Читать книгу: «Любовь и головы. Пособие для начинающих», страница 3

–

Бесконечно воображаю себя литературной героиней. Мне бы хотелось заказывать платья у Баленсиага (подруга-стилист осуждает!), распивать направо и налево кальвадос и заламывать руки, как это делают дистиллированные женщины Ремарка. Но весь мой литературный опыт научил лишь тому, что нужно, как те самые героини, в присутствии мужчины всегда иметь с собой запас провианта. Он подкупает и обезоруживает. В хорошие дни я могу извлечь из рюкзачка сэндвичи с фуа-гра (из супермаркета – по акции, конечно) и пармезаном и бутылочку совиньона. А вот недавно торжественно и легким движением руки достала из сумки спонтанный кусок шарлотки – привычку к провиантному поведению не побороть.

Короче, воображая себя юной провинциальной Ахматовой, я бы хотела, чтобы мне писали хорошие стихи и томные письма, но на практике стоило бы опасаться своих желаний. Во-первых, потому что редко кто пишет стоящие стихи, которые не были бы напыщенными аллюзиями ко всем пушкинским мадригалам сразу, а во-вторых, художественный вымысел – страшная вещь.

Недавно молодой писатель А. решил увековечить наш небольшой, но отчаянно веселый роман в прозе. Вышло весьма натуралистично. Возможно, как-то раз его я недокормила гуляшом и лишилась ремарковского очарования. В тот день, когда у меня дошли руки прочитать произведение, поняла, что жизнь, когда попадает в руки пишущих людей, уже перестает принадлежать нам. Не факт, что наша собственная голова принадлежит нам вполне. А через призму оценки посторонних получается что-то лишь отдаленно похожее на оригинал.

В ту самую весну я была влюблена, мне хотелось легкости и лирики, далее по списку: заламывание рук, вздохи на скамейке, кальвадос при луне. Я казалась себе феей куража, хоть и немного тяжеловатой, с прицепом из не сложившегося муторного и долгого сожительства. Со страниц рассказа писателя А. на меня посмотрела усталая неврастеничка-разведенка, типичный персонаж песен Лолиты Милявской. И остается только смириться, что твою, в общем-то, допустим, вполне приличную, грудь сравнили с коровьим выменем.

В остальном рассказ получился у него задорным и вполне подающим надежды на светлое будущее всех героев. Приходит рассвет и Вербное воскресенье. А. говорил мне как-то, что со всеми дамами сердца сохранил чудесные отношения. Полагаю, что просто еще ни одна из них не отходила его крепенько по лицу его же беллетристикой. Запомни: лучшее, что женщина может сделать с авторским романом или сборником стихов, – как следует приложить им автора. Это, как минимум, стильно.

–

Другой знаковый персонаж любил уходить от меня навсегда. Он тяжело вздыхал, заламывал руки и шел в закат. Как-то раз он собрал с собой все вещи, в том числе и тяжеленные гантели. Мы были юны и наивны: какая там личная машина – денег на такси не было. С этим скарбом он прогулялся минут двадцать до своего дома. С тех пор он уходил навсегда с одним свитером и парой белья. Когда на самом деле ему пришло время уйти навсегда, вещи он забирать не спешил. Они немым укором стояли посреди моей квартиры и напоминали о пяти годах очень непростых потуг строительства семейной жизни. И за дверь выставить жалко, и себя жалко, и всю студенческую юность вместе с собой и иллюзиями тоже жалко было до слез. А как-то он в не очередной раз явился не за вещами и притащил мне в дом целого кота. Тот получил кличку Зло и жил у меня еще неделю, прежде чем покинул квартиру с лыжами и прочим имуществом хозяина. Интересно, кстати, – как там кот?

–

Есенинский период в моей жизни был затяжным. Друзья знали мою страсть к барным стаканам, и даже после того, как я решила, что их воровство портит мою карму, продолжали нести в дом граненые изделия разного размера. А мужчины знали про мою слабость к Сергею Есенину: в самые нескромные моменты я могла декламировать его с табуретки. Есенина в доме накопилось немало: один портрет мне купили у пропойцы на Урицкого, бюст привезли из Москвы, а уж сборникам и биографиям в шкафу вовсе нет числа. Один из них мне всучил В. Это была осень, и мне было совсем грустно. Я совершенно не умела жить одна, я даже толком не могла понять, что я люблю делать и чем заниматься по вечерам, если не жарить мясо для мужчины. В итоге – бессистемное поведение.

В. выносил меня на своем героическом плече из чилаутов ночных клубов и вряд ли считал глубокомысленным собеседником. Но как-то раз мы сели поговорить, и весь вечер мне пришлось слушать песни Григория Лепса. Через два часа прослушивания я взвыла, и мне даже исполнили «Шаганэ ты моя, Шаганэ», что уже не смогло спасти ситуацию. В то время я презирала социум, носила ассиметричную короткую стрижку и только-только разжилась первыми татуировками. Как выяснилось гораздо позже: ошибочными. А вот песни Григория Лепса мне стали симпатичны лет через десять. Тогда же я столкнулась с В. в гостях у своей приятельницы, с которой они успели нажить пару детей. Она с ним, кстати, развелась. Возможно, тоже не вынесла всего этого Лепса.

–

Весь сарказм насчет мужчин, с которыми меня сводила жизнь, не стоит считать озлобленностью или даже малой претензией на феминизм. В него я не верю. Но вот они почему-то вели себя забавно, а я – глупо. Но даже за самые феерические глупости мне совсем не стыдно, и многие из них я бы уверенно повторила снова.

Некоторые были мне симпатичны, другие вполне милы. А в большинстве случаев я влюблялась – и сильно. Потому что если нет этого настороженно-радостного ожидания встречи внутри – зачем вообще приближаться к человеку? Я помню много чудесных рассветов: когда ты танцуешь что-то вроде вальса на балконе отеля в Листвянке или бежишь по росе среди тумана на даче. Когда ты, прищурившись на рассветное солнце, целуешь чье-то плечо. Когда понимаешь, что ты в мире не одна, а есть еще кто-то, и у него тоже есть какие-то мысли, идеи и сомнения. И каждая из этих встреч – тоже часть твоей жизни, эмоциональная страница. Есть такая категория оценки прошлого: это было – и хорошо, что это было.

Возможно, в чем-то я поленилась брать на себя работу по строительству отношений: стройки и ремонты вообще не мой конек. Один юноша в первые же дни знакомства снес в моей квартире стену, но понял, что барную стойку в кухне построить можно, а вот порядок в моей голове навести не получится. Так и ушел.

Нас не учили любить, а проекция родительских отношений на свою жизнь мало чем помогает при ее устройстве. Мне кажется, что любовь мы учимся рождать в себе по мере жизни, и счастливы те, кто от рождения может делать это безусловно. И выражать ее, и сохранять. Нет никаких специальных упражнений, только идеи и свой внутренний голос, который бы слушать еще изредка. В любви нет страдания и переживаний о прыщах на носу, в ней вообще ничего нет, кроме добра и света, – вот тогда это по-настоящему.

Самый главный вывод, который я смогла сделать из отношений: ни один мужчина не может спасти от внутреннего одиночества. Еще хуже: всех своих тараканов ты преподнесешь ему на блюдечке с голубой каемочкой. А это совершенно никому и не нужно. С мужчинами можно делать много разных веселых вещей, и в случае чего они смогут починить кран на кухне или покормить тебя обедом в приличном месте, но по большому счету это не костыль. Нужно самой учиться твердо ходить на двух ногах – и тогда, наверное, встретится кто-то, с кем можно просто идти рядом. И вместо фрикасе из тараканов ты подашь ему сочный стейк.

(Примечание: бери свежую говяжью вырезку, не мороженую. С обеих сторон посыпь солью и перцем, лишнего не надо. Слегка сбрызни коньяком или портвейном. Прожарь с двух сторон примерно по 4 минуты на большом огне. Если прожарку нужно усилить, чуть-чуть потуши с алкоголем. Сверху положи пол чайной ложки деревенского сливочного масла. Вино выбирай красное, танинное. Хорошо, если оно побывало в дубовой бочке. Попробуй Риоху или другие регионы Испании. Безошибочным будет темпранильо. Дай открытой бутылке постоять минут двадцать.)

Долгое плавание

Допустим, выжил от любви.

Проснулся, смотришь – попустило.

Пусть не наточены ножи,

Зато за скобкой – вроде было.

В огне рябин горит коньяк:

Вступает по аккордам осень,

В ушах – «Дельфин», на шее – шарф,

А душу кто-то позабросил.

Осталось мало в закромах –

Горсть благодарности и нежность.

Ее истратишь на кота,

Ему внимание полезно.

В пальто найдется сто рублей

И пара нераскрытых писем.

Мы не становимся мудрей,

А только треплемся от жизни.

Что остается от любви:

Три неприличных анекдота,

Чуть-чуть хандры, бокал «Шабли»

И иногда еще икота.

Складируй все на антресоль:

Узор плеча, рассвет похмельный,

Мажорный смех и си-бемоль –

Все пригодится, будь уверен.

Проходит все, и все придет,

Пока шуршит нога по парку.

Вот пируэт и поворот:

Точи ножи и жди подарка.

Эта история началась промозглой весной, а закончилась в травмпункте.

Основой стратегии этих отношений стал классический журналистский подкат, который я не применяла со школы: интервью. Сугубо профессиональное: во время качественного интервью задача журналиста установить максимально приятельские и доверительные отношения с собеседником. Никогда не знаешь, какую роль он потом сыграет в твоей судьбе. И в этом один из великих плюсов моей профессии – бесчисленное количество знакомых из самых разных сфер жизни. В общем, я сходила на интервью, потом возникли уточнения, а затем последовал и первый ужин. Это было серьезнее, чем бал Наташи Ростовой: я одновременно брила ноги и выпрямляла челку, подруга, собрав детей и стопку нарядных платьев в охапку, летела ко мне через весь город спасать мой неприглядный внешний вид девочки-хипстера.

Как-то раз на день рождения он подарил мне букет калины красной, а на первой встрече он был в красной рубахе. Но фильм Шукшина я в то время еще не посмотрела, и двусмысленность ситуации оценить не смогла. Но не будем проводить параллелей с кино – в жизни все бывает куда более увлекательно.

Чуть позже, добыв в закромах шкатулки с желаниями секретный листок с вдумчиво запротоколированными параметрами идеального мужчины, я ахнула. Все сходится: всю жизнь ждала. А для филологической чувствительной барышни в возрасте, когда считаться «на выданье» уже как минимум самонадеянно, такая встреча – как распрямить туго сжатую пружину. Ноги начали терять землю, а голова – остатки здравого смысла. Пиу!

Когда мы кого-то любим, то это мы молодцы. Самое красивое чувство рождается и расцветает в нашей душе, мы его можем раздавать всем вокруг щедро, пачками и стопками, от этого мир становится немножко добрее. И если оно есть – не нужно ни о чем жалеть, останавливаться или другими способами наступать на горло своей песне. Даже если у второй стороны этой истории по жизни оказываются совсем иные приоритеты.

Эта встреча поменяла многое в жизни. Человеку из дорогого общества хотелось соответствовать, пришлось срочно стройнеть и менять имидж, попутно заняться парусным спортом. Я читала все книги, которые он мне советовал, искала в них скрытые смыслы. Это был единственный мужчина, который с третьей попытки смог объяснить мне устройство двигателя внутреннего сгорания.