«Слово пацана»: на что опирался самый скандальный сериал
На момент выхода этого текста весь заснеженный асфальт русскоязычного медиаландшафта залит кровью идеологических противников, завален грудами сломанных копий и углями догорающей полемики. На тему нашумевшего сериала Жоры Крыжовникова «Слово пацана» не высказался только ленивый. Всего за пару недель эпичное кинополотно о так называемом «казанском феномене» взлетело на первые строчки рейтинга «Кинопоиска», обогнав даже такие признанные мировые шедевры, как «Шерлок», «Клан Сопрано» или «Друзья». Сериал приобрел такую мощную всенародную любовь, что его запоем смотрят на всем постсоветском пространстве.
Ожидаемо это не могло оставить равнодушными российских чиновников. Так, например, глава комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Нина Останина попросила Следственный комитет России и Роскомнадзор проверить сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте» на предмет пропаганды, которая способна причинить «вред жизни и здоровью детей, а также всему российскому обществу». А глава Татарстана Рустам Минниханов заявил, что такие фильмы «не соответствуют политике властей, романтизируют период истории, связанный с появлением подростковых группировок, и ни к чему хорошему не приводят». Занятно то, что сериал вышел при поддержке Института развития интернета (ИРИ), то есть фактически снят на деньги налогоплательщиков, а производством занималась студия, входящая в близкий к государству холдинг «Национальная Медиа Группа».
Как бы то ни было, уже сейчас можно с уверенностью сказать, что мы наблюдаем масштабное явление. Режиссер Арсений Гончуков, например, уверен, что сериал Жоры Крыжовникова – «это лучшее, что происходило с российской киноиндустрией за последние лет десять», что «это огромное, высококачественное нарративное полотно, какие создавал когда-то ну, например, Бальзак», это «русский сериал уровня "Наследников". Но вот такие у нас наследники». Я в целом разделяю это мнение, поэтому привожу его тут. Однако поговорим мы не только и не столько про сериал, сколько про его литературную и историческую основу – книгу Роберта Гараева «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х» и так называемый «казанский феномен». Попробуем понять, что это было и какие выводы мы могли бы из этого для себя извлечь.
Кстати, с первых числах января на Литрес можно послушать аудиоверсию книги в исполнении Роберта Гараева, Кирилла Радцига и звездных голосов сериала: Никиты Кологривого («Кощей»), Льва Зулькарнаева («Зима») и Елизаветы Базыкиной (Наташа). Не пропустите!
Так получилось, что во время выхода первых эпизодов сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» я оказался в Казани на экскурсии, и этот город произвел на меня огромное впечатление своей красотой, богатейшей культурой, историей, благоустройством. Одних только гигантских стадионов мирового уровня я насчитал штук шесть. При виде всего этого великолепия у меня просто в голове не укладывалось, как этот прекрасный город еще сравнительно недавно был местом жесточайших побоищ десятков кровожадных банд. Ведь уже тогда существовали все эти музеи, секции для молодежи, дворцы, институты и другие учреждения. И работа у людей была. Это вам не какая-нибудь спивающаяся провинция. Во мне включился тот кучерявый комсомолец из сериала: так чего ж вам, гады, не хватало? До просмотра «Слова пацана» во мне жило наивное убеждение, что если человек воспитывается в красоте, в любви, в достатке, то он и вырастет человеком, а не зверем. Сериал этот тезис полностью разрушил. В поисках ответов я начал погружаться в тему и быстро наткнулся на книгу Роберта Гараева «Слово пацана», вышедшую в 2021 году. Ту самую, на основе которой режиссер Жора Крыжовников и сценарист Андрей Золотарев написали сценарий.
История главного героя сериала достаточно близко повторяет то, что произошло с самим Гараевым. В 1989–1991 годах он состоял в казанской группировке «Низы». Вот как сам Роберт Гараев описывает начало своего «пацанского пути»:
«До шестого класса я был круглым отличником: самостоятельно делал уроки, в свободное время много читал, вел дневник прочитанных книг, исправно посещал секцию карате и художественную школу. Родителей в школу до поры не вызывали. По весне им вручали похвальный лист, где мои успехи были задокументированы официально. На шестом году обучения, в 1988-м, классная руководительница Ольга Валентиновна приставила меня, отличника, к двоечнику, хулигану и драчуну Саше Егорову. Я должен был помогать ему готовить уроки после школы. Проводить время с Егоровым оказалось намного интересней, чем с книгами и художкой. Быстро сделав домашку, мы курили сигареты, ругались матом и шлялись по подворотням сталинских дворов Московского района. Неожиданно сделка оказалась для меня очень выгодной: в обмен на знания я получил настоящее приключение».
Параллельно с новым знакомством один из однокашников Роберта вместе со своими дружками начал буллить его и вымогать три рубля, деньги, совершенно для юного Гараева неподъемные. Роберт пошел за защитой к новому другу и его старшим товарищам – и так вписался в их бригаду «Низов», из «чушпана» превратился в «пацана». Следующие три года для него прошли по новому «пацанскому» распорядку – Роберт ходил на «сходняки», «шакалил» или «щемил чушпанов», участвовал в «дележе асфальта». В какой-то момент ему повезло соскочить с этого сомнительного поезда, переехать и начать новую жизнь без всей этой уличной романтики, тогда как большинство его бывших друзей со временем или погибли в реальных войнах 90-х, или отправились по этапу. В итоге много лет спустя Гараев понял, что судьба подарила ему уникальный опыт, который он решил исследовать, собрав воедино как можно больше проверенных свидетельств, воспоминаний участников и очевидцев, выдержки из архивов, статистические данные – все, что позволило бы трезвым взглядом посмотреть на явление, которое сейчас называют «казанским феноменом».
Если хотите короткую справку про те события – почитайте большую подробную статью в Википедии. Накануне распада Советского Союза разгул бандитизма наблюдался в самых разных городах, особенно в Набережных Челнах, Нижнекамске, Альметьевске, Елабуге, Ижевске, Ульяновске, Чебоксарах, Йошкар-Оле, Алма-Ате, Кривом Роге, Нижнем Новгороде, Дзержинске, Куйбышеве, Ростове, Саратове, Челябинске и Орске. Но нигде это не приобрело таких масштабов, как в Казани – именно поэтому в прессе и заговорили о «казанском феномене». Что до Москвы и Ленинграда, то там такого не было и близко, столицы все-таки.
В силу разных факторов на конец 1980-х годов в рабочих и спальных районах Казани действовало порядка 100 крупных молодежных банд общей численностью несколько тысяч человек. Интересно это прежде всего потому, что по сути это было настоящее государство в государстве, параллельный мир со своей жесткой иерархией, законами, понятиями, кодексом чести. Такой «казанский Левиафан»:
«Возникнув из детско-подростковой компании, группировка действительно приобретает многие черты государства или Commonwealth (по Гоббсу). Она взимает налоги, устанавливает систему вознаграждений и наказаний, поддерживает общественную благотворительность (помощь пацанам, попавшим в места лишения свободы или пострадавшим в разборках, материальная поддержка их семей и сбор денег на похороны). Группировка, пользуясь языком Гоббса, занимается предотвращением безделья своих членов (prevention of idleness), вовлекая всех в экономическую деятельность (в рассматриваемом случае это особая, «силовая» экономика). Внутренние законы группировки не распространяются на остальные группировки («государства»), и для того, чтобы обезопасить себя от нападения и усилить свои позиции (в том числе с помощью захвата других территорий), группировки могут вести войны с другими улицами. Бывает, что группировки заключают между собой договоры и союзы. Граждане этого «государства» (пацаны) защищены от нерегулируемого насилия и получают возможность решать свои экономические задачи и строить карьеры».
Активная вербовка «пацанов» в ряды банд начиналась с 12-летнего возраста, после чего, взрослея, «пацан» начинал двигаться по карьерной лестнице согласно возрасту: сначала был «скорлупой», потом «супером», «молодым», «средним» и, если доживал, «стариком» или «автором», то есть авторитетом. Подобная структура перекочевала на улицу из тюрьмы и советской армии, где помимо официальных воинских званий всегда были неофициальные: дух, черпак, дед, дембель.
Любопытен «казанский феномен» и тем, что до 90-х годов уличным бандам Казани, по сути, было нечего делить, потому что настоящего бизнеса в стране еще не появилось. Поэтому они сражались за некий символический авторитет – «делили асфальт». В бою использовались в основном кулаки, кирпичи, куски арматуры («монтажки»), шарики от подшипников – применение колюще-режущего оружия и уж тем более огнестрела порицалось. Чем-то это напоминает сеттинг елизаровского «Библиотекаря», где читальни тоже воевали друг с другом исключительно подручными средствами. Задним умом начинаешь понимать, что «Библиотекарь» – это в сущности фэнтези-переосмысление «казанского феномена» на неком метафизическом уровне.
Из сегодняшнего дня реалии «Слова пацана» кажутся любопытным, будоражащим воображение развлечением, чем-то, что интересно разбирать с антропологической и философской точек зрения. Такая дичь и экзотика, как шоу «Последний герой». Сейчас никому и в голову не придет пойти избивать до полусмерти людей с соседней улицы только потому, что они живут там, а мы тут. Но для участников той движухи логика этих событий была очевидна. Кто-то только вернулся по амнистии из лагеря, кто-то переехал на новую работу в город из деревни и привез с собой свои порядки, а кому-то просто приходилось выживать в этих условиях – поэтому вопросов «почему?» и «зачем?» особо никто не задавал.
Вот как объясняет философию понаехавшего в Казань деревенского «пацана» Гараев:
«Попадающий в город маргинал чувствовал себя первопроходцем, покорителем “каменных джунглей”, которые ему предстояло освоить, одолев сонм воображаемых недругов. Подозрительный и злой, лишенный корней, униженный необходимостью проявлять непривычные по интенсивности и форме усилия для выживания, такой человек был предельно социально опасен и агрессивен. Естественно, что он стремился не столько овладеть чуждым ему прошлым, сколько до основания разрушить его».
Для Роберта Гараева пребывание в банде стало приключением: «Меня, в глубине души авантюрного, но все же ранимого задрота и отличника, эти знакомства взбудоражили. В этих людях помимо невежества и неотесанности я увидел нечто сокровенное, то, чего не было в моем интеллигентном окружении и что состояло из важных для улицы качеств: отваги, тяги к своеобразной свободе вкупе с жесткостью и готовностью к любому кипишу. Главное, что от них исходила опасность, они были из недоступного мне мира, где правды добиваются кулаками и прав тот, в ком больше духа».
И вот здесь мы уже начинаем между строк видеть ответ на главный вопрос «почему?». Роберт Гараев сам был из благополучной семьи. И авторы сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» рисуют нам аж трех героев, у которых в целом в жизни все неплохо. У Марата состоятельная семья, любящая мать, нормальная школа. Андрей (Пальто) хорошо знает английский, отлично играет на фортепиано, любит маму. А вернувшийся из Афгана Адидас спокойно может найти себе нормальную работу вместо того, чтобы водить за собой ватаги пацанов по дворам. То есть вопрос не только в бедности, проникновении лагерной культуры в среду рабочей молодежи после амнистии, отсутствии развлекательной инфраструктуры (1 кинотеатр на 150 тысяч человек), активном вовлечении ОПГ подростков в свою деятельность, отсутствии социальных лифтов и других тому подобных социальных причинах, о которых говорят исследователи «казанского феномена». Вопрос куда глубже, корни уходят в духовную плоскость.
Это и стремление обрести силу, свободу и независимость в аморфном и авторитарном советском обществе. Это и запрос на хоть какую-то социальную справедливость, пусть и такую извращенную. И попытка преодолеть ценностный вакуум, установить понятную систему координат в слишком сложном, охваченном энтропией мире конца 80-х, когда сердца требуют перемен, а перемены все никак не наступят. Ну и, конечно, это тот же самый природный инстинкт, стремление найти своих, влиться в стаю, стать частью чего-то большего, о котором так метко написал Елизаров в «Библиотекаре» и ради которого Вязинцев был готов убивать. Пока ты один живешь свою жалкую жизнь, ты никто. А когда «пришиваешься» к стае, мир становится черно-белым, появляется понятный враг с соседнего двора, понятные правила, ощущение силы и возможности влиять на свою жизнь, поддержка, уверенность, что за тебя впишутся свои – это то, чего нам так не хватает даже сейчас. Ты становишься эпическим героем, который попадет в Вальгаллу.
Даже сегодня, в 2023 году это стремление в нас никуда не делось. Мы очень атомизированы, разобщены, зачастую мы даже не знаем, как зовут наших соседей по лестничной клетке. Если за кем-то из нас придут, если на улице хватит удар, никто не заметит, не впишется – принцип размывания ответственности, моя хата с краю. И, подсознательно понимая и чувствуя все это, казанские пацаны конца 80-х не желали дальше жить по этим «чушпанским» законам, и на какой-то короткий миг им удалось преодолеть это экзистенциальное одиночество, пусть и ценой своей человечности, индивидуальности. Один из телеграм-каналов про кино интересно подметил, что главные герои сериала – это не отдельные люди, а некая единая «пацанская масса». Сливаясь с этой массой, пацан получает облегчение, сравнимое с тем, которое обретает человек, растворяясь в вечном покое. Что очень любопытно и грустно.
Чтобы понять и прочувствовать это, однозначно стоит читать книгу Роберта Гараева и смотреть сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте». Глупо думать, что после всего, в сложившихся сегодня реалиях, кто-то пойдет и будет слепо копировать то, что описывают рассматриваемые произведения – это так не работает. Даже «стрелки» и «дележ асфальта», которые после выхода сериала стали устраивать современные казанские подростки, были не более чем мемом, игрой в «казаков-разбойников» без реальной основы. Важно другое: пережив разборки 90-х, банды в Казани и других городах никуда не делись, они трансформировались, перешли в легальное и полулегальное поле, и многие участники тех событий не только живы, но и занимают высокие должности.
«Пока же система понятий пронизывает все властные структуры, особенно силовые. И не только Татарстана, но и России. Носителями моральных ценностей криминального мира в наши дни стали опять же силовики, финансовые корпорации и властные структуры. Их представления о чести и предательстве схожи с криминальными, как и ценности, – политолог Екатерина Шульман назвала это явление “деградацией моральной нормы”. В мире новой нормы, в который мы неизбежно входим, такие понятия воспринимаются как навязанные слабому сильными, насильственные и совершенно недопустимые».
Как можно обвинять «Слово пацана» в том, что оно не соответствует нашим ценностям, когда это – плоть от плоти, когда на этом все держится, когда даже президент страны периодически употребляет в речи слова из «пацанского» лексикона? Даже великий русский певец Федор Шаляпин в конце 19-го века участвовал в подобных сходках на льду казанского озера Кабан – Гараев приводит в книге цитаты из его автобиографии «Страницы из моей жизни».
Развенчивает Гараев и тот миф, что озабоченная моралью и нравственностью советская власть тогда с этими бандами боролась. На страницах книги приводятся многочисленные свидетельства, как сотрудники МВД то и дело привлекали малолетних бандитов к налетам на тех, кто им не нравится – например, для разгона сходок диссидентов или скинхедов.
Для тех, кто боится излишней «романтизации бандитизма», Роберт Гараев раскрывает и малоизвестную страницу «казанского феномена» – отношение «пацанов» к девушкам. Скажем прямо, рыцарства и романтики там было мало. Многие девушки подвергались тогда систематическому насилию, многие кончали жизнь самоубийством. В сериале этот момент, кстати, тоже показан (извините за спойлер) – так что вряд ли кому-то даже в голову придет, узнав такие подробности, брать с этого пример.
Как бы то ни было, мы еще увидим, как система продолжит бороться со «Словом пацана», впрочем, делая его тем самым только популярнее. Роберт Гараев столкнулся с этим еще на этапе написания книги: пресс-секретарь казанского МВД просто перестал отвечать на его звонки, а админ популярного краеведческого паблика Kazan Nostalgique забанил его, когда он попытался выложить видео своей лекции «История бандитского Татарстана». Люди не хотят ворошить прошлое.
Один случай особенно поразил Гараева. Казанская дизайнерка Настя Ярушкина сделала марку одежды «Сухая река», под этим брендом она выпустила коллекцию симпатичных хипстерских футболок с названиями казанских группировок. Блогеры, чиновники и журналисты накинулись на девушку, обвиняя ее в романтизации криминала. Мнений по этому поводу в местных СМИ было много, и в основном на Ярушкину жестоко нападали.
Гараев пишет: «Тогда мне показалось, что она стала ритуальной жертвой всеобщего замалчивания – людям явно очень хотелось ее осудить. Лично мне было очень интересно наблюдать за этой дискуссией – она оказалось маркером нездоровья ситуации. Общество все еще не изжило травму прошлых десятилетий: среди казанцев много как пацанов, так и их жертв – это могут быть родственники, бывшие одноклассники, соседи, коллеги. Люди молча живут с этим знанием, не понимая, каким языком можно говорить о таких вещах. С другой стороны, все осознают, что казанский феномен – это еще и что-то вроде местного бренда, захватывающей истории для туристов. Возможно, после десакрализации системы понятий и образа бандита такие майки станут восприниматься как сувениры с героями итальянской мафии. Но до этого еще далеко».
Как мы знаем, непрожитая, непереваренная травма рано или поздно дает о себе знать – и ситуация повторяется вновь, уже на новом уровне, запуская новый виток. Хочется надеяться, что мы, российское общество, не будем повторять эту ошибку и сумеем отрефлексировать «казанский феномен» – через книгу Роберта Гараева и другие печатные исследования тех событий, через сериал Жоры Крыжовникова, через многочисленные документальные фильмы и ютуб-ролики, которые последовали за выходом этих произведений. Отрефлексируем – и перейдем на новую ступень эволюции, перестанем быть «пацанами» и «чушпанами» и станем наконец уже взрослыми.
