Читать книгу: «Трибуны у широкой реки», страница 4

Селена: – Да, возникает большая разница между нами. Но не обижайся, Никита. Ты здесь совсем не причём.

Возвращается Сталина Прогрессовна на метле. Останавливается. Поднимает вверх палец.

Сталина Прогрессовна: – Попрошу внимания!

Маргарита: – Что случилось, Сталина Прогрессовна? Вы нашли сто потерянных рублей?

Сталина Прогрессовна: – Нашла. Триста семьдесят пять рублей и пятьдесят копеек, и почти всё мелочью! У людей дырявые карманы. Но ведь я не о том хочу сказать.

Михаил: – О чём же?

Сталина Прогрессовна: – Как это о чём, Миша? Я узнала, кто сейчас будет… торжественно тонуть.

Селена: – Кто же?

Сталина Прогрессовна: – Вы не поверите! Есть телевизионная передача. С таким названием. Так вот, вы не поверите!

Маргарита: – Говорите! Не терзайте душу!

Сталина Прогрессовна: – А чего терзать-то? Значит, готовится к последнему в своей жизни заплыву известный в государстве человек, сам Гриманойлов Кузьма Кузьмич. Владелец… Ну, сами знаете. Ему государство выделило… почему-то…

Никита: – Ну, ему же за семьдесят лет! Зачем плыть?

Маргарита: – Конечно. Прилёг бы под качающимся деревом и немного подремал бы перед смертью. Дерево бы его, все равно, придавило. А кто второй?

Сталина Прогрессовна: – Розмачёв! Но тот сорокалетний, из Москвы. Ещё может шевелиться. Почти даже сухопарый. Решил поплыть, так и пусть.

Никита: – Так это же, наверное, мой родной дядя, Филипп Назарович. Правда, он с нами, родственниками, никак не общается. Но, всё-таки, мой родной дядя.

Михаил: – Вот и хорошо, Никита. Простишься почти в торжественной обстановке с близким родственником. Скоро он будет тебе только сниться.

Никита: – Я не протестую. Пусть тонет. Я его, в принципе, видел-то всего раза два-три в жизни. У него в заднице – шило. Всегда искал на неё приключений, вот и нашёл. Ведь он… особенный. Ему можно.

Селена: – А кто там третий, Сталина Прогрессовна?

Сталина Прогрессовна: – А третий… какой-то Мурдельсон. Американец. Но те ведь совсем крутые ребята. Американцы втройне самые отважные и решительные. Он – гость нашего города. Директор какого-то очень благотворительного фонда. Правда, там, в кустах на другой лужайке ещё несколько машин. Кто там находиться, не видно. Но посмотрим. Возможно, будет и четвёртая красная ракета. Я всё сказала. Надо ещё кое-кого оповестить. Гей-гей!

Скачет на метле, стремительно удаляется.

Раздаётся громкий хлопок, все поднимают головы вверх.

Маргарита: – Вот оно, началось!

Селена: – Три красных ракеты! (обнимает Никиту). Целых три ракеты. Только подумайте! Их три штуки.

Михаил: – Виват! Есть на свете радость! Жизнь продолжается!

Никита: – Мне передаётся волнение местных народных масс. Не понимаю, что творится со мной. Сердце готово выпрыгнуть из груди.

Все стоят, не шелохнувшись. Торжественно встречают надвигающиеся события.

Конец первого действия

Действие второе

Та же обстановка.

Шум голосов, грохот от салютов и взрывов петард.

По сцене, то и дело прикладывая бинокли к глазам и наблюдая за происходящим на реке, мечутся Михаил и Никита

Михаил: – Ты посмотри, какие они молодцы, Никита! Все трое борются с течением! Они почти доплыли до середины реки!

Никита: – Неужели они доплывут до нашего берега!

Михаил: – Не должны! Это было бы мерзко с их стороны! Если уж ты родился на свет утопленником, то… будь любезен.

Никита: – Я больше всего переживаю за своего дядю Филиппа Назаровича Розмачёва! Ну, почему же он не тонет? Почему не хочет махнуть мне рукой на прощанье!

Появляется Фенист Макаров. Он очень возбуждён.

Фенист Макаров: – Какие безответственные люди! (смотрит в бинокль). Они и не собираются тонуть, мерзавцы!

Поспешно уходит.

Появляется на метле Сталина Прогрессовна. Левой рукой держит черенок метлы, правой – подзорную трубу.

Сталина Прогрессовна: – Я этого не перенесу! У меня останавливается сердце! Что творят с нами отважные пловцы! Ах, шалуны! Негодники!

Удаляется.

Появляются Маргарита и Селена, иногда прикладывают бинокли к глазам.

Маргарита: – Что за люди попались такие? Другие бы давно уже помахали нам ручками и спокойно утонули. А эти… плывут.

Селена: – Не говори, Маргарита. Весь мир сошёл с ума. Творится что-то несуразное. Разве же это справедливо, когда обречённые пойти ко дну сами же нарушают… добрые традиции?

Торопливо уходят.

Михаил (смотрит в бинокль): – Никита, смотри и ты! Кажется, один уже начинает тонуть.

Никита: – Кто? Мой дядя? (прикладывает бинокль к глазам). Нет, не он и не старик. Значит, это отважный американец Мурдельсон.

Михаил: – Ну, этот приветливо махать нам не будет.

Никита: – Почему?

Михаил: – Потому что… русофобия!

Никита (прекращает смотреть в бинокль): – К черту оптику! Тут без биноклей всё хорошо всё видно. Я даже вижу, как Мурдельсон улыбается и часто машет руками.

Михаил: – Всё видно хорошо и без бинокля. Но я был не прав. Оказывается, Мурдельсон, неплохой и добрый человек. Смотри, как он часто машет руками. Вот опять ушёл под воду с головой.

Никита: – А теперь вынырнул и продолжает приветствовать нас. Не справедливо мы относимся к американцам. Ведь, получается, что и среди них есть замечательные люди (указывает рукой в сторону реки). Смотри, он опять погрузился с головой, но всё ещё машет всем нам. Захватывающее зрелище.

Михаил: – Первый раз в жизни вижу приветливого американца. Что ж, прощай дорогой господин Мурдельсон! Ты славный человек. Тони с миром!

Никита: – Вроде, утонул. Такой торжественный и незабываемый момент. Но я так переживаю за своего дядю.

Михаил: – Не волнуйся, Никита! Утонет и он. По-другому здесь никогда не было.

Усиливается шум голосов, слышны залпы салютов.

Появляется Фенист Макаров. Он воодушевлён.

Фенист Макаров: – Молодец, господин Мурдельсон! Утонул красиво. Можно сказать, даже очень ответственно. Ничего не скажешь. Страна Рембов и Голливудов! Уважаю! Но… умеренно.

Уходит.

Появляется на своей метле Сталина Прогрессовна. Очень возбуждена.

Сталина Прогрессовна: – Свершилось великое! Ура!

Никита: – Какая она замечательная, Миша!

Михаил: – Ты о ком?

Никита: – О славной Сталине Прогрессовне,

Михаил: – Она очень уважаемый человек в городе. У неё дома на стенках и даже на потолке развешаны фотографии тех, кто утонул, то есть простился с нами. Настоящий музей.

Никита: – Но ты совсем другим озабочен, Миша. Не переживай ты, что Маргарита решила выйти замуж за Маринского. Всё равно, у тебя с ней семейная жизнь не сложилась бы.

Михаил: – Я уже и не переживаю (подносит бинокль к глазам). Мы за разговорами чуть не прозевали главного!

Снова слышен шум, идущий со стадиона

Никита: – Да я уже и так всё вижу. Вроде бы тонет, мой дядя. Значит, что-то доброе и человеческое в нём ещё осталось. Ведь он даже копейки не дал на лечение своей племянницы. Так она и умерла. Не было денег на лечение. Его родная мать тоже в нищете на тот свет ушла. А теперь вот вижу, как дядя Филипп плавно и неторопливо машет руками. Не такой уж он и плохой человек.

Михаил: – Ничего не скажешь. Машет руками вдумчиво. Может быть, даже любуется нашим городом. С реки его хорошо видно.

Никита: – Смотри, как он прощается с нами.

Михаил: – Вижу и никак не могу успокоиться. В его прощании одновременно скрыта какая-то светлая грусть и радость. Даже болельщики притихли.

Никита: – Всё… утонул. Ты подарил мне, Миша, незабываемый день. А завтра мы придём сюда?

Михаил: – Постараемся. Скоро их тела потащит в лиман. Смотри, старик Гриманойлов Кузьма Кузьмич всё ещё плывёт. Его везде и всюду знают.

Никита: – Его политические амбиции да и мощные капиталы – не хухры-мухры.

Появляются Маргарита и Селена. Улыбаются.

Маргарита: – Да, Селена, ничего тут не скажешь, тонут они прекрасно и прощаются с нами проникновенно.

Селена: – Первый так быстро-быстро махал руками, зато второй медленно, как бы, задумчиво.

Маргарита: – И тот и другой заслуживают внимания и уважения.

Селена: – Они оба простились с нами душевно, и каждый по-своему.

Уходят.

Михаил (смотрит в сторону реки): – Вот и Гриманойлов начинает тонуть.

Никита (тоже наблюдает за происходящим): – Но он и не думает махать руками. Только погружается моментами в воду с головой. Но руками не машет. Простые люди для него – быдло.

С трибуны слышится гул разочарования.

Михаил: – А ведь мог бы по-человечески проститься с людьми.

Никита: – Он и в жизни был заносчивым и чванливым. Даже чиновников и магнатов за людей не считал. А таких, как мы с тобой, Миша, воспринимал, как мусор под ногами.

Михаил: – Заокеанская философия и психология. Они, получается, люди, а мы – ничто.

Никита: – Да, утонул. Но так он ни с кем и не простился. Вредный старик Кузьма Кузьмич. Так что, теперь домой пойдём? Может быть, винца возьмём? Отметим мою помолвку с Селеной.

Михаил: – Обязательно отметим. Но сразу отсюда люди не уходят. Полагается полчаса на обсуждение происходящего. По закону. Ведь такие события болельщики должны обговорить.

Никита: – И это правильно! Народ должен свободно высказывать своё мнение.

Михаил: – У вас, в столице, Болотная площадь, а вот у нас – прибрежные стадионы. Это класс!

Появляется Сталина Прогрессовна, в левой руке метла, в правой – мешок для мусора. Ее покачивает. Еле стоит на ногах. Садится на скамейку, ставит мешок под ноги. Держится за метлу.

На чурки присаживаются Михаил и Никита.

Сталина Прогрессовна (вытирает рукавом пот со лба): – Так устала переживать, что уже ноги не держат.

Михаил: – Так вы, Сталина Прогрессовна проскакали на метле километров пятьдесят не меньше.

Никита: – По моим подсчётам, даже чуть больше.

Сталина Прогрессовна: – Дак, ведь ещё придётся скакать.

Михаил: – Почему? Просто так решили попрыгать?

Никита: – Наверное, надо бы вам и отдохнуть.

Сталина Прогрессовна: – На том свете отдохну, а тут – дела, ребята. Серьёзные дела. Узнала я из надёжных источников, что скоро над нами появится ещё одна красная ракета (берёт бутылку с пепси-колой, открывает, выпивает всё содержимое, опустошённую бутылку кладёт в мешок). Кто-то ещё поплывёт. Но не понятно, кто. Лица будущего героя за кустами не разглядеть. А подробной информации я не имею.

Появляются Маргарита и Селена. Садятся на скамейку.

Маргарита: – Всё отлично. Только старик Гриманойлов меня разочаровал.

Селена: – Очень не красиво поступил. Даже ни разу не махнул добрым людям рукой.

Михаил: – Значит, его имя не останется в народной памяти. Сам виноват.

Никита: – Кузьма Кузьмич проявил полное неуважение к окружающим. По-скотски жил и по-свински умер. А вот мой дядя, который Филипп Назарович Розмачёв, душевно простился со всеми. Даже американский гражданин Мурдельсон проявил себя с самой лучшей стороны. А вот Гриманойлов.

Сталина Прогрессовна: – Бог ему судья. Люди ведь разные. Есть хорошие, а бывает, что встречаются и плохие. Что о нём-то говорить? Думаю, что не достоин.

Появляется Фенист Макаров. Вид у него хмурый

Михаил: – Что ты, дорогой Фенист, не весёлый такой? Вроде, аттракцион на уровне прошёл.

Фенист Макаров: – Я просто задумчивый.

Сталина Прогрессовна: – Ты просто задумчивым быть не можешь, Фенист. Если уж ты задумался, на то есть причина.

Фенист Макаров (садится, обхватывает голову руками): – Причина? Есть. Страшная новость. Она убьёт меня. Придётся уходить из полиции. А я работать больше никем и нигде не могу.

Маргарита: – Почему тебе придётся оставить такое шоколадное место, славный Фенист?

Фенист Макаров: – Не скажу! Государственная тайна!

Селена: – Не хочешь говорить, то и не надо. Мы обойдёмся. Зачем нам лишняя информация? Она нам ни к чему.

Никита: – Видно, что-то очень серьёзное произошло, если ты, Фенист, решился на такой смелый и отчаянный шаг.

Фенист Макаров (плачет): – Не я на него решился… Встретился мне наш начальник окружного отделения полиции Сердюков.

Сталина Прогрессовна: – Ну и что?

Фенист Макаров: – Похвалил меня за службу и сказал, что я теперь уже не просто сержант, а старший, а месяца через два буду прапорщиком.

Маргарита: – Так ведь радоваться надо. Всё лишняя копеечка.

Фенист Макаров (берёт себя в руки, встаёт, прохаживается по сцене): – Какая там лишняя копеечка. Меня переводят в другое место в микрорайон города Таёжный. Там я должен буду ловить преступников. Почему я должен кого-то там ловить? Лично мне они ничего плохого не сделали.

Никита: – Но кто-то ведь должен их ловить.

Фенист Макаров: – Я разве протестую? Нет! Я согласен их ловить. Но только здесь, на берегу реки и чтобы у меня всегда на шее висел бинокль. Хочу, чтобы меня незаконные зрители на полянках и бугорках угощали… деньгами. Да ведь должен же я видеть, как навеки прощаются с народными массами самые богатые господа всего мира! У меня судьба такая!

Михаил: – У тебя судьба – валять дурака и чтобы за это ещё и деньги платили… с разных сторон.

Никита: – Теперь, Фенист, это уже не твоя судьба, а совсем другого человека.

Фенист Макаров: – Ничего! Я здесь дворником или уборщиком мусора устроюсь.

Сталина Прогрессовна: – Ты здесь устроишься, мой мальчик, дворником? Да плюнь ты в рожу тому, кто такую чушь тебе сказал.

Селена: – Почему Фенист должен плевать в лицо доброго и отзывчивого человека?

Сталина Прогрессовна: – Да потому, что тот человек, который такое ляпнет, злой разбойник. На моё место, дворника и заодно уборщика мусора, стоит 183 человека. Половина из них с высшим образованием.

Фенист Макаров: – Тогда я вырою прямо на берегу землянку и буду…

Селена: – И будешь постоянно ночевать в полицейском обезьяннике, в клетке, как курочка Ряба.

Фенист Макаров: – Мне не жить без этого берега и славного аттракциона!

Убегает.

Михаил: – Хоть Фенист и мерзавец, но я начинаю ему сочувствовать. Он ведь, на самом деле, ничего больше не умеет и не желает делать.

Никита: – Одним бродягой больше, одним меньше… Какая разница? Таковы жестокие реалии действительности.

Сталина Прогрессовна: – Это ничего. Главное, чтобы не было войны.

Встаёт, берёт метлу и мешок. Уходит

Маргарита (достаёт из сумочки Айфон, пытается позвонить, кладёт на место): – Уже двадцать раз ему звонила. Не берёт трубку.

Селена: – Всё Эдику названиваешь? Он, где-нибудь, на своей загородной вилле с девочками кувыркается. У Маринских вся династия такая. По бабам таскаются со школьного возраста. А может, ещё и раньше начинают.

Маргарита: – Ну, если узнаю, то я ему устрою! Такой скандал закачу, что всем чертям станет тошно.

Селена: – Но только в пределах разумного, подруга. Не переборщи! Обозлишь своего принца, и останешься на бобах.

Маргарита: – Подумаешь, принц! Я тогда вернусь к тому, что было. Правда ведь, Миша?

Михаил: – Стареешь, мать, и борзеешь. Правда, у тебя останется выбор.

Никита: – Я понял, какой выбор. Почти уже бывший сержант полиции Фенист Макаров. Кормить его будешь, Рита, и терпеливо ждать, когда он крепко встанет на ноги.

Селена: – Если, конечно, Фенист не сойдёт с ума по той причине, что очень редко будет наблюдать, как утопающие машут руками. Ведь без грошей в кармане, он просто жучок-паучок.

Маргарита (встаёт и нервно ходит по сцене): – Ну, спасибо, друзья! Хорошую вы мне судьбу нарисовали. Да я ведь пошутила, Миша. Ни за какие баранки я к тебе не вернусь. Больно мне надо.

Михаил: – Правильно сделаешь, Рита. Я уж, как-нибудь, переживу. Может быть, тяжеловато будет, но догонять ушедший поезд я не намерен. Вот такое я дерьмо!

Маргарита: – Ладно. Забыли.

Селена: – Да, ребята. Мы решили прямо сегодня с Никитой устроить помолвку. Как бы, тренировочную. Можно у меня. Мои мама с папой будут только рады.

Михаил: – У меня, хоть и однокомнатная квартира, но она очень большая. Места в ней достаточно.

Маргарита: – Я к тебе не пойду!

Михаил: – Раньше ведь приходила, а теперь… Я ведь не зверь и не половой извращенец, и зла на тебя не держу, Рита. Только не приходи со своим молодым магнатом Эдиком Маринским. Я эту тварь категорически не перевариваю.

Маргарита (садится): – Хорошо. Я подумаю. А ты что Маринскому завидуешь, Миша?

Михаил: – Нет, не завидую. Есть другие, более веские и серьёзные причины.

Селена: – А чего думать? Сейчас последний заплыв посмотрим, попрощаемся с очередным утопленником и пойдём к Мише. Денег я прихватила.

Никита: – У меня тоже кое-что имеется. По такому случаю можно отдохнуть, как следует.

Маргарита (встаёт): – Пойду к цветочнице Маруське, поболтаю с ней про жизнь. Хорошая девчонка.

Селена: – Сходи. А я с мужиками здесь побуду.

Маргарита уходит.

Никита: – Что-то Рита в каком-то смятении.

Селена: – Не обращай внимания, такое с ней бывает. Смеётся, улыбается, а потом, бац – и становится хмурой.

Михаил: – Я хорошо её знаю. На самом деле так. У неё настроения за день может измениться двадцать раз.

Никита: – Я уже решил, ребята. Стопроцентно решил. Буду жить в вашем городе. Ведь ты же, Селена, не хочешь в Москву?

Селена: – Нет, мой дорогой. Хоть я за тобой поеду в любую дыру, хоть в Париж, хоть в Лондон, но не смогу я теперь жить без добрых утопающих, которые, уходя в иной мир, приветливо машут руками. Пожалей меня, Никита! Давай останемся здесь! Будем жить с моими родителями. У нас трёхкомнатная квартира, в тесноте да не в обиде.

Никита: – Зачем в тесноте, моя славная (обнимает её)? Я тоже хочу жить в вашем городе. Похоже, что и мне очень понравилась ваша река с её странными пловцами. Ведь не в сказке сказать – не пером описать.

Михаил (задумчиво): – А сейчас наши утопленники уже плывут в лиман. А там уже спасатели готовы их… спасать.

Никита: – Как можно спасать того, кого уже нет на свете? Ведь тело, всего лишь, оболочка, поношенная рубашка.

Селена: – Никита, давай договорим до конца. Значит, ты окончательно решил остаться в нашем городе?

Никита: – Окончательно!

Селена (обнимает Никиту): – Как же я рада, мой дорогой! А жильё мы потом себе сделаем.

Михаил: – Зачем же потом, Селена? У Никиты в Москве однокомнатная квартира. Осталась ему от бабушки… в наследство. Он её продаст. А на эти деньги вы здесь купите двухкомнатную, и ещё на всякие… конфеты останется. Правда, квартиры здесь тоже дорожают. Из-за утопленников. Но пока не до такой степени.

Селена: – Но я не знаю, пойдёт ли на это, Никита.

Никита: – Только так и будет, Селена. Точно так, как сказал мой друг Михаил. Я ведь не могу его ослушаться.

Селена (вскакивает с места, поднимает руки вверх и кричит): – Спасибо вам за всё, добрые таёжные духи!

Михаил: – Не удивляйся, Миша. Все мы тут верим не только в единого бога, но и в добрых духов. Между прочим, они существуют на самом деле. Духи всегда, везде и повсюду с нами. Но и встречаются среди них и злые. Только не надо с ними ссориться, ругаться и спорить. А следует просто сказать: «Батюшка, не сотвори зла. Ведь я тебе ничего плохого не сделал». И всё будет нормально.

Никита: – Понял. Но главное определить, какой над тобой летает дух, добрый или не совсем.

Михаил: – Поверь мне, Никита, ты это сразу почувствуешь и поймёшь. Здесь земля такая. Великий простор для них и для людей.