Читать книгу: «Международное право», страница 4

SECHSTES STÜCK. GRUNDRECHTE UND GRUNDPFLICHTEN DER STAATEN
VON PROF. DR. FRANZ VON HOLTZENDORFF. SS. 45–74. §§ 13–18

Следующая, VI часть, – «Об основных правах и обязанностях государств» – начинается общими рассуждениями по этому вопросу (§ 13), среди которых заслуживают внимания указания автора на то, что и эти права суть не объективные, изначала существующие, а образовавшиеся путем векового их развития, что действие их также не абсолютно и может временно приостанавливаться, напр., во время войны или оккупации (подобно тому, как в области внутренне государственного права приостанавливается иногда действие даже таких основных начал, как Habeas Corpus Act). Называя в качестве основных прав государств право самосохранения, право (внутренней) самостоятельности и независимости, право международного общения и право на уважение, – проф. Гольцендорф, при рассмотрении права самосохранения (§ 14), останавливается на вопросах об его содержании, особенность которого он видит в его преимущественно отрицательном характере (не столько активное его осуществление, сколько недопущение посягательств на него), об области его действия (по отношению к нарушениям его в открытом море, по отношению к восстающим собственным подданным, по отношению к иностранцам, когда они попадают в пределы власти государства, против которого ими совершено преступление, и по отношению к другим государствам и народам) и, наконец, о средствах охраны этого права – вплоть до защиты его вооруженной силой, для применения которой можно не ждать нападения противника, а достаточно быть достоверно осведомленным о делаемых им к тому приготовлениях. К числу таковых автор относит усиленные вооружения, и так как последние часто способствуют возникновению войны, то он высказывается за признание за третьим государством права и обязанности содействовать в подобных случаях сохранению мира. Устанавливая далее (§ 15), в принципе, право внутренней самостоятельности и независимости государств, автор указывает, однако, на допускаемые из этого принципа исключения в тех случаях, когда речь идет об интересах, регулируемых общепризнаваемыми международно-правовыми нормами (напр., относительно судоходства); когда на государство, вновь устанавливаемое с общего согласия других государств, налагаются определенные обязательства (напр., признание свободы совести, недопущение негроторговли и т. п.); когда, по окончании войны, победитель может обусловить даже изменение внутреннего устройства побежденного государства, если он видит в этом вернейшее средство оградить себя в будущем от нападения (напр., реставрация во Франции после Наполеона). Тут же проф. Гольцендорф выясняет, что гарантия, применяемая к некоторым государствам, отнюдь не должна иметь значения ограничения их независимости, так как смысл ее заключается единственно в ограждении гарантируемого от внешних на него посягательств, и указывает, как на одно из ограничений прав самостоятельности и независимости государств, на институт экстерриториальности.

Относительно права международных сношений (§ 16), автор, упомянувши о том, что лишение его могло бы быть целесообразным средством репрессии по отношению к такому государству, которое совершило бы преступление, противное интересам всего международного общения, рассматривает затем внутреннее содержание указанного права, выражающееся, по его мнению, в ведении дипломатических сношений, в свободном передвижении из одного государства в другое их обоюдных подданных, могущем быть ограниченным лишь в случаях войны, восстания, эпидемии и т. п., в свободе торговли и пользования средствами сообщения – почтой, телеграфом и т. д.

Что касается права на уважение (§ 17), то, указывая на его скорее моральные, чем правовые основы и на преимущественно отрицательный характер (в смысле недопущения актов, оскорбительных для государственного достоинства), автор приводит, в качестве главнейших проявлений этого права, признание неприкосновенности главы государства, а также иностранных знаков верховенства – герба, флага, знамен и т. п., недопущение пристрастного отношения к подданным другого государства, как к таковым, или, с другой стороны, возбуждения этих подданных против их отечественной власти, и, наконец, уважение неприкосновенности государственной территории и границ.

Останавливаясь, в заключение рассматриваемой части, на вопросе о нарушениях основных прав и ответственности за это государств, проф. Гольцендорф отмечает (§ 18) прежде всего, что каждый такой поступок является, в сущности, правонарушением по отношению ко всему международному общению, а затем, указавши на формы ответственности в этих случаях государств (предоставление удовлетворения, возмещение материальных убытков и т. п.), касается также вопроса о том, в какой мере может государство устранять ссылкой на vis major ответственность за неоказание им, при внутренних беспорядках, той защиты иностранным подданным, к которой обязывает его международное право. На этот вопрос автор отвечает в смысле признания таковой ответственности лишь в том случае, если происшедший ущерб мог быть в данном отдельном случае предвиден и предотвращен своевременной помощью или соответственным предупреждением. Вообще же, проф. Гольцендорф безусловно признает ответственность государства за действия своих органов, как таковых, причем отсутствие, с внутренне-государственной точки зрения, ответственности этих органов не имеет в международно-правовом отношении никакого значения.

SIEBENTES STÜCK. STAATSVERFASSUNGEN UND STAATSGEWALTEN IN INTERNATIONALER HINSICHT. VON PROF. DR. FRANZ VON HOLTZENDORFF
SEITE 75–150. §§ 19–34

Следующая VII часть, принадлежащая также перу проф. Гольцендорфа, заключает в себе учение о государственном устройстве и о государственном управлении в международном отношении, разделяясь на три особые главы: о представительной власти (Die Repräsentativgewalt), о государствах с несовершенным суверенитетом (Staaten mit unvollkommener Souveränetät) и о территориальных организациях представительной власти (Die territorialen Organisationen der Repräsentativ gewalt).

Erstes Kapitel. Die Repräsentativ gewalt. Ss. 77–98. §§ 19–23

В первой главе автор, устанавливая то основное положение, что в международном отношении, в отличие от внутренне-государственного, государственная власть может выражаться исключительно в форме единой власти определенных субъектов, – которыми являются прежде всего высшие органы государственной власти, а затем лица, по их полномочию, представляющие их за границей, – указывает (§ 19) в качестве главнейших моментов высшего права представительства на процессуальную безответственность по отношению к иностранной власти, на право ведения всех сношений, на право объявления войны и заключения мира. В этой же главе содержатся общие рассуждения автора об органах и субъектах государственного представительства (§ 20), причем устанавливаются положения о принадлежности представительства в международно-правовом смысле господствующей в данный момент власти, вне всяких соображений о законности ее с государственно-правовой точки зрения, а также и об отсутствии влияния перемен в государственном устройстве или в органах представительства на состояние международных прав и обязательств (§ 21), кроме таких из числа последних, которые теснейшим образом связаны с самой формой правления (напр. о наследовании и т. п.).

Вопросы о титуловании государств и их высших органов представительства (§ 22) и о правовых ограничениях этих органов заканчивают собой содержание рассматриваемой главы (§ 23). По второму из этих вопросов автор указывает, в формальном отношении, на невозможность непосредственного ведения внешних сношений монархами в тех конституционных странах, где существует требование о контрассигнировании министрами важнейших правительственных актов; в материальном же отношении – на возможную зависимость окончательного заключения международных договоров от согласия всех или некоторых законодательных факторов, помимо главы государства, – в частности, в связи с необходимостью ассигнования финансовых средств для тех или иных целей; на ограничения, вытекающие из полной независимости судебной власти, остающейся вне влияния органов представительства; на некоторые специальные ограничения даже и в области управления (напр., в С. Штатах ограничение самостоятельности президента в выборе представителей Штатов за границей) и т. д.

Zweites Kapitel. Staaten mit unvollkommener Souveränetät
Ss. 98–118. §§ 24–27

Обращаясь во второй главе к вопросу о полусуверенных государствах, особенность которых определяется в смысле известной подчиненности таких государств в международном отношении какому-либо другому, при сохранении ими полной самостоятельности в области внутреннего управления, автор указывает (§ 24), как на содержание этой подчиненности, на право покровительства, принадлежащее сюзерену по отношению к полусуверенному, причем отмечает в данном случае то различие между институтом полусуверенитета и институтом являющегося для него прототипом средневекового вассалитета, что последний обязывал вассала помощью своему сюзерену, а идея первого, наоборот, заключается в установлении помощи полусуверенному со стороны сюзерена. По существу проф. Гольцендорф признает целесообразность института полусуверенитета в качестве переходной стадии, в некоторых случаях, к состоянию полного суверенитета и уподобляет его в этом отношении институту опеки в области гражданского права. Обращаясь затем к более подробному изучению внутреннего содержания понятия полусуверенитета (§ 25) автор, твердо устанавливая, как общее правило, одно лишь начало самостоятельности полусуверенного в области внутреннего своего устройства и отмечая неопределенность во многих отношениях этого института, в смысле международно-правовом, признает однако, в частности, право полусуверенного на ведение сношений и заключение договоров, не могущих быть сопряженными с необходимостью осуществления сюзереном своего права покровительства, т. е. преимущественно не политических, и даже возможность для полусуверенного оставаться нейтральным, в случае возникновения у сюзерена войны с третьим государством, если только, конечно, он не обязан помощью на основании договорных постановлений.

Переходя к рассмотрению отдельных полусуверенных государств и отмечая, что положение некоторых из них особенно осложняется возможностью допущения в известных случаях установленной договорным путем гарантии внутренней их самостоятельности против сюзерена со стороны третьих государств, проф. Гольцендорф разбирает в отдельности положение полусуверенных государств сначала европейских (§ 26): из прекративших свое существование – Кракова, Ионических островов, а также и находившейся ранее в состоянии полусуверенитета Сербии, из ныне же существующих – Андорры, Монако, С. Марино и Болгарии; а затем внеевропейских (§ 27): Египта, Туниса, Мадагаскара, Трансвааля, Аннама, Тонкина и Хивы.

Drittes Kapitel. Die territorialen Organisationen der Repräsentativ gewalt. Ss. 118–150. §§ 28–34

Третья глава рассматриваемой части, посвященная вопросу о формах государственного устройства с точки зрения международного права, носит название «территориальные организации представительной власти», из которого, – в связи, в особенности с делаемыми автором в начале главы замечаниями (§ 28), – видно, что в основание всего понятия государственного устройства в международно-правовом отношении проф. Гольцендорфом положен вопрос об организации представительства международного суверенитета. Исходя из этой точки зрения, он и рассматривает, как видно было выше, прежде всего, вопрос о тех ограничениях, которым подвергается это представительство во внутреннегосударственном отношении, затем вопрос о полусуверенитете, как об ограничении органов представительства в международно-правовом смысле, и, наконец, приступает к изучению форм устройства государств, в которых проявляются, по выражению автора, ограничения, основанные на правовых различиях внутренних территориальных устройств и разделений в отношении территориальной силы действия высшей государственной власти.

Построенное на указанных началах, учение это заключает в себе очерк устройства государств на основах общепризнаваемого деления их на простые (§ 29), соединенные в унию – личную и реальную, и федеративные – союз государств и союзное государство. Относительно личной унии (§ 30) автор особо отмечает, что международно-договорное право государств, составляющих унию, может, но не должно быть различным, а по вопросу о возможности войны между такими государствами находит, что ее нельзя считать исключенной. Определяя реальную унию (§ 31) как международно-правовую единицу, составленную из двух самостоятельных в государственно-правовом отношении территорий, автор допускает однако возможность уклонения от вытекающих из такого определения положений (в смысле приравнения реальной унии к простому государству) в том случае, если, как, напр. в отношении Польши начала унии покоятся на международных договорах общеевропейского характера, и признает поэтому основательность протестов держав против изменения Россией конституции Польши после восстания 1830 года. Что касается Финляндии, то ее проф. Гольцендорф считает, по праву завоевания, вполне инкорпорированной частью России. Из федеративных государств автор излагает сначала учение о союзе государств (§ 32), доказывая на примере Германского Союза 1815 года непрочность подобной организации без объединяющих ее органов, а затем о союзном государстве (§ 33) как о международно-правовой единоличности, примерами которой являются С. Штаты, Аргентина, Мексика, Колумбия, Венесуэла и Швейцария.

В заключение рассматриваемой части проф. Гольцендорф останавливается на анализе организации современного строя Германии (§ 34), обращая внимание на то, что его нельзя ни подвести под понятие союза государств, ни отнести к категории государств союзных, так как если в государственно-правовом отношении этот строй скорее подходит к последнему типу, то в отношении международно-правовом его, наоборот, можно скорее приравнять к понятию союза государств ввиду в особенности, сохраненных за некоторыми германскими государствами прав самостоятельного представительства за границей, а также и заключения договоров неполитического свойства, по крайней мере, в той степени, в какой вопросы, составляющее предмет этих договоров, не отнесены специально к области общеимперской компетенции.

ACHTES STÜCK. DIE VÖLKERRECHTLICHE STELLUNG DES PAPSTES
VON GEH. RATH PROF. DR. GEFFCKEN. SEITE 151–222. §§ 35–44

Восьмая часть рассматриваемого труда представляет собой, как указано выше, отдельную монографию проф. Геффкена о международно-правовом положении Папства.

Erster Abschnitt. Die souveräne Stellung des Papstes
Ss. 153–206. §§ 35–42

В первом отделе, посвященном вопросу о суверенном положении Папы, автор наряду с историческим очерком Папства (§§ 35–38) развития его светской власти и постепенного ее падения, дает главным образом картину современного международно-правового положения Римской Курии на основах итальянского закона о гарантиях и признания последнего другими государствами.

История происхождения этого закона в качестве одностороннего государственного акта, изданного после безуспешных попыток итальянского правительства достигнуть непосредственного соглашения со Св. Престолом, является как бы соединительным звеном между двумя указанными частями монографии, заключая в себе (§ 39) также и подробный очерк тогдашних международных отношений на почве рассматриваемого вопроса. При этом автор, не отрицая, что выработка общемеждународного соглашения для определения положения Папства, в принципе, достигала бы лучше цели, чем урегулирование его путем самостоятельного акта законодательства Италии, отмечает, что указанное разрешение вопроса встречало наименее сочувствия, прежде всего, со стороны самой же Курии, не желавшей допустить самую возможность формального общемеждународного санкционирования вновь установившегося его положения. С другой стороны, проф. Геффкен, находя, что закон о гарантиях, путем признания его другими государствами, приобрел в этом смысле международное значение, совершенно отвергает (§ 40) мысль Блюнчли о том, чтобы основные начала положения Римского Первосвященника выработаны были ныне путем соглашения между всеми или важнейшими христианскими государствами, и чтобы признание их совершалось каждым Папой, при избрании его на Св. Престол. Называя эту мысль практически невыполнимой, автор указывает, что, помимо этого, на осуществление ее никогда не согласилась бы и не могла бы согласиться Италия, за которою во всяком случае нельзя отрицать в данном вопросе преимущественных интересов, хотя бы уже в отношении территориальном. Только при том условии, прибавляет автор, если бы резиденцией Папы перестал быть Рим, возможно было бы допустить мысль об отмене закона о гарантиях, который впрочем в этом случае сам собою утратил бы свое значение.

Приводя главнейшие постановления закона о гарантиях – неприкосновенность и экстерриториальность Папы и Конклавов, а также и находящихся в Риме органов духовной власти, установление дотации в пользу Папы, признание за ним права как активного, так равно и пассивного посольства, – проф. Геффкен вместе с тем категорически отрицает возможность признания за Папой качества суверена – прежде всего, потому, что для понятая суверенной власти нет в данном случае налицо одного из необходимых его ингредиентов, а именно территории.

Останавливаясь далее на вопросе о том, в какой мере требования закона о гарантиях соблюдаются, с одной стороны, Св. Престолом, а с другой – итальянским правительством, проф. Геффкен находит (§ 41), что Римская Курия, хотя и не упуская никакого случая для заявления своего протеста против этого закона, фактически однако вполне признает его; что же касается итальянского правительства, то, по мнению Геффкена, оно неоднократно уклонялось от исполнения этого закона и прямо нарушало его, напр., в отношении недостаточного ограждения личности Папы от оскорблений радикальной печати, крайне слабой репрессии за демонстрации, которыми сопровождалось погребение Пия IX, неправильного принятия римскими судами иска, обращенного к дворцовому управлению Папы, незаконной конверсии имуществ конгрегации De Propaganda и т. п. По поводу этого образа действий итальянского правительства проф. Геффкен высказывает, что несмотря на то, что другие государства воздерживались в указанных случаях от вмешательства, было бы однако ошибкой со стороны итальянского правительства заключать из их молчания об одобрении ими его действий или думать, что утверждением Манчини, будто бы вопрос о положении в Риме Папы принадлежит исключительно компетенции Италии, сказано последнее слово. Наоборот, заключает Геффкен, хотя по внешней своей форме закон о гарантиях и представляет собою односторонний акт итальянского законодательства, но, по существу своему, он есть вместе с тем обязательство, принятое на себя итальянским правительством по отношению ко всем католическим государствам. Автор убежденно настаивает на необходимости точного его выполнения обеими сторонами (§ 42), не видя возможности разрешить как-нибудь иначе вопрос о положении Папы в Риме, навсегда потерянном для него в его теперешнем качестве столицы итальянского королевства, но вместе с тем сохранившем для Курии слишком много исторического значения, чтобы она могла решиться на перенесение в другое государство своей резиденции, которое к тому же едва ли могло бы повести к изменению положения Папства в желательном для него направлении.

Zweiter Abschnitt. Die geistlichen Regierungsrechte des Papstes
in fremden Staaten. Ss. 207–222. §§ 43–75

Второй отдел монографии, посвященный вопросу о духовных державных правах Папы в чужих государствах, заключает в себе, помимо общего исторического очерка развития этих прав (§ 43), – изобилующего цитатами из папских булл, в которых выражается принцип всемирного верховенства Пап, – специальный очерк происхождения конкордатов и юридического их значения (§ 44). Отрицая международно-правовой характер этих актов, ввиду отсутствия у Папства значения международно-правовой личности, проф. Геффкен признает их за особый род публично-правовых договоров, к которым только до известной степени применимы юридические свойства и эффект международных актов, так как их правовое значение и действие относятся скорее к области церковного, а не международного права.

В заключение проф. Геффкен выражает сомнение в целесообразности признания за Св. Престолом права посольства, доказывая на различных примерах бесполезность содержания при Папе иностранных агентов в качестве именно дипломатических, а также и в особенности вред, причиняемый нередко деятельностью Папских агентов, при их непосредственном вмешательстве в область государственного управления.