Читать книгу: «Мальчишки из разделенного города», страница 4

8.

На следующее утро, во время завтрака, в дом бабушки пришли Виталий Сапожников с супругой Мариной и младшим сыном Валеркой.

– Привет, братан! – с широчайшей улыбкой протянул для приветствия руку Валерка. – Я думал, что ты ростом выше и в плечах шире, а ты…

– Извини, что разочаровал тебя, – пожимая протянутую руку, ответил язвительно Дима. – И ты, как я вижу, ростом невелик, хотя на год меня старше.

– Ничего, я ещё вырасту, – ни капли не смутился Валерка. – Мой старший брат Сашок ого-го какой верзила, а кулачища как голова моя. Любого с одного удара вырубит.

– Вот погляжу на него и заценю, – хмыкнул Дима. – Я только глазам своим верю.

Мальчики прервали разговор, когда бабушка погрозила им пальцем:

– Цыц, пострелята, за столом кушать надо, а не языками болтать.

Мальчики переглянулись, улыбнулись и, почувствовав друг к другу взаимную симпатию, приступили к завтраку.

– Надеюсь, мне за столом говорить можно? – посмотрев на тёщу, хмыкнул Сапожников-старший, дуя на чай.

– Ну как тебе запретишь, – пожала плечами Полина Ермолаевна. – Ты же у нас начальник большущий.

– Начальник я на работе, тёщенька, – улыбнулся Сапожников. – А здесь, под твоей крышей, всего лишь зять в гостях.

– Ладно, не умничай, – ткнула его в бок локтем супруга Марина. – Говори, раз начал, мы все тебя внимательно слушаем.

Сапожников посмотрел на сидевшую за столом напротив Веру и спросил:

– Ты когда в Москву ехать планируешь, сноха?

– Собиралась через три дня, – с унылым видом ответила она. – Но, видимо, планы придётся менять. Я уже сомневаюсь, что поездка моя вообще состоится.

– Завтра с утра я еду в Ростов, а через три дня в столицу, – улыбнулся загадочно Сапожников. – Могу подвезти, если ехать со мной не побрезгуешь.

Слушая его, Вера покраснела, а на глазах выступили слёзы.

– Ты издеваешься надо мной? – всхлипнув, спросила она. – Ты специально выбрал для этого подходящее время?

– Да ты что, сноха? – смутился Сапожников. – Я же… Я же немного… – увидев полный укора взгляд тёщи и почувствовав удар в бок локтя жены, он вынул из кармана файл с документами и протянул их Вере: – Вот, возьми.

– Что это? – округлила она глаза.

– Это твои документы, сноха, – вздохнул Сапожников. – А заодно извини за неудавшуюся шутку.

Схватив файл, Вера вынула из него документы и пару минут не сводила с них глаз, перебирая трясущимися руками.

– Все необходимые отметки уже сделаны, – сказал Сапожников, наблюдая за ней. – Так что можно считать, что ты с детьми находишься в погранзоне Чертково на законных основаниях.

Вскочив, Вера оббежала стол и в порыве благодарности расцеловала родственника в обе щёки.

– Эй, братан, – толкнув плечом Диму, прошептал Валерка, – пусть они тут сами между собой общаются, а я предлагаю тебе прогуляться по посёлку.

– Что ж, идём, – согласился Дима радостно. – А ты покажешь мне границу, разделяющую Чертково и Меловое?

– Нет ничего проще, – с важностью заявил Валерка, выбираясь из-за стола. – Ты даже сможешь её руками потрогать.

***

А в это время в хате Анастасии Павловны, в комнате, находящейся на украинской территории, Корсак беседовал с гостями из батальона «Айдар» Игнатом Перебзяком и Богданом Вислогузовым.

– Ну, так что, будем считать вопрос решенным? – посмотрел выжидательно на них Корсак. – Деньги получите сразу, как только я услышу ваше согласие.

– Я видел хлопца и обеих дивчин, – сказал Перебзяк, приглаживая кончиками пальцев бородку и пышные усы. – Что же они могли такое сотворить, что их…

– Дети сделали своё дело, и… – поморщился Корсак. – Возвращать их туда, откуда мы их взяли, уже нецелесообразно. Они слишком много знают, а значит представляют угрозу для нас. А этого допустить нельзя.

– А как-то иначе поступить с ними нельзя? – провел ладонью по чисто выбритой голове Вислогузов. – Я идейный борец за свободу Украины. Я готов воевать за свою страну как угодно и с кем угодно, но убивать детей…

Он помотал головой и развёл руками.

– Ты обязан сделать всё, что я прикажу! – строго взглянул на него Корсак. – Прикажу, и маму свою зарежешь, а отца придушишь, чёрт возьми!

Выслушав его, Вислогузов изменился в лице и резким движением схватился за рукоятку ножа, торчащую из ножен.

– Да я сейчас тебя в капусту нашинкую, морда американская! – взревел он, свирепо вращая налившимися кровью глазами. – Это вы своих родителей в грош не ставите, а мы, славяне…

Схватив его за руку, Перебзяк не позволил Вислогузову выхватить нож и расправиться с Корсаком.

– Уймись, Богдан! – прикрикнул он. – Сейчас этот злыдень наш кошевой, и мы обязаны…

– Да ничего мы не обязаны! – заорал Вислогузов. – Если кто-то и обязан, то только там, в СБУ, или в Раде продажной! Я иначе мыслю, не как они, и не позволю иноземцу мной помыкать и моих родителей непотребно лаять!

– Извини, я погорячился, – решив сгладить взрывоопасную ситуацию, сказал Корсак. – Просто взвинчен я сегодня, и оскорбление само собой вылетело из меня.

Выпустив пар, Вислогузов убрал руку от рукоятки ножа и потёр друг о друга ладонями.

– Ты это, базар контролируй, – вымолвил он угрюмо. – Ты не у себя дома, америкашка, а в гостях в нашей незалежной Украине.

Корсак промолчал в ответ: он уже знал, как наказать его.

– Как бы то ни было, но мальцов придётся нейтрализовать, – сказал он спокойно, посмотрев в окно. – Как вы это сделаете, решайте сами. Только зарубите себе на носу, мы должны обезопасить себя от всяких неожиданностей.

Перебзяк в задумчивости поскрёб пятернёй подбородок.

– А может быть это… их к нам, на «запад» перевезти? – предложил он. – Там у нас такие лагеря, что… Из этих недоносков там настоящих патриотов Украины вылепят.

Смотревший в окно Корсак стремительно обернулся.

– Так не пойдёт! – возразил он. – Я же сказал, что эти дети, в данный момент, представляют для нас реальную опасность. Даже здесь, на территории Украины, они могут наговорить столько «лишнего», что всем нам весело не будет.

– Тогда убей детей сам, а мы их трупы вывезем и похороним, – озлобленно буркнул Вислогузов. – Умертвить их твоя идея, вот и сам её выполняй.

Корсак с сумрачным видом прошёлся по комнате и остановился перед ним.

– В таком случае на кой чёрт вы мне оба сдались? – ухмыльнулся он. – Вас мне рекомендовали как людей ответственных и добросовестных, а вы…

– А мы такие и есть, – огрызнулся Вислогузов. – Я готов любой приказ выполнить, а вот убивать маленьких детей дело не моё.

– Ладно, я их прикончу, – нехотя вызвался Перебзяк. – Раз надо, так надо. Только деньги вперёд давай?

– Ишь ты какой прыткий, – ухмыльнулся Корсак. – Сначала скажи, как действовать собираешься, а потом и об оплате поговорим.

– О чём ты? – глянул на него озадаченно Перебзян. – Я прямо сейчас зайду к ним в комнату, сверну шеи, и… Дальше сделаем, как скажешь, но только после того, как потрогаем деньги, которые ты нам за них заплатишь.

Корсак усмехнулся и покачал головой.

– Всё не так просто, как тебе хотелось бы, – сказал он. – Смерть детей мы должны использовать себе во благо.

– Не понял? – уставился на него Перебзяк.

– Сейчас объясню, – и Корсак положил на стол газету. – Вот, полюбуйтесь, что сегодня на Западе пишут про «российских» детей?

Перебзяк и Вислогузов внимательно прочитали первую полосу.

– Ну? Что скажете, хлопцы? – сузил глаза, наблюдая за их реакцией, Корсак. – Эта статейка вам о чём-нибудь говорит?

«Хлопцы» недоумённо переглянулись.

– А что в этой писульке такого, что может вызвать интерес? – сказал с недоумённой миной Вислогузов. – Здесь написана разгромная статья, как трудно живётся в России людям, а особенно детям, которым приходится просить милостню в поездах. У нас уже давно никто на побирушек в поездах внимания не обращает.

– А тут ещё фотографии есть, как дети ходят с протянутой рукой по вагону? – «сочувственно» морщась, сказал Перебзяк.

– А вы не обратили внимание на лица этих нищенствующих детей? – осклабился Корсак.

Перебзяк пожал плечами и промолчал.

– А не те ли это сорванцы, которых ты ликвидировать велишь? – с сомнением в голосе поинтересовался Вислогузов, вопросительно глянув на Корсака.

– Они самые, – ответил тот. – Их физиономии очень хорошо различимы на снимках.

Перебзяк и Вислогузов снова переглянулись.

– И? В чём фишка? – будто договорившись, спросили они.

– А в том, что дети, даже мёртвые, сыграют на руку вашей Украине, – пояснил Корсак. – Мы их здесь прикончим, вы перенесёте трупы в Чертково и сложите в мусорные контейнеры на базаре. А утром их найдут уборщики, и…

– Что «и»? – судорожно сглотнул заполнившую рот слюну Перебзяк.

– Новый виток скандала, – улыбнувшись, ответил ему Корсак. – Найденные в контейнерах трупы сфотографируют, а через день все западные газеты разразятся сенсацией, что в России…

Он не договорил. Грохот за дверью заставил Корсака и его гостей броситься к двери.

***

Лесь едва успел забежать в свою комнату, закрыть дверь и набросить на петлю крючок, как выбежавшие из противоположной комнаты трое мужчин стали снаружи дёргать за дверную ручку. Облизнув губы, мальчик попятился к кровати, на которой после бани и сытного обеда спали девочки.

– Эй, сопляк, ты здесь? – послышался требовательный голос из-за двери. – Отзовись, пока створку не вышиб.

– Да здесь я, здесь, – отозвался Лесь, с трудом уняв дрожь в голосе. – Сами на замок запираете, так куда же я денусь?

– Открывай, я на тебя посмотреть хочу и на ссыкух твоих тоже! – потребовал мужчина за дверью и дважды ударил по ней кулаком.

Удары были настолько сильными, что дверь задрожала, заскрипела и едва не вылетела из петель. Разбуженные грохотом Ольга и Ксюша подскочили на кровати и громко заплакали от страха.

– Чего в дверь ломитесь? – закричал возмущённо Лесь. – Ключи у вас, вот и открывайте.

– Не бреши, щенок, дверь изнутри заперта, отворяй? – уже громче потребовал мужчина. – Сейчас ты мне объяснишь, почему в коридор выходил, и разговоры наши подслушивал?

– Никуда он не выходил, Корсак! – послышался возмущённый голос толстухи. – Ключи у меня в кармане, а дверь на замке.

– Да? Ну, тогда отворяй? – усмехнулся за дверью мужчина. – А у меня ощущение, что заперто не снаружи, а изнутри.

Сотрясаясь от страха, Лесь метнулся к двери и замер в ожидании. Он весь напрягся, услышав, как ключ вошёл в замочную скважину, повернулся вправо-влево и замер.

– Ничего не понимаю, – проговорила озадаченно женщина. – Что-то замок заклинило.

– Чего ты там возишься, Марыся? А ну-ка отойди, я попробую.

Воспользовавшись паузой, Лесь выдернул крючок из скобы, метнулся к кровати, сел рядом с плачущими девочками и обнял их.

Около минуты мужчина возился с замком, но так и не открыл его.

– А ведь не сбрехнула, бестия, – сказал он. – Замок сменить надо, а потому я его сейчас сломаю.

– Нет, не надо ничего ломать, – вдруг воспротивилась женщина. – Он уже не раз заедал, и ничего.

– Тогда открывай, свинья жирная! – выругавшись, потребовал мужчина. – Хватит комедию ломать!

Женщина ничего не ответила. Едва слышно щёлкнул замок, и дверь открылась. В комнату сразу же вошли Корсак и следом за ним Марыся.

Не говоря ни слова, Корсак осмотрел придирчивым взглядом комнату, прошёл к окну и проверил, надёжно ли оно заперто. Затем он посмотрел на Леся и прижавшихся к нему, едва живых от страха девочек.

– Ты выходил в коридор из комнаты, заморыш? – крикнул он, сведя к переносице брови.

– Нет, – поспешно ответил мальчик.

– А ты не лжёшь?

– Была нужда, – сделав судорожное глотательное движение, ответил Лесь.

– А что мне «кралечки» скажут? – посмотрел на девочек Корсак. – Выходил ваш братец из комнаты или нет?

Вместо ответа девочки громко завизжали и так вцепились в Леся, что у него вытянулось лицо от боли.

– Понятно, – хмыкнул Корсак, расстёгивая ремень. – Сейчас буду с вами разговаривать по-другому, паршивцы. Я поговорю с вами так, как разговаривал со мной мой отец, когда я говорил ему неправду.

– Не трогай девочек, меня бей! – тут же вступился за «сестрёнок» Лесь. – Когда ты ломился в дверь, они спали. А я… – он метнул быстрый взгляд на замершую с испуганным лицом Марысю. – А я никуда не выходил из этой комнаты, хоть убей меня, падла…

9.

Диму разбудил непонятный стук, прозвучавший как выстрел. Отодвинув штору, он увидел Валерку Сапожникова, который, держа в руке камушек, замахнулся для очередного броска.

Быстро одевшись, Дима на цыпочках вышел из комнаты. Но оказалось, что в доме уже все встали. Бабушка хлопотала на кухне, готовя завтрак, а мама в другой спальне застилала постель.

– Привет, засоня! – поприветствовал брата на улице Валерка. – Тоже мне кадет называешься. Уже солнце высоко, а ты всё дрыхнешь.

– Я сейчас не в училище, а на каникулах у бабушки, – протирая кулаками глаза, сказал Дима. – И сейчас я могу себе позволить некоторое время пожить не в рамках дисциплины.

– Да ладно, не сердись, это я так, поприкалывался, – добродушно ухмыльнулся Валерка. – А у меня сегодня дома никого, вот я и решил пораньше вытряхнуть тебя из постели.

– Ты так сейчас сказал, будто вдруг осиротел? – улыбнулся Дима.

– Нет-нет, не дай Бог! – взглянув на небо, перекрестился Валерка. – Я как-то привык уже к своим родокам и не хочу их лишаться.

Дима быстро привёл себя в порядок и вернулся к столу под навесом, за которым его терпеливо дожидался Валерка. Мальчик уселся напротив брата, сложил перед собой руки и вопросительно посмотрел на него.

– Знаешь, что-то скучновато здесь у вас, – сказал он. – Ты, наверное, уже привык так жить, а я… Я как-то по-другому представлял отдых на каникулах у бабушки в деревне.

– У нас не деревня, а посёлок, – хмуря лоб, поправил его Валерка. – И ещё, «братан»… У нас в Чертково всё не так, потому что здесь погранзона.

– Это я уже понял, – вздохнул Дима. – Как только наступает вечер, жизнь затихает в вашем селенье. Да и днём сходить некуда.

– Да-а-а, у нас так, – неожиданно согласился Валерка. – Ни театров, ни кино здесь нет. И после десяти часов комендантский час. Молодёжи некуда податься, вот все и мечтают уехать куда-нибудь подальше.

– Я бы, наверное, об этом же мечтал, если бы жил здесь, – вздохнул Дима, и подавшись вперёд, посмотрел на брата. – Но-о-о… Какое-то занятие вы себе находите? Не изнываете же от безделья и скуки.

– Да так, занимаемся кое-чем, – покосившись на дверь летней кухни, загадочно произнес Валерка. – Если будешь держать язык за зубами, то скажу.

– Я не болтлив, – заверил его Дима. – А что ты собираешься мне рассказать? Какую-то шпионскую историю?

– Расскажу, но позже, – пообещал Валерка, увидев выходящих из кухни женщин. – Как поклюём, отведу тебя в одно секретное местечко. Вот там и расскажу тебе, как мы здесь живём, чем дышим и как время проводим…

***

Этим же утром, когда Лесь и девочки открыли глаза, в комнату с полным подносом вошла толстуха Марыся. Удивленные щедростью хозяев, дети с жадностью набросились на еду. Пока девочки ели, Лесь обратил внимание, что Марыся сидит в стороне на стуле и не сводит с него глаз.

– А ты смелый хлопец, – сказала, наконец, толстуха и протянула руку, желая его коснуться. – Почему ты не выдал меня Корсаку? И как же я дверь на замок не закрыла, сама не пойму? Будто помутнение какое-то нашло на меня, когда я из комнаты вашей вышла.

Лесь пожал плечами.

– Не в моих правилах людей выдавать, – сказал он, опуская голову. – Тот, которого ты Корсаком называешь, не простил бы тебе твою оплошность. А мне не привыкать битым быть. В детдоме день не проходил, чтоб я не схлопотал зуботычин.

– Ладно, обошлось всё, – вздохнула Марыся и покосилась на дверь. – Когда этот изверг Корсак ремень из штанов вытянул, я обмерла вся. Подумала, что он места живого на вас не оставит, и всё… – она всхлипнула: – И всё по моей вине.

– А кто он, Корсак этот, твой муж? – посмотрел на неё заинтересованно Лесь. – Он так на тебя смотрел, как будто убить собирался.

Марыся вздохнула и с унылым видом покачала головой:

– Если бы мыслил меня убить, то убил бы, не побрезговал. И не муж он мне, как вы думаете, а квартирант, хату мою облюбовавший.

Лесь и девочки недоумённо переглянулись.

– А чего вы терпите его, квартиранта такого? – спросил Лесь. – Мы думали, что он в хате вашей хозяин.

– То и держим, что платит хорошо, – вздохнула горестно Марыся. – У нас, хоть в Чертково, хоть в Меловом, работу сейчас не найти, вот и живём на то, что он нам платит. – Она вытерла платочком навернувшиеся на глаза слёзы и продолжила: – Да разве такого упыря за дверь выставишь? Скорее он меня с матушкой и сыном со двора прогонит.

Женщина с минуту помолчала, глядя на детей, и шмыгнула, поднеся платочек к носу.

– А вас завтра утром куда-то увезут, – сказала она. – Я случайно разговор с его гостями слышала.

– Сначала убьют ночью, а потом вывезут тела наши, – покосившись на девочек, сказал Лесь. – Мы слишком много знаем, а это им ни к чему.

– Чего-о-о? – всполошилась Марыся. – Да чего же вы, обездоленные детишки, можете знать такое, за что убить можно? Да и у кого рука поднимется на детоубийство сирот несчастных?

– Корсак сам нас трогать не собирается, я сам слышал, – хмуро уточнил Лесь. – Он своим холуям нас порешить поручил.

– О Господи, как же это? – обомлела Марыся, прикрывая рот ладошкой. – Да когда ты слышать мог такое, миленький?

Прежде чем ответить, Лесь сначала покосился на притихших девочек, затем на дверь.

– Когда ты ушла и дверь на замок не закрыла, я вышел в коридор, – морщась и досадуя на свою несдержанность, стал рассказывать он. – Дверь большой комнаты была приоткрыта, и я подслушал, о чём говорит Корсак со своими гостями. А говорили они о нас. Корсак велел убить нас, я сам слышал.

Девочки громко зарыдали и зарылись с головой под одеяло. Марыся тоже залилась слезами, но плакала она тихо, с трудом сдерживая в себе рвущиеся наружу рыдания.

– Когда я услышал, о чём они говорят, поспешил обратно в комнату, – вздохнув и шмыгнув носом, продолжил Лесь. – Вот и зацепил ногой пустое ведро.

– Надо что-то делать, что-то делать, – зашептала бледная как простыня толстуха. – Сейчас, подождите, я чего-нибудь придумаю.

– А чего тут думать, – вздохнул Лесь. – Бежать нам надо, чтобы живыми остаться. Иначе…

Дверь открылась, и в комнату заглянула хозяйка хаты, выжившая из ума старуха Анастасия Павловна. В правой руке старуха держала клюку, а в левой – замызганную алюминиевую кружку.

– Марыська, здесь ты? – скрипуче прошамкала она и тут же умолкла, увидев, что за ней наблюдают несколько пар глаз.

– Да здесь, здесь я, мама, – вздохнула женщина, вставая с табуретки. – Давай, давай ступай на кухню. Сейчас я приду и тебя накормлю.

Выпроводив старуху за дверь, Марыся обернулась и участливо посмотрела на вжавшего в плечи голову несчастного мальчика.

– Я скоро вернусь, – сказала она. – Может быть, за это время и придёт в голову мысль, как спасти вас.

– Лучше бежать помоги и продуктов на дорогу дай, – ухмыльнулся Лесь. – Да и дорогу нам укажи, бежать куда. Мы в Меловом и Чертково никогда не были, и… Быстро нас поймают, умертвят и в мусорный бак у базара выбросят. Так говорили они, я сам слышал.

***

Попетляв по безлюдным улочкам посёлка Меловое, Корсак приблизился к забору бывшего чертковского мясокомбината и осмотрелся. Не увидев никого, он свернул вправо и присел на корточки у растущего у забора раскидистого клёна. Встав на колени, он просунул под забор голову и сразу же увидел скучающего в стороне от прохода паренька.

– Мирон? – позвал его Корсак.

Тот встрепенулся и поспешил к проходу, но Корсак быстро втянул голову обратно.

– Слава Украине, Мирон! – сказал он, разворачиваясь и прижимаясь спиной к забору.

– Героям слава, – послышался голос паренька, и его веснушчатая физиономия показалась из-под забора.

– Вернись обратно и не высовывайся, – одёрнул его Корсак.

– Ты один? – спросил Корсак, закуривая. – Хвостов за собой не притащил?

– Как можно? – ответил из-за забора паренёк с бравадой. – Я что, первый день в разведке?

– Верно, не первый, – с усмешкой согласился Корсак. – Но и ветераном тебя называть ещё рано.

– Домой когда вернуться можно? – поинтересовался Мирон. – Я уже устал бомжевать на развалинах мясокомбината.

– Когда время придёт, тогда вернёшься, – ответил Корсак. – Сейчас твою комнату от временных квартирантов освободим, тогда милости просим в родную хату.

– Что, это мелкота детдомовская всё ещё нежится на моей кровати? – язвительно поинтересовался паренёк за забором. – А я вот думаю и никак не догоняю, почему ты решил сделать так, чтобы мы не видели друг друга, кошевой?

– А это потому, мой друг, чтобы не светить тебя ни перед кем, даже перед будущими покойниками, – пояснил Корсак. – Ты разведчик, заруби себе на носу, хлопец, и ты всегда должен находиться в тени.

– Это я понимаю, не маленький, – огрызнулся Мирон. – Но эти карапузы мелкие, которые живут в моей комнате, ну… – он запнулся и тут же продолжил: – Вы же всё равно их убьёте.

Корсак некоторое время молчал, подыскивая вариант правильного ответа на столь щекотливый вопрос и, быстро найдя его, заговорил вкрадчиво и проникновенно:

– Мирон, я слышу нотки сомнения в твоём голосе. А это значит, что ты не до конца усвоил строгие правила, по которым живут разведчики во всём мире.

– Да нет, я всё помню, – оживился за забором паренёк. – Для разведчика не существуют ни взрослые, ни дети, ни старики, ни инвалиды. Для разведчика существует лишь противоборствующая сторона без пола и возраста, которой необходимо противостоять и выйти из этого противостояния победителем!

– Теорию ты усвоил хорошо, – одобрил Корсак. – А вот практическая сторона хромает на оба копыта. Ты подвержен эмоциям, Мирон, а это непростительно. Разведчик, не умеющий подавлять в себе чувства, никогда не станет настоящим профессионалом.

– Я учту твои замечания, кошевой, – вздохнул пристыжённый паренёк за забором.

– Твои обязанности как разведчика-практиканта остаются прежними, – напомнил Корсак. – Вести тайную подрывную деятельность среди подростков посёлка Чертково – на вражеской территории, каковой является Россия.

– Я только этим и занимаюсь, – буркнул Мирон. – Сбоев в моей работе ещё не было.

– Верно, не было, – согласился Корсак. – Доклады о твоей деятельности тщательно проанализированы и с оценкой «удовлетворительно» вложены в твоё личное дело.

– Фу-у-у, я рад, что это так, – с облегчением вздохнул Мирон. – Я сегодня… – он сделал паузу и поинтересовался: – Почему ты вызвал меня на встречу, кошевой?

– Чтобы сказать тебе кое-что без посторонних ушей и глаз, – ответил загадочно Корсак. – Нужно активизировать поселковую молодёжь на противостояние с молодёжью Мелового. Возникла срочная необходимость обострить обстановку на границе.

– Хорошо, будет исполнено, только что делать? – задал полный недоумения вопроса паренёк из-за забора.

– А вот теперь слушай и не перебивай, – предупредил его Корсак. – Каждое моё слово на ус наматывай, чтобы не было после между нами никаких недоразумений…