Читать книгу: «Славянские мифы», страница 3

Изображения на самом столбе весьма любопытны. Верхний ярус составляют упрощенные изображения человеческих фигур, как бы продолжающих расположенные наверху лица. У одной из них в руках кольцо, другая вооружена висящим на поясе мечом или саблей, а рядом с ней изображена миниатюрная фигурка животного (возможно, лошади), третья держит в руках нечто вроде рога для вина, у четвертой же никаких дополнительных предметов нет.

Средний ярус – это чередующиеся рельефные изображения мужских и женских фигурок, которые словно бы водят хоровод или, возможно, совершают какой-то обряд. Рядом с одной из женских фигурок нарисована еще одна, совсем крошечная, видимо, символизирующая ребенка. И, наконец, самый нижний ярус – это стилизованные коленопреклоненные фигуры, которые наподобие древних атлантов поддерживают руками изображения второго яруса. Одна из граней такого изображения не имеет.

Как все это истолковать?

Для начала идол был тщательно исследован учеными. Его изготовление датировали примерно X–XIII веками. Обратим внимание, что это уже христианский период. Вполне вероятно, что збручский идол когда-то был центром некоего святилища и рядом с ним приносили жертвы.

Там, где идол в нижней части не имеет изображений, возможно, находился жертвенник или какое-то дополнительное крепление в виде, например, каменной плиты.

Самая популярная версия истолкования изображений на идоле такова: верхний ярус – это символическое представление мужских и женских божеств славянского пантеона (женское божество – видимо, то, которое с колечком в руке). Средний ряд представляет собой мир людей, а нижний – либо стихии, либо хтонических существ нижнего мира. Кто это такие?

Хтоническими (от греческого «земля», «почва») обычно называют мифологических существ, которые связаны с первобытной мощью природы, олицетворяют нечто могущественное и подчас агрессивное, но при этом лишенное разума и творческого начала. В большинстве мифологических систем эти существа появляются обычно в процессе создания вселенной из первородного Хаоса или уже во время борьбы за власть старших богов первого порядка.

Высказывались также версии о том, что збручский идол олицетворяет времена года или изображает бога Святовита (Свентовита), который, по ряду свидетельств, изображался многоликим или многоглавым. К этому любопытному божеству мы еще вернемся, а пока поищем ответ на следующие вопросы: где мог стоять изначально збручский идол? Если его действительно изготовили в X–XIII столетиях, чем объяснить это изготовление во времена, когда христианство уже укрепилось на славянских землях? Практиковались ли у славян жертвоприношения? Если да, то приносили ли в жертву людей?

Ответ на первый вопрос нашли в ХХ столетии. Во время раскопок на вершине холма Богит неподалеку от реки Збруч была обнаружена площадка с расположенными на ней особым образом камнями и следами ям, в которых археологи нашли множество останков животных и птиц. Видимо, там идол когда-то и обретался. А вот вопрос о времени его изготовления еще интереснее.

Есть такая версия: через несколько десятилетий после внедрения христианства на славянских землях начинается период феодальной раздробленности. Брат идет на брата, государство ослабевает. И население вполне могло связать этот процесс с новой верой, мол, новый бог и новые святые не могут нас защитить. Значит, нужно обратиться к старым. И, несмотря на возможные жесткие санкции, в разных уголках Руси начинают снова изготавливать идолов и восстанавливать древние обряды.

Видимо, тогда и был высечен из известняка збручский, который некоторое время простоял на холме Богит, а потом до него добрались христианские священнослужители, и идола пришлось закопать на берегу реки. Затем о нем забыли, а в XIX столетии воды Збруча вымыли его на поверхность. Сейчас это изваяние находится в археологическом музее Кракова.

С. В. Иванов. Язычество и христианство. 1912 г.

И, наконец, жертвоприношения. Судя по всему, славяне часто подносили идолам провизию, украшения, оружие. Иногда приносились в жертву животные. Сведения о частоте человеческих жертв разнятся. То, что они имели место, – бесспорно, но повседневностью, видимо, не были. Вероятно, на заклание чаще отправляли военнопленных, предателей или преступников.

Ну а какого бога (или каких богов) изображает збручский идол – вопрос по-прежнему открытый. Остановимся пока на том, что он вполне достоверно отражает схему, характерную практически для любой древней мифологии, – миры богов и людей, нижний мир.

Имя как доказательство

Христианство и многобожие соседствовали на славянских землях много лет. Одним из свидетельств этого является то, что в течение нескольких веков детям часто давали два имени – христианское, внесенное в церковные святцы, и языческое, которое на всякий случай играло роль оберега, если новые святые вдруг не справятся. Подобных свидетельств в документах сохранилось множество.

По каким письменным источникам мы восстанавливаем картину славянского многобожия, кроме уже упоминавшейся «Повести временны́х лет»? Кстати, летопись эта была создана много лет спустя после формирования государства Русь и принятия христианства.

Сведения подчас приходится собирать по крупицам. Например, в записях уже известного вам Ахмада ибн Фадлана упоминается обряд похорон знатного руса, который включал в себя сожжение тела в ладье. Похоронный обряд – мероприятие, которое может многое рассказать о религиозных представлениях народа, поэтому подобные свидетельства очень ценны. Правда, ибн Фадлан, скорее всего, видел не славянские похороны, а проводы в мир иной знатного варяга, видимо проживавшего на Руси: для славян сожжение покойного в ладье было не характерно.

Заключение договора между славянами и греками перед идолом Перуна. Миниатюра из Радзивилловской летописи. XIV в.

Записи о славянах оставил Прокопий Кесарийский, византийский историк VI столетия: «Эти племена… считают, что один только бог, творец молнии, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание, если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания»⁴.

В русско-византийских договорах Х столетия упоминаются Перун – бог грозы и покровитель княжеской дружины и Велес (Волос) – божество, защищавшее животных вообще и домашний скот в частности. В то время при подписании каких-то важных документов, заключении союзов было принято приносить клятву перед лицом того или иного бога.

В целом, видимо, древний славянский пантеон имел много общего с греческим, римским, германским. Почитались в основном божества, олицетворявшие силы природы.

Причина проста: в то время природа для человека любой культуры была, с одной стороны, источником пропитания и благосостояния, с другой – источником опасности. Земля давала урожай, а значит, еду. Дождь способствовал этому самому урожаю, но в чрезмерном количестве мог, наоборот, погубить посевы.

Особый благоговейный страх у древнего человека вызывала гроза, поэтому нет ничего удивительного в том, что боги грома и молнии были весьма почитаемы в самых разных культурах.

Вернемся к источникам.

В «Поучении Владимира Мономаха» (XII в.) можно найти упоминания о какой-то блаженной стране, которая после принятия христианства, видимо, отождествлялась с раем, а до того – с царством мертвых, загробным миром. В «Слове о полку Игореве», еще одном памятнике литературы XII столетия, есть строки, по которым можно сделать вывод о трехчастности мифологического славянского мира: «Растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». Этот текст можно связать с изображениями на збручском идоле. Вполне возможно, что у славян имелись представления о некоем мировом древе и его окружении по аналогии с таковым же у древних скандинавов. Намек на это содержится, в частности, в сохранившихся текстах заговоров и сказочных зачинов: «На море-окияне, на острове Буяне стоит дуб…»

Мировое древо: где оно росло?

У норманнов-скандинавов основой всего мироздания считалось гигантское дерево – ясень Иггдрасиль. На его ветвях располагались миры богов, людей, великанов и так далее. Так как мифологические системы скандинавов и славян во многом пересекались, можно предположить, что в древности какой-то схожий образ имел место и в славянской картине мира.

Реконструировать древние представления славян о мире, богах и героях можно по сказкам и былинам, деталям древней каменной резьбы и книжной миниатюре, хотя два последних вида искусства расцветают у нас только после принятия христианства. Но ниже будет подробный разговор о том, как языческие образы трансформировались в христианские. Но факт остается фактом: сведений и источников о древних славянских верованиях у нас крайне мало.

В. М. Васнецов. Отдых Владимира Мономаха после охоты. 1870 г.

Историография: официальная и не очень

Сделаем краткий обзор крупных исследований по древней славянской религии и мифологии.

Первые научные опыты такого исследования в России предпринимались еще в XVIII веке: можно вспомнить, например, труд переводчика и писателя Михаила Попова (1742–1790(?) гг.) «Краткое описание славянского баснословия». Увы, несмотря на ряд интересных наблюдений, эту работу современные историки ценят не слишком высоко: Михаил Иванович частично выдал за достоверные сведения свои собственные фантазии.

Историк, писатель и фольклорист Михаил Чулков (1744–1792 гг.) в числе прочих своих работ опубликовал труды «Краткий мифологический лексикон» и «Словарь русских суеверий». Последний под названием «Абевега русских суеверий» переиздавался много раз, в том числе и в наше время. В этом издании основное внимание уделяется обычаям, традициям, различным явлениям фольклора, но исследователь выводит их происхождение из древнейших времен, связывает с представлениями древнего народа о мире и высших силах.

В XIX–XX веках наиболее заметными исследованиями по славянской мифологии стали работы Андрея Кайсарова «Славянская и российская мифология», Любора Нидерле «Славянские древности», Александра Афанасьева «Сказка и миф», Дмитрия Зеленина «Очерки русской мифологии», Владимира Проппа «Исторические корни волшебной сказки», Вячеслава Иванова и Владимира Топорова «Исследования в области славянских древностей», Бориса Рыбакова «Язычество древних славян», Валентина Седова «Славяне в древности» и так далее. Правда, выводы многих авторов противоречат друг другу и по-прежнему вызывают острую дискуссию в научном сообществе.

А во второй половине ХХ столетия внезапно появился новый литературный памятник, который претендовал на то, чтобы перевернуть всю известную историю славянства. Памятник этот до сих пор не признан официальной исторической наукой, хотя шуму наделал много и до сих пор весьма почитается представителями фолк-хистори, многими историками-любителями, неоязычниками. Это «Велесова книга».

История ее такова. В начале 1950-х годов в журнале русских эмигрантов «Жар-птица», который издавался в США, был опубликован сенсационный материал: обнаружились некие дощечки, на которых на неизвестном доселе (но явно славянском) языке были вырезаны истории о происхождении и многочисленных переселениях славян, об их религии и культуре. Прорисовки этих табличек были опубликованы в «Жар-птице», и благодаря тому, что на первой из них читалось имя Велеса, их начали называть «Велесовой», или «Влесовой книгой». Но это произошло не сразу – долгое время этот артефакт именовали «дощечками Изенбека»: по фамилии белогвардейского офицера, который якобы нашел их в 1919 году в одной из разгромленных русских усадеб.

Дальнейшая судьба дощечек такова: Федор Изенбек (в эмиграции он зарабатывал созданием рисунков для ковров) долгое время хранил их у себя, потом показал приятелю – Юрию Миролюбову, который, собственно, и перерисовал информацию с табличек, подготовив их к публикации. Важное уточнение: самих дощечек никто и никогда не видел. Оригиналы, если верить Миролюбову, сгинули вместе с первым своим владельцем в огне Второй мировой войны. А представить общественности копии, вручную снятые с них, получилось только в 1950-х годах.

Юрий Миролюбов постоянно путался в показаниях. Он то писал о том, что у него имеются фотостаты табличек и он в любой момент может их предоставить, то внезапно забывал об этом и представлял в редакцию «Жар-птицы» только свои зарисовки. В 1955 году в журнале опубликовали изображение одной из дощечек, которое было названо фотостатом дощечки № 16. (Всего их было якобы более трех десятков). Публикации текстов (вернее, переводов текстов с табличек, сделанных то ли Миролюбовым, то ли еще одним его приятелем – Александром Куренковым⁵) продолжались на страницах «Жар-птицы» несколько лет. Впоследствии разнообразных переводов разной степени туманности было сделано множество. Основные постулаты, которые защищали адепты «Велесовой книги», таковы:

• таблички-дощечки изготовлены славянскими волхвами незадолго до крещения в одном из городов Киевской Руси;

• язык, на котором составлены тексты дощечек, во много раз старше кириллицы и глаголицы, и это безоговорочно доказывает, что у древних славян имела место докириллическая письменность. Более того, язык «Велесовой книги» древен настолько, что именно на его основе, скорее всего, создавались и кирилица, и глаголица, и скандинавские руны, и греческий язык;

• тексты «Книги» доказывают, что государство у славян сложилось за много веков до принятой официальной историей даты. «Велесова книга» безоговорочно развенчивает навязанную нам немцами норманнскую теорию и доказывает заслуги славян как талантливых политиков и создателей великой культуры;

Символ патриотизма

Именно таким символом стала для многих «Велесова книга»: мол, официальная история принижает славян и выводит на первый план норманнскую теорию, в то время как дощечки отдают должное древней культуре великого народа. Но надо сказать, что величие славянской культуры никто не отрицает, а идея о создании нашего государства норманнами развенчана уже давно.

• собственно история славян началась не в первых веках нашей эры, а на несколько тысячелетий раньше. Более того, во время многочисленных переселений славяне «поделились» своей культурой со многими народами, в том числе и с народами долины Инда. И результатом этого культурного взаимодействия стали «Веды» – собрание священных текстов индуизма, составленное на санскрите. Сторонники «Велесовой книги» считали культуру славян ведической в своей основе и ставили знак равенства между многими божествами славянского и индуистского пантеона. Например, в разных переводах индуистского Индру отождествляют то с Перуном, то с Даждьбогом.

В «Велесовой книге» можно найти множество сведений о самых разных славянских богах – значительно более многочисленных, чем упоминаемые в признанных наукой источниках. В «Книге» впервые появляются названия трехчастного мира – Явь (материальный мир), Навь (потусторонний мир) и Правь (божественный закон).

Эта триада не упоминается ни в одном из источников по истории древних славян, рассматривавшихся выше. Триаду, по «Велесовой книге», составляют также главные божества – Перун, Сварог и Святовит. Правда, принцип, по которому они поставлены на первое место, до конца не ясен.

Прорисовка одной из табличек «Велесовой книги», опубликованная в «Жар-птице» в 1955 г.

«Велесова книга» повествует о многочисленных переселениях славян, об их победах над готами и греками, о противостоянии варягам. Кстати, автор или авторы «Книги», кем бы они ни были, видели и в византийцах, и в варягах врагов славянства, преследующих исключительно свои корыстные цели. Однозначных высказываний против христианства там нет, но многие сторонники подлинности «Велесовой книги» считают, что религиозная реформа Владимира Святого нарушила естественный ход русской истории.

Когда и как началось изучение «Книги» в СССР?

В 1960 году в распоряжении советских филологов-славистов оказался тот самый фотостат дощечки № 16, который в 1955 году опубликовали в «Жар-птице». Одной из первых его изучала историк, лингвист и палеограф Лидия Петровна Жуковская. Ее ожидал сюрприз: в журнале была опубликована не фотография дощечки (как был заявлено ранее), а лишь фотография рисунка с нее.

Тем не менее Лидия Петровна провела тщательный анализ текста и пришла к однозначному выводу: перед ней фальшивка. Аналогичное заключение давали практически все историки академического направления, изучавшие тексты табличек.

Специалисты обращали внимание на явное незнание автором «Велесовой книги» закономерностей лингвистики, видели в вырезанном на дощечках тексте простую компиляцию произвольно измененных слов и словосочетаний из разных славянских языков. Одни и те же слова подчас пишутся по-разному в разных местах, сведения из разных табличек противоречат друг другу, изложение туманно и непоследовательно.

Вот характерное мнение одного из экспертов: «Сочинитель был крайне невежественен в том, что касается древних языков, не имел никакого понятия о том, как языки изменяются во времени. Он представлял себе язык древних славян просто как смесь современных языков – русского, церковнославянского, украинского, польского, чешского и т. д. – и именно так строил свой текст. Кроме того, он произвольно искажал слова, заменяя в них буквы, добавляя лишние слоги… – в наивной вере, что все это создаст ощущение древности»⁶.