Метла Маргариты. Ключи к роману Булгакова

Будучи филологом, я сначала отнеслась к самой идее переосмысления романа, предложенного Барковым, с большой дозой недоверия. Но книга была рекомендована замечательным историком Андреем Фурсовым, и я решила посмотреть первую главу. Посмотрев, захотелось дочитать книгу до конца. Мне всегда казалось, что персонажи и сюжетные повороты в романе намекали на каких-то реальных людей и события, хорошо известные современникам, но скрытые от нас. И анализ А.Баркова очень убедительно подтверждает эту догадку. Его аргументы точны, конкретны и подтверждены документами. Отличная, глубокая научная работа, которая в то же время читается на одном дыхании. Браво.

Книга написана очень простым и доступным языком. Все «расшифровки» – аргументированы очень достойно. Рекомендую от души всем любителям Булгакова. Проведете вечер в приятной компании

Меня автор убедил в своей версии, что прототипом Мастера является Максим Горький, а Маргаритой – его жена Мария Андреева. Книга представляет собой блестящее исследование, я бы даже сказала расследование, погружает в события той эпохи, второй половины 30-ых годов XX века; известные люди, типа К. Станиславского и В. Немировича-Данченко, предстают в ином свете, не каноническом, а как живые люди, подверженные своим страстям и слабостям. Увлекательнейшее чтение, блестящий язык, владение материалом, глубокое уважение к наследию Булгакова и к истории вообще. Я в восхищении

Это не художественное произведение, поэтому его эстетическая ценность невысока. Произведение находится в ряду подобных суждений.

Я не литературовед, но преданный, последовательный и дотошный в изучении «матбазы» почитатель М.А.Булгакова. И конечно, хочу присоединиться к коллегам и сказать «спасибо» за доступ к книге, которая, безусловно, является очень любопытной для любого неравнодушного к М.А. человека.

Но хочется поговорить и о самом произведении. Итак. О художественных образах и героях романа.

1) Любому мало-мальски внимательному читателю ясна булгаковская оценка Ивана Бездомного как невежды, дрянного поэта и просто графомана, работающего «по политическому заказу». И не стоит даже подробно останавливаться на утверждении о том, что любое отождествление его с автором романа является оскорбительным для последнего. При этом именно встреча с Мастером позволяет Ивану увидеть себя со стороны, переосмыслить свою жизнь и обрести бесстрашную честность и даже мудрость… (ТАК НАПИСАНО Булгаковым, а с ним спорить, я думаю, мы не будем).

2) Почему г-н Барков «забывает», что луна и лунный свет символизируют не только зыбкость и обман, и предпочитает не касаться вовсе (или считать ложью, что ничем не обосновано, кроме «хотелок» исследователя, старающегося во что бы то ни стало втиснуть роман в свою концепцию) той части романа, в которой именно с ночным светилом связана одна из самых прекрасных, пронзительных (извините за штамп) и подводящих итог сцен произведения, когда по лунной дороге идут Иешуа, Пилат и верный Банга?

3) Книга изобилует передергиваниями, ни на чем не основанными «допусками» и досадными ошибками. (И даже такими совсем уж «смешными» неточностями как приписывание Мастеру слов Понтия Пилата; путаницу в употреблении двух разных поговорок – о выплескивании ребенка вместе с водой и стирке грязного белья и т.д.).

4) Мастер - отступник и тюремщик? Из чего это следует? Из того, что он украл связку ключей?.. Да и притягивание за уши сходства с Горьким все-таки выглядит, мягко говоря, недостаточно убедительным (кстати, если уж затрагивать такую физическую особенность как длинный нос, то как раз им обладал Гоголь, которого, наряду с Салтыковым-Щедриным, Булгаков называл своим учителем).

5) Маргарита – шлюха? Такое даже выговорить страшно, потому что это – просто святотатство по отношению ко всей великой русской литературе. У героини романа Булгакова, конечно, мало общего с простодушной, чистой и по-детски наивной Наташей Ростовой, но она ближайшая «родственница» гордой, страстной и неподкупной Настасьи Филипповны. (И так легко представить, что старшая сестра – с ее порывистостью, способностью к самопожертвованию и, вплоть до жестокости, честностью по отношению к себе – с пониманием и одобрением смотрит на реакции и поступки сестры младшей, видя в ней почти свое зеркальное отражение, лишь с маленькой корректировкой на другой век и иные жизненные обстоятельства, настолько эти две женщины близки по душе и духу. Возможно, Маргарита даже отчаяннее в своей готовности к самоотречению. Это подтверждает не только сцена мучительного для нее бала, на котором она безропотно выдерживает роль, отведенную ей нечистой силой, ради избавления Мастера, но и ее помощь несчастной Фриде, чуть не стоившая – и она знает это – жизни ей и, возможно, Мастеру).

Не говоря уже о том, что «темноволосой, кудрявой и красивой» была Е.С.Булгакова – так зачем притягивать за уши в прототипы Маргариты Андрееву или какую-либо другую из женщин Горького? Или из актрис МХАТа?.. Или из русских актрис вообще?.. и т.д. (Кстати, существует версия и о том, что частично прообразом Маргариты стала некая юношеская любовь М.А.).

Какая связь между снисходительным (и, возможно, не вполне искренним) порицанием Воландом «милосердного» поступка Маргариты и «лживой», по мнению Баркова, концовкой романа? Опять за уши притянуто…

Нестыковки, натяжки и ни на чем не основанные допуски можно перечислять еще очень и очень долго…

…Из того, что Левий Матвей «не признает теней», вовсе не следует, что он является автором концепции о «свете» и «покое», которые, кстати, по Булгакову, вовсе не являются «антитезой», а, скорее, чем-то вроде «ступеней» Царства Божия (это же подтверждает со всей очевидностью рассказ вахмистра Жилина из «Белой гвардии» о рае и его «правилах» и «атрибутах»).

…Одним словом, часто – слишком часто для работы, претендующей на научный анализ, – приходит на ум знаменитое высказывание о «случае так называемого вранья». И это при том, что автор, безусловно, добросовестно подготовился, весьма эрудирован, легко оперирует множеством источников и т.д. (Кроме того, главы, не имеющие прямого отношения к «Мастеру и Маргарите» и посвященные МХАТу, его истокам, капустникам и проч., чрезвычайно информативны и просто замечательно написаны).

НО. Удивительная вещь здесь происходит.

Этакий перевертыщ в булгаковском стиле. Г-н Барков старается, превознося Булгакова с помощью приписывания несвойственных ему взглядов и концепций, а также несуществующих прототипов, сделать М.А. своим «союзником» в ненависти к Советской власти, но это оказывается невозможным – подобные потуги просто выглядят оскорбительными по отношению к великому писателю.

Неоднозначность, сложность и «нелинейность» отношения Булгакова к Советской власти и лично к Сталину, к современникам и коллегам по цеху, к проблеме антисемитизма и т.д. отнюдь не являются открытием для мало-мальски знакомого с творчеством и биографией М.А. человека. (Разве, например, сцена разговора Пилата с Каифой не обрушивает версию г-на Баркова об «апологетике» и – якобы, в понимании Булгакова - невиновности в казни Иешуа еврейского народа? Ведь Пилат, хоть и робко и непоследовательно, но все же пытается спасти Иешуа, тогда как Каифа сразу и без тени сомнения настаивает на смертном приговоре, даже несмотря на явное «заступничество» прокуратора. Так кто из них больше виноват?..)

Итак, спрямление углов и попытка сделать булгаковский мир черно-белым не проходит. А дальше: те самые стереотипы – ненависть к Советской власти и ее вождям, а также и ко всей «Системе» - «подминают» автора и начинают им руководить, заставляя изворачиваться, додумывать и ловчить, из кожи вон вылезая в попытке во что бы то ни стало «притянуть» Михаила Афанасьевича к своей позиции, сделать его творчество аргументом для обоснования и оправдания собственной идеологической концепции. А М.А. в прокрустово ложе и парадигму «черное-белое» не укладывается, отсюда и натужные сравнения и высосанные из пальца «сходства» героев с реальными людьми и ситуаций – с историческими эпизодами, у которых нет и не может быть ничего общего…

Так грубая тенденциозность заставляет автора книги отказаться от приоритета беспристрастности, правды и точности и пойти на поводу у идеологических конструктов, попытки выйти во что бы то ни стало на заранее определенный вывод, что, в конце концов, полностью подрывает доверие к нему как исследователю, претендующему на научную респектабельность. А выводы и концепции, построенные на зыбкой почве тех самых идеологических СТЕРЕОТИПОВ, просто рассыпаются в пыль и «проваливаются в небытие».

А уж когда «знаток и толкователь» Булгакова в конце книги говорит о том, что Воланд пил кровь из черепа барона Майгеля….. тут уж только руками развести. Он роман Булгакова все-таки читал? Если да, то как он может не помнить, что для того и была украдена голова Белиоза, чтобы потом, на балу, превратиться в чашу? А Майгель, хоть и был застрелен, но остался при своей голове. И это – не проходной эпизод, а одна из важных коллизий, практически кульминация сцены бала. (Думаю, на смахивающих не то на политическое «постперестроечное» мракобесие, не то просто на психическое расстройство, утверждение, что «по мнению известных исследователей» (!) Ленин держал в своем кабинете голову Николая второго, просто и комментариев никаких не требует. Бред, да и только!)

Таким образом, фразу Альфреда Баркова «Но будем, как и прежде, следовать тексту самого романа…» так и хочется прочитать: «НЕ БУДЕМ, как и прежде, следовать тексту самого романа…» Похоже, что именно такой подход и был авторским кредо «исследователя»…