Читать книгу: «Субцивилизация. Записки лагерного садовника», страница 5

Бывшие военные-отставники, крупные чиновники-госслужащие, не говоря о мелких – те отбывают на обычных зонах и на общих основаниях.

А вот для «бээс» – бывших сотрудников правоохранительных органов, силовых структур и правосудия, начиная от какого-нибудь засранца-стажёра, претендовавшего на должность судебного пристава, до уровня министра юстиции или внутренних дел – отдельные зоны, также общего, строгого и особого режимов.

Причём не в центральной России, а на периферии: в Оренбуржьи и где-то ещё у черта на куличках. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон!

В главе «Искусство в долгу!» я уже рассказывал, как киноиндустрия может засирать мозги обывателям. Ещё одним подтверждением может служить культовый для своего времени, захватывающий сериал «Побег». Там изображена российская тюрьма. Но почему-то она копирует американскую. Копирует грубо и пародийно, как обезьяна человека, а человек обезьяну. Скажем так, этот сериал породил какое-то рассеянное, смешанное чувство. Наверное, такие же эмоции вызвал у Золушки поступок злой мачехи, которая перед отъездом на бал во дворец насыпала и перемешала какие-то разные крупы и велела ей всё разобрать по сортам.

Во-первых, само здание тюрьмы похоже то ли на нефтебазу, то ли на летающую тарелку, то ли на реконструированный Колизей. Но это ладно.

Во-вторых, сидят в ней вперемежку какие-то бывшие герои-силовики, воры в законе, мелкая уголовная шушера, а также отбывающие пожизненное заключение. Одни ещё под следствием, другие уже мотают срок. Шастают по тюрьме из камеры в камеру, как за здрасте. Все вместе выходят на прогулку в один большой двор. Подельники на прогулках обсуждают, какую позицию им выбрать на суде. Короче, как в Ноев ковчег, собрали каждый твари по паре, и непонятно, что это – СИЗО или тюрьма.

Половина персонажей явно лишняя, поскольку их сочетание не вписывается в рамки какого-либо учреждения отечественной пенитенциарной системы. Особенно выбивается из ряда вон старый еврей, напоминающий монаха Фариа из «Графа Монте-Кристо», со своей ручной мышью, паранормальной загадочностью и интригой с зарытыми на воле сокровищами.

Размышление классика устами его героя, что, мол, в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань, не стала препятствием для создателей «Побега», и они впрягли… Точнее, посадили вдвоём в одну камеру вора в законе Кобу и юного талантливого активиста, который бегает делать поделки в кабинет к начальнику тюрьмы и откровенничает там с ним…

Теоретически даже коня с ланью реальнее запрячь в одну телегу. Правда Кобу за эти «художества» едва не раскороновали, то есть не лишили воровского статуса, так что допущенное недоразумение, можно сказать, почти замяли сюжетными переплетениями.

Но в целом данный сериал, распаляя воображение склонных к криминалу и тюремной романтики юнцов, но не имея при этом ничего общего с реальностью, на мой взгляд, безусловно вреден, как бы хороши ни были средства, игра актёров, да и сама задумка. Не стоит фальшивкой заманивать молодёжь в нашу «субцивилизацию», грех это…

Итак, на что же в общих чертах похожи тюрьма и зона?

На армейскую часть с казармами, столовой, выскобленной территорией, но без военных атрибутов и в другой форме одежды?

На психбольницу, где также вместе пижам – арестантские робы-спецовки?

На монастырь, где эти робы вместо ряс, нет бород, церковной утвари и благолепия?

Я однажды поинтересовался у одного из осуждённых, который с детства объездил множество монастырей, паломничал по святым местам: есть ли сходство между колонией строгого режима и монастырём? Он ответил:

– Ты знаешь, порой мне кажется, что зона один в один похожа на захудалый монастырь. Отличия – в деталях. И молиться не ходят. А так, по сути, всё то же самое…

Завершая эту главу, приведу слова, услышанные когда-то и приписываемые какому-то писателю: «Монастырь – это тюрьма Бога, а тюрьма – это монастырь сатаны»…

Напомню ещё раз то, что и без меня общеизвестно: слово «тюрьма» более ёмкое по смыслу, чем просто вид исправительного учреждения. Оно отождествляется с понятиями «неволя» и «несвобода». Как их синоним. И как социальный феномен.

Глава 7. Штрихи к портрету

Написать портрет – задача отнюдь не простая даже для профессионального художника. Ведь суть не в том, чтобы нанести на холст особенности внешнего строения субъекта. Для этого можно обойтись и цифровой камерой мобильного телефона. Но художник выразительным языком живописи переносит на холст как максимальное внешнее сходство, так и особенности внутреннего мира человека, черты его характера, загадки души. Это, как минимум, надо уметь разглядеть, метафизически увидеть, что не каждому дано. Такая же сложная задача стоит и передо мной.

Кинематограф мог бы здорово помочь, но пока не желает. «Какая отвратительная рожа!» – восклицает Эраст Гарин в роли профессора- археолога в советской кинокомедии «Джентельмены удачи». Ощерившийся и шмыгающий углом рта Доцент, взбалмошный Косой, сиплый алкаш Хмырь, простодушный Вася-Алибаба – давно уже призрачные карикатуры из прошлого. Таких колоритных зэков уже днём с огнём не сыщешь. И слава Богу! Нет. Здесь, конечно, тоже всякие монстры встречаются, не без этого. Но они сюда не с Луны падают – их тут не больше, чем там, за забором, в свободном мире.

Здесь нужен усреднённый вариант, среднестатистический, если угодно, чтобы ответить на вопрос: какой же он всё-таки, современный зэк? зэк русской тюрьмы первой четверти двадцать первого века…

Будет ещё лучше, если получить ответ на другой вопрос: а почему он такой? в связи с чем?

Резоннее и начать с этого вопроса, чтобы нагляднее и полнее раскрыть ответ на первый.

Я уже упоминал, что лицо зэка меняется, оно мобильно. Одновременно и соответственно перестраиваются понятия и представления внутри сообщества. В чем же дело?

Ларчик открывается просто. Только ключик от него хранится надежно – в когтях двухголового дракона. Одна его голова отвечает за «социальный заказ», а другая за статистику…

В нулевые, в рамках борьбы с бродяжничеством и попрошайничеством, тюрьмы и зоны заполняли всевозможными бомжами. Они пришли на смену образу идейных братков из девяностых. Лик тюрьмы стал туберкулёзно-гепатитным, измождённым – ликом непутёвого доходяги. Бомжам подбрасывали улики, наркотики. Их увещевали участковые и опера уголовного розыска, прельщали временным пристанищем, сытой жизнью, теплом и крышей над головой. И те брали на себя чужую вину за кражи, а нередко и за трупы…

Этот «социальный заказ» – миссия одной головы. А вторая голова только рада – статистика раскрываемости преступлений растёт как на дрожжах! И все довольны. Головы хоть и разные, а жопа-то одна…

В конце нулевых – начале десятых пошла «волна» на маньяков и лиц с порочными и дурными склонностями (ПДС). А чуть позже – на сбытчиков наркотиков. И вот уже добрый десяток лет эти «волны» выбрасывают на тюремные берега целыми пачками шустрых озабоченных старичков с перепуганными бегающими глазками, очкариков – любителей разглядывать в интернете сиськи-письки. Но доминируют всё же не они: зоны буквально захлёстывают целые орды юных безусых созданий по статье, которую сейчас называют «народной».

Это статья 228.1 Уголовного Кодекса – сбыт и распространение наркотиков. Поделился с другом косячком марихуаны – это сбыт, повёлся на лёгкий заработок – разложить по району закладки – это распространение, или наоборот, то распространение, а это сбыт. Нашли при себе наркотики – это покушение на сбыт. И так далее. Ведь сбыт и распространение – это вовсе не обязательно продажа, торговля наркотиками. В этом случае роли не играет – за деньги продал или угостил по-приятельски.

А статистика-то поёт! Вторая драконья голова заливается, как соловей: то там пресечена деятельность сети наркодилеров, то тут…

И пошли по этапу сопливые наркобароны! Из десяти этапников примерно семь – полудетские лица!

Вот как тут быть художнику? Писать портрет зэка на манер многоликого языческого божества? Ерунда какая-то…

Ну, хорошо. Маньяков переловили. Наркокартели прикрыли. Дальше что? Драконьи головы плачут: «соцзаказ» никто не отменял, «статистика» летит псу под хвост!

Оставшихся бомжей и пьянчуг, наконец, тоже пересажали, кого обвинив в порочных желаниях (Пьяный-де возле подъезда мочился, а дети гуляли и увидели!), а кому пакетик с белым порошком подкинув, или коробок с дичкой (т.е. дикорастущей коноплёй). Но и бомжи ведь тоже не резиновые. Рано или поздно закончились и они. Что дальше?

А дальше пошли грести всех подряд: и правых, и виноватых! Дедушка внучку поцеловал в попку – ага! Всё ясно! Внука в баню с собой взял – оп! Понятно – ПДС! Пьяный дома на полу без трусов валялся – извращенец!

Наркодельцы как «работали» так и «работают» – травят народ, прельщают юнцов кайфовой жизнью и деньгами. А потом их же и «сдают», особенно самых совестливых и неудачливых. С первой драконьей головой порешали полюбовно, чтоб вторая не плакала. «Всё хорошо, прекрасная маркиза», – поют головы. Система работает, жернова ворочаются, всё хорошо…

Поразительно, но за двенадцать лет отбытого срока мне довелось воочию пронаблюдать отчётливую тенденцию к снижению числа осуждённых за разбои, крупные вымогательства, убийства, даже бытовые. Зато выросло количество покушавшихся на убийство. Я, конечно, сужу по нашей зоне. Может, это случайность. А может следственные и судебные органы мухлюют: драку между соседями в подъезде легко выдать за покушение на убийство. Чтоб «статистику» не нарушать.

Как работает эта канцелярия, я хорошо знал и до тюрьмы. Вспоминается телефонный разговор с начальником ПДН²⁶ одного из районных ОВД:

– Здорово, Игоревич! Дело к тебе на миллион!

– Здорово-здорово. Чем обязан на этот раз? Опять занавески вам в кабинет подарить? Канцтовары? Бумагу? Краску? Стулья? – ответил я не без сарказма.

Попрошайничество в подобных государственных структурах – норма жизни. Их работники не стесняются решать свои проблемы за счёт других бюджетных учреждений. Иначе, в случае отказа, непременно подстроят какую-нибудь пакость…

– Не-е-е! Бумага есть. Тут, короче, дело другое – нам нужно пиздюка какого-нибудь. Чисто для протокола, по типу – в алкогольном опьянении. Но чтоб ему было пятнадцать лет, не больше, не меньше!

– Чего? Я чё-то не уловил. Какого ещё пиздюка?

– Да тут, бля, отчёт годовой готовим. В этом году у нас снижение по малолеткам, задержанным в пьяном виде. По несовершеннолетним – всё ровно, а вот по малолетним, короче, ну, кто старше четырнадцати, но младше шестнадцати, тех не хватает… – полицейский объяснял, как мог, коряво и путась в социальных терминах.

– И что? – нетерпеливо перебил его, – Что в этом плохого-то? Это, вроде бы, наоборот – хорошо! Не понимаю…

– Ну ты чё? А вдруг на будущий год больше будет? Это же будет рост! Понимаешь? Нас тут всех прокуратура выебет!

Я тогда начал смутно понимать, в чём дело. Никогда ранее прежние начальники даже не заикались об этом так огульно, зная, что не каждый поведётся на подобное безобразие. Они по-тихому, в узком кругу, решали такие проблемы через закадычных приятелей – работников ПТУ, интернатов и т. д.

А этот дуролом, вчерашний участковый, который кроме, как гонять таких же алкашей, как сам, ничего не умел, взял трубку телефона и… нагло предлагает малознакомому работнику образования, совершить… подлость.

Просил он, если кто-то не догадался, всего-навсего дать ему данные на какого-нибудь пятнадцатилетнего трудного Васю или Петю, чтоб составить на него липовый протокол о задержании в пьяном виде. Потом заплатить за него по-тихому штраф «по минималке» и забыть. Этот Вася-Петя и знать бы не знал. Мало ли у него таких «подвигов» на счету! От него не убудет…

Я тогда, помню, занервничал от негодования так, что даже растерялся, не находя, что и как ему ответить. Пусть это выглядит с моей стороны ханжеством. Но, согласитесь, крайне неприятно, когда тебя вот так запросто принимают за безнравственного и бессовестного человека! За заведомого подлеца, который готов вот так вот взять и предать, как минимум, свою профессию! Как минимум…

Если начистоту, то в прошлой, дотюремной, жизни я был отпетым идеалистом. Не жалел ни сил, ни здоровья ради возвышенной, как мне казалось, но неблагодарной, как потом выяснилось, миссии – социально-педагогическому сопровождению тех, кого суровая действительность безжалостно исхлестала с ранних лет, тех, кого называют трудными подростками…

А этот дурак… Он просто взял и плюнул мне в душу. И, само собой, я не сдержался:

– Ага! Щас, бля, уже побежал! Поймаю на улице, напою, бля, и к тебе приволоку! Ты вообще соображаешь, что ты мне предлагаешь? Ты там не бухой ли часом?

Тот опешил:

– Да ладно тебе, Игоревич! Ну чё ты…

Но меня уже понесло. Наговорил ему, конечно, много лишнего, не церемонился. Я-то себя в то время причислял к уважаемым мэтрам профилактической системы. А его почитал за козявку, случайно в эту систему затесавшуюся. Он даже не огрызался – знал своё место, тупой и самоуверенный болван…

Однако, как показало время, чрезмерно самоуверенным оказался всё-таки не он, а я, усыплённый иллюзией собственной значимости, авторитетности и независимости, проще говоря – гордыней. Но это было потом…

А тогда, помимо прочего, я высказал ему всё, что думаю об этой их «статистике»…

Разве я не был прав? Разве это правоохранительная система? Ради бумажки готовы поставить под угрозу будущее подростка!

Пацану в армию идти. Да и мало ли, вдруг одумается и поступить куда-нибудь захочет. А в характеристике всплывёт это липовое правонарушение – «административка»! Детей, и то не жалеют. Так что же говорить о взрослых!

Бюрократия правит в этой сфере уверенно и безнаказанно!

Думаете, прокуратура меньше мухлюет? Угу… Почитайте на досуге мою книжку – «Прокурорский хлеб, или Тень „Старичка“». Там кроме основного сюжетного стержня все эпизоды заимствованы из реальной жизни²⁷…

Впоследствии всю эту статистическую «кухню» во всех красках довелось мне понаблюдать воочию, уже находясь в СИЗО. Как неоднократно упоминалось выше, пришлось долго «покататься» под следствием – почти два с половиной года. Старые привычки оказались живучи, и я подвергал тщательному анализу всё происходящее вокруг. Тем более времени для этого хватало с избытком.

С тех самых пор я и перестал верить в случайные совпадения.

Статистика-то на самом деле – это тоже наука. В её основе – теория вероятности, методы математического анализа, научно-обоснованные подходы к познанию этого мира, общелогические методы. Без статистической обработки нет и не может быть ни научных результатов, ни выводов. Без статистики нет и самой науки, лишь умозрительность…

Перебирание же бумажек с места на место, фальшивые отчёты, сводки, цифры в угоду бюрократической государственной системе – это тоже «статистика». Но ради справедливости впредь, имея в виду второй омоним, буду заключать его в кавычки.

В те годы уже было принято следственно-арестованных содержать в СИЗО постатейно. То есть в камерах сидели обвиняемые только по аналогичным статьям. Это соблюдалось не везде, но уже начинало входить в своеобразную норму: убийцы (мокрушники, душегубы) сидят с убийцами, наркоторговцы (барыги) с наркоторговцами, маньяки (насильники и извращенцы), соответственно, с «маньяками» и так далее. СИЗО, в котором я в сумме пробыл около полутора лет, но с охватом трёх календарных лет, поскольку меня то вывозили в другое СИЗО, то возвращали обратно, обслуживало пять районов области.

Таким образом, зная достоверно количество арестованных по ряду особо тяжких статей уголовного кодекса, год и место их ареста, я получил статистические данные за три года по пяти муниципальным районам о количестве тех иных преступлений особой тяжести. Это было несложно, поскольку негласное межкамерное сообщение предоставляло мне всю необходимую информацию.

В главе «Уру-ру!» я подробно расскажу, какие средства служили нам для преодоления режима строгой изоляции. Иными словами, как происходило это самое межкамерное сообщение, если оно под запретом. Всё-таки для того и служит следственный изолятор, чтобы всеми силами препятствовать общению между арестантами…

Итак, результаты моих исследований оказались ошеломляющими! Эдакое открытие в области «чёрной статистики».

За три года с тенденцией на четвёртый следственными органами каждого из пяти районов ежегодно возбуждалось одинаковое (!!!) количество уголовных дел по группам статей уголовного кодекса. Иначе, следуя логике служителей Фемиды и их приспешников, в течение четырёх лет в пяти муниципальных районах было совершено одинаковое (!!!) количество преступлений в годовом разрезе. А именно:

– убийств (умышленных), включая покушения на убийство;

– нанесения тяжких телесных повреждений;

– изнасилований;

– насильственных действий и изнасилований в отношении несовершеннолетних;

– развратных и насильственных действий в отношении малолетних!

Благо, я был уже подготовлен к подобному исходу, памятуя о том телефонном разговоре с начальником «детской комнаты» полиции. Даже ожидал такой результат. Поэтому не подумал, что схожу с ума и не воскликнул: «Что же это такое!? Квоты им что ли давали на убийство, как охотникам на дичь? Маньяки жребий бросали, кому в какой год идти на свой „промысел“?»

Да нет же, техника этого подгона под «статистику» на самом деле проста, как всё гениальное.

Это в полиции ещё туда-сюда. А вот в прокуратурах и следственных отделах явно не самые последние дураки сидят. Точно не пальцем деланные. Где надо, они ого-го какие прошаренные и прохаванные²⁸!

Если не хватает изнасилований, всегда можно приболтать потерпевшую от грабежа, разбоя или побоев заявить о сексуальном насилии или хотя бы о попытке. Как доказать – это другое дело и тоже нехитрое: следов от побоев, даже банальной царапины или синяка уже будет достаточно! Если же под конец года лишнее преступление совершено – можно затянуть доследственную проверку, хоть на два месяца, хоть на три. И возбудить дело уже в следующем году. Или вообще заныкать, замять его. Небесплатно, разумеется. Поруганную честь уже не вернёшь, а денежки счёт любят…

То же и с делами о развратных действиях и прочих ПДС. Можно раздуть громкое дело, можно на тормоза спустить. Можно по одной статье привлечь, а можно и по другой, помягче или пожёстче.

С убийствами вообще намного проще. Конечно, смерть на другой отчетный период не перенёсешь. Если есть труп, дело придётся в любом случае возбудить. Но!

Можно устроить так, что труп – результат не умышленного убийства, а побоев, повлекших впоследствии смерть. А это уже другая статья. Срок влепят такой же, но по «статистике» пройдёт как надо.

При необходимости всё это можно обыграть с точностью до наоборот. Например, ребята по пьянке подрались, морды друг другу набили, помирились и разошлись по домам. Никто никого убивать не собирался, а, допустим, честь какой-нибудь дамы друг от друга защищали, или ещё какой-то благородный мотив был. А наутро один из них, так сказать, не проснулся – скончался во сне. От травмы, к примеру, черепно-мозговой, или от потери крови. Жаль парня, но ведь никто не знает, где он получил эту травму. Может, на лестнице навернулся, может, ещё где, или по пути честь другой дамы защитил. Неизвестно. Но если очень захотеть, точнее возникла нужда выправить «статистику» и срочно надо «умышленное убийство», то оно будет вне всяких сомнений!

Способов устроить разные «перевёртыши» по уголовным делам – вагон и маленькая тележка!

Все описанные выше варианты случаев взяты из реальной жизни. Их не один и не два. Это на потоке, в системе, сплошь и рядом. Потому-то так редко и трудно продвигаются дела о допустимой самообороне, например.

Я лично был очевидцем, как человека осудили на семь лет строгого режима за ряд преступлений, в том числе изнасилование. Но уже после возбуждения торопыгой-следователем уголовного дела вдруг выяснилось, что у обвиняемого отсутствует половой член!

Да-да! Я сидел с ним в одной камере. И видел данное увечье собственными глазами – в бане же общей мылись, там кабинки не полагаются. Нет у него пипки, как и не было! Да плюс ещё заключение эксперта, да справки из больницы, что данный орган был ампутирован. Я эти документы тоже своими глазами видел. Он за несколько лет до этого самостоятельно провёл «операцию» по увеличению члена, но получил тяжёлое воспаление и, как в той сказке, остался у «разбитого корыта»…

Там история такая была. Потерпевшая по его делу была в тот день пьяна, как последняя сука. Настолько, что более или менее отчётливо помнила лишь то, что ей кто-то влепил увесистого «леща». Выпивали они напару у него дома, случайно познакомившись перед этим на улице возле какой-то торговой точки. Оба были уже, мягко говоря, под шофе. Взяли в ларьке ещё и, как говорится, догнались. Ей хватило, а ему нет. Денег уже не было – пропили. Тогда он вытащил у неё из сумочки мобильный телефон и снял с шеи дешёвую цепочку, чтоб обменять на бухло в ближайшем шинке. Она запротестовала и начала обзываться, за что получила хорошего шлепка по щам²⁹.

Потом он сбегал куда-то, реализовал добытое и принёс какой-то палёнки³⁰. Остаток ночи провели мирно за выпивкой и под утро отрубились. К полудню следующего дня эта пивная фея, очнувшись первой, как была, с глубочайшего бодуна – мозги набекрень, так и ушла, не попрощавшись. И не куда-то, а прямиком к врачу-наркологу с просьбой вывести из запоя, которому наплакалась, помимо прочего, что её обокрали, ограбили, избили и… изнасиловали! А тот, понятно, заявил, куда следует…

Сама она про изнасилование напридумывала, или подсказали – неизвестно. Но вот ещё деталь: в материалах дела есть акт освидетельствования врачом-экспертом подозреваемого лица в день его задержания. Это такой первичный медосмотр до проведения самой экспертизы. Так вот, согласно этому акту все причиндалы у обвиняемого были на месте! Поэтому с лёгким сердцем и возбудили дело. А ведь врач тот, эксперт, мошенник такой, похоже, проводя освидетельствование, и не подумал заглянуть увечному в штаны. Но акт, плутишка, тем не менее составил и подписал.

Вот такая липа практикуется в солидной следственной конторе, именуемой Комитетом!

И это тоже ещё не всё. В первых протоколах допросов и очных ставок, подписанных в лабудину пьяным обвиняемым, тоже значилось, что у него все причиндалы на месте, и он всю ночь вступал в половые акты с потерпевшей, как говорится – во все места…

На сей раз липа – дело рук не какого-то приблудного Айподоха. Это уже чистой воды мухлёж самого следователя. А это уже не плутишка, но целый плут!

Таких историй я могу поведать, увы, очень и очень много. А значит, к большому сожалению, приходится констатировать, что государственная следственная структура содержит за государственный же счёт целую армию высокооплачиваемых плутов и плутишек с их льготным стажем и кучей всевозможных привелегий за счёт бюджета. И этого либо никто не желает замечать, либо данная массовая профанация насаждалась сознательно, то есть просто-напросто узаконена.

Кстати, никакие апелляции, ходатайства и жалобы во всевозможные инстанции тому факеру без пениса не помогли. Он даже в Госдуму обращался – всё без толку. Один ответ: ждите, мол, судебного приговора; суд решит справедливо и по закону – если не делал, то оправдают. И «справедливый» суд решил по «закону»: семь лет строгого режима! Вот такие пироги… с котятами…

В этой связи сам собой напрашивается вопрос: если так поступили с тем, у кого мужское украшение отсутствует, то что делать тем, у кого оно на месте? Чем обосновать, что они его в ход не пускали? Как доказать свою невиновность?

Как, как… Да никак! Наличие этого естественного телесного образования и будет главный уликой! Плуты и плутишки своё дело знают. Все будут сидеть! Никто не отмажется!

И ведь давно ни для кого не секрет, что брошенные, обманутые или просто чокнутые женщины и девушки зачастую мстят своим бывшим, а то и несостоявшимся возлюбленным, заявляя об изнасиловании или совращении. Либо за них это делают третьи лица, например, родители, недовольные выбором дочери или из сострадания к ней.

Мало того, в нынешнее время, оказалось, что не только девушки способны на подлый оговор! От них теперь не отстают и юноши из числа тех самых лиц с порочными и дурными склонностями, то есть ПДС-ребята. Ничего и никого не стесняясь, они заявляют о совершении в отношении них разного рода преступлений, выдуманных сообразно их специфическим вкусам. Из ревности, из мести, из-за денег и прочее. А солидные дяди и тёти в синих погонах на полном серьёзе назначают уголовные расследования, сажая сгорающих от позора ни в чём не повинных людей в тюрьму…

Чего только не бывает на свете! С чем только здесь не приходилось сталкиваться! Иной раз вообразить, нарочно придумать – просто невозможно! И все всё знают, все всё понимают, но продолжают сажать людей при отсутствии события преступления. Как в описанном случае с человеком без нужного органа. Понятно, что он преступник и должен сидеть в тюрьме. Он украл, ограбил, ударил. Ну, хотя бы ради приличия, если уже без этого государство не может спокойно спать, приписали бы ему попытку, что ли. Как говорится, без внедрения. Зачем же превращать уголовное дело в фарс, в анекдот?

Смех смехом, но этот и подобные ему случаи вынуждают совсем перестать уважать и закон, и систему правосудия государства…

Что будет завтра? Каким будет новый «социальный заказ»? Какие требования выставит «статистика»? Как изменится «лицо» зэка завтрашнего дня?

Ещё совсем недавно непривычно выглядело, если кто-то здесь обладал тремя разными шампунями. Их дразнили, намекая на те самые порочные склонности, подтрунивали. На таких подозрительно косились. Называли еврозэками.

Сейчас же стало не только не зазорным, ну даже почти в порядке вещей, иметь по пять видов туалетной бумаги, влажных салфеток, бумажных полотенец, целую галерею шампуней, бальзамов, кремов, затирок и прочее…

Дошло до того, что некоторые стали делать «маски» на лицо!!! Зэки! Что же дальше-то будет!?

Несколько лет назад, когда я ещё работал в карантинном отделении, довелось повидать много разных чудес. Например, один приехал по этапу… в вязаных колготках! Спрашивается, он вообще соображал головой, когда их одевал, направляясь в незнакомую зону совершенно чужого региона, не зная ни обстановки, ни обычаев, ни порядков?

Неужели даже анекдотов про тюрьму никогда не слыхал? Вздумал бы он лет на пять пораньше отчудить что-нибудь подобное – весь срок бы пересидки³¹ его изводили своими недобрыми приколами. Ему бы эти колготки каждую ночь в страшных снах снились…

Другой этапник привёз с собой… грелку! Вещь безусловно полезная. Но кто ж её сюда пропустит? Изъяли, конечно. Как у нас говорят – отшмонали. Посмеялись, разумеется, над ним, но по-доброму и недолго. Быстро забыли. Потому что в очередной этап другой чудак привёз… плюшевого мишку!!! Это был шок для старосидящих не меньший, чем от случая с колготками. Тот, понятно, объяснил. Обосновал тем, что мишка – это память о доме, о семье. Ну, трогательно, ничего не скажешь. Хорошо ещё, что не куклу…

Похоже, что у некоторых осуждённых на почве стресса отказывают целые участки головного мозга, они уходят в иные реальности, виртуальные миры и не отдают себе отчёта в том, куда и зачем их везут. А возможно, всё дело в тех самых «белых порошках», за которые их сажают.

Кого-то «отпускает» быстро. Они осваиваются, и через месяц—другой их уже в общей массе не отличишь. А иные, злоупотреблявшие на воле «спайсами», «солями» и прочими синтетическими «снадобьями», продолжают здесь чудить годами. Есть опасения, что уже никогда они не обретут нормального состояния. И это грустно. Ведь большинству таких – едва за двадцать…

Лично меня также гложет опасение, но иного характера: что «социальный заказ» на них ещё долго не отменят. Из года в год везут, и везут, и везут, нескончаемым потоком…

Можно, конечно, подумать, что этот «портрет» присущ только зэку-первоходу, а в зонах для рецидивистов всё иначе. Как бы не так. Те ребята обычно получают не запредельные срока. Скидку дают и на молодой возраст, и на то, что покушение на сбыт – это не завершённое преступление, а лишь попытка. И за другие прочие «заслуги». Как правило, они быстро освобождаются по УДО и… Увы, вскоре пополняют зоны для второходов… При этом ещё относительно повезёт, если опять на строгий режим. А то ведь особый светит… И так по кругу. Их неиссякаемый поток оттеняет своей однообразной массой колоритный облик бандитов-рецидивистов, идейных крадунов³², инакомыслящих интеллигентов, не говоря уже о колхозниках-бытовиках…

А что же «социальный заказ»? Закостенел что ли? Никаких инноваций в этой сфере?

Как бы не так. Что-что, а фантазия у государственных «деятелей» богатая. Что есть, то есть. Веяния времени, конечно, на «субцивилизации» сказываются. Мало помалу повезли экстремистов всевозможных оттенков: религиозных, национальных, информационных, политических, социально-общественных, сочувствующих, оправдывающих, попутчиков, и ещё каких-то. Все они настолько разные, что под единый портрет не подогнать, но есть и характерная черта, сближающая их. Общее у них одно – большинство таких в былые годы независимо от возраста и внешности называли просто: хулиган! Таким бы ремня всыпать, и будет с них. А теперь, видите, со всем уважением к ним относятся: особо опасный уголовный преступник со сроком в десять-пятнадцать-двадцать лет…

Ещё года три назад осуждённый за шпионаж или измену Родине был раритетом, экзотикой этих мест. Теперь же, по даным тюремного радио – Зона FM³³, в ближайшие годы и этот шлюз откроют на всю катушку. Снова «портрет зэка» поменяется. Хочется эгоистически надеяться, что это будет более человеческое лицо, чем сейчас…

А впрочем, не дай то Бог!