Цитаты из книги «Петербург», страница 7

Да так, очень просто: отправляясь в страну

папуасов, я знаю, что в стране папуасов ждет меня

папуас: Карл Бедекер заблаговременно предупреждает

меня о сем печальном явленьи природы; но чтo было бы

со мною, скажите, если бы по дороге в Кирсанов

повстречался бы я со становищем черномазой папуасской

орды, чтo, впрочем, скоро будет во Франции, ибо Франция

под шумок вооружает черные орды и введет их в Европу

увидите: впрочем, это вам на руку - вашей теории

озверения и ниспроверженья культуры: помните?.. В

гельсингфорской кофейне я вас слушал с сочувствием.

Иногда (не всегда) перед самой последней минутой дневного сознания Аполлон Аполлонович, отходящий ко сну, замечал, что все нити, все звезды, образуя клокочущий крутень, сроили из себя коридор, убегающий в неизмеримость и (что самое удивительное) чувствовал он, что коридор тот -- начинается от его головы, т. е. он, коридор, -- бесконечное продолжение самой головы, у которой раскрылось вдруг темя -- продолжение в неизмеримость; так-то старый сенатор пред отходом ко сну получал престранное впечатление, будто смотрит он не глазами, а центром самой головы, т. е. он, Аполлон Аполлонович, не Аполлон Аполлонович, а нечто, засевшее в мозге и оттуда, из мозга глядящее; при раскрытии темени это нечто могло и свободно, и просто пробегать коридор до места свержения в бездну, которое обнажалось там, вдали коридора.

«Distribution des aigles par Napoleon premier».

Был сентябрь: небо было голубое и чистое; а теперь все не то: наливаться потоком тяжелого олова стало небо с утра; сентября - нет.

Изредка всякая дрянь начинала мерещиться: и мерещилась она среди белого дня, если подлинно осенью в Петербурге день белый, а не желто-зеленый с мрачно-шафранными отсветами.