Читать книгу: «Токсичное детство. Как восстановить себя для счастливой жизни», страница 3

Глава 4
Почему от токсичных родителей нужно сепарироваться и что такое сепарация

Сепарация от токсичных родителей позволяет взрослым выйти из отношений, наполненных насилием, виды которого перечислены выше в главе «Кто такие токсичные родители». Это также означает возвращение родителям ответственности за их жизнь, например, не потакать их алкоголизму, давая деньги и решая проблемы, связанные с родительскими запоями.

Сепарация также способствует выходу взрослых детей из созависимости⁵ от токсичных родителей и партнеров. Созависимость, в отличие от более-менее здоровой зависимости от другого человека, заключается в том, что люди не могут существовать автономно, то есть они существуют, образно говоря, в «слиянии». При этом чаще всего кто-то обслуживает интересы другого. В неблагополучных семьях это, как правило, дети. Их личные интересы не удовлетворялись, им не позволяли ощущать свою ценность, их поощряли удовлетворять родителей и заслуживать их любовь. Вкупе с различными видами насилия и подавлением воли это создает серьезные препятствия для ощущения себя ценным и автономным. Вырастая, многие дети остаются в этой роли, т. е. продолжают опираться и воспроизводить детский опыт, потому что другого опыта нет или он был слишком коротким и эпизодическим и не успел достаточно закрепиться, чтобы стать ведущим. Взрослые дети из токсичных семей часто нуждаются в контроле извне, отказываются от своей свободы, идеализируют партнеров и быстро сближаются с ними, ищут в других людях спасение, нечувствительны к себе, боятся взять ответственность, обладают низкой самооценкой, мало зарабатывают, склонны к магическому мышлению. Другими словами, выйдя из таких семей, дети невольно воссоздают подобные семейные отношения с другими людьми. Проработка отношений с родителями помогает сепарироваться от них и от партнеров, а также завершать любые абьюзивные отношения и строить качественно другие.

СЕПАРАЦИЯ ВНЕШНЯЯ И ВНУТРЕННЯЯ

В целом процесс сепарации от родителей можно разделить на два уровня – «физический» и «психологический». Физическая сепарация – это физическое отделение, например, переезд в отдельное жилье, смена города или страны, снижение частоты встреч или полный отказ от них. Сюда же можно включить и ограничение общения по телефону, электронной и обычной почте, а также в соцсетях (нередко приходится временно или навсегда блокировать телефоны и аккаунты). Эти меры могут распространяться и на родственников, стоящих на стороне токсичных родителей, если они, как родители, ограничивают отделение.

Психологическая сепарация – это внутреннее отделение на уровне мыслей и чувств, которые, кстати, важно различать, например:

– «я думаю, мне пора ставить границы в общении с токсичной матерью» – это мысль, т. е. интеллектуальное понимание процесса;

– «я испытываю ужас перед выставлением границ с матерью» – это чувство.

Такая внутренняя работа по различению кому-то дается легче, кому-то сложнее. Но называние и различение чувств является серьезным и необходимым шагом к конструктивной работе с ними.

Оба вида сепарации связаны и напрямую влияют друг на друга. Например, переезд от токсичных родителей может усиливать весь комплекс тяжелых переживаний, связанных с матерью и отцом. Так происходит, потому что одно только физическое отделение, хотя и улучшает ситуацию, не меняет полностью системы функционирования нашего тела и психики в их привычном режиме. Чтобы изменить эти системы, нужны целенаправленные усилия. Другими словами, можно далеко уехать от родителей, но «родители могут остаться в голове». Что это значит на прак-тике? Физическая сепарация требует своего завершения в виде нормальной психологической сепарации.

В целом понятие «сепарация» не имеет четких сроков, скорее, правильнее говорить о сепарации как о процессе, растянутом во времени. Невозможно четко сказать: «Я полностью сепарирован». Сепарация – это движение к более полному ощущению своей автономии, психической интеграции и равновесию. При этом автономия ощущается не только в то время, когда человек один, но и в контакте с другими. Это значит быть самим собой в отношениях, уметь «летать на собственных крыльях», поддерживать самого себя, управлять собой во времени и пространстве.

Это также означает спокойное понимание своих сильных и слабых сторон, а также слабостей и достоинств других. Другими словами, это спокойное принятие противоречия, что в человеке может уживаться и то и другое и при этом человека можно любить.

Сепарируясь, мы отделяемся не столько от самих родителей, сколько от их способа жизни, переживания себя и других людей. Мы отдаляемся от их жизненного опыта и начинаем опираться на другой опыт, более здоровый и радостный. Отделяясь, ребенок борется не столько с родителем, сколько со злом, которое действует в родителе. Зло действует через конкретные насильственные паттерны, сценарии, слова, поступки и роли, поэтому можно и нужно отделяться именно от них. Сепарируясь, взрослый ребенок «предает» не родителей, а насилие, в котором они привыкли жить. Как при этом сложится дальнейшее общение с родителями и будет ли вообще – вопрос важный и у всех взрослых детей решается по-разному.

ЧЕТЫРЕ ЧУВСТВА ПРИ СЕПАРАЦИИ

Отделение взрослых детей от токсичных родителей, как правило, сопровождается переживанием широкого спектра противоречивых чувств. Самые тяжелые из них – я называю их «убойной четверкой» – сепарационная тревога, вина, стыд и беспомощность. При сепарации они часто возникают одновременно, связаны друг с другом и «перетекают» одно в другое, выступая единым «хором», который бывает очень трудно выдержать. Они затапливают человека в терапии, а также в общении с близкими и на работе, препятствуя нормальной жизни и отношениям, адекватной оценке себя и окружающих. В качестве примера перескажу часть сессии с клиенткой.

Этот разговор произошел на втором году работы с замужней женщиной 39 лет, прекрасным профессионалом в своей области. До этой сессии в наших беседах стали возникать паузы, в которых клиентка замолкала и не знала, что говорить. Раньше она приносила готовые темы, вопросы и сновидения, и мы оба понимали, что это важная часть совместной работы, но постепенно такие темы закончились, что нормально при регулярной работе. Мы также многократно говорили о насилии, через которое она прошла в детстве, и о том, как оно повлияло на ее ощущение себя и окружающего мира.

Но на этой сессии в момент молчания я ощутил новое: скуку, отстраненность и полное отсутствие интереса. Состояние было отчетливым, и я чувствовал, что оно наполняло нас обоих. Было также заметно, что клиентка нервничает и чувствует себя неудобно. В итоге она сказала:

– Ваше молчание, Алексей, меня напрягает. Мне кажется, я рассказала сегодня достаточно, и сейчас хотела бы послушать вас.

Я мог бы ответить что-то по поводу информации, которую она рассказала, по поводу мужа и сына, но мне не хотелось говорить «для галочки», потому что это было бы фальшиво и не описывало бы то, что происходит между нами сейчас.

– Вы меня мучаете своим молчанием! – сказала она громче.

– Думаю, я выгляжу сейчас незаинтересованным вами, отсиживающим время.

– Конечно, 50 минут закончатся, и вы получите свои деньги. Господи, мне нигде нет места, даже у вас! Мне кажется, я всем приношу только проблемы и страдания! Мне нельзя жить! Я хочу умереть, исчезнуть, чтобы больше никого не мучить! – Она громко заплакала, закрыв лицо ладонями. Через пару минут она продолжила более тихим голосом.

– Мне всегда очень стыдно за себя за то, что я приношу людям одни проблемы, и вам в том числе. Например, сейчас темы для разговора закончились, я не знаю, что говорить. Даже здесь я безнадежна. А еще мне кажется, что я свожу вас с ума своим «психозом», я боюсь сделать вас сумасшедшим. Я не хочу брать на себя еще одну вину! Еще мне кажется, что у меня нет прогресса в работе с вами, и это тоже моя вина. Думаю, вы чувствуете разочарование во мне и тоже хотите закончить работу, но не признаетесь в этом. Думаю, что со мной вы разочаровываетесь и в себе как профессионале, но работаете только из-за денег. Поэтому сегодня перед сессией я хотела закончить работу с вами.

– Возможно, все перечисленные вами тяжелые чувства стыда, вины и безнадежности и есть причины возникшего желания расстаться со мной.

После минуты молчания она продолжила.

– Мне стыдно перед вами за себя, за свои нелепость, странность, за разные слова и за этот разговор тоже. Наверное, вы смеетесь надо мной про себя. Скорее всего, на работе тоже надо мной смеются за мои слова и решения (женщина руководит небольшим отделом). Мужа я тоже достала своей неуверенностью. Я не знаю, что делать! У меня больше нет сил, – сказала она и снова заплакала.

Слушая клиентку, я думал о ней и ее холодной матери, для которой дочь всегда была обузой. В детстве клиентка старалась заслужить материнскую любовь, подстраиваясь под ее интересы и режим дня. Но это было тщетно: дочь оставалась для матери неинтересной «пожирательницей» сил, времени и денег, «случайным залетом» в 23 года, о котором мать будет громко вслух жалеть всю жизнь. В дни рождения дочери мать любила повторять с садистским постоянством, что ненавидит бабушку, потому что та запретила ей делать аборт, не понимая, на какое «страдание» она ее обрекла.

Я ответил, что теперь лучше понимаю, почему клиентка, несмотря на все ее старания, не может почувствовать свое право быть собой на сессиях и свободно говорить, о чем захочется. Что она как будто хочет подстроиться под меня и говорить только на интересующие меня темы. Как будто есть предчувствие, что иначе она перестанет представлять для меня интерес и я закончу работу с ней, сделаю «аборт», исполню заветное желание ее матери. Чтобы не столкнуться с таким ужасом, она на опережение хочет закончить нашу работу, ведь если надвигается неотвратимый ужас, лучше осуществить его самой, потому что будет хотя бы ощущение контроля над этим ужасом и не будет беспомощности перед ним.

Женщина кивнула и ответила, что мать была холодной и безэмоциональной, но при этом ответственной в том смысле, что она делала все необходимое для дочери: кормила, одевала, отправляла в школу, и что теперь она чувствует себя неблагодарной виноватой дочерью. Она также ощущает мою профессиональную ответственность перед ней в работе, а также свою низкую самоотдачу со мной, ощущает себя неблагодарной и такой же виноватой клиенткой, и от этого ей тоже очень стыдно.

На сессиях часто было ощущение, что клиентка ведет себя как «взрослый ответственный человек», который не желает «мешать профессионалу» и поэтому с готовностью делает то, о чем спрашивает специалист, чтобы не заполнять наше общение детскими тяжелыми мыслями, чувствами и поступками. Иначе, согласно ее фантазии, это приведет к моей «усталости» от нее, а также моему формализму и холодности, т. е. я стану похожим на мать и в итоге отвергну ее.

В процессе разговора мы оба постепенно стали чувствовать облегчение. Дальнейшая работа над тревогой, виной, стыдом и беспомощностью в нашем парном взаимодействии, которые имели корни в детстве и так ярко проявились на сессиях, помогли нам продвинуться в терапии. Постепенно я перестал восприниматься клиенткой «бросающим родителем», который в любую секунду может от раздражения сморщить нос, усмехнуться и со снобизмом указать ей на дверь. Страх болезненного разрыва отношений медленно ослабевал над нашей парой.

Как ни парадоксально, в подобных разыгрываниях в процессе терапии есть и очень хорошее – мы можем их анализировать, называть эмоциональные проблемы и вместе находить решения. Такая совместная работа дает надежду на понимание, излечение и облегчение. Поэтому я посвящаю им следующую часть книги, в которой подробно останавливаюсь на каждом из них.

Часть II
Чувства при сепарации: тревога, вина, стыд, беспомощность

Глава 5
Избавляемся от сепарационной тревоги

Взрослые дети токсичных родителей часто понимают необходимость сепарации, но не могут на нее решиться из-за комплекса тяжелых переживаний, который называется сепарационной тревогой. Эта тревога в большинстве случаев служит препятствием к отделению и началу своей жизни. Поэтому, кстати, для людей, вовлеченных в токсичные отношения, многие поведенческие рекомендации (выставлять границы, не вестись на манипуляции, ограничивать общение, переезжать в свое жилье) нередко трудновыполнимы. Сама мысль об отделении вызывает психическое сопротивление и поэтому генерирует массу защитных фантазийных причин или поводов, почему этого делать не нужно, причем чем сильнее психическое сопротивление, тем убедительнее звучат эти причины и поводы. Пока нет внутреннего фундамента на уровне чувств, трудно изменить сложившееся поведение, делать что-то новое или не делать привычное.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЕПАРАЦИОННОЙ ТРЕВОГИ

Сепарационная тревога – это набор тяжелых чувств, связанных с отделением от родителей. Такая сепарация бессознательно ощущается нами как потеря важного человека (языком психотерапии – «опорного объекта»), даже если родители были насильниками. Мы так устроены: с матерью нас связывают пренатальный и постнатальный периоды, она – первый «не Я»-объект в нашем мире, с ней осуществляются первые попытки строить отношения, к ней направлена наша потребность в родительской любви, совершенно необходимой младенцу для физического выживания и психического развития.

Тревога отделения – комплексное переживание, в котором можно выделить аспект, играющий важную роль в психической и физической сепарации от родителей-абьюзеров. Речь о довольно сильном обоюдном слиянии детей и родителей. Взрослый человек, выросший в неблагополучной семье и подвергавшийся систематическому нарушению границ, часто не может определить границы себя и другого, живя в симбиотической связи с родителями, развивающейся в большинстве случаев по сценарию «Жертва и насильник». Поэтому отделение от токсичных родителей воспринимается в таком случае как ампутация важной части своей жизни и части себя (границы размыты, поэтому при отделении удаляется и часть своей личности, размытой в этих диффузных границах). Возникает ощущение потери своего «Я», своей идентичности, на месте которой образуется вакуум.

Еще один важный аспект заключается в том, что при попытке изменить симбиотический характер детско-родительских отношений в памяти актуализируются события прошлого: психологические и физические травмы, тяжелые ситуации, а также редкие светлые моменты (если они были). Вместе с воспоминаниями поднимаются многие осознаваемые и бессознательные (то есть вытесненные, «забытые») переживания и образы, связанные с гневом, обидой, чувством долга, стыдом, злостью, ощущением беспомощности, сомнениями в своей правоте и самообвинениями. Эти переживания служат мощным тормозом для сепарации от родителей.

НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ ПРИ СЕПАРАЦИОННОЙ ТРЕВОГЕ

Итак, сепарационная тревога – набор тяжелых чувств. Попробуем в них разобраться. На практике большинство людей ощущают следующее.

1. Противоречивость чувств: гремучая смесь из гнева, привязанности, обиды, благодарности, чувства долга, злости, ощущения своей ничтожности и сомнений в своей правоте. Все это часто испытывают жертвы, прошедшие через опыт семейного насилия. Внутренняя борьба и отсутствие опоры в себе отнимает много ресурсов, поэтому зачастую их не остается ни на работу, ни на личную жизнь.

2. Размытость границ: человек не совсем понимает и ощущает границы между собой и другими. Эта диффузность не позволяет человеку осознавать, что он или она имеет право на следующее:

– несогласие с точкой зрения родителей, что трактуется самими родителями и родственниками как «жестокое отношение к родителям»;

– высказывание своих претензий;

– защиту своих границ;

– негативные чувства к родителям.

Отделение от родителей для такого человека означает и отделение от значительной части личного опыта довольно сильного слияния с ними.

3. Экзистенциальный ужас: отделение от родителей создает пустоту, ощущение своей ненужности в мире, одиночество и покинутость. В такие моменты взрослый человек эмоционально проваливается в тот страх смерти, который переживал, будучи ребенком. Его психику затапливает чувствами младенца или маленького ребенка, которого родители били, издевались, не пускали домой, не кормили, оставляли надолго одного/бросали или игнорировали. Поскольку ребенок полностью зависел от родителей, для него мысль об отделении была ужасна, потому что означала в прямом смысле смерть. В результате даже когда взрослый человек понимает, что нужно отделяться от родителей, он оказывается для этого слишком дезориентирован, парализован страхом и слаб. На первый взгляд проблема кажется неразрешимой, а кризис – бесконечным. Но это не так, вопросы сепарации решаемы. Кто-то проходит через это самостоятельно, кто-то – с помощью специалиста.

Чтобы справиться с тревогой отделения, психика часто запускает «аварийные программы» – употребление калорийной еды, сонливость, снижение активности, эмоциональную апатию, раздражительность и т. д. Все это помогает психическому аппарату снизить тревожность. Например, неконтролируемое потребление сладкого в определенном смысле – спасение, которое не позволяет психике «перегреться». Апатия может защищать от нервного срыва или приступа ярости, которую человек боится проявить⁶. При сепарации возможны состояния неуверенности в необходимости отделения, сомнения в правильности принятого решения.

Итак, мы видим трудную ситуацию, из которой, на первый взгляд, нет выхода. Необходимость отделения от родителей вызывает сепарационную тревогу. Психика – это система, стремящаяся находиться в динамическом равновесии, и сепарационная тревога, радикально нарушающая сложившееся положение, запускает ответные защитные процессы, чтобы заблокировать пугающие изменения и помешать сепарации. В итоге тяжелыми переживаниями сопровождается как продвижение вперед, так и отказ от него. В результате возникает желание вообще ничего не менять. К сожалению, это неосуществимо: как с годами меняется тело, так меняется и психика, которая управляет телесным функционированием. Изменения неизбежны, они нам «прописаны» природой. Как справиться с тяжелыми чувствами в процессе сепарации, чтобы психике в то же время не пришлось запускать «аварийные» защитные механизмы и не препятствовать отделению? Для этого нужно видеть в себе сепарационную тревогу и прорабатывать эти чувства, не позволять тревоге затапливать психику.

ХОРОШАЯ НОВОСТЬ

Проживание этого кризиса – начальная точка восстановления. В процессе изменения старые сценарии отходят на второй план, а новые тестируются и осваиваются.

Кризисные переживания прошлого были невыносимы для маленького ребенка. Ресурсов его психики было недостаточно, чтобы с ними справляться. Взрослый же человек, даже выросший в деструктивных детско-родительских отношениях, все-такив состоянии соприкасаться с этими чувствами без разрушения себя. Бывает, что для этого ему нужна возможность опереться на другого человека, на сочувствующего наблюдателя, который поможет ему прожить ситуацию с точки зрения взрослого, а не ребенка. Но очевидно, что многие чувства можно прорабатывать и самостоятельно.

РАБОТА С ЧУВСТВАМИ ЛОЖНОГО ДОЛГА, СТЫДА, СВОЕЙ ПЛОХОСТИ, СЛИЯНИЯ С РОДИТЕЛЯМИ★

Итак, переходим к самостоятельной проработке, в которой нужно сделать две вещи. Во-первых, набраться смелости и признать эти чувства в себе, назвать их. Эти чувства есть у всех жертв токсичных родителей: и у мужчин, и у женщин. Во-вторых, попробовать увидеть, что многие из негативных чувств навязаны и являются ложными. Можно выделить из них четыре наиболее распространенных.

1. Ложное чувство долга. Токсичные родители часто убеждают своих детей в ложных обязанностях, например, что взрослый ребенок должен всю жизнь заботиться о них, потакать их слабостям, потому что они старые, сами не справятся и нуждаются в полном материальном обеспечении своих потребностей и прихотей. Часто требуют и эмоциональной поддержки, такой, в которой нуждается младенец, но никак не взрослый человек: приезжать к ним каждый день, звонить каждый час, информировать обо всем, даже об интимной жизни, обеспечивать родителям психологический комфорт. Здесь происходит смена ролей, где взрослым детям навязывают родительские функции, которые они исполнять не должны.

Фразы родителей, провоцирующие эти переживания:

– «ты обязан нас полностью содержать»;

– «мы тебя родили и воспитали, поэтому мы должны быть у тебя на первом месте в жизни»;

– «я о тебе заботилась, теперь ты обо мне должен заботиться»;

– «я всю жизнь положила, чтобы поднять тебя на ноги, теперь ты должен отплатить мне тем же».

Пугающие фантазии детей:

– «без меня родитель умрет или сойдет с ума от одиночества»;

– «родитель будет постоянно напоминать о себе»;

– «из-за угрызений совести я не смогу жить отдельно и полноценно»;

– «родители мне отомстят, лишат наследства».

Решение

Можно попробовать посмотреть на ситуацию объективнее, со стороны, чтобы отделить реальные потребности родителей от навязанных прихотей. Часто токсичные родители хотят казаться больными и слабыми, но на самом деле такими не являются. Их цель – получить заботу и ресурсы детей, их силы, деньги, внимание, а также возможность дальнейших манипуляций и подавления. Если родители действительно требуют медицинского ухода и присмотра, то эти вопросы можно решать обычными методами, например, с помощью сиделок или специализированных домов престарелых, содержание в которых доступно даже некоторым пенсионерам. Вопросы наследства можно решить с помощью юристов. В любом случае для начала можно получить советы разных специалистов и продумать выходы из ситуации.

Такие решения могут вызвать чувство вины за невыполнение «долга» перед родителями. Подробнее о чувстве вины читайте в следующей главе.

2. Ложный стыд за свою привлекательность, таланты, вкусы, сексуальность. Взрослый может ощущать давление и стыд за какие-то поступки, не одобряемые родителями: за выбор «неправильной» профессии, за манеру одеваться, за то, что позволил себе отпуск, за покраску волос, за любимую музыку и т. д. Стыд снижает самооценку, мешает опираться на свои особенности и принимать себя таким, какой есть.

Фразы родителей, провоцирующие эти переживания:

– «Дура накрашенная, как тебе не стыдно не слушаться родного отца/мать?»;

– «Гуляешь с парнем, проститутка, позоришь всю семью, в подоле принесешь – выгоним!»;

– «Ты тупой, неспособен принять решения, не от мира сего!»;

– «Зачем тебе другая работа, не потянешь, сиди на этой работе и не дергайся!»

Пугающие фантазии детей:

– «Я смешон, у меня ничего не получится»;

– «От меня отвернутся знакомые, если узнают, какой я на самом деле»;

– «Родители пожалуются моим коллегам на работе, и я буду стыдиться этого»;

– «Я какой-то странный, урод/я нелепая»;

– «Не буду покупать себе красивые вещи, в них я буду слишком привлекать к себе внимание».

Решение

В этом случае также помогает фиксирование манипуляций, происходивших в прошлом: там, где в детстве происходили похожие ситуации, здравый смысл подменялся ложными установками. Будучи детьми, мы не могли понять, что с нами делали. Сейчас нет ничего постыдного в том, чтобы увидеть эти манипуляции и отказаться следовать их логике. У каждого человека есть способности, которые можно и нужно развивать, чтобы получать больше удовольствия от жизни и от себя. Подробнее рассмотрим стыд в главе 7.

3. Ложное ощущение, что «я плохой/плохая». Чувство, что «я недостоин любви, хорошего отношения, хорошей зарплаты и карьеры, права на свое мнение среди коллег» и прочее. Очень часто эти чувства связаны с ощущением своей вины. Чем больше вина за какие-то свои действия, тем сильнее ощущение своей недостойности.

Фразы родителей, провоцирующие эти переживания:

– «Я намучилась с тобой в детстве, ты был очень трудным ребенком»;

– «Я потеряла из-за тебя женскую красоту»;

– «Твое рождение стало причиной ухода отца»;

– «Ты никто, и звать тебя никак».

Пугающие фантазии детей:

– «Я выступлю на собрании, и коллеги увидят, какой я тупой»;

– «Лучше не высказывать начальнику свои идеи, меня уволят»;

– «Я всю жизнь буду сводить концы с концами, потому что хорошо оплачиваемая и интересная работа не для меня»;

– «Не стоит знакомиться с мужчиной/женщиной, я его/ее не заинтересую и в итоге только разочаруюсь».

Решение

Можно посмотреть на то, как токсичные родители навязывали вам это чувство через унижение, пренебрежение и обесценивание. Важно зафиксировать внутри себя механизм «включения» чувства собственной плохости: «Я был нормальным ребенком, а вот конкретные ситуации в детстве, в которых из-за родителей я начинал себя чувствовать плохим и это чувство "пустило корни" в моей психике».

Возврат в эти ранние ситуации позволяет увидеть себя более объективно, глазами психически зрелого взрослого человека, дать себе возможность пережить ситуацию адекватно, без преувеличенного чувства вины. Подробнее рассмотрим вину в следующей главе.

4. Глубоко проникающее чувство слияния с родителями, которых очень страшно покинуть. Страшно почувствовать себя отдельным человеком, начать свою жизнь вне симбиоза. Жертвы токсичных родителей часто не имеют своей «территории», испытывают трудности с выражением своего мнения, пониманием своих желаний, способностей и чувств. Контакт со своим телом нередко также ограничен. В определенном смысле жертвы родителей-абьюзеров психологически «недовоплощены», не до конца субъективированы.

Фразы родителей, сопровождающие такое воздействие:

– «Не важно, что ты хочешь»;

– «Ты здесь никто, поэтому должен во всем подчиняться нам»;

– «У тебя не должно быть своего мнения, как я сказала, так и будет»;

– «Мы с отцом все решили, забудь про свой выбор».

Пугающие фантазии детей:

– «Я не смогу жить самостоятельно»;

– «Я не смогу зарабатывать и пропаду в нищете»;

– «Я никому не интересен и никому не нужен»;

– «Во мне нет ничего такого, что можно было бы ценить»;

– «Я одна, мне 35, недалеко до 40, потом 45, я состарюсь и умру в одиночестве».

Решение

С таким ощущением нужно работать над укреп-лением своей идентичности – над укреплением своего права на самостоятельность и на поиск себя, своих чувств и желаний. Эти чувства и желания принадлежат только вам и больше никому. Они не являются чувствами и желаниями родителей или родственников.

Постепенно, шаг за шагом, вместе с этим придет понимание своей уникальности, своих способностей и своей ценности. Появится радость от себя и затем радость от жизни. Смягчатся резкие колебания настроения и чрезмерно насыщенные эмоциональные состояния. Дополнительно поговорим о сепарации в главе 12.