Цитаты из аудиокниги «После бала», страница 5

-Любовь? Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. Так вот какие бывают дела и от чего переменяется и направляется вся жизнь человека. А вы говорите...

– Лю­бовь? Лю­бовь с это­го дня по­шла на убыль. Ко­гда она, как это ча­сто бы­ва­ло с ней, с улыб­кой на лице, за­ду­мы­ва­лась, я сей­час же вспо­ми­нал пол­ков­ни­ка на пло­ща­ди, и мне ста­но­ви­лось как-то не­лов­ко и не­при­ят­но, и я стал реже ви­дать­ся с ней. И лю­бовь так и со­шла на нет. Так вот ка­кие бы­ва­ют дела и от чего пе­ре­ме­ня­ет­ся и на­пра­вля­ет­ся вся жизнь че­ло­ве­ка. А вы го­во­ри­те…

Чем силь­нее я был влю­блен, тем бе­сте­лес­нее ста­но­ви­лась для меня она. Вы те­перь ви­ди­те ноги, щи­кол­ки и еще что-то, вы раз­де­ва­е­те жен­щин, в ко­то­рых влю­бле­ны, для меня же, как го­во­рил Alphonse Karr, – хо­ро­ший был пи­са­тель, – на пред­ме­те моей лю­бви были все­гда брон­зо­вые оде­жды. Мы не то что раз­де­ва­ли, а ста­ра­лись при­крыть на­го­ту, как до­брый сын Ноя.

Крепостной наш лакей Петруша встретил меня со свечой и хотел помочь мне раздеваться, но я отпустил его.

Хоть я и охот­ник был до шам­пан­ско­го, но не пил, по­то­му что без вина был пьян лю­бо­вью.

Мы жили, как свой­ствен­но мо­ло­до­сти: учи­лись и ве­се­ли­лись.

- Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, – хороший был писатель, – на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете…

Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, [2] – хороший был писатель, – на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя.

я видел, как он своей сильной рукой в замшевой перчатке бил по лицу испуганного малорослого, слабосильного солдата за то, что он недостаточно сильно опустил свою палку на красную спину татарина.

Грациозная фигура Вареньки плыла около него, незаметно, вовремя укорачивая или удлиняя шаги своих маленьких белых атласных ножек.