Читать книгу: «Глициния», страница 4

Глава 5

Пространство вокруг Блайт и Ариса изменилось до невозможности, и они оказались посреди чудесного пейзажа, созданного в глубинах воображения Ариса. Перед ними раскинулось полуночное озеро, наполненное серебристой водой, и небо, такое чернильно-черное, что россыпь звезд на нем казалась неправдоподобной, как будто кто-то взял кисть и мазнул ей по чистому холсту.

Еще более невероятной была сама вода, потому что молодожены стояли прямо на ней, а между ними появился банкетный стол. Блайт выскользнула из тапочек, и, хотя чувствовала, как по воде пробегает рябь, ее ноги не мокли.

Стол был сервирован на двоих богато украшенными столовыми приборами с черным основанием и золотой ручкой, которые переливались, когда она их держала. Даже стулья оказались необычными, на спинке каждого из них был вырезан замысловатый узор – один напоминал голову оленя с рогами, которые спиралью поднимались над спинкой сиденья, достаточно высоко, чтобы казалось, что тот, кто там сидит, носит их как корону. Вторая спинка была сделана в виде совы, раскинувшей крылья по обе стороны от сидящего.

– Что это за место? – Блайт даже не пыталась скрыть своего удивления. Хотя Арис сохранял невозмутимое выражение лица, когда садился в кресло с оленьими рогами, – каким-то образом ему удавалось выглядеть властным даже в этой ситуации, – по тому, как смягчилось его суровое лицо, она поняла, что он рад вопросу.

– Это столовая на сегодняшний вечер.

Где бы они ни находились, это определенно была не комната. Нигде не было ни единой стены. Блайт не сомневалась, что Арис желал покрасоваться, чтобы она лучше осознала величие его власти. К несчастью для него, это ее вовсе не расстроило. Блайт, безусловно, начинала понимать, какой силой обладает мужчина, с которым она себя связала. Это слегка тревожило, но в то же время увлекало. Если бы она могла превратить свою столовую в звездный пейзаж, то именно так и поступила бы, пусть это и казалось нелепым. Каким удивительно драматичным оказался Арис.

Девушка прикоснулась к крылу совы, прежде чем сесть в кресло. Оно было прочным, а не просто бесплотной иллюзией.

– Откуда вся эта красота?

– От самых блестящих умов со всего мира. Большинство из них преступно недооценены обществом.

Блайт задумалась над замечанием, сбитая с толку.

– Разве ты не можешь изменить их судьбу, раз так считаешь?

– Я мог бы, – согласился Арис, – но не буду. Печальная правда в том, что мир устроен по-другому. Не каждого гения восхваляют, и слишком много дилетантов получают внимание, которое заслуживают другие.

Тут девушка заметила над их головами люстру, сделанную из железных веток и удлиненных черных подсвечников, которые, казалось, парили в воздухе. Блайт не понимала, на чем люстра держалась. Она запрокинула голову, чтобы полюбоваться на это чудо, чувствуя себя так, словно попала в другой мир.

Очевидно, так оно и было, потому что она вышла замуж за Рока судьбы. За мужчину, который не моргнув глазом мог создать для нее столовую, сотканную из ночи. И которого, казалось, совершенно не впечатляло собственное творение, ведь он, осознала Блайт, провел сотни тысяч таких ночей в одиночестве под этим невероятным небом.

Как бы Блайт ни любила одиночество, ей казалось грустным не иметь близкого человека, с которым можно было бы разделить такую красоту. Она уже думала о том, как описать увиденное в письме, которые напишет Сигне. Девушка взглянула на Ариса, гадая, сколько раз он приводил сюда свою покойную жену и каково было возвращаться одному после того, как он потерял ее. Блайт подумала о проведенных вместе с семьей ужинах за почти что двадцать лет. Мама болтала со всеми о том, как прошел день, в то время как Перси спрашивал об отце в те вечера, когда Элайджа допоздна засиживался в кабинете, а при нем старался выглядеть важным, стойким и всегда сосредоточенным на работе. Блайт вспомнила даже Уорика, который обычно стоял в углу комнаты, притворяясь, что он не подслушивает разговоры в ожидании указаний.

Возможно, она никогда не обедала на берегу переливающегося озера под небом, звезды которого были так близко, что, казалось, можно протянуть руку и схватить одну из них. Зато в ее столовой всегда было шумно от звона серебряных приборов и болтовни. Какой бы изысканной ни была здешняя обстановка, вокруг было слишком тихо. И пусто. Это напоминало о месяцах болезни, когда она лежала одна в своей комнате, без единой живой души, которая могла бы составить ей компанию. Блайт вжала пальцы ног в водную гладь, и в груди расцвел страх.

Никогда больше она не позволит себе испытывать подобные чувства. Именно поэтому девушка еще раз проверила устойчивость воды, прежде чем придвинуть стул ближе к Арису, сократив расстояние между ними.

– Здесь мне нравится гораздо больше, чем в Вистерии, – просто сказала она. – Мне не нравится, как ты изменил интерьер после званого вечера. Если тебе наскучили затхлые пространства, следует пересмотреть дизайн дворца.

– Это Вистерия. И все во дворце спроектировано в точности так, как я задумал. – Его тон был таким резким, что звезды погасли ровно настолько, чтобы Блайт успела разглядеть за ними стену из того же плоского серого камня. Значит, столовая была иллюзией, по крайней мере, частично. Стол и стулья казались настоящими, но все остальное было творением Рока судьбы. Каким бы удивительным это ни было, осознание такой силы настолько нервировало ее, что она взяла в руки нож, просто чтобы держать в руке что-нибудь твердое.

– Что будешь есть? – спросил Рок. Теперь, когда Блайт села ближе, его голос стал жестче.

Она наклонилась к нему.

– А что есть в меню?

– Проще сказать, чего нет.

Девушка решила не удивляться такому ответу и, не колеблясь, ответила:

– Горячий пирог с тушеным мясом и глинтвейн. – В такую холодную ночь мало что могло звучать лучше.

Не успела она озвучить свои пожелания, как на столе появилось сверкающее золотое блюдо. От крышки поднимался пар, и у Блайт потекли слюнки от аромата лука и тимьяна. У пирога была великолепная золотистая корочка, а запах был просто божественным. Вино в серебряном бокале оказалось невероятно насыщенного цвета, скорее вишневого, чем фиолетового, что очень радовало, поскольку Блайт все еще с трудом переносила оттенки белладонны.

А еще был торт. Блайт любила сладкое не так, как кузина, но не могла отрицать, что хотела попробовать то великолепное свадебное творение, которое красовалось во главе стола. Торт был не менее полуметра высотой, с глазурью цвета слоновой кости и белыми лилиями, которые каскадами ниспадали по бокам, простые в своей элегантности и совсем не похожие на ту сказочную страну чудес, в которой они сидели. Не теряя времени, Блайт наполнила свою тарелку, согревшись от одного взгляда на горячее блюдо перед ней.

Хотя Арис ничего не сказал, Блайт чувствовала на себе его взгляд. Он наблюдал, как она зачерпывает ложкой рагу и чуть ли не стонет, попробовав кусочек. Никогда еще ей не доводилось вкушать такую сочную и нежную баранину, которую почти не нужно было жевать. Затем она откусила кусочек пирога, теплого и маслянистого. Блайт откинулась на спинку стула, позволяя еде согревать ее изнутри. Неужели внутри был расплавленный козий сыр? Это просто божественно. Даже у вина был вкус не знакомых ей фруктов, а звездного света, пропитанного амброзией.

Еда была безупречной во всех смыслах этого слова. После всех их препирательств и комнаты без кровати Блайт не могла поверить, что Арис вообще позволил ей попробовать эту пищу богов. Она могла только надеяться, что он не отнимет у нее эти блага, как только она привыкнет к такому убранству, потому что если он так питался, то хоть что-то в своей новой жизни она будет ждать с нетерпением.

– Это невероятно, – прошептала она, отправляя в рот очередную порцию. – Откуда все это?

Арис перестал наблюдать за ней и выглядел более довольным, нарезая оленину.

– Со всего мира, как и остальное.

Блайт замерла, не донеся ложку до рта. Ей не нужно было уточнять, чтобы догадаться, что он имеет в виду, – оглядев стол, она все отчетливее понимала, что каждый кусочек был попросту украден. Девушка сразу же посмотрела на свадебный торт и с усилием отложила вилку.

– Пожалуйста, скажи, что ты не забрал его у кого-то.

– Стоит ли строить брак на лжи? Ты сама все это заказала. – Рок судьбы повертел в руках бокал с вином, прежде чем сделать глоток.

Блайт была разочарована тем, как сильно ей хотелось взять ложку и продолжить наслаждаться этой невероятной едой. Справившись с собой, она подавила желание запустить в мужа вилкой.

– Я никогда не просила тебя красть свадебный торт, Арис. Мы даже не ели его на нашей собственной свадьбе!

– В свою защиту скажу, что я не презираю брак, мисс Хоторн… – Арис замер, зашипев и потирая полоску света на пальце, которая вспыхнула ярче при звуке ее девичьей фамилии. Когда боль прошла, он продолжил: – Я презираю наш брак. Свадьба, о которой идет речь, была отменена, как только жених понял, что невеста обокрала его брата. Я оказал всем услугу, избавив несостоявшихся молодоженов от торта.

Это, по крайней мере, заставило Блайт чувствовать себя менее виноватой из-за желания съесть кусочек.

– А как насчет остального?

– Если предпочитаешь не есть, то мы можем закончить. – Однако, как только Арис попытался встать из-за стола, Блайт схватила вилку и воткнула ее прямо в теплый пирог.

Она не знала, откуда взялась эта еда, и не понимала Ариса настолько, чтобы быть уверенной, что он не украл ее у тех, кто в ней нуждался. Когда несколько месяцев назад он спас лисенка во время охоты Уэйкфилдов, Блайт показалось, что за напускной жестокостью скрывается благородный человек. И все же она не могла забыть того, как он пытался манипулировать ей, или как легко заставлял людей поверить во что угодно.

Арис был опасен, но Блайт нужно было как-то питаться. Поэтому она смирилась с тем фактом, что, выйдя замуж за этого грубияна, она, скорее всего, обречена стать таким же ужасным человеком, и снова принялась за пирог.

– Просто чтобы я подготовилась к нашему долгому и трудному будущему, скажи, ты каждый вечер крадешь еду у ничего не подозревающих людей? – Она отправила в рот еще кусочек, приложив все усилия, чтобы не выдать своего восторга.

К своему удивлению, она заметила, что Арис больше не хмурится, хотя черты его лица оставались резкими. Непохоже, чтобы он разозлился, скорее Рок судьбы выглядел истощенным, будто выжатая досуха тряпка.

– Ты задаешь слишком много вопросов.

Возможно, но Блайт взмахнула вилкой и спросила:

– Как еще я могу узнать своего мужа получше?

При этих словах Арис стиснул зубы, и Блайт сделала мысленную пометку употреблять слово «муж» почаще.

– Если хочешь знать, обычно я ужинаю вне дома. Я отправляюсь в поисках блюд туда, где их готовят лучше всего. Остальные я либо готовлю сам, либо беру у тех, кому они не нужны.

У Блайт возникло множество вопросов, но первым был:

– Ты умеешь готовить? – Непохоже, чтобы Арис стал марать руки. – У тебя хорошо получается?

– Будь у тебя столетия на практику, разве ты бы не стала мастером своего дела? К тому же у меня были лучшие учителя в мире.

Она вспомнила картины, развешанные по всему поместью в ее первый вечер в Вистерии, и то, как обиделся Арис, когда она заметила, что некоторые из них показались ей довольно претенциозными. Она также предположила, что именно Арис создал те скульптуры. Ведь что еще оставалось делать человеку, который прожил в одиночестве целую вечность?

– Значит, ты много путешествовал? – спросила она. Как бы сильно Блайт ни презирала Ариса, девушка ему завидовала, так как ей всегда хотелось побывать в новых местах. Она часами просиживала в кабинете Элайджи с картами и в библиотеке, снова и снова перечитывая рассказы о далеких странах и городах, пока не выучила детали наизусть. Закрывая глаза, Блайт представляла, как посещает все эти многочисленные места, прокладывает себе путь через джунгли с мачете в руках. Или прогуливается с зонтиком вдоль берега лазурного моря, чувствуя соленые брызги на коже и ветер в волосах.

– Я редко подолгу остаюсь на одном месте. – Арис произнес эти слова таким многозначительным тоном, что у Блайт побежали мурашки. Девушка не была привязана к этому городу и хотела увидеть мир, но ее удерживали Торн-Гров и отец. Из-за Элайджи она не могла уехать.

– Тогда, похоже, пребывание здесь внесет в твою жизнь полезное разнообразие, – сказала она ему, подцепив ложкой кусочек свадебного торта. Девушка гадала, откуда он, удивляясь необычному вкусу, в котором она распознала только нотки меда и спелой вишни.

– Мы не останемся. – Далеко позади Ариса началась настоящая буря. Молния сверкнула над его оленьими рогами, и Блайт проследила за ней, пока не встретилась с глазами Ариса, которые отливали золотом.

– Но я не уйду.

– Я всегда могу заставить тебя. – Он прошептал эти слова нежно, как любовник. Было ясно, что Арис пытается ее разозлить, но его голос звучал ровно, поскольку они оба знали, что это правда.

– Если попытаешься, я привяжу себя к дереву, – пообещала ему Блайт. – И каждый раз, когда ты будешь уезжать, наши кольца позаботятся о том, чтобы в конечном итоге ты вернулся ко мне.

Арис, должно быть, предвидел ее возражения, потому что не выглядел обеспокоенным, как надеялась Блайт. Он просто встал, и тарелки опустели прежде, чем Блайт закончила есть. Она едва успела ухватить еще один кусок торта, прежде чем и тот исчез.

– Я еще не закончила!

– Но я закончил. – Он разгладил рубашку. Каждая из его позолоченных пуговиц была ровной и аккуратной, а на белой ткани не было ни единой складочки. Арис выглядел таким строгим, что у Блайт зачесались руки от желания поправить ему воротник.

– Решение за тобой, – сказал он, – но знай, если откажешься, то не сможешь покинуть этот дворец раньше, чем через месяц. Твой отец и все твои знакомые считают, что мы отправились в свадебное путешествие, и я не хочу разбираться с их вопросами и твоим недовольством, когда ты запутаешься в собственной лжи. Однако, если согласишься поехать со мной, ты увидишь такие места, которые даже представить себе не могла.

В Блайт зародилось не слабое любопытство, а ужасное, всепоглощающее желание. Она ненавидела себя за то, что допустила даже мысль об отъезде, но не могла не думать обо всех странах, которые мечтала посетить и которые теперь оказались доступны без каких-либо хлопот, связанных с поездками. И девушка не могла отрицать, что побег из подземелья, которым стала Вистерия, был не самой плохой идеей.

– Если я соглашусь, – начала она, – мы когда-нибудь вернемся в Селадон?

Простой ответ Ариса привел ее в негодование.

– Когда-нибудь, возможно, с коротким визитом.

Это было не то, чего она ожидала. Все мечты о путешествии сразу же испарились, потому что Блайт не хотела оставлять отца, не зная, когда сможет вернуться.

– Я никуда не поеду, – сказала она Арису. – Я останусь здесь, и через месяц обрету свободу. – Какой бы унылой ни была Вистерия, я смогу пережить этот месяц.

Однако, судя по самодовольному лицу Ариса, он придерживался иного мнения.

– Очень хорошо, – протянул он слишком беззаботно, по мнению Блайт. – Дай знать, когда передумаешь.

И в тот же миг ночное небо исчезло, серебряное озеро превратилось в камень, а Блайт снова оказалась в зале, одна, а позади нее потрескивал камин.

Глава 6

После одного дня в Вистерии Блайт уже знала, что совершила огромную ошибку.

Поместье словно решило наказать ее за то, что она осталась, резко понизив температуру ночью. Холодная, как мертвец, девушка едва смогла сомкнуть глаза, несколько раз просыпаясь от кашля, прежде чем в конце концов порылась в своем дорожном сундуке. Она надела более плотное шерстяное платье, разложив остальные слоями в попытке успокоить пересохшее горло и продрогшее тело, чтобы хоть немного отдохнуть.

Если холода было недостаточно, то шуму точно удалось ее разбудить. Она привыкла к порывам ветра и царапающим окна веткам. К чему она не привыкла, так это к дому, который стонал и дрожал от каждого дуновения ветерка. В какой-то момент Блайт могла бы поклясться, что куски потолка осыпались на пол, хотя к восходу солнца они исчезли. А она не пропустила рассвет, потому что у нее не было занавесок. Когда девушке наконец удалось заснуть, она проснулась, кажется, уже через пару минут от бившего в глаза света.

Сжав кулаки, Блайт пообещала отомстить Арису за это нелепое поведение и встала с кровати. По привычке она начала приводить себя в порядок, но передумала, стоило взяться за расческу. На кого ей производить впечатление? Конечно, не на Ариса. И если он не дает ей выспаться, то зачем беспокоиться о том, чтобы выглядеть презентабельно в его присутствии?

Она не стала одеваться, чистить зубы и даже румянить щеки, а просто сунула ноги в тапочки. Блайт схватила халат и, отчаянно пытаясь согреться, побежала вниз по лестнице.

К ее удивлению, первым живым существом на ее пути оказался не Арис, а маленький черный лис, которого они спасли несколько месяцев назад. Тогда он был совсем малышом, а теперь вырос и спал, свернувшись калачиком, на ступеньке. Лиса насторожилась, услышав ее шаги, и в тот момент, когда Блайт наклонилась, чтобы погладить ее по голове, мерзкая тварь зарычала и попыталась схватить зубами ее за пальцы. Девушка едва успела отдернуть руку.

Лиса заворчала, словно бранила ее, и стремглав бросилась вниз по лестнице, скрывшись из виду, словно само присутствие Блайт было для нее оскорбительным.

– Я помогала тебя спасать, неблагодарная скотина! – крикнула девушка вслед, резче, чем хотела. Наверное, все это от недостатка сна.

Когда Блайт спустилась в гостиную, Ариса нигде не было видно. Она не видела его со вчерашнего ужина и повернулась к окну в безуспешной попытке определить его местоположение по нитям света. И нахмурилась. Как странно искать магию и не находить ничего после того, как так сильно в ней уверилась.

Пламя, как всегда, было слабым, когда Блайт присела погреть руки. Хотя она знала, что огонь неживой, она не могла не пожалеть его и надеялась, что, сидя тут, сможет каким-то образом заставить его гореть ярче. Пока ничего не получалось, но девушка намеревалась продолжить попытки.

Блайт еще некоторое время молча сидела в ожидании Ариса. Казалось, его не было в Вистерии. И хотя ее должно было разозлить то, что ему каким-то образом удалось покинуть дворец, в то время как ее магия возвращала сюда всякий раз, Блайт с удивлением обнаружила, что не возражает. Раньше она никогда не оставалась в доме одна. Всегда были горничные или гувернантка. Повара и конюхи. Такая тишина была непривычной, и долгое время Блайт неподвижно стояла у камина, не зная, что делать дальше, и просто слушала потрескивание пламени и скрежет лисьих когтей по полу. Когда эти звуки стали невыносимы, девушка встала, решив, что нет лучшего времени для изучения дворца, чем в отсутствие Ариса.

Она не думала, куда отправиться в первую очередь, потому что это место не выходило у нее из головы с прошлой ночи и на протяжении нескольких минут сна. Она поспешила вверх по лестнице, держа в руках несколько слоев юбок, которые были довольно тяжелыми, и поднялась на последний этаж, где ее ждал бальный зал и портрет Жизни. Каким бы загадочным ни был ее муж, это был шанс узнать больше о нем и его магии. И вот она потянулась к двери с изображением Жизни и едва не вскрикнула, когда ручка ужалила ее ладонь.

Девушка отшатнулась и, приглядевшись повнимательнее, увидела, что дверь покрыта тысячей золотых нитей, не позволяющих ей проникнуть внутрь.

Вот и весь план.

Позади нее раздалось тихое стрекотание, и, обернувшись, Блайт обнаружила лису, сидящую в паре метров от ее ног. Она уставилась на мерзкое создание, которое размахивало черным хвостом, как метлой. Казалось, что зверь смеется над ней.

– Все жители это дворца – чудовища? – спросила Блайт.

Лиса еще секунду смотрела на нее горящими глазами, прежде чем вскочила на все четыре лапы и тоже обернулась. Блайт проследила за взглядом, и у нее перехватило дыхание при виде легкого облака, чем-то напоминающего белые волосы, исчезающего в коридоре, которого еще секунду назад там не было.

Девушка осталась стоять на месте, даже когда лиса поспешила за фигурой.

– Арис? – Блайт тихо прошипела имя мужа, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. – Прекрати эти глупости. Это несмешно.

Ответом был не мужской, а женский смех, от которого каждый волосок на теле вставал дыбом. И все же этот звук напоминал ей летний ветерок, успокаивающий расшалившиеся нервы и расслабляющий скованное тело.

Возможно, это была галлюцинация. Блайт было к ним не привыкать, хотя прошли уже месяцы после отравления белладонной. И все же как еще она могла объяснить возникший из ниоткуда коридор или вспышки света, видимые лишь боковым зрением, но которые указывали ей путь, пока она спешила вперед?

Чем дальше девушка продвигалась, тем больше унылая Вистерия превращалась в незнакомый дворец. Серые стены уступили место панелям цвета слоновой кости. Каменный пол превратился не в дерево или другой известный ей материал, а в заросли травы и клевера, которые опутывали лодыжки. Она словно бродила не по дворцу, а по лесной поляне.

Независимо от того, было ли это на самом деле или происходило в ее воображении, Блайт понимала, что должна испугаться. И все же она не могла остановиться, одна нога следовала за другой, пока не наткнулась на единственную дверь в конце длинного узкого коридора. Оттуда исходило такое сильное тепло, что в Блайт проснулось неуемное любопытство.

Слово «дверь» было неточным для описания того, что она увидела. Перед ней была не дверь, а скорее отверстие, словно вырезанное в коре дерева. Ручка была не из меди или железа, а из дерева с эффектным узором в виде лозы вистерии. Блайт снова услышала мелодичный смех, на этот раз из-за двери.

– Ты тоже ее слышишь? – прошептала Блайт лисе, которая начала царапать преграду. – Возможно, это ловушка. Арис оторвет мне голову, если мы войдем внутрь.

Лисе было наплевать на Блайт и ее голову. Пока она медлила, зверь принялся скрести сильнее и недовольно зарычал. Блайт зашипела в ответ и, скорее всего, ударила бы зверя носком ботинка по крупу, если бы его зубы не казались такими острыми.

– Ладно, – вздохнула она. – Но я открываю ее для тебя, а не для себя.

Вопреки здравому смыслу, Блайт взялась за ручку и приоткрыла дверь. Лиса тут же проскользнула внутрь.

Блайт сразу же принялась искать источник смеха, хотя на летней поляне никого не было. Тут было так тепло, что Блайт могла бы полностью раздеться. Комната с кроватью под балдахином, которая каким-то образом была вырезана в стволе дерева, казалась ненастоящей. Еще одно чудо, сотворенное магией Рока судьбы.

Блайт склонила голову к дереву, которое возвышалось над ней. Вероятно, когда-то это была вистерия, но теперь остался лишь голый ствол, его высохшие лепестки усеивали кровать с пожелтевшими от времени простынями. Блайт несколько раз обошла дерево, полагая, что это просто искусная резьба, так как корней было не видно. Однако, когда под ладонями осыпалась трухлявая древесина, девушка убедилась, что дерево настоящее.

Были и другие странности, например туалетный столик, сделанный из увядших лоз, грозивших вот-вот рассыпаться в пыль. Зеркало из чеканного серебра и несколько портретов в глубине комнаты, выполненных в винтажном стиле, который можно увидеть в музее. На них мужчина улыбался, танцуя с женщиной, чьи волосы сияли, как лунный свет. На них были не модные наряды, а старинная одежда давно ушедших времен.

Был и другой портрет, на котором тот же золотоволосый мужчина сидел в тени высокой вистерии, прислонившись головой к стволу и глядя на художника безмятежным взглядом. Блайт потребовалось немало времени, чтобы узнать в этом человеке Ариса, поскольку она впервые видела его таким расслабленным. Прошло еще больше времени, прежде чем девушка поняла, что женщина на первом портрете – та самая, за которой Блайт гналась по коридору всего несколько мгновений назад. Увидев серебристые волосы, ей стоило догадаться, что перед ней Жизнь.

Осознав это, Блайт вжалась в стену, не веря, что все это не просто плод ее воображения. Но стена за ее спиной была твердой, а шероховатость дерева ощущалась под пальцами.

Что означало – это место было реальным.

– Чего ты от меня хочешь? – прошептала девушка, обращаясь к комнате, которая ответила молчанием. – Если ты злишься на меня из-за Ариса, то можешь оставить его себе. Я ни на что не претендую.

Жар комнаты окутал ее, на этот раз сильнее, и у Блайт закружилась голова, а по затылку скатилась капелька пота.

Блайт повернулась к портретам и хмуро посмотрела на Ариса, который казался другим человеком. Чем дольше Блайт смотрела на него, тем сильнее затуманивалось зрение, и ей начинало казаться, что она там, перед ним. Девушка ощущала босыми подошвами нарисованный мох и пульсацию осеннего леса, окружавшего двух влюбленных. Лучи заходящего солнца согревали ее, опавшие листья хрустели под каблуками. А еще звучала музыка. Музыка, под которую Блайт покачивалась, закрыв глаза и позволяя истории разыграться перед ее мысленным взором. Она наблюдала, как Арис улыбнулся и прижал ее к груди, ощутила упругость его тела. Жар его прикосновения, когда он притянул ее к себе, и…

Блайт чуть не упала, когда лиса прошмыгнула по ее тапочкам, отбросив ее назад, в давно забытую комнату, подальше от красивого мужчины, с которым она танцевала посреди леса. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя и вспомнить, что этим мужчиной был Арис. А женщиной была не она.

Подобные мысли приходили ей в голову не в первый раз. Примерно со времен свадьбы Шарлотты и Эверетта Блайт преследовали видения безликого мужчины, чей смех разжигал огонь в ее душе, а прикосновения опаляли. Такого человека никогда не существовало, и все же он казался таким реальным. Как призрак того, кого Блайт ждала всю свою жизнь.

Сначала она задавалась вопросом, не связано ли это как-то с тем, что она видит Ангела смерти. Вдруг что-то в ней кардинально изменилось после того, как она столько раз была обречена на смерть, но ее вытаскивали из пропасти. Теперь девушка задавалась вопросом, была ли это Жизнь, злилась ли она и подшучивала над ней за то, кем она стала в жизни Ариса.

Блайт довольно долго держалась за стену, в голове у нее мелькали улыбки и обнаженная кожа. Отзвуки смеха и музыки. Всегда одна и та же мелодия.

Чем дольше Блайт стояла в комнате, тем сильнее ей казалось, что стены на нее давят, теснота была такой удушающей, что она готова была прижаться к полу. Каким бы странным ни был Торн-Гров, в его жутковатости было свое очарование. О доме, где она провела детство, ходило немало слухов. Но этот некогда процветающий дворец был лишь оболочкой чего-то необыкновенного. Того, что вонзало свои когти ей в кожу и просило не забывать.

Блайт подобрала юбки, готовая убежать, когда заметила ручное зеркальце, лежащее среди лоз на туалетном столике. Оно было старинным, с ручкой, инкрустированной золотой филигранью. Дрожа, Блайт подняла его, удивленная тем, насколько знакомым оно показалось на ощупь.

В этот момент огни замерцали, расплываясь, пока одновременно не устремились к двери. Лиса навострила уши и бросилась встречать своего вернувшегося хозяина, а Блайт прижала зеркало к груди. Она знала, что должна вернуть его на туалетный столик. Знала, что должна бежать и оставить это место позади. Но пальцы отказывались разжимать рукоять, и девушка водила большим пальцем вверх и вниз по узорам.

Возможно, Блайт хотела доказать самой себе, что это место было реальным, а может, была иная причина, побудившая ее спрятать реликвию в складках платья. В конце концов, это было всего лишь зеркало, красивое, но совершенно обычное. Однако времени на раздумья не оставалось, потому что бледный свет проник через дверной проем и залил половицы, когда Арис приблизился. Девушка распахнула дверь, прежде чем он ее обнаружил, и побежала через Вистерию так быстро, как только была способна.

Блайт не останавливалась, пока не вернулась в свою комнату, в то время как воспоминания о смехе Жизни все еще звучали у нее в голове.

Дорогой отец,

прошу, прости, что не дала знать о себе сразу и за краткость моего письма. Я пишу тебе из покрытой инеем страны чудес, которой является Верена.

Несмотря на то что зима только наступила, дом Ариса – это воплощение Рождества. Здесь полно причудливых магазинов и улиц, покрытых таким невероятным снегом, что иногда требуется специальная обувь, чтобы в нем не увязнуть. И хотя я представляла медовый месяц немного по-другому, я рада познакомиться с местом, откуда родом мой муж. Я правда жалею, что не взяла с собой еще пару пальто, хотя, пока я пишу тебе это письмо, Арис уже заказал для меня несколько новых.

Хотя мы надеялись выбраться за город, чтобы навестить Байрона и Элизу, боюсь, что плохая погода помешала нашему свадебному путешествию. Похоже, следующие несколько недель мы проведем здесь, в Верене. Я бы очень хотела, чтобы и ты смог приехать, так как уверена, что тебе бы здесь тоже понравилось.

Не беспокойся за меня. Город великолепен, и я, несомненно, найду тут множество развлечений. Кроме того, было бы упущением не упомянуть о еде. Во дворце лучшие повара из тех, что я встречала. Только не подумай, что здесь мне милее, чем в Торн-Гров, ибо ничто не может быть дальше от истины.

Как ты поживаешь? С нетерпением жду рассказов обо всех приключениях, которые, я надеюсь, у тебя были, и заверений в том, что у всех в Торн-Гров все хорошо. Я очень скучаю и навещу тебя, как только смогу.

И, пока не забыла, Арис держит лису в качестве домашнего питомца. Разве это не восхитительный и совершенно неожиданный факт?

Всегда твоя,

Блайт.

Моя странная кузина,

я начинаю это письмо с совершенно искреннего заверения, что со мной все в порядке. Арис еще не убил меня во сне, хотя, признаюсь, время от времени я замечаю блеск в его глазах, который убеждает меня, что он это обдумывает.

Не беспокойся, если кто-то из нас погибнет от руки другого, уверяю тебя, не я умру первой. Возможно, это прозвучит драматично, но не волнуйся, дорогая кузина. Я не жалею о сделке с Арисом. По правде говоря, война между нами больше напоминает игру, а я так люблю побеждать.

Я надеюсь, Фоксглав принял тебя хорошо и тебе там тепло и уютно. Я говорю «тепло», потому что благодаря Арису в Вистерия Гарденс царит жуткий холод, настоящая зима из страшных сказок. Я боюсь, что станет хуже, когда действительно пойдет снег, хотя до того момента у меня есть немного времени, чтобы спланировать следующий шаг. Это должно быть незабываемо, поскольку Арис запретил мне покидать Вистерию как минимум месяц, чтобы никто не усомнился в нашем медовом месяце. О каком медовом месяце может идти речь в середине ноября, выходит за рамки моего понимания. Я сказала отцу, что нахожусь в Верене и, кажется, начинаю карьеру писательницы. Поскольку я почти не сплю, то создала в своем воображении целый город. И так детально все продумала, что почти разочарована, что это ненастоящее место. Как здорово было бы править северной страной с настоящими снежными зимами!