Читать книгу: «Трибуны у широкой реки», страница 2

Появляется сержант полиции Фенист Макаров. Он в летней форме, как полагается. В фуражке. В приподнятом настроении, но, как всегда, серьёзен. На шее, на синем шнурке висит большой бинокль.

Фенист Макаров: – Сказочно не то слово, Сталина Прогрессовна. Анджел Свиридович Семлюков тонул, как народный артист России. Люди на стадионах, да и на всём берегу, с балконов домов ревели, словно буйволы, рычали, как амурские тигры. Активные в России болельщики. А ведь никто не знал, что у него, Семлюкова, такой мощный актёрский талант. Из воды выпрыгивал, будто дельфин. Я сам видел, как он лбом сшиб чайку. Она с ним за компанию и утонула.

Все встают при виде представителя и блюстителя правопорядка

Михаил: – То, Феникс, была совсем не чайка, а говорят, что шпионский английский дрон. Беспилотник, если проще говорить.

Фенист Макаров: – А ты бы помолчал, Мишаня, и не распространял ложную информацию! То была чайка. Причём, сизокрылая. Я знаю, потому что в полиции служу второй год. На этом самом месте. Семлюков тонул именно в данном квадрате.

Сталина Прогрессовна: – Семлюков, когда… погружался, то не только провожающим его людям приветливо махал руками, но и громким голосом свою матушку вспоминал. Хороший сын. Отзывчивый.

Фенист Макаров: – Не совсем точно, Сталина Прогрессовна. Анджел Семлюков, конечно, выкрикивал всякие выражения, где часто употребляется слово «мать». Но то были очень замысловатые русские маты. Настоящий артист. Почти что, по Станиславскому… Я сразу поверил, что он тонет.

Сталина Прогрессовна: – Незабываемые дни. Я просто живу и работаю здесь с великой радостью. Мне кажется, что я не старею, а с каждым днём молодею и молодею.

Фенист Макаров пристально смотрит на Никиту. Подходит к нему. Прикладывает руку к козырьку.

Фенист Макаров (представляется): – Сержант полиции Фенист Макаров! Предъявите ваши документы! Напоминаю, что посещение всякого рода прибрежных полян у нас в городе не приветствуется законом! Запрещено распитие спиртных напитков и курение! Я жду документов и объяснений!

Никита в растерянности

К ним подходит Михаил, отталкивает Фениста Макарова в сторону

Михаил: – Ты, Фенист, ясный сокол, не приставай к человеку! Это Никита, мой друг из Москвы! Кто здесь курит и пьёт? Покажи! Ты что обалдел, Макаров?

Фенист Макаров (отходит в сторону): – Понаехали тут всякие! Что у них своих, что ли, утопленников нет?

Сталина Прогрессовна: – Так они же, Фенист, ихние буржуи да чиновники, многие сейчас здесь и находятся. Да ещё по заграницам всяким шастают, как бичи-бродяги! А тут у нас, сам знаешь, места почти что святые. Притягивают. Даже тонуть приятно.

Никита: – Ты сержант, Феникс Макаров, больно уж суровый какой-то!

Фенист Макаров: – Не обижайся. Я к москвичам неплохо отношусь. Они ведь тоже люди. Я понимаю. Не дурак. А то, что я злой чуток, то, наверное, ты уже знаешь. Этот хмырь, твой дружок Миша, у меня невесту увёл, мою Маргариту. А я, между прочим, её никак забыть не могу.

Михаил: – Сам ты хмырь, Фенист! А Рита любит меня, и сейчас тоже сюда придёт с подругой.

Сталина Прогрессовна: – Ой, ребята! Неизвестно, кого ваша Маргарита любит. И её подруга вертихвостка Селена такая же. Верно. Минут через пять здесь будут обе. Подруги – не разлей вода.

Никита: – Я уже с ними познакомился. Вроде, нормальные и симпатичные девушки.

Сталина Прогрессовна: – У вас, столичных, совсем всё по-другому.

Михаил: – Никита прав. Хорошие девушки. Особенно моя Маргарита.

Фенист Макаров: – Это моя Маргарита, а не твоя!

Михаил: – Было ваше, стало наше.

Фенист Макаров: – Если бы не эти славные и весёлые утопленники, которые, как-то, радуют, уехал бы я, к чёртовой матери, из нашего города, чтобы забыть обо всём! Навсегда забыть!

Сталина Прогрессовна: – Вот и я так же! Родственники зовут меня и мужа моего старика, получается, Ермилу Тарасыча, в Краснодарский край, а я не могу ехать. Но как я буду там жить без этого всего? Здесь моя малая родина, и она так красиво изменяется. Да и теперь уже без этих… утопленных мне не выжить. От тоски могу заболеть. А Тарасычу моему все утопленники по барабану. Он часами в Интернете голых девок рассматривает и всё курит и курит задумчиво свои большие сигары. При этом таинственно говорит: «Вот оно как интересно в природе получается. Всё у них совсем не так, как у мужиков».

Никита: – Значит, он у вас натуралист.

Сталина Прогрессовна: – Нет, он у меня нормальный мужик. Не из этих… самых, не натуралист. К мужикам только по-товарищески относится, без всяких извращений.

Михаил: – Молодец Тарасыч! Только зря он не приходит сюда прощаться с утопающими. Это ведь увлекательно, да и познавательно. Учиться никогда не поздно.

Никита: – А если ему такое не интересно?

Михаил: – Ну, этого я не могу понять. Как же такое зрелище может быть не интересным? Что-то у Тарасыча, видно, в мозгах произошло.

Сталина Прогрессовна: – Я вот и сама думаю, почему это мой старик от народа отделяется. Странно. А так ведь, мужик он работящий. Даже на скрипке играет. Правда, по ночам.

Никита: – Наверное, его не все соседи понимают.

Сталина Прогрессовна: – Не все. Это верно. Но он их приучил выдрессировал. Теперь, если ночью он на скрипке не играет, то соседи в стенку и по батареям стучат. Некоторые даже ночью почти голышом приходят к нам, ломятся в дверь и требуют, чтобы немедленно была сыграна Седьмая соната Бетховена или что-нибудь из Яна Сибелиуса. А мой Тарасыч добрый человек. Играет.

Фенист Макаров: – Но не будем нарушать славные традиции, Миша (подходит к Михаилу). Жду, когда ты мне позолотишь ручку.

Михаил (достаёт из барсетки небольшую пачку денег, подаёт несколько купюр Фенисту Макарову): – Всё тут по таксе. За моего друга Никиту, за девочек, Селену и Маргариту. За неё в два раза больше, потому что ты на неё, Феникс, до конца в жизни обиделся.

Фенист Макаров: – Да, обиделся! (берёт деньги, прячет в карман брюк). Ты мне жизнь поломал, так хоть «капусты» немного с тебя срубить…

Никита: – Получается, что и ты, сержант, тонешь. Но только не в чистой реке, а в потоке полного дерьма. Ты тоже обречён, а таких тут, у вас, не спасает. Это, мне уже понятно, бесполезно и бессмысленно.

Сталина Прогрессовна: – Все мы не безгрешные. Но пока ещё на плаву, славу богу. Мы бесправные. У нас нет возможности тонуть раньше времени и с почётом.

Фенист Макаров: – Я могу вернуть вам эти несчастные копейки. Но и должен буду прогнать вас с поляны. Чего здесь торчать? Идите на стадион! Там мороженное продают и пиво пить можно… безалкогольное.

Михаил: – Не переживай, Феникс. Всё нормально. Никита чистокровный москвич. Он такие вещи лучше нас понимает и знает. А сейчас просто шутит.

Никита: – Разумеется, шучу (меняет тему разговора). Наверное, после того, как здесь кто-нибудь утонет, над рекой, в этом месте, начинают летать вертолёты, на воде появляются катера с водолазами. Тела утопленников надо же вытаскивать.

Фенист Макаров: – Почему здесь? Трупы уплывут в устье реки или в лиман. Там течение поменьше, там они и будут спокойно плавать. Им, получается, хорошо и всем остальным тоже. Каждый день в тех районах их ожидают спасатели. Всё культурно, всё организованно.

Никита: – Как у вас тут всё продумано и организованно!

Фенист Макаров: – А ты думал! Сервис на самом высоком уровне. За старание опечаленные родственники магнатов им неплохо приплачивают. Особенно активно суетятся те, кому достаётся наследство от безвременно… погибшего.

Сталина Прогрессовна: – Говорят, что там, в лимане много катеров. А вертолёт только один.

Михаил: – А зачем много вертолётов? Одного, вполне, достаточно.

Никита: – Наверное, и фирмы ритуальных услуг каждый день и час наготове.

Фенист Макаров: – Да. Они всегда наготове. Человек идёт в клинику пломбировать зуб, а гробовщики уже об этом знают. Никакое ЦРУ и ФСБ так не работают. Впрочем, не знаю. Может быть, по такой же системе и они действуют. Сейчас все данные в Интернете, в компьютерах. Все и про всех всё знают.

Сталина Прогрессовна: – Ко мне из похоронной фирмы «Незабудка» уже два раза приходили. Но давно. Предлагали заранее позаботиться о своём… будущем. Но я сказала, что государство с кучкой компрадоров о таких, как я, уже позаботилось. И забота всё активней и чувствительней. А гробовщикам я открыто озвучила то, о чём внезапно о них подумала. Простой человеческий язык они здорово понимают. После моей последней беседы с ними, уже два года у меня в квартире не появляются.

Никита: – Можно понять их старание и желание отличиться. Это, вполне, нормально, Сталина Прогрессовна. Всеми движет конкуренция. Мне кажется, что даже любой кузнечик старается прыгнуть гораздо дальше своего товарища. Наши российские гробовщики всегда держат нос по ветру. У нас всегда есть, что зарывать.

Фенист Макаров: – Согласен. Но сейчас скажу о другом. Если у кого имеется желание подробней разглядеть предстоящее стихийное шоу, то рядом бугров много. С естественной возвышенности ещё лучше наблюдать за окружающим миром. Я сам с пригорков смотрю. Благодать! Свободные места всегда найти можно. А чуть дальше, много всяких ларьков, магазинчиков и летних кафе. Всё для народа! Пока господа не плывут, можете сбегать. Да и туалеты имеются… платные.

Сталина Прогрессовна: – Чего ты, Феникс, объясняешь? Миша всё знает. Он здесь один из самых активных болельщиков.

Никита: – Нуда, кто болеет за «Спартак», кто за «Зенит», а Миша за утопающих, за обречённых пойти ко дну. Точнее, переживает за то, чтобы они невзначай не выплыли на берег. А если уж тонут, то пусть красиво, грациозно и чувственно машут на прощанье гражданам, оставшимся в этом мире.

Появляются Маргарита и Селена. В коротких цветистых юбочках, в таких же блузках, в туфлях-сабо. С модными сумочками. На груди у них висят миниатюрные бинокли.

Маргарита (обнимает Михаила): – Всем привет! Мы не опоздали?

Селена: – Пламенный спортивный привет! Чего бы это мы опоздали, Ритуля! Не было ведь в небе ещё красной ракеты. Да и пузатенькие дяденьки пока на том берегу водку или коньяк пьют. Готовятся к погружению.

Маргарита и Селена садятся на скамейку.

Фенист Макаров: – Слава олигархам, да и простым смертным! Я пошёл дальше, по полянам. Счастливо отдохнуть! Мне надо посмотреть, что делается на других бугорках и естественных открытых площадках.

Маргарита: – На набережную сходи, Фенист! Там на ступеньках на пять километров кругом люди сидят. Великий какой навар будет!

Селена: – Он туда не пойдёт. На набережной офицеры полиции дежурят и воры-карманники.

Фенист Макаров: – Всё-то, Селена, ты знаешь. Прямо умница! Даже ночью в любой гостинице с закрытыми глазами пройдёшь по коридору и по всем номерам. По запаху определишь, где лежит мужик, а где – баба. Но у тебя правильная ориентация. Женский пол тебя не интересует.

Селена: – Пошляк ты, Фенист, хоть и полицейский! Я же не виновата, что у меня везде и всюду много друзей. Причём, они довольно щедрые. А ты бы за порядком следил, а не ходил здесь, как все добрые люди, с биноклем на шее. Тебе не положено.

Фенист Макаров: – Ты что, Селена, прикажешь мне закрыть, вообще, глаза и уши заткнуть? Ты в разуме? Да скоро всё человечестве будет ценить и понимать глобальное приветствие утопающих. Оно вселяет надежду в сердца и души людей всего мира. Жаль, что ты аполитична, девушка. Тебя совсем не интересует общественная активная жизнь.

Маргарита: – Так иди, Фенист! Чего митинговать? Счастливо! Ваша служба и опасна и трудна…

Фенист Макаров: – Я ещё буду к вам забегать. Время от времени. Дежурство такое.

Уходит.

Сталина Прогрессовна: – Да и я, пожалуй, пойду. Так вот и брожу, от поляны к поляне. Мусор убираю. Судьба. Но работы я не боюсь. Привычная к ней.

Уходит, прихватив с собой мешок и метлу

Маргарита: – Конечно, привычная. Две бумажки за день подберёт, а потом на халяву смотрит, как уважаемые люди тонут. Или я не права, Селена?

Селена: – Права, Марго. Ещё как права. Сталина Прогрессовна здесь уже не одну сотню утопленников на тот свет проводила. Так переживает, как будто сама с каждым из них тонет. Так старушка радуется, когда утопающие машут руками, прощаются со всеми нами.

Михаил: – У неё очень доброе сердце и тонкая душа.

Никита: – Я смотрю, что все здесь очень душевные люди.

Селена: – Один-два раза посмотришь за тем, что твориться на воде, Никитка, и сам таким же станешь. У нас здесь квартиры скоро будут стоить точно так же, как в Москве. Народ сюда едет, чтобы стать, как можно душевней. В здешних местах даже воздух какой-то особенный.

Маргарита: – Жильё здесь дорожает. Это правда. Но до столичных цен мы пока не доросли. Правда, всё стремительно идёт к этому. У нас есть, на что посмотреть.

Михаил: – Девочки, у нас тут с Никитой в рюкзаках фруктовые соки, пепси-кола. Это… если пить захочется. Есть и конфеты, ну, там чипсы… Одним словом, хозяйничайте!

Селена: – А ты чего, Мишутка, уезжаешь куда-нибудь?

Маргарита: – Я тоже что-то ничего не поняла. Вы нас оставляете, мальчики?

Михаил: – Красной ракеты пока над нами не было. А мы с Никитой быстро сбегаем, по пивасику вдарим. Пива попьём. Дела на пять минут. Здесь кругом забегаловки. Спасибо утопленникам.

Никита: – Ну, я согласен. Пива местного с удовольствием попробую. Священный эль! Обожаю.

Маргарита: – Только, мужички, вы долго не гуляйте, а то нам с Селеной скучно будет.

Михаил: – Ну, пиво, Ритуля, пьют залпом только пеликаны и великаны.

Никита: – Конечно. Тут посмаковать надо. Распробовать вкус, да и с другими болельщиками пообщаться.

Маргарита: – Впрочем, как хотите. Можете шарахаться хоть до утра. Нам есть с Селеной, о чём пошептаться. Поговорим немного о своём, о девичьем.

Михаил и Никита уходят.

Селена встаёт со скамейки, открывает один из рюкзаков. Достаёт оттуда две бутылки пепси-колы. Одну подаёт Маргарите. Садится рядом, на скамейку.

Маргарита (кладёт бутылку с водой на скамейку): – Я пока пить не хочу.

Селена (делает то же самое): – Я тоже. Я пепси-колу так, на всякий случай, из рюкзака достала. Вдруг от волнения в горле пересохнет.

Маргарита: – Думаю, что нас жажда не замучает. Хотя, кто его знает.

Селена: – Скажи мне, Маргарита, у тебя с Мишей всё серьёзно?

Маргарита: – Как тебе сказать. Впрочем, уже нет. А почему ты об этом спрашиваешь?

Селена: – Потому и спрашиваю, что за твою судьбу переживаю. Ведь хоть наш город и большой, но в Прибрежном микрорайоне все уже примелькались. Многие друг друга знают.

Маргарита: – О чём ты, Селена?

Селена: – Вчера я тебя видела под шефе, пьяненькую, с какими-то крутыми мужиками. Ты садилась в «Линкольн». С буржуями задружила?

Маргарита: – А ты чистая, как медицинский спирт! Чего тебе-то надо?

Селена: – Зачем обижаться-то, Рита! Дело не во мне. Я свободная, как букашка на тополе. Я говорю о тебе. Миша тебя очень любит. Но если он узнает, что ты шалаешься с какими-то новыми русскими, то… Он – твой жених и может наделать бед.

Маргарита: – Брось ты, Селена, фантазировать. Мишутка – добрый парень. Он и мухи не обидит.

Селена: – Да не об этом я. Причем здесь мухи. Он просто передумает на тебе жениться. Миша тебя любит, но предательства не простит. Ты уж если находишься в постоянном творческом поиске, то делает это незаметно. Тут реклама не уместна.

Маргарита встаёт со скамейки, улыбается. Так же поступает и Селена.

Маргаргарита:(обнимает Селену): – Поздравь меня, Селена! Я выхожу замуж.

Селена: – Да, знаю (вырывается из объятий). За Михаила! Чего меня обнимать по-лесбиянски?

Маргарита: – Господи! Какая же ты не понятливая недотёпа! Я выхожу замуж за Эдика Маринского. Молодой, красивый, очень богатый…

Селена: – Постой! За того самого Маринского, который… Он же миллиардер. Около пяти миллиардов. Его отец утонул… Эдику лет двадцать пять или чуть больше.

Маргарита: – Всё так. Только его папаня не утонул. Его отморозки живьём сожгли в лесу, почти рядом с междугородней трассой. Обычные разборки олигархов. Нам-то с Эдиком какая разница. Через месяц поженимся, а там отбываем в очень неприметную страну под названием «Австралия». Америка нам к чёрту не упала с из… Майямами!

Селена: – Да, Майями. Была там, только один раз. В принципе, хорошо. Но лучше рвать когти в Австралию. Ты права. Надёжней и безопасней. Подальше от русских ракет. Я очень рада за тебя, Рита. Честно сказать, немного и завидую. Жаль, конечно, Мишу.

Маргарита: – Мне тоже очень жаль. Но я его, в общем-то, не люблю. А насчёт Эдика не знаю. Просто надо же как-то мне свою жизнь устраивать. Я обречена жить богато и счастливо, и не пытайся меня спасать от моего светлого будущего.

Селена: – Сама думай! Мне до фонаря. Пойдём, Марго, вмажем пива или вина по такому случаю.

Маргарита: – Иди одна. Я лучше в одиночестве немного подумаю.

Селена: – Не хочешь? Ну, ладно. А я пойду к ребятам. Пива с ними хлебну. До пуска красной ракеты успею.

Маргарита: – Пока Мише ничего не говори. Я лучше сама это сделаю. Перед заплывом будущих жмуриков, пловцов-мертвецов всё ему и сообщу. Ему во время водного аттракциона всё легче будет перенести, пережить неприятную новость. Я ведь не думаю, что он тоже порадуется за меня и за себя тоже.

Селена: – Факт, Миша огорчится. А я буду молчать. Я же не весёлая лошадь. Примолкну, как таракан под печкой.

Обнимает Маргариту, убегает.

Появляется Фенист Макаров. Внимательно смотрит на Маргариту,

садится на скамейку

Фенист Макаров: – Присядь и ты, Рита. В ногах правды нет. Разговор у меня серьёзный.

Маргарита (садится): – Чего ты хотел мне сказать, Фенист? По-моему, всё уже давно ясно. Всегда одно и то же лопочу, а тебе, как о стенку горох. Ясно, как день.

Фенист Макаров (берёт её за руки): – Ничего не ясно. Ведь жизнь ещё можно изменить! Посмотри, как всё вокруг прекрасно. Солнышко светит, травка зеленеет, птички чирикают, некоторые господа тонут… красиво. Всё нужно и можно сделать, организовать по-другому.

Маргарита: – Ты ещё на чьей-нибудь могилке скажи, что жизнь можно изменить. Ты – самое настоящее дерево, которое называют дубом.

Фенист Макаров: – Я готов тебя простить… Да и этого менеджера Мишаню можно не считать. Ну, произошло у тебя с ним что-то. С кем ни случается. А мы с тобой вернёмся к старому… Ведь нам же было хорошо.

Маргарита (высвобождает руки): – Какой ты, Фенист, надоедливый и непонятливый. Я же тебя сказала, что не люблю тебя. А то, что случалось… так это, как малая спортивная программа. Иногда надо.

Фенист Макаров: – Ты безжалостно, Рита утопила нашу любовь в бездне нелепой и гнусной действительности! Если бы не добрые прощания с утопающими, то я не смог пережить свою душевную трагедию.

Маргарита: – Но они же регулярно тонут, Фенист. Тебе ли обижаться на жизнь! У тебя перед носом великолепный аттракцион. Значит, ты переживёшь любую беду и даже порозовеешь, наберёшь вес и вступишь в какую-нибудь партию. Не только утопленники, но и все мы в кругу… обречённых.