Читать книгу: «Теневия. Зов мрачной судьбы», страница 4
Раньше я мало интересовалась аристократией, а потому не задумывалась над тем, кому может принадлежать этот особняк, возвышавшийся среди одной из самых богатых улиц. Размером в три этажа, он идеально вписывался в окружающие его здания, причисленные, по словам народа, к владениям императора. Наверняка от поместья ведет пара дорог в обход главного входа прямиком к Ульриху.
Истон уже уехал, вероятно, желая проводить Фоделя до слуг, которые в силах разобраться с его состоянием, жестом направив меня к небольшой белой будке, примыкавшей к стене. Сквозь прозрачные стекла я разглядела пару мужчин в черной форме, которые выскочили перед моим приближением и словно вытянулись по струнке, выдавая свою принадлежность к армии. Один из них, пониже, рыжий с яркими веснушками на щеках уточнил:
– Вы Юдит? К госпоже Эйзенбаум?
После моего утвердительного кивка второй мужчина бросился раскрывать массивную калитку, украшенную длинными черными прутьями, скрученными в причудливые узоры, и почтительно склонил голову.
– Вам следует пройти к входной двери, где вас встретят.
Я вновь кивнула и прошествовала мимо, вздрогнув, когда за спиной раздались оглушительный звуки запирающегося засова. Ладони вспотели. Я мысленно молилась, чтобы мокрые пятна внизу моей юбки от пролитого нетвердой рукой вина не были так видны и не испускали никакого запаха.
Меня окружили ровно высаженные вдоль дорожки кусты черной бузины, которые я не заметила ночью. Мелкие слегка пурпурные цветочки служили приманкой для жужжащих пчел, от чего воздух вокруг слегка вибрировал. На идеально подстриженном газоне трудилось несколько садовников, один из которых свернул на тропинку, ведущую к плакучим ивам рядом с чем-то похожим на пруд. Длинные, стройные ветви одной из них каскадом спадали на чернеющую водную гладь, едва касаясь своим зеленым покровом, создававшим легкую рябь под действием ветерка.
С сожалением глянув на так и манившую тело дубовую лавку, удобно расположившуюся прямо у водоема, я прошла ближе к дому. Он был таким же ослепительно белым, но что-то заставляло меня чувствовать легкий страх, дрожью пробежавший по коже. Резные перила украшали небольшую веранду с несколькими креслами-качалками, а стебли вьюнком обвивали тонкие колонны, закрывая своими резными листиками.
У входа я остановилась. Несмело коснулась латунной головы грифона, покрытого золотой краской. Оскалив зубы, он крепко сжимал тяжелое кольцо, придавая морде свирепый вид. Собравшись с силами, я постучала этим кольцом и в ожидании замерла.
Нет ответа.
Я постучала еще раз. Звук грузными волнами прошелся по белой двери.
Никого.
В нетерпении я вновь потянулась к ручке, желая постучать вновь, как дверь, коротко скрипнув, тихонько распахнулась, открывая вид на коридор и лестницу из темного дерева, ведущую наверх.
Подумав секунду, я переступила порог, нечаянно цокнув небольшим каблучком своих туфель. Внутри было пусто, лишь где-то издали доносились чьи-то голоса, женские, судя по тону. Я двинулась вперед, неуверенная, что поступаю правильно. Стоило найти Эмерот хотя бы потому, что это был ее дом, именно она вызвала меня сюда.
Пройдя пару метров вдоль чудесных пейзажей, написанных от руки, я заметила, что все они изображают одно и то же место – тот самый пруд с плакучими ивами, только с разных ракурсов. Какие-то изображения были выполнены акварелью, передававшей легкие цвета слабыми разводами, в то время как следующие были выполнены масляными красками, отражавшего угрюмость и туманность водоема в темное время суток. Тяжелые мазки покрывали холст, обрисовывая каждый листик и каждую каплю, словно придавая предметам заметную мрачность, которую не могли скрыть тяжелые позолоченные рамки.
Мои шаги заглушал толстый ковер насыщенного бордового цвета, покрывавшего пол коридора. Когда я приблизилась к входу в широкую гостиную в форме круга, в которой вчера состоялась наша беседа с Эмерот, я уже могла отчетливо различать слова дискуссии, проходившей там. Тот самый голос, доносившийся еще у входа, повизгивал, выдавая старческие нотки, вынуждая меня затаиться за дубовой колодой.
– Ты не можешь так поступить, Эмерот! Это недопустимо! Как ты себе это представляешь – передать защиту целой семьи?
– Когда я сменила мою мать, то была ненамного старше нее, – устало проговорила Эмерот. Я придвинулась ближе, прислоняясь боком к стоящему в углу столику с красивой голубоватой вазой, в которой покоился букет ромашек.
– Ты знала, что делать! – вновь повысила голос незнакомая женщина, и, судя по характерному звону посуды, небрежно бросила фарфоровую чашку на блюдечко, едва его не разбив.
– Время терпит. Успеет, освоится. Я буду рядом.
– Тебя готовили к этой роли с детства, а она полная невежда!
Они говорят обо мне.
Кажется, не только я была недовольна происходящим.
– Научим. Давай признаемся честно, Николетта, наше дело не так уж и важно, как принято считать. Я вполне могу уложиться в срок и помочь Юдит принять свою суть, понять, что от нее требуется.
Внезапно я ощутила жесткую вибрацию, от которой задрожали не только висящие картины, но и мои внутренности. Подкатила тошнота. Я напряженно всмотрелась в белые лепестки ромашек, колеблющиеся под действием неизвестной силы, и пальцами ухватилась за стеклянный столик.
Если даже окружающие не могли принять меня в этой новой, неизвестной мне роли, как я должна сама поверить, что справлюсь. Действительно ли я достойна этого места? Боги, да я даже не хочу здесь находиться, однако спросил ли меня кто-нибудь?
– Позволишь ей разрушить то, что наши предки веками охраняли? Ты действительно считаешь, что какая-то неопытная девчонка с ветром в голове…
Жесткий порыв проник через распахнутые окна, остервенело хлестанул меня по щекам и опрокинул что-то в гостиной, учитывая звонкий звук бьющегося стекла.
Эмерот сурово произнесла, понизив голос:
– Хватит.
В ее тон закрались подозрительные нотки, напоминавшие скрытую угрозу, пустив по моей коже рой мурашек.
– Ты находишься в моем доме, Николетта, пьешь мой чай и пользуешься моим гостеприимством, а потому будь добра, веди себя уважительно. Или желаешь узнать, как Эйзенбаум отвечают на оскорбления?
Ого. Вот это было неожиданно.
Твердость, прозвучавшая в словах Эмерот, на мгновение заставила ее собеседницу замолчать. А затем, вероятно, порывисто поднявшись, Николетта злобно выплюнула:
– Не буду отвлекать вас в вашем доме, госпожа Эйзенбаум, – и вылетела из комнаты.
Я едва успела отскочить назад, ненароком сбивая вазу локтем, когда мимо пронеслась женщина с ядовито-красными волнистыми волосами, окружавшими ее голову кровавым ореолом. Желтые глаза на мгновение прищурились, презрительно оглядывая меня с ног до головы, губы скривились в высокомерной усмешке, формируя новые морщины в складках рта, после чего она горделиво направилась на выход, махнув длинными, неясными обрывчатыми волнами спадающими на пол рукавами своего лилового платья, плотно облепившего ее тучную фигуру.
Точно ведьма из детских сказок, не хватает только крючковатого носа и одиноко выпирающего пожелтевшего зуба.
– Юдит?
Я обернулась на голос, неловко оглядывая разлившуюся воду, и бросилась поднимать цветы. К счастью, ничего не разбилось.
– Мне очень жаль, – быстро извинилась я. – Я совсем нечаянно.
– Давно ты здесь? – Эмерот слегка нахмурилась и потянулась к бледным лепесткам, расставляя их в вазе в своем, неведомом мне порядке.
– Только что зашла, – я попыталась оправдаться, – дверь была открыта, и я решила найти вас, пошла на голос… Но вода?
Внезапно она щелкнула пальцами, и мокрое пятно на ковре исчезло, а ваза вновь наполнилась чистой водой. Я лишь потрясенно замерла, чувствуя, как женщина внимательно наблюдает за моей реакцией.
– Ничего страшного, – безмятежное выражение лица вернулась к Эмерот, – теперь это и твой дом тоже. Или, я надеюсь, скоро им станет. Пойдем.
Она махнула рукой, уводя меня вглубь комнат. Мы поднялись по лестнице, покрытой гладким лаком, и на секунду я испугалась, что поскользнусь и растянусь прямо на ней, а потому покрепче схватилась за перила.
– Вы хотите, чтобы я переехала?
– Честно? Я бы очень желала этого. Однако я понимаю, что сейчас возможно ты еще не готова к таким переменам, поэтому согласна немного подождать.
Эмерот грустно улыбнулась через плечо и раскрыла дальнюю дверь второго этажа.
– Это мой кабинет.
Выглядел он так… обычно. Признаться честно, вспомнив все когда-либо услышанные мною рассказы, байки и истории о банши, я ожидала от ее обиталища чего-то более экстравагантного. Небольшая комната со светлыми стенами была заставлена грузными стеллажами с разноцветными корешками книг. Чистый письменный стол, на котором небрежно покоилось несколько нераскрытых, запечатанных писем, располагался так, чтобы сидящий был расположен спиной к окну. На полу лежало несколько белых шкур, манивших прикоснуться к себе мягкой на вид шерстью, а массивный глобус в желтых оттенках возвышался на аккуратной тумбе.
– Ищешь засушенные скелеты животных? – со смехом проговорила Эмерот, верно разгадав замешательство на моем лице, и опустилась на уютный бархатный диван в углу. Я присела следом и кивнула вниз.
– Пока что нашла лишь одни шкуры.
Она вновь улыбнулась, только как-то тускло. Я заметила, как потрескалась ее кожа, словно она была туго натянута на череп, и скрыла дрожь, появившуюся от этой мысли. Если верить ее словам, Эмерот действительно скоро умрет. Непонятно, что она имела в виду. Может, она чем-то болеет? Однако вслух я спросила совсем другое.
– Та женщина говорила обо мне, да?
– Ты все слышала, – виновато произнесла женщина и пальцами потерла лоб. – Хотела бы я избавить тебя от этих сплетен, но это невозможно.
– Кто она?
– Не бери ее слова в голову. Всего лишь одна из банши. Думает, что знает многое, однако ею движет только желание показать свое превосходство, опыт и прочее. – Эмерот брезгливо повела плечами. – Я еще расскажу тебе о ней подробнее. О ней и остальных.
Я понимающе кивнула, после чего отвела взгляд. Стало неловко. Тишина наполнила комнату.
Раздался вздох. Эмерот повернулась ко мне и наклонила голову. Мне показалось, что некий огонек мелькнул в ее глазах. Огонек предвкушения.
– Ну что ж, Юдит Эйзенбаум, пора начать твое официальное обучение.
Глава 6
– Знания обычных людей о банши довольно ограничены. Кто-то считает нас феями, кто-то – злыми ведьмами, – Эмерот язвительно фыркнула, – однако немногим известна истинная суть банши. Не каждому дано понять эту связь, которая переплетает судьбы двух семей друг с другом, ведь связь эта основана на крови.
Эмерот распахнула крышку деревянного кованого сундука, выглядевшего так, словно он вот-вот развалится. Металл тускло поблескивал позолотой, привлекая глаз, а устойчивые ножки выглядели протертыми. До меня донесся слабый запах затхлости, какой может исходить в библиотеках от старинных книг. В свете лучей поднялась пыль, кружась в воздухе.
Женские пальцы с по-странному голубоватыми лунками под ногтями извлекли диковинный кинжал примерно в тридцать сантиметров длиной, ранее покоившийся на бордовой подушечке из бархата. Тонкое лезвие, на котором были искусно вырезаны аккуратные узоры, напоминающие виноградные лозы, сужалось к концу и выглядело как стилос для письма на воске. Изящная рукоять была унизана яркими линиями, слегка подсвечивающимися при прикосновении, создавая гармоничную композицию с геометрически вытянутой формой.
Эмерот протянула кинжал мне, и я осторожно тронула завитки на стали, которые имели сходство с молниями, вспыхнувшими под моей рукой. Я ощутила возникшее тепло, током пробежавшее по телу, и отметила, как плотно и удобно прилегает ладонь к рукояти. Несмотря на внешнюю элегантность, клинок совсем не выглядел роскошно благодаря угрожающе острому кончику.
– Он светится? – я выдохнула в удивлении.
– Это стилет, – благоговейно промолвила Эмерот, поглядывая на узорчатое лезвие, – Лоза Стихий, как назвали его предки. Именно этим кинжалом была закреплена сделка между четой полудухов и четой человеческой около трехсот лет назад.
– Полудухов? – недоверчиво переспросила я, проводя подушечкой пальца по заточенной стали.
– Да. Можешь считать, что мы не совсем люди. Около четырехсот лет назад несколько знатных семей, включая семью императора, заключило сделку с полудухами, согласно которой последние будут опорой и поддержкой для первых из поколения в поколение. Это отнюдь не прислуживание, как может показаться сначала, а взаимное соглашение. В свою очередь люди будут обеспечивать защиту для каждых новых потомков, позволяя им проживать беспечную жизнь, лишенную горя и хлопот. Согласно преданиям, это был единственный способ, который мог позволить вымирающему виду полудухов спасти хотя бы малую часть своего народа. Говорят, его истребляли за неведомые подвластные им силы.
Я потрясенно молчала.
– Прошли годы, кровь полудухов и людей смешалась. Остались только мы, женщины, прозванные банши. У нас всегда рождаются только девочки, призванием которых является поддержка определенной семьи. Эта связь, твердо установившаяся между нами, является следствием соглашения, вступившего в силу после того, как Матерь Илаиза, первая банши, и смертный сын Дерек Асторио пронзили запястья Лозой Стихий и связали души кровью, свои и своих детей. Именно по этой причине банши может чувствовать приближающуюся смерть того, с кем она соединена. Это заложено в нашей сути, мы рождены с этим и не можем оттолкнуть собственную природу. Поэтому стилет, который ты держишь, реагирует только на прикосновения нашей крови. Нашей и наследников семьи Асторио. Взгляни на этот свет, Юдит. Ты правда моя дочь.
Я передала кинжал Эмерот, и пальцы ощутили неприятную пустоту. Казалось, что подобные рассказы могут считаться лишь детскими страшилками, однако вот она я, с трепетом выслушивающая эти самые страшилки и понимающая одно: я верю ей. Верю.
– Вы говорили, что мои видения связаны с тем, что скоро я стану следующей, – тихо проговорила я, нервно покручивая простое серебряное кольцо на руке.
– Это правда. Видишь ли, каждая следующая девушка, отмеченная Матерью, чувствует, когда наступает ее время. Она испытывает жестокий зов, тянущий туда, где ее место, ближе к семье. Ты ведь уже встречалась с ней, да?
Я кивнула. Влажный ком застыл в горле, когда я вспомнила пустые глаза женщины в черном, заглядывавшие прямо в душу и пронзающие своим острым взором.
– Это предвестник того, что скоро я умру, – печально сказала Эмерот, опустив свои медовые глаза. – Если честно, мне не страшно умирать. Я лишь жалею о том, что провела слишком мало времени с тобой, моя дорогая.
Что-то внутри сжало мое сердце, касаясь его слабым жжением, но я мотнула головой, стараясь прогнать это чувство. Не сейчас.
– Однако не стоит об этом. Ты видела Матерь, потому что она направляла тебя сюда, ближе к семье Ульриха. – Я отметила то, с какой нежностью она произнесла имя нынешнего императора. – И эти боли, скручивающие твои внутренности, возникают только из-за того, что ты находишься не на том месте. Не там, где нужна. Ты всегда будешь связана с этой семьей, всегда будешь ощущать, как бьются их сердца, и, к сожалению, ты всегда будешь чувствовать бередящие плоть спазмы, накатывающие при приближающейся смерти одного из них.
Я поняла, что угнетало меня больше всего. Осознание того, что теперь на всю жизнь я не принадлежала самой себе.
– Если я здесь, значит, Матерь больше не будет преследовать меня?
– Не должна. Ты можешь ощущать сильную тягу лишь тогда, когда будешь надолго покидать Асторио, но на этом все. Я понимаю, как дико это выглядит для тебя, но, Юдит, ты часть этого мира. По праву рождения.
Она погладила меня по щеке костяшками пальцев, и я обратила внимание на то, какой холодной была ее кожа. Словно гладкий лед.
– Когда ты пройдешь инаугурацию, то тоже станешь частью семьи Асторио. Они уважают наш род, потому что чтят историю и видят, насколько незаменимы мы в их случае, хотя я и не обладаю таким количеством обязанностей. Однако они примут тебя в качестве члена семьи и будут поддерживать до последнего вздоха, как поддерживали меня и твою бабушку, и все остальные тоже будут склоняться перед твоей силой.
– Той женщине, Николетте, я совсем не нравлюсь.
– Дело не в симпатии, – Эмерот мягко улыбнулась, оголив белые зубы. В голове пронеслось, что она напоминает мне куклу. Красивую фарфоровую куклу с мертвенно бледной, ледяной кожей. – Просто она боится за свои позиции. Я считаюсь одной из главных банши в кругу знати, в соответствии с моим статусом. Ей страшно передавать власть совсем молодой девушке. Но не переживай, я знаю, что ты справишься. Пусть тебя и воспитала Алиссия, она тоже Эйзенбаум. Это в ее крови. Ты уже говорила с ней?
По какой-то причине я не хотела оголять свои чувства перед Эмерот. Не хотелось, чтобы она знала о наших натянутых отношениях с матерью, которая даже матерью мне не являлась. Все утро меня терзала мысль, что именно из-за этого Алиссия не смогла полюбить меня – я просто ей не родная. И пусть внешне мне было привычно отрицать это, я была уверена, что не смотря ни на что я любила ее. Одновременно с этим я боялась, что меня Алиссия никогда не считала своей дочерью.
Но тогда зачем она так просто лишила меня настоящей матери?
– Она занята, – немного резче, чем следует, ответила я. – Задерживается из-за разработки нового аппарата. Я живу отдельно из-за учебы в Академии.
Вопрос о моей учебе тяготил меня, но я решила отложить его. Разберемся с этим позже. Во всяком случае, не заставят же меня бросить Академию.
– Ясно. – Эмерот поджала губы, уловив недовольные нотки в моем голосе.
Она вытащила объемную увесистую книгу из сундука, чьи пожелтевшие страницы выпирали из корешка, грозя вывалиться. На взгляд пухлый том содержал в себе не менее тысячи листов, обернутые в твердый кожаный переплет черного цвета. Ни автора, ни названия. Часть бумаги была просто вложена внутрь и зафиксирована скрепками.
– Почитай, когда будет время. Это записи нашего рода, фактически все знания, известные о банши и собранные за несколько веков. Только будь осторожнее, многим из них уже несколько сотен лет.
Я раскрыла фолиант, отмечая его тяжелый вес. На первой странице, такой тонкой и просвечивавшей, фигурным женским почерком было выведено:
«Моей милой дочери Беатрис.
Помни, за что мы боремся.»
– Это принадлежало нашему предку, Беатрис Эйзенбаум. Одна из первых банши. Никому не показывай книгу.
– Семейная реликвия.
– Да. И бесконечный источник знаний.
Эмерот захлопнула сундук, и на секунду я задохнулась от количества пыли, взлетевшей в воздух. Кажется, от нее остались следы даже на лице, и я незаметно провела ладонью под глазами.
– Ближе к часу, когда ты займешь мое место, начнут проявляться способности. Обычно адепты начинают с малого. Обостряется слух. Шаги становятся тише, почти бесшумными. Затем ты начнешь замечать некое… – она задумалась надо формулировкой, – единение с природой. Словно вода и воздух становятся ближе. Яснее. Подвластнее. Пока ты не обретешь над ними контроль.
Эмерот едва заметно повела запястьем, и окно отворилось, впуская в комнату свежий воздух, она покрутила пальцем, и я проследила полет несколько дубовых листков, круживших в такт ее движениям. Обогнув помещение, задержавшись у стеллажей, они на мгновение замерли, после чего плавно опустились на ее колени. Нечитаемое выражение застыло на лице женщины, после чего она смяла их в ладони.
– Иногда в зеркале ты будешь видеть пугающую женщину, подобную Матери. Белые глаза, разметавшиеся волосы, широкий рот. Твой истинный облик.
– Истинный облик?
– Как полудуха. Их кровь все еще течет в наших венах, пусть мы и очеловечились, если можно так выразиться. Однако призрак твоей сути будет мелькать в отражающих поверхностях. Этого не стоит бояться. Самой себя никогда не стоит бояться.
Я задумалась. Значило ли это, что я, настоящая я, выгляжу как та старуха? Что на самом деле, я ужасающее существо, даже не совсем человек.
Что я такое?
– И, в конце концов, твой голос станет громче, пронзительнее, – продолжала Эмерот. – Оглушительный крик, от которого трескаются стекла и рвутся барабанные перепонки – одна из отличительных черт банши. Поэтому девочек с раннего возраста готовят к своей роли, чтобы в будущем они правильно пользовались своими силами.
И не навредили окружающим.
Раздался сухой стук в дверь. Эмерот негромко разрешила войти. В проеме возникла худая девушка, чьи светлые волосы были подстрижены под каре, а кожа отливала песочным цветом. Я содрогнулась, взглянув в ее пустые, словно рыбьи, серые глаза. Она провела ладонью по серому платью с завязанном на нем фартуке:
– Госпожа, обед готов.
Даже ее голос казался безэмоциональным. Лишенным жизни.
– Спасибо, Лале, – Эмерот приободрилась, – знакомься, это моя дочь, Юдит.
Лале окинула меня серым взглядом и коротко кивнула.
– Прикажи подать обед через десять минут, а также предупреди Роксану и Делина, чтобы к этому времени спустились в столовую.
Лале с готовностью обернулась и уже вышла в коридор, как Эмерот вновь окликнула ее.
– Стой. Передай всем, что отныне слово Юдит будет приравнено моему слову в этом доме, а потому имеет вес как госпожи дома Эйзенбаум. Теперь иди.
***
Столовая оказалась хорошо освещенным просторным помещением, выглядевшим еще больше благодаря выкрашенными в белый стенам и огромными окнами, заостренным к верху. На незажженном камине располагались различные статуэтки: там был и бьющий по струнам гипсовый фавн, весело трясший своими рожками, и золотая сова, присевшая на ветку клена, если судить по резным листочкам, и держащаяся за руки пара детишек, сделанных, судя по всему, из фарфора. Их маленькие головы были покрыты венками из полевых цветов, а крошечные пальчики крепко сжимали друг друга, в то время как рты были раскрыты, а глаза округлились от удивления. Или от ужаса.
Когда мы спустились, длинный стол бежевого цвета, накрытый неестественно малиновой кружевной скатертью – одно из немногих ярких пятен в этой комнате – уже не был пуст. По краям, справа и слева от центрального места главы, напротив друг друга сидели яростно спорившие юноша и девушка, в последней я с удивлением узнала блондинку, игравшую на скрипке на фестивале пару дней назад. Ее фигурные брови изогнулись с намеком на гнев, в то время как она раздраженно выслушивала парня, скрестив руки в голубой рубашке с рукавами-фонариками под грудью.
Эмерот тактично кашлянула, и они резко повернули головы в нашу сторону. Они поднялись на ноги. Я кожей ощутила, как тяжелый мужской взгляд карих глаз оглядел меня сверху вниз, от чего неуверенно прижала ладони к туловищу, смущаясь своей простой атласной юбки и блузки рядом с его официальным черным костюмом, здорово оттенявшим оливковую кожу с волосами цвета воронова крыла.
Эмерот погладила меня по плечу и ровной походкой направилась к своему месту, громким тоном объявив:
– Делин, Роксана, хочу представить вам мою дочь, Юдит. Юдит, это Делин и Роксана, мои… воспитанники.
Я сделала шаг вперед, и блондинка в нетерпении подпрыгнула, за пару секунд оказываясь рядом со мной. Ее кружевная синяя юбка взметнулась вверх.
– Очень рада наконец познакомиться с тобой, Юдит. – Она порывисто обняла меня, и я неловко ответила на ее объятие, похлопав по спине.
– И я, – все, что у меня получилось выдавить.
– Я Роксана, Роксана Антамир. – Она оттолкнулась и уступила место юноше, подкравшемуся за ней. – А это Делин Морец. Он может быть занозой в заднице, но не обращай внимания.
Делин протянул мне руку, и заметила на его лице слабую улыбку. Признав это неплохим знаком, осторожно ответила на рукопожатие. Его руки были сухими и теплыми, в противовес холоду Эмерот. До меня донесся легкий запах трав, какой бывает от недавно скошенного сена.
Морец – эта фамилия определенно связана с аристократией. Выразившись точнее, это и есть одна знатных семей, управлявших экономикой Теневии. Кроме монополии государства на продажу соли, сахара и прочего, существовало четыре семьи, считавшиеся наиболее влиятельными на рынке благодаря их контролю над одной из сфер торговли. Если я правильно помню, Гриджам принадлежала львиная доля пшеничных полей, Фезим занимались добычей угля, кажется, семья Думейн активно продавала соль, а Морец владели заводами по изготовлению алкоголя. «Звездный натиск» – именно их марка вина.
Удивительно, что здесь забыл один из наследников виноводочной империи?
Когда мы расселись за столом – я предусмотрительно выбрала место рядом с Роксаной – Лале и другой слуга, представившийся Эдом, внесли блюда для каждого из собравшихся. Я с интересом оглядела жареные овощи с гарниром из риса, вспомнив, что мой желудок был пуст со вчерашнего дня, однако есть не спешила. Воцарилось неловкое молчание. Я обратила внимание на оставленный возле камина футляр для скрипки, белый и блестящий, его гладкие бока не имели ни одной царапины. Без сомнения, это была та самая скрипка, которую девушка, сидящая рядом со мной, держала вчера в руках. Роксана заметила мой взгляд и с оживлением спросила, погружая в рот кусочек баклажана:
– Понравилась скрипка?
– Очень, – искренне ответила я, – она ведь из клена, работа мастера Селесто, ограниченный тираж?
Роксана изумленно вскинула брови, и Делин задержал на мне взгляд, в этот раз более изучающее.
– Ого, а ты разбираешься в инструментах.
– Можно и так сказать, – я пожала плечами, ковыряя вилкой рис в тарелке. – Твоя игра вчера была впечатляющей. Я мало встречала людей, которые могли бы так виртуозно управлять смычком в быстром темпе.
– Вы знакомы? – Делин подался вперед. Его идеально отглаженный костюм приобрел складки, а галстук немного сбился в бок.
– Нет, но я видела Роксану на фестивале. Твое исполнение действительно было чудесным.
Девушка расплылась в улыбке и задорно подмигнула Делину.
– Я же говорила, что многим нравится моя игра.
– Только пока они не слушают ее каждый день, каждую минуту и каждую секунду, – хмыкнул юноша, закатив глаза. – Иногда это утомляет.
– Юдит, ты ведь тоже увлекаешься музыкой, – я перевела взгляд на Эмерот. – Насколько мне известно, ты студентка Академии тонких искусств.
– Да, я на втором году обучения специальности «Искусство оперного пения», кроме того играю на виолончели, но это так, для себя.
– Серьезно? – Роксана вскрикнула и хлопнула ладонями по столу. – Там, должно быть, очень круто!
– Действительно. Но бывает довольно сложно во время итоговых экзаменов.
– Я так мечтаю туда попасть, ты бы знала! Скрипка – просто моя любовь.
Роксана мечтательно возвела руки к потолку, и я заметила, как неодобрительно Эмерот поджала губы. Ее ярко-красная помада окрасила стекло ее стакана.
– Следует попробовать. – Я отпила немного апельсинового сока. Терпкий вкус обжег язык. – С такими навыками у тебя есть все шансы пройти вступительные испытания.
– Я бы, конечно, хотела, но…
– Роксана, говори медленнее, – Эмерот недовольно поморщилась, отложив вилку. Девушка вздрогнула.
– Обучение в Академии, без сомнений, удивительная возможность, но в данное время она не совсем осуществима, – мягко подчеркнул Делин, и Эмерот кивнула.
– Как всегда одно и то же, – едва слышно пробормотала Роксана, и ее плечи поникли. Мне показалось, что даже светлые волосы, собранные в хвост на макушке, потускнели.
Я не поняла, по какой причине ей нельзя было заниматься тем, чем она хотела, но придержала свой вопрос. Мне все еще было неуютно в их обществе, и я не знала, что можно обсуждать, а что нет. Если честно, мне не было даже известно, зачем я здесь нахожусь, кто эти люди и почему они живут в этом доме. Что Эмерот подразумевает под словом «воспитанники»?
Следующие пару минут раздавались только звуки стучащих вилок и ножей. Я все-таки решилась попробовать овощи и с удовольствием поглощала то, что было на тарелке. Немного останавливало меня лишь то, как аккуратно и размеренно едят жители этого дома, показывая безупречные манеры. К счастью, мама хорошо обучила меня, как обращаться со столовыми приборами в высшем обществе, каким и являлись люди вокруг. Я в очередной раз напомнила себе выпрямить спину, когда Эмерот подала голос.
– Роксана, я бы хотела попросить тебя иногда присматривать за Юдит и помогать ей, если у нее будет что-то не получаться. Ты ведь понимаешь, что твой опыт намного превышает ее знания, а потому дополнительное участие будет незаменимо.
Блондинка вновь одарила меня улыбкой и с готовностью согласилась.
– Конечно. Ты всегда можешь обратиться ко мне, если что-то понадобится.
– Что, например?
Что-то заставило меня напрячься, и я опустила вилку.
– Роксана – тоже банши. – Я ошеломленно уставилась на девушку, надеясь, что мое удивление не было так заметно.
– Банши, связанная с моей семьей, если быть точнее, – проговорил Делин и откинулся на стул, слегка потянувшись.
Мои глаза нервно оглядели Роксану, пытаясь найти в ней сходство с Матерью, являвшейся мне в видениях. Это совершенно глупо, однако, помня об истинном облике банши, мне было нужно найти в ней человеческое, убедить себя, что и для других я выгляжу точно так же. Однако сколько бы я ни в сматривалась, не смогла найти ни малейшего сходства с той жуткой старухой в этих пронзительно голубых глазах, золотистых прядях волос, закручивавшихся в кудри, плавном изгибе носа и нежной коже. Она была совершенно нормальной. Довольно симпатичной нормальной девушкой.
– Я уже прошла инаугурацию, так что действительно могу дать тебе пару советов. Или не пару, – Роксана подмигнула и потянулась к десерту, вишневому пирогу, предусмотрительно поставленному прислугой. – Твое посвящение будет нескоро. Эмерот, конечно же, еще молода, но тебе все равно стоит изучить некоторые вещи детальнее.
Нескоро? Но ведь Эмерот сама сказала мне, что ей… осталось недолго, поэтому я должна быть готова в ближайшее время и… Я увидела, как грустно женщина покачала головой, вспомнила ее нездоровую бледность, низкую температуру тела, посиневшие ногти. Перевела взгляд на безмятежных ребят и поняла: они не знают. Видимо, и от меня Эмерот ожидает молчания.
Я выдавила улыбку:
– Спасибо.
Я не могла придумать, что ответить, да и стоит ли отвечать вообще.
– Я воспитываю Роксану последние несколько лет. К несчастью, этим больше некому заняться.
Понятно. Значит, ее родители мертвы.
Легкий огонек грусти мелькнул в ее глазах, словно их накрыла пелена, но она быстро исчезла, когда Роксана моргнула, взмахнув своими длинными ресницами.
– Эмерот занимается со мной с детства, но живу я здесь около восьми лет, с тех пор, как мне исполнилось десять. И ни капли не жалею: Эмерот – отличный наставник. Я уверена, что в будущем ты станешь такой же, как она.
Бесплатный фрагмент закончился.
Начислим
+7
Покупайте книги и получайте бонусы в Литрес, Читай-городе и Буквоеде.
Участвовать в бонусной программе