Женя Онегина

« Я не ем маленьких детей» звучало в моей голове. У калитки Клим остановился, развернул меня к себе лицом, неторопливо убрал за ухо выбившуюся прядь. Я задержала дыхание. Мягко скользнул пальцем по щеке, очертил скулу. Шепнул: – Спокойной ночи! – и отступил в темноту.

Кира Сыч. «Лето. Дружба. Дыня»

Темный карельский лес, таящий в себе тысячу опасностей, за пару месяцев стал для меня родным домом, а его обитатели – настоящей семьей. Той, которой у меня никогда не было.

– Кажется, меня все-таки похитили, – пробормотала я себе под нос, когда мы выехали из двора на тихую и совершенно пустую улицу. – Вы только сейчас это поняли, Елисавета Александровна? – спросил он без тени усмешки. Вдруг стало страшно

– Я держусь, – отвечаю честно, – Лерой пытается убедить меня, что это шанс. Шанс узнать много нового. – Это именно так, – кивает Кристин, – другое дело, что назад пути для тебя уже не будет. Поверь мне, Ирис. Ты уже никогда не сможешь вернуться к прежней жизни. Ферма, школа и Северная община остались позади. И только ты можешь сделать так, что впереди будет чтото стоящее.

Я мечтала коснуться его губ своими. И спрятаться у него на груди от этого мира. От жизни. От боли. Я хотела никогда больше его не видеть. И никогда не отпускать. Память услужливо подбросила бесконечные дни одиночества в сейде. Перед встречей с ним. Проведенные в забытьи тягучие дни. И полные холода и страха нескончаемые ночи.

У Кирилла закружилась голова. От обилия резких, насыщенных, непривычных запахов. От нестерпимого шума. От глухих ударов волн в темных водах каналов. И тогда он просто сел на ступенях очередного моста и со всей силы сжал голову руками. Зажмурился крепко.