поблагодарив, Лавиния вошла и осмотрелась. Загадочная надпись на ключе стала понятной: вокруг стояли несколько мольбертов, множество картонов, как чистых или загрунтованных, так и с начатыми картинами. Пахло скипидаром и чем-то ещё, неуловимым, но не противным.

– Наш художник уехал на две недели, – развёл руками Кавальери. – Сказал, за вдохновением, будто ему в Венеции вдохновения мало. Когда захотите уйти, дверь заприте, вот ключ, а дневники положите вот сюда.

И он поставил на стол невесть откуда взявшуюся шкатулку.

– И не запирать? – поинтересовался Торнабуони.

– Просто захлопните крышку, – толстяк уже пошёл к выходу, потом остановился, хлопнул себя по лбу и добавил. – Да, забыл сказать: на обратном пути Бартоло вас проводит.

И в самом деле: серый кот потёрся о ноги госпожи Редфилд. Понюхал пальцы протянутой к нему руки Джан-Марко, мурлыкнул и вспрыгнул на стул, где и улёгся, свернувшись калачиком.

Почерк у господина суперинтенданта оказался чёткий и разборчивый, но легче от этого не было. Синьор Кавальери вовсю пользовался сокращениями и аббревиатурами, а вместо имён всюду указывал инициалы. И всё же госпожа коммандер продиралась сквозь этот тёмный лес, время от времени что-то выписывая на листок бумаги. В какой-то момент она остановилась, перевернула страницу назад, вчиталась и подняла глаза на Торнабуони.

– Посмотри вот здесь, – остро заточенный карандаш оставил на бумаге еле заметную точку. – Ерундовый случай, у одной из уборщиц ведро заменилось на иллюзию, она стала наливать воду, ну, и получился небольшой скандал. На техническом этаже, до суперинтенданта это всё дошло не сразу.

– Думаешь, это наш «нулевой пациент»? – спросил Торнабуони, изучавший девятнадцатую тетрадь.

– Похоже на то. Ну, или где-то совсем рядом… Июль прошлого года, семь месяцев назад, очень похоже. Конец сезона, последние спектакли, за два дня до этого прошло гала-представление с участием множества звёзд.

– Тогда надо искать в эти дни какой-то скандал.

– Ищу. Ага, вот интересная запись, от семнадцатого июля! – и она прочла вслух и даже с выражением. – «Сегодня во время прогона Ф. был пойман на использовании амулета Ллойда. Это заметил К.О. и немедленно сообщил, сперва Вел., потом мне. Пришлось расторгнуть контракт с Ф. Бедный мальчик!»

– Что такое амулет Ллойда?

– Понятия не имею. Впрочем, так же, как и о том, какова расшифровка всех этих инициалов. Но согласись, это похоже на повод к неприятностям? Все прочие происшествия, описанные нашим симпатичнейшим суперинтендантом, куда мельче.

– Похоже. А продолжения истории нет?

– Есть, двумя днями позже.

– Так читай!

Пожав плечами, Лавиния прочла:

– «Сегодня заходила С.М., просила за Ф. О том, что она мне рассказала, не стану писать даже здесь, но у меня появился повод не так жестоко наказывать мальчика. Отправил ему магвестник», – она перевернула две страницы и добавила: – Вот тут есть ещё одно продолжение. «Найти Ф. не удалось. Я отправил Б.Б. к нему на квартиру, но хозяйка сказала, что жилец уехал, даже не потребовав возвратить деньги за неиспользованный месяц». Итак, загадочный Ф. исчез между девятнадцатым и двадцать вторым июля, а тридцатого числа того же месяца у уборщицы синьоры Тр. в руках оказалось ненастоящее ведро.

– Ну, мы же знаем, что post hoc ergo propter hoc⁴ совсем не всегда работает?

– Надо проверить. Давай читать дальше, может, найдётся ещё что-то.

И они погрузились в изучение событий непростой жизни оперного театра.

Джан-Марко первым откинулся на спинку кресла, потянулся и сказал:

– Мне не удалось найти больше ничего, что потянуло бы на повод к таким серьёзным неприятностям, как проклятие. Или мы не видим неких подводных течений.

– Да, ты прав. Наверняка внутри этого сообщества есть внутренние распри, о которых никто не знает. Да и как узнать, если ты не в курсе, о чём спрашивать?

– Знаешь, о чём бы я хотел выяснить побольше? – спросил внезапно Торнабуони. – О первом пожаре.

– Поясни.

– Вот смотри сама: тысяча семьсот шестьдесят третий год, вполне просвещённое время. Пожарные станции везде давно уже существуют, гибкий пожарный рукав как раз придумали в Дойчланде, да и магов-водников у нас полон город. Дом загорается среди дня, в обеденное время, и сгорает дотла. Слушай, я не слишком силён в стихии воды, но даже я смог бы взять несколько кубометров воды из канала и залить пожар! Как такое возможно? Надо посмотреть архивы…

– Но ведь отдела Службы магбезопасности здесь тогда ещё не было.

– Не было. Но городские-то архивы велись!

– Посмотри, – Лавиния встала и закрыла тетрадь. – А я расспрошу господина Кавальери насчёт сокращений и инициалов в дневнике, да и пойду к себе в Ка’Тезоро. Что-то моя Марджори не давала о себе знать, неужели так увлеклась покупками?

– Скорее всего, твоя секретарша, как и ты, не сумела воспользоваться коммуникатором, – фыркнул Торнабуони. – Вам же вода мешает! Кстати, ты так и не сказала, чего хочет от тебя Гвискарди?

– Не сказала, – подтвердила госпожа Редфилд.

Подождав несколько секунд, последует ли продолжение фразы, Джан-Марко хмыкнул и покачал головой.

– Ладно, как знаешь. И вот что, я пришлю дежурного, он проводит тебя домой. Не надо тебе сегодня идти одной по городу.

– Посмотрим, – отмахнулась Лавиния.

Ну, в самом деле, что может случиться с ней, боевым магом, в хорошо знакомом городе?

Серый кот уже тёрся возле двери, жмурил жёлтые глаза.

– Прошу, синьор Бартоло, выведите нас, – серьёзно попросил Джан-Марко.

Синьор суперинтендант рассеянно попрощался с Лавинией до завтрашнего дня и погрузился в какие-то свои загадочные дела. Она вышла из парадного входа театра «Ла Фениче» и остановилась: пока они разбирались с дневниками, стемнело, и вместе с темнотой город поглотил туман. Он поднимался прямо из воды, густел на глазах, и в его мерцающей пелене, словно призраки, скользили и истаивали тёмные тени прохожих. Ближайший дом различался неясной громадой, плыл и покачивался, словно корабль, а фонари на площади не освещали даже самих себя.

– А ведь, пожалуй, при такой видимости никто за мной не придёт… – сказала Лавиния сама себе, и слова растворились, не долетев до земли.

Ледяное щупальце тумана влезло ей за шиворот; госпожа Редфилд поёжилась и щёлкнула пальцами, создавая тепловую рубашку.

– Итак, куда ж идти? – продолжала она рассуждать. – Если я правильно помню, Рио делла Весте должен быть прямо вон там, только повернуть направо и войти в эту арку… Или в тот проход? Ах, Тьма!

– Могу я вам помочь, синьора? – прозвучал рядом низкий мужской голос.

Лавиния резко повернулась и чуть не заорала, удержавшись только чудовищным усилием воли: рядом с ней на ступенях мраморного крыльца стояла безликая высокая фигура в белом балахоне и чёрной маске с длинным изогнутым носом-клювом. «Маска Чумного Доктора, – мелькнула мысль. – Вроде должно быть наоборот, маска белой, а балахон чёрным?»

– Спасибо, синьор, полагаю, я смогу найти дорогу.

Чумной Доктор поклонился и растаял в тумане.

– Госпожа коммандер, простите, пожалуйста, за опоздание! – молодая женщина выбежала из-за угла здания оперы. – Синьор Торнабуони просил проводить вас. Меня зовут Джулия Тедески.

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулась Лавиния. – Я и сама только что вышла. Мне нужно в Ка’Тезоро, вы знаете дорогу?

– Это совсем рядом, госпожа коммандер, в эту арку и направо.

Девушка пошла рядом, приноравливаясь к шагу старшей по званию и заглядывая ей в лицо. Видно было, что ей ужасно хочется о чём-то спросить. «Почему бы нет, – подумала госпожа Редфилд. – Возможно, эта девочка заметила что-то, чего не разглядел её сиятельный начальник».

– Джулия.

– Да, госпожа коммандер?

– Я вижу, что у вас на языке висит вопрос. Задайте его уже.

– О-о… Можно, да? Синьора коммандер, вы приехали в Венецию что-то расследовать?

– Я приехала в Венецию по просьбе старинного знакомого. Возможно, что-то и придётся расследовать, но я пока в этом не уверена.

– А-а… А синьор Торнабуони сказал, что вы – самый опытный следователь в Службе магбезопасности. Мы все решили, что опять будем ловить какого-нибудь сумасшедшего мага.

Тут госпожа Редфилд вспомнила абсолютного безумца, Джокера, совсем недавно веселившегося в этом городе, и содрогнулась⁵.

– Хотелось бы обойтись без сумасшедших, – сухо ответила она. – И вообще, Джулия, лучше не обсуждать дела даже с коллегами.

– Да, госпожа коммандер, – смиренно ответила девушка. – Мы пришли. Вот Ка’Тезоро.

Поблагодарив её, Лавиния поднялась к своей квартире, открыла дверь и вошла. Было тихо, и она слегка удивилась – неужели Марджори ещё не вернулась? Но тут заметила в гостиной гору ярких пакетов, и с облегчением вздохнула.

При демонстрации третьей из купленных сумочек Марджори остановилась на полуслове, внимательно посмотрела на подругу и спросила:

– Всё не так, да?

– Не всё, – Лавиния, глядевшая в расцвеченную фонариками темноту над Гранд-Каналом, повернулась. – Не всё, но многое.

– Давай сядем, я налью вина, и ты расскажешь.

Дослушав довольно путаную историю, секретарша одним глотком допила белое вино и сказала:

– И в самом деле, пока непонятно почти ничего. Имена ты выяснила?

– Выяснила. А что толку?

– Рассказывай. И давай картинку нарисуем, что ли.

Нормальной доски у них, конечно, не было, поэтому Лавиния создала её магически.

– Итак, – сказала она, ткнув пальцем в золотистый светящийся туман, и на нём возникла картинка. – Вот театр «Ла Фениче». Выстроен на месте жилого дома, сгоревшего в тысячу семьсот шестьдесят третьем. Изображения дома, извини, нету, не сохранилось, но ты сегодня такие видела – траттория в первом этаже, хозяева живут на втором, а третий сдают. Тогда третий этаж сдавали некоему портному по фамилии Каттанео, трактир назывался «Русалка», а владела им семья Дукальди. В живых после пожара остался этот самый портной и младшие дети трактирщика.

– Они в нашей истории дальше встречаются? Они или их потомки?

Госпожа Редфилд пожала плечами.

– Пока не знаю.

– Ладно, поехали дальше.

– Дальше… Ну, вот расшифровка тех записей, которые показались нам с Джан-Марко интересными «…во время прогона Ф. был пойман на использовании амулета Ллойда. Это заметил К.О. и немедленно сообщил, сперва Вел., потом мне. Пришлось расторгнуть контракт с Ф.» Ф. – это Франко Фальеро, драматический тенор. Пел Радамеса в «Аиде». К.О. – Карл Оттоленги, знаменитый бас. Вел. – главный дирижёр театра на тот момент, Генрих Вельтранер.

После прикосновения к доске на ней появились снимки молодого брюнета в золотом ожерелье-воротнике, красавца с седыми висками в костюме Мефистофеля и седого господина с вытянутым лицом во фраке, с дирижёрской палочкой в руке.

– А амулет Ллойда? – Марджори привычно делала пометки в блокноте.

– Одна из разработок Гильдии артефакторов Дании и Норсхольма. Поддерживает силу и звучание голоса, когда сам певец не вытягивает. Разумеется, использование этого амулета во время спектаклей строжайше запрещено Гильдией Эвтерпы⁶.

– Хм… – Марджори задумчиво почесала карандашом кончик носа. – А какое дело, собственно, басу Оттоленги до амулета, используемого тенором? Они не конкуренты ни разу.

– Великий Карл уже не так велик, по словам синьора суперинтенданта. Правда, прежде чем сказать это, Кавальери проверил все углы, даже за дверь выглянул, не подслушивает ли кто-то. Но вот тебе неприглядная правда: Карлу Оттоленги уже очень много лет, и провести целый спектакль певец не может чисто физически. Зато он основал школу, и своих учеников буквально тащит к вершинам славы.

– Надо полагать, среди этих учеников есть и тенора?

– Именно так! И если можно устранить конкурента таким простым способом, то почему ж им не воспользоваться?

– Слушай, но ты ведь тоже тащишь своих студентов за собой!

– Да? – Лавиния прищурилась. – И куда? К лавровым венкам Парнаса? Нет, дорогая, мои ученики месят болота Зелёного Эрина, чтобы научиться нейтрализовать банши, и продираются сквозь джунгли Квазулу-Наталя для повторения методик колдунов. Я не говорю уже о лабораториях, дуэлях на полигоне и попросту ежедневных пробежках. Мои ученики, ха! – в волнении она поднялась и теперь расхаживала по гостиной. – Умения моих студентов – это вопрос жизни и смерти, причём жизни или смерти не только конкретного мальчика или девочки, но и тех, кто сам не может себя защитить!

Дождавшись конца этой пафосной фразы, Марджори спокойно глотнула вина и сказала:

– Ты так горячишься, будто это тебя обвинили в протекционизме. Не забывай, для того же драматического тенора Франко Фальеро именно опера является вопросом жизни и смерти.

– Ну, да, – вяло ответила Лавиния. – Ты права.

Она снова уселась, и откинулась на спинку кресла. Почему-то вдруг навалилась усталость – или это туман вполз в приоткрытое окно и долил безнадёжности в разговор?

Меж тем её секретарша просмотрела записи и наморщила лоб:

– Что-то мне напоминает эта фамилия, Фальеро… Не могу вспомнить.

– Всплывёт, когда перестанешь об этом думать.

– Ну, да, согласна… Хорошо, там был ещё какой-то фрагмент разговора, расшифруешь?

– Собственно, это уже почти всё. «Заходила С.М., просила за Ф. О том, что она мне рассказала, не стану писать даже здесь, но у меня появился повод не так жестоко наказывать мальчика. Послал ему магвестник», – Лавиния, не глядя, ткнула пальцем в доску; появившаяся картинка изображала красавицу-блондинку с огромными голубыми глазами. – Соня Мингард, сопрано. Я с ней немного знакома, и могу с уверенностью сказать – очень хорошая женщина. Вот просто хорошая, и всё. Что именно она рассказала Кавальери о нашем теноре, суперинтендант мне так и не сообщил, но это было достаточно весомо, чтобы возобновить контракт и оправдать это перед Гильдией. Имя уборщицы, полагаю, нам пока не нужно?

– Не знаю… – Марджори задумчиво смотрела в окно. – Я вспомнила, кстати. Был такой дож, Марино Фальеро, которого казнили за предательство интересов Венеции.

– Когда?

– Не помню. Как ты думаешь, это может иметь отношение к проклятию?

Лавиния покачала головой.

– К проклятию может иметь отношение что угодно, потому что логики в этом магическом воздействии чаще всего просто нет. Но, если дело действительно в давно умершем доже, то при чём здесь театр?

– Надо выяснить даты, а там посмотрим.

– Посмотрим… – госпожа Редфилд встряхнулась. – Пойдём-ка в какую-нибудь тратторию и поужинаем. Выпьем вина, закажем жареной на гриле рыбы…