Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 24

За одну секунду в голове Сибиряка пронеслось так много мыслей, но все они на самом деле длились ровно столько, сколько щелкал затвор снятых с предохранителя автоматов.

Сибиряк ждал слова «Пли!»

Но раздался выстрел. Потом еще один.

Виктор Титов стоял, вытянув руку с пистолетом. Капитан Носов повалился на бок перед бетонной стеной, а на том месте, где он только что стоял, зияла дыра от пули автомата. Сибиряк посмотрел на того солдата, что дрожал всем телом. Когда Титов выстрелил Носову в висок, парень от страха нажал на спусковой крючок. И попал в стену.

– Отставить! – приказал Макаров.

Солдаты опустили автоматы, пытаясь сообразить, что сейчас произошло. Верховный Главнокомандующий сам привел приговор в исполнение.

Сибиряк сразу все понял. Виктор Титов пожалел молодых парней. Их служба не должна начаться с расстрела товарища. Они приехали сюда, чтобы защищать свою страну, и, как бы не были они виноваты перед армией, Титов не мог позволить им расстрелять своего капитана.

В гробовой тишине Сибиряк смотрел, как разлетается пыль из отверстия в бетонной стене.

На эту же пыль со своего места смотрела и Четверка. Она думала о том, что Ай Пи, ее родное существо, во время взрыва в подземном городе стала такой же мелкой пылью, облачком осела на пол и ничего не осталось. Только пустота, которую нечем заполнить.

Не было больше жизнерадостного капитана Носова, не было больше Ай Пи с глазами разного цвета. И скольких еще не станет вскоре? Не сговариваясь, Четверка и Сибиряк чувствовали одно и то же: времена изменились. Теперь они будут только терять, снова и снова, одного за другим. Плата за Новый мир будет выше, чем они рассчитывали. Отныне каждый из собравшихся на площади поймет, как высоко нужно ценить возможность быть с теми, кто им дорог. Ведь Новый мир раскидает, разлучит их, рано или поздно, так или иначе, пока каждый не останется совсем один.

Время истины

Неделя для Сибиряка прошла в каком-то чаду. После случившегося он каждое утро шел к ангарам, переодевался в летную форму, садился за штурвал. Только небо отвлекало его от мыслей об Ай Пи и Олеге Носове. Леда и Артур провожали его до ангаров, махали ему рукой со смотровой площадки, когда он взлетал. В те дни Сибиряк заметил, что Артур уже седой. Сибиряк помнил его семнадцатилетним мальчишкой, но теперь Артуру было почти пятьдесят. Болезнь многое в нем изменила, и он до сих пор выглядел уставшим. Пока Сибиряк тренировался, Леда убегала на медицинские курсы, а Артур, которому делать было особенно нечего, ждал Сибиряка с тренировки.

– После вылетов у тебя румянец на щеках появляется, – Артур похлопал Сибиряка по плечу.

– Ты тоже выглядишь куда лучше, чем неделю назад, – кивнул Сибиряк.

– Я вот думаю, – Артур катил инвалидное кресло перед собой, опираясь на его ручки. – Мне нужно найти свое место здесь. Когда я смотрю на тебя, служба в авиации кажется мне интересной. Но у меня недостаточно здоровья, да и возраст уже не тот.

– Мне восемьдесят, – улыбнулся Сибиряк.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – качнул головой Артур. – Твои восемьдесят тянут максимум на двадцать пять лет. А мои пятьдесят… Я уже развалюха.

Они шли вдоль леса, подальше от дороги. Артур подробно рассказал Сибиряку, как его исцелила тайга, и теперь они возвращались домой тропинками через лес. Здесь Артур набирался сил.

– У тебя есть время все решить. Тебе оформят российское гражданство. Дело не быстрое, к тому моменту определишься.

Артур кивнул.

– Я хотел поговорить с тобой про Леду, – вдруг сказал он.

Между ним и Сибиряком не были приняты разговоры на личные темы. Ни здесь, ни тогда, на Норт-Бразер, и Сибиряк остановился, удивленный.

– Леда заботилась обо мне все это время. Я хочу позаботиться о ней, – сказал Артур. – Она любит тебя.

Сибиряк вздохнул. Он открыл было рот, чтобы ответить, но Артур перебил его.

– Слушай, я не мастер душевных бесед, так что лучше ничего не говори. Просто хочу, чтобы ты знал мое мнение. Кто бы ни был у тебя на сердце, я вижу, что сейчас ты один. Значит, все, что ты несешь внутри, это прошлое. Оставь прошлое там, где оно случилось, не тащи его за собой. Всему в этом мире свое место и время. Пришло твое время открыть новую страницу жизни. Леда тебе нравится, я же вижу, иначе даже не начал бы этот разговор.

Артур замолчал.

Деревья склонялись к ним, вдоль тропы на кустах наливались ягоды. Народившиеся кругляшки ягод были еще совсем зелеными, но скоро, согретые солнцем, они наберут цвет и сладость. Артур и Сибиряк услышали кукушку.

Сибиряк посмотрел в лесную чащу. Как всегда, ему показалось, что между стволами промелькнула зеленоволосая Ева. Ее худая фигурка скользила плавно, будто тень, но стоило Сибиряку присмотреться, как фигурка исчезала. Он не знал, что сказать.

– Вот это посылка! – Артур поднял глаза к небу.

Примерно в двадцати метрах над землей по воздуху плыл совершенно круглый шар. Огромный, накачанный воздухом, он летел в сторону жилых блоков. Сибиряк и Артур как могли ускорили шаг.

Перед блоками собрались девушки из летной группы Туяры и она сама. Все они, задрав головы, смотрели на гигантский шар.

– Что вы делаете? – с улыбкой поинтересовался Сибиряк, поддавшись общему восторгу.

– Уйди! А ну кыш! – зашипела на него Туяра и замахала руками, словно отгоняла ворону. – Оба кыш отсюда!

– А что внутри? – настаивал Сибиряк, смеясь.

Туяра строго посмотрела на него.

– А ты не догадываешься? Мое свадебное платье. – Уходите немедленно. Мужчины не должны видеть платье перед свадьбой. Плохая примета, – распорядилась Туяра.

– Это только жениха касается, – уточнил Артур, но дамы молча воззрились на него, и Сибиряк с Артуром предпочли ретироваться.

Они встали на крыльце главного блока. Огромный шар опускался на землю. Каким было платье – не разглядеть, словно под оболочкой все утопало в густом дыму.

Туяра и подружки невесты обошли шар, удовлетворенно защебетали и направились в шатер, раскинутый специально для свадебного торжества. Шар плыл за ними по воздуху.

– Всюду любовь, – хмыкнул Артур. – Черт возьми, грустно быть одиноким в такой праздник.

Сибиряк серьезно посмотрел на него.

– Тебе надо найти Эмму.

– Мысль о ней помогала мне выжить. Мысль о ней помогла мне выздороветь. Я найду ее, во что бы то ни стало.

– Если она еще жива, – уточнил Сибиряк.

– Жива, я уверен в этом. Правда, в сети давно нет о ней информации, но я что-нибудь придумаю.

– Буду молиться за тебя, – искренне пообещал Сибиряк.

– Ты бы лучше за себя молился, – парировал Артур. – У тебя вон, Леда бесхозная ходит. Бери быка за рога.

Сибиряк засмеялся. Он понял, что прямо сейчас Артур стал его настоящим другом. Переживая разлуку с Эммой, Артур думал прежде всего о Сибиряке и его счастье. Это и есть дружба, та самая, что проявляется в одном единственном искреннем порыве, когда судьба ближнего становится важнее своей собственной.

***

Во вторник утром Артур и Сибиряк первыми позавтракали и вышли на улицу. Место для свадебного торжества выбирал сам Титов. Только он доподлинно знал все сюрпризы, которые преподнесут новобрачным. Артур и Сибиряк добрались до места, где раскинулись шатры. Сибиряк видел эту часть Мирного только из самолета. Выстриженный лес, выкорчеванные пни, и оставленное после лесоповала поросшее молодой травой широкое поле. Залысина в таежном массиве занимала несколько десятков гектар.

– Говорят, свадьба продлится пару дней, – сказал Сибиряк.

– Сейчас людям не хватает хороших новостей и больших праздников, – заметил Артур. – Костюм есть?

– Есть. – Сибиряк вспомнил Ай Пи. Уж она точно позаботилась бы о костюме для выхода в свет. Но ее не было, и Сибиряку пришлось заказать черную пару и белую рубашку самому. Бродя по электронным каталогам, он все время ставил планшет на штатив, отходил подальше от камеры, система сканировала его фигуру и делала виртуальную примерку. В свете сканера Сибиряк крутился перед зеркалом, одетый в проекции костюмов, пока не выбрал один из них.

– Уже доставили. По воздуху в таком же шаре, как платье Туяры, только маленьком и скромном.

Артур кивнул.

– Я свой вчера получил. А вон еще летят, – он обернулся и указал на длинную вереницу летящих к корпусам шаров.

– Где Леда? – поинтересовался Сибиряк.

Артур хитро прищурился.

– Я-то знаю где, а вот ты спроси у нее сам.

– Сводник, – усмехнулся Сибиряк.

Артур рассмеялся.

Сибиряк набрал сообщение в наручном браслете.

«На курсах медсестер. Скоро освобожусь», – сразу ответила она.

– Пойдем посмотрим, что там в боксах, – предложил Артур.

Они подошли к ящикам, которые Сибиряк видел на прошлой неделе в руках андроидов. На крышке одного из них стоял ноутбук. Никки вышел из шатра.

– Что внутри? – спросил Артур программиста.

– Световые пушки. Я настрою систему, и когда их расставят, на всем поле развернется виртуальная проекция.

– Помню Вифлеем, – заметил Сибиряк. – В Ирландии.

Никки кивнул.

– Та же технология, а проекция будет другая.

– Какая? – заинтересовался Артур.

– Сюрприз. Сегодня узнаете.

Сибиряк и Артур шли по полю. Многие боксы уже открыли, и андроиды расставляли световые пушки, сверяясь с координатами в своих внутренних схемах.

Ветер донес до них запах готовящихся блюд.

– Слюнки потекли. – Артур принюхался.

Пахло жареным мясом со специями, картофелем с грибами и чем-то еще, простым и вкусным, что каждому напомнило бы о доме и вечерах в кругу семьи.

– Стойте! – Их догоняла Леда. В руках она едва удерживала две переполненные тарелки.

– Унесла с кухни, – пояснила она, запыхавшись. – Там столько еды, что никто не заметит.

Сибиряк погладил ее по плечу.

– Бери первая, что тебе нравится. – Он перехватил у нее из рук тяжелые тарелки.

Девушка вытянула круглый промасленный блин, лежавший под плошками с джемом и медом. Она обмакнула блин в яблочный джем и впилась в него зубами.

– Господи, как вкусно, – выдохнула она.

– Это ваша национальная еда? – спросил Артур, разглядывая блин. Он запустил пальцы в стопку и вытянул один круг себе, обстоятельно сложил его в конвертик и зачем-то обмакнул разные углы в разные джемы. Пока Артур обгрызал свое произведение со всех сторон, Сибиряк с тарелками в руках мог только смотреть на яства.

– Говорят, это, – Леда показала на тарелки, – подарок от Макарова и Главнокомандующего. Здесь все настоящее, не напечатанное. Я была на кухне – все пищевые принтеры стоят зачехленные.

– Во сколько же им обошелся такой подарок? – изумился Сибиряк. – И где они достали столько настоящей еды?

Леда пожала плечами.

– В наше время настоящая еда дороже золота, – заключила она.

Леда и Артур интенсивно обчищали тарелки, а Сибиряк только и успевал останавливаться, чтобы они могли взять новую порцию. Втроем они приближались к середине поля.

– Давайте присядем, – попросил Сибиряк. Он хотел наконец освободить руки и попробовать хотя бы то, что осталось от налета двоих ненасытных едоков.

Они присели перед высокой башней.

– Это что? – округлила глаза Леда.

– И почему ее до этого не было видно? – спросил Артур, смакуя жареный гриб с большой красно-коричневой шляпкой. В шляпку, как в чашечку, был налит сметанный соус с зеленью.

– Она замаскирована. Не увидишь, пока не подойдешь близко, – предположил Сибиряк.

– Красная башня с иероглифами на китайском. Ясно, чей это подарок. – Леда взяла с тарелки кусок тонко нарезанного жареного мяса, положила его на блин, а сверху уложила гриб. Другой блин она густо намазала джемом, а еще один – медом. Артур потянулся было к лакомствам, но Леда легонько стукнула его по руке.

– Это Сибиряку, – строго сказала она.

– Спасибо за заботу, – Сибиряк снова погладил сидящую рядом Леду.

– Нашел перевод, – сказал Артур, глядя в свой планшет. – На башне написано пожелание молодоженам.

Леда посмотрела на пустые тарелки.

– Пошли рассмотрим ее поближе, – предложила она.

Они поднялись с земли и подошли к башне. По мере приближения замаскированная башня приобретала четкие контуры. Ярко-красная колонна с золотым драконом, хвост которого был поднят вверх, а голова уходила к подножию. Из его разинутой пасти высунулся длинный красный язык.

– Иероглифы меняются, – заметил Артур.

Действительно, чем ближе они подходили к башне, тем больше менялись золотые иероглифы. Артур фотографировал их на планшет и переводил. Каких только пожеланий молодоженам здесь не было. Иероглифы распадались, образуя все новые и новые слова.

День выкатил на Землю сияющий солнечный шар, в небе ни облачка. Над их головами пролетели дроны. Они несли оборудование, привязанное тросами.

Сибиряк и Артур пошли переодеваться в новые костюмы. Ни одной женщины по дороге они не встретили. Видимо, те приводили себя в порядок. И половина андроидов куда-то задевалась.

– Андроиды прически девочкам крутят, – заключил Артур, приглаживая непослушные поседевшие пряди. И действительно, женщин не было ни в шатрах, ни на поле. Только мужчины, сменившие форму на смокинги, бродили вокруг столов с закусками и с удовольствием принюхивались к ароматам, что ветер приносил со стороны кухонного блока.

Никки в худи кислотного цвета и в джинсах, стоял с ноутбуком, налаживая оборудование. Световые пушки, расставленные насколько хватало глаз, темнели длинными силуэтами на ярком свету.

– Все в сборе? – Антон подошел к Сибиряку и Артуру с полной тарелкой канапе. Артур не раздумывая ухватил с тарелки генерала трехэтажный крохотный бутерброд и отправил в рот.

– Где все дамы? – поинтересовался Сибиряк.

– Узнаешь, – хитро прищурился Антон. – Сейчас приедет Титов. Так что, – он вынул из рук Сибиряка только что взятый со стола бокал с шампанским, – не напивайся раньше времени.

– Ему восемьдесят, товарищ генерал, – засмеялся Артур, – в таком преклонном возрасте грех не набраться до начала свадьбы.

– А мне сто с лишним, и я старше по званию, – парировал Антон. – К тому же, что бы здесь сегодня не происходило, очень советую вам обоим не хулиганить.

– Я гражданский, – заметил Артур.

– Это пока. Скоро поступишь на службу, – пообещал Лебедев.

Артур развел руками.

– Может, я не найду для себя места в армии.

Генерал положил руку ему на плечо.

– Артур, послушай моего совета, – серьезно сказал он. – Нас ждут смутные времена, гражданским придется трудно. Ты недавно приехал в Россию, у тебя нет ни жилья, ни земли, которая тебя прокормит. Только армия даст тебе все, в том числе и возможность не умереть от голода.

Артур кивнул.

– Спасибо вам, – искренне поблагодарил он.

Пока они говорили, вокруг наступила тишина. Антон, Сибиряк и Артур обернулись туда, куда смотрели все.

Главнокомандующий шел от своей машины по направлению к полю. Рядом с ним шли работники ЗАГСа.

– Скоро начнется, – Антон подвел Артура и Сибиряка поближе к месту для бракосочетания.

– Не похоже, что ты волнуешься, – заметил Сибиряк.

Впервые Сибиряк видел дядю в смокинге. Широкоплечий, с прямой спиной, он выглядел так, будто только и делал, что выходил в свет в идеально сидящем костюме.

Антона уволокли друзья по летной школе, специально приглашенные на свадьбу. Все они подходили к Титову и общались с Верховным Главнокомандующим без стеснения.

– А вот и дамы, – Артур дернул Сибиряка за рукав.

Мужчины застыли с канапе в руках. Подружки невесты выплыли из главного корпуса с букетами ландышей. Одетые в бледно-персиковые зефирные платья, словно наполненные воздухом между бесчисленными слоями юбок, подружки радостно спешили к полю. На голове у каждой был венок из генномодифицированных полевых цветов. Голубые ромашки, зеленые колокольчики, и сияющий желтым золотом клевер. Все стебли были жемчужного цвета, от чего казалось, что на головы девушек надеты украшенные цветами короны.

За ними на поле вышли гостьи невесты: Ингрид с коллегами из лаборатории, Леда и ее новые подруги из медицинского училища, и другие девушки и женщины Мирного.

Сибиряк засмотрелся на Леду. На ней было узкое бирюзовое платье, расшитое блестками. Оно спускалось с одного плеча, оголяя тонкую белую кожу и острую ключицу. Леда распустила волосы, и они белым каскадом спускались к лопаткам. Туфли Леда выбрала необыкновенные. В прозрачной танкетке, как на мониторе, крутились видео полей и лугов, подходящие к полю, на котором пройдет церемония. Широкий и довольно грубый наручный браслет, которым все здесь пользовались для общения, она замаскировала стайкой виртуальных бабочек средней полосы России. Адмирал, махаон, радужница густо проецировались из ее браслета, от чего самого гаджета не было видно. Бабочки махали крыльями, некоторые взлетали и тут же опускались обратно, как настоящие.

Ингрид подошла к Титову. Она спокойна ждала, пока тот наконец закончит разговор с генералом Ли, а пока присматривалась к дочери и Сибиряку. Те о чем-то беседовали, и у Ингрид заныло сердце. На секунду она вспомнила себя в девятнадцать лет. Казалось, что прошла целая вечность и несколько жизней в придачу.

В последнее время она мало думала о судьбе дочери, мало интересовалась ею. Проект по вживлению биосинтетического мозга занимал все мысли Ингрид, и в какой-то момент Леда стала для нее просто данностью, самостоятельной личностью, за которую можно не волноваться. Но разве так поступает мать? Ингрид опустила глаза, разглядывая траву под ногами. Возможно, как мать она дала маху, но прежде всего Ингрид – ученый, и занята своим делом. Будет лучше, если она станет для дочери примером для подражания, даже если они уже не будут близки, как раньше.

– Прекрасно выглядишь. – Закончив разговор с Донгом Ли, Титов повернулся к ней. – А Леда просто очаровательна.

Ингрид кивнула.

– Я хотела сказать тебе кое-что.

– Прямо сейчас? – удивился Титов. – Что-то про киборгов?

– Нет, Виктор, я не о работе, – Ингрид покачала головой. – Просто… После пожара в подземном городе я многое поняла. Когда я чуть не погибла, я решила, что должна сказать тебе одну важную вещь.

Титов подошел ближе к ней, но люди вокруг уже засуетились, а Антон Лебедев занял свое место в ожидании невесты.

– Я слушаю, Ингрид, ты можешь… – начал Титов, но не успел договорить.

Все обернулись к импровизированному проходу, оставленному гостями для невесты.

Антон застыл от удивления. Белое облако, как те, что появляются вдали на горизонте, плотные и невесомые одновременно, летело к нему навстречу. Словно ангел, о котором он молился столько лет, из пышного зефира на него смотрела Туяра. Ее глаза не отрывались от глаз Антона. Казалось, облачное платье Туяры заволокло собой все небо, даже солнце на миг скрылось за дымкой ее подола. Фата уходила в бесконечность. Платье это, отчасти рожденное магическим светом станции виртуальной реальности, было необъятным, как сама планета.

Таких тканей нет и не может быть на свете. Белая, покорная ветру, она раздувалась, касаясь лиц и рук стоявших по краям прохода гостей. Коснувшись кожи, ткань мягко гладила и ласкала, казалась туманом – потрогай ее, и на пальцах ощутишь прохладу.

Поднялся ветер, он вознес фату высоко-высоко, и кроме фаты и платья не осталось ничего вокруг. Только Туяра и ее нежное облако, на которое она забрала с собой всех, кто пришел сюда в самый важный день ее жизни.

В руках Туяры был такой же букетик ландышей, как и у подружек невесты. Благоухающие перевернутые котелки, они дышали и качались, напоминая о цветущей весне, которая пришла на Север. И никакие катастрофы не в силах ее остановить: ни пожары, ни землетрясения, ни наводнения, ни цунами. Весна приходит все равно, неизбежно, как приходит любовь к каждому из нас, хотя бы раз в жизни.

Дымка от платья рассеялась. Освещенные солнцем, Туяра и Антон стояли друг напротив друга. Шлейф из реальной ткани протянулся по всему проходу. Виртуальная станция, до того превратившая платье в необъятное облако, прекратила трансляцию. Теперь осталось только настоящее, прекрасное белое полотно, накинутое на самую счастливую женщину в мире.

Прошло время иллюзий, настало время истины. Больше никакого обмана, никаких проекций, никакой лжи – настал момент давать клятвы и обещания.

Любовь долготерпит: Антон и Туяра ждали этого дня десять лет.

Любовь не предает: Туяра готова была пожертвовать жизнью ради Антона во время вылета на Москву.

Любовь не мыслит зла: оба они, соединяясь в одно целое, подчинялись единственной цели – служить своей стране и защищать ее до последнего вздоха.

Любовь всему верит, всего надеется, все переносит: а испытания ждут их впереди. Ведь их путь только начался. По крайней мере так им казалось.

Сегодня все предыдущие десять лет, проведенные вместе, сошлись в одно драгоценное мгновение, на бескрайнем поле в весенний день в городе Мирный.

И снова ветер возносил фату Туяры. Подружки невесты касались белого полотна, слушали клятвы, будто молитву двух сердец, произнесенную вслух. Друзья жениха задумывались над каждым словом. Собравшиеся жмурились под лучами весеннего солнца. В эту минуту каждый вспоминал свою неповторимую историю любви, кто с радостью, кто с грустью, но вспоминал обязательно.

Лишь единицы из присутствующих здесь могли взять за руки любимых, чтобы разделить с ними мгновение. Больше было тех, кто стоял в одиночестве, что ощущалось теперь острее, чем в обычные дни. И все же, как ни тягостно одиночество, есть в нем много от света надежды. Ведь пока любящие сердца могут соединиться, значит, надежда есть.

Сибиряк протянул Леде руку. Титов стоял совсем близко к Ингрид и касался ее плеча. Генерал Макаров напечатал простое, но очень искреннее сообщение своей жене в Новороссийск. Тимофей Иванович пригладил усы и, вспомнив давнее прошлое, улыбнулся самому себе, молодому, застенчивому и влюбленному, сжимавшему в руках букет красных тюльпанов.

Генерал Ли приложил руку к груди и почувствовал биение сердца, в котором он нес единственную любовь всей жизни – своего сына. И в каждом ровном ударе он ощутил смирение и неожиданный покой. Пока память о Зихао жива, мальчик остается в этом мире, и никто не может забрать его у Донга Ли. Никто и никогда.

Василий Павлович вспоминал что-то из своего прошлого. Что именно? Никто и никогда не узнает, ведь блестящий разведчик хорошо умел скрывать тайны. Только вот от себя не скроешь ничего. Василий Павлович погрузился в бесценные воспоминания, принадлежащие лишь ему, и от этого еще более дорогие его сердцу. Возможно, он думал о ком-то, кого любил, но доподлинно это неизвестно.

Любовь все переносит и никогда не перестает.

Ведь пока вращается Земля, пока живо человечество, пока здесь останется хоть птица, хоть насекомое, хоть хищный зверь, хоть одно создание, оно будет отчаиваться и надеяться, страдать и радоваться, плакать и торжествовать. Потому что это и есть любовь.

***

После церемонии Туяра и Антон прошли к главному столу. Ткань над шатром хлопала на ветру, будто крыло огромной птицы. В тени и прохладе люди принюхивались к запахам готовящихся блюд. Гостей было так много, что один шатер не мог вместить всех. По воздуху плыли все новые столы, накрытые белыми скатертями, как приведения они кружились и опускались на землю согласно плану рассадки. Встав, стол замирал, из белой скатерти проецировалось голографическое лицо того гостя, что должен занять конкретное место. Стул подплывал туда же и вставал в ожидании. Гости расходились по полю, узнавая себя в голографических портретах.

Леда провела рукой над своей голограммой. Ее призрачное лицо, рожденное из белоснежной скатерти, исказилось, пошло рябью, как рябит гладь водоема в ветреный день. Бабочки на ее браслете взлетели – разноцветное суетливое облачко крохотных созданий. Сибиряк сел рядом. Туяра предусмотрела все: она хотела, чтобы праздник ее с Антоном любви сблизил Сибиряка и единственную девушку, которой он был не безразличен.

Виктор Титов занял место напротив Сибиряка, по правую руку от возглавлявшего стол Антона. Возле Титова проецировался портрет Егора Макарова. Егор подошел к Виктору, что-то тихо сказал ему на ухо. Титов улыбнулся и кивнул с благодарностью. Егор Макаров провел ладонью по своему голографическому портрету, подвинул его на одно место вправо, а на свое место он передвинул призрачный портрет Ингрид. Главнокомандующий смотрел на перестановки верного ему генерал-майора, и думал о том, что сегодня все они могут быть просто людьми, понимающими, сочувствующими, открытыми друг другу. Разве часто они могли позволить себе такую вольность?

К столу подошла Ингрид. Она тихонько села возле Титова, и белая скатерть, словно разгадав секрет, накрыла их сцепленные под столом руки. Все эти двадцать лет разлуки они думали, что вполне могут обойтись друг без друга, что жизнь идет своим чередом. Каждый из них старался не замечать, что беспрестанно видит тень другого, ложащуюся на всю их жизнь и на каждый их день, на каждую мысль и каждое движение.

Занятые своими делами, гости не обратили внимание, как молча, погруженные в себя, сидят рядом Главнокомандующий Виктор Титов и руководитель биолаборатории Ингрид Берг. Только Василий Павлович замечал все, он словно видел сквозь белое полотно скатерти. То была работа разведчика и сострадание человека, который искренне желал счастья своему командиру. Василий Павлович знал больше, чем Титов, поэтому во взгляде его серых глаз проскальзывала нежность к этим двоим. И он все думал, когда же они наконец станут парой. Вакцина от старости подарит им много лет, но только им решать, проведут они свои годы порознь, или вместе.

Ведь сколько бы не было отмерено времени, человек умудряется его растратить, так и не решившись на самое главное. Пятьдесят, восемьдесят или двести лет, не важно. Решаться надо сегодня и прямо сейчас, чтобы однажды, оглядываясь назад, не жалеть о том, чего так и не сделал. Разведчик смотрел на Ингрид и Леду. Они были похожи друг на друга словно сестры. И совсем немного передалось Леде от ее отца, такая малость в чертах, что даже внимательный взгляд едва смог бы уловить сходство Леды с Верховным Главнокомандующим Российской армии Виктором Титовым. Это был крест Василия Павловича – много знать. Многие знания, многие печали, и многие терзания души. Когда хочется раскрыть правду, что-то починить, наладить в судьбе человека, которому предан так беззаветно, как предан разведчик Титову. Но приходится молчать. Молчать и ждать, пока гордая шведка Ингрид Берг сама все исправит и раскроет наконец свою тайну.

Андроиды разносили блюда. Гости впивались зубами в настоящее сочное мясо, не напечатанное, а то самое, которое они не ели уже много лет. Мазали блины джемами, размешивали салаты из овощей, выросших под благодатным солнцем. В шатрах стояла тишина, только звон посуды и восхищенные вздохи, когда на стол подавали очередное блюдо. Все гости словно перенеслись на несколько десятилетий назад, когда мир был совсем другим, а люди и подумать не могли, что однажды самым главным наслаждением за столом будет возможность вкусить дары природы. Огурцы с желтыми соцветиями на концах, помидоры, хранящие запах чернозема, апельсины, налитые желтым солнцем. На десерт подали молоко. Самые молодые из собравшихся никогда в жизни не пили настоящего молока. Как белую драгоценность, молоко разлили по хрустальным бокалам. Гости подносили бокалы к лицу, вдыхали аромат розового вымени, и будто слышали протяжное мычание коров, дарующих людям самое важное, что у них есть.

Каждая пролитая на стол капля, каждый оброненный кусочек или образовавшееся пятно исчезали на скатертях сами собой. На десятках длинных столов чистота была идеальная. Сотни гостей наконец наелись, и начали общаться.

Спасая их от хватившего через край в честь праздника солнца, над ними парили дроны, придерживая полотна навесов за четыре угла.

Туяра, сидела рядом с Антоном во главе стола, и уплетала угощения за обе щеки. Антон, едва прикоснулся к своей тарелке. Сегодня ему было достаточно просто любоваться ею, склонившейся над тарелкой, чтобы почувствовать себя так, словно он съел целую баранью ногу на вертеле.

Ему было достаточно знать, что она сыта, чтобы быть сытым самому. Знать, что она счастлива, чтобы быть счастливым самому. Они были как сообщающиеся сосуды, в которых всего поровну, как и должно быть между теми, кто любит друг друга.

Андроиды шли к полю со стороны блоков. По нескольку представителей интеллектуальных машин каждой серии, сохранившейся в Миром. От первой – колонну возглавляла Четверка – до седьмой – «ящеры» замыкали шествие. За Четверкой шли андроиды второй серии, специально пробужденные из хранилищ в честь праздника, и бережно несли свадебный торт. Туяра и Антон встали, приветствуя произведение искусства.

Многоцветная башня, сделанная в виде горы в городе Алдан. Огромная, метра три высотой, она точно повторяла очертания той самой горы, на которую много лет назад Туяра и Антон взбирались вместе, чтобы найти шаманку Айяну. Покрытая кондитерской зеленью и съедобными деревьями гора, таящая внутри пьяную вишню, прослойку ванильного крема и медовые коржи. Гости тоже поднялись со своих мест, подошли ближе, чтобы рассмотреть торт. По склону двигался заброшенный фуникулер. Кондитер сделал кабинку фуникулера из песочного теста. С другой стороны торта пролегла тропа. Высокие деревья – ели, березы и сосны из карамели, как настоящие, скрывали от любопытных глаз фигурки жениха и невесты. Они были одеты точно как в тот день десять лет назад. Если взглянуть между стволами деревьев, видно, как карамельные Туяра и Антон держатся за руки, совершая подъем к Великой матери. На тропе лежат серые камушки из дробленого ореха, по краям растут кусты из марципана, а на ветках кустов синеют крохотные ягодки из шариков глазури. И на вершине всего этого великолепия стоит домик шаманки, ветхий, но крепкий, с покосившейся дверью и покрытой мхом крышей. Сама шаманка – маленькая фигурка из белого шоколада, стоит снаружи возле костра, сложенного из хрустящих леденцовых палочек, так похожих на ветки. В костре горит живой и яркий холодный огонь, что не растопит торт.

***

Великий бог Айы Тойон взглянул на Землю сквозь солнечное окошко и залюбовался удивительным свадебным тортом. Он рассмотрел шоколадную Айяну, созданную их с Айы Тойоном детьми. И понял Айы Тойон, что такие прекрасные дети могли вырасти только из великой любви. Он почувствовал любовь Айяны так, как если бы она сама прошептала ему об этом. Айы Тойон зажмурился от гордости.

Протянув длинный солнечный луч, он погладил по голове Туяру, похлопал Антона ветром по спине, благословил великолепный торт и обратил свой взор на Алдан, на высокую гору, настоящую, туда, где до сих пор живет Айяна. Увидев своего возлюбленного, шаманка застучала в бубен. Ее песнь стала радостной, как радостен день, в который сбывается заветная мечта.